Илья Владимирович Рясной
Госпитальер и Робеспьер
– Гость, – госпитальер задумался. – Гость. Что бы это значило?
– Может, ничего.
– А может и значить… У меня есть одна идея.
– Плодотворная?
– А это мы посмотрим. Я хочу попытаться войти в контакт с больными.
– Как?
– Обычно. С риском для жизни…
***
– Вы мои, мои, мои, – шуршал как прибой – мягко и настойчиво – Черный шаман, переваливающийся на кривых толстых ногах по комнате рядом с двумя распростертыми телами своих врагов. – Я сильный. Вы слабы… Ты! – он нагнулся над Динозавром, который пытался скинуть с себя оцепенение и не мог. – Я дал тебе милость. Ты был верным псом. Не хотел оставаться верным. Будешь мертвым. Выпью твою кровь. Выпью, выпью, ах, – Черный шаман упал на колени и начал раскачиваться из стороны в сторону.
Перед ним лежала медная чаша и ржавый, видавший виды нож. Эти вещи он нашел в стенной нише – Динозавр их прихватил как сувенир с Ботсваны и как напоминание о том жутком мире колдовства и человеческих жертвоприношений, к которому ему довелось прикоснуться. И подгадал – только не себе на пользу. Эти предметы пригодились Черному шаману. Тот готовился принести очередные жертвы хищникам мабуку – черным демонам черных богов.
– Я выпью твою силу, пес. Я выпью священную жидкость, хоть ты недостоин. Недостоин, недостоин! Черный шаман вскочил и пнул Динозавра.
– И твою силу возьму я, презренная самка песчаной черепахи! – он нагнулся над Пенелопой, скорчившейся на полу, обхватив плечи руками. – Я ждал. Моя сила не подвела меня. Мои демоны вернулись ко мне. Я! Я! Я!
Шаман впадал в экстаз, он отвлекался, но сжимавшие пленников путы не отпускали их.
– Твое везенье, пес, где оно? Нет! А твое, грязная тварь? Нет! У меня есть! Везенье со мной! Сила – со мной!
Тем временем речь становилось все сбивчивее и быстрее. Он переходил на шепот.
– Черный шаман ждал. Черный шаман ждал долго. Черный шаман сидел в плену! Они думали, Черный шаман не может ничего! Но он копил силу! Он копил знание! Он искал ключи к железным механизмам. Он искал ключи к холодному мертвому разуму, управляющему металлом! Он искал ключи к душам! Он нашел ключи к душе того, кто охранял его! Он убил его и выпил его силу!
В голове Пенелопы будто ворочался дикообраз. Резкая боль пульсировала от затылка ко лбу. Женщина не могла двинуться, но она могла думать. И она поняла, о чем говорит Черный шаман. Пока идиоты-врачи думали, что колдун растерял свои силы и ничего не может без доступа человеческой крови, тот копил силы, опутывал мозг Утконоса и учился разбираться с электронными системами. И в один прекрасный день нанес удар. Сбежал. Смог невидимкой просочиться в дом Динозавра.
Два года не прошли для колдуна даром. Он открыл для себя тонкости мира техники. И теперь стал еще сильнее, хотя и утратил значительную часть магической мощи.
– Вы, белые глупцы. Вы жалкие животные! Вы проспали приход в мир Черных Погонщиков. Я знаю Темных Демонов. Черный шаман будет служить им! Они будут служить Черному шаману! Пить кровь! Брать силу! Я хочу!..
Динозавр замычал и начал приподниматься.
От него это потребовало огромных усилий. Но он распрямил плечи и приоткрыл глаза. Он скидывал власть Черного шамана.
– Нельзя, пес. Нельзя, нельзя, – забормотал Черный шаман. Он испуганно подался назад. Железная воля майора Форста сокрушала оковы. – Нельзя, нельзя, нельзя!
Колдун подался назад. Он испугался. Он понял, что власть его кончается.
– А мабу ту! – издал Черный шаман дикарский боевой клич Ботсваны. Сжал ржавый нож и занес его над майором, зная, что должен успеть вонзить его во врага, или будет поздно…
Динозавр понял, что нож сейчас вонзится в его грудь. И вскоре его трепещущее сердце забьется в руках колдуна. Он сделал титаническое усилие. Черный шаман поднял нож…
В последний момент Динозавр согнулся и уткнулся глазами в локоть. Он затылком почувствовал, что сейчас будет.
Захваченные поединком, ни Черный шаман, ни Динозавр не обратили внимания на тихий шелест, исходивший от зависших рядом с домом глайдеров.
В дом подбросили «колючки» – светошумовые устройства, приводящие человека на несколько минут в состояние ступора, так что его можно было брать тепленьким.
Море огня врезало по глазам Черного шамана, грохот прокатился по его ушам. Он упал на колени и заскулил, потеряв ориентацию. Динозавр повалился на пол. Он отделался меньшими потерями. Во время борьбы с Черным шаманом он пребывал в состоянии оглушенное, так что звуковая волна прошлась по нему не так сильно. А глаза он сумел уберечь.
Как только Черный шаман был повержен, спали оковы с Динозавра. Злая сила отступила и от Пенелопы. Но майор Форст знал, что показывать свое состояние нельзя.
Он не понял, в чем заключается ситуация, а в таких случаях лучше, чтобы тебя просто не замечали до поры до времени.
По классике захвата в дом влетело четверо десантников в черных штурмовых бронекомлектах. Они держали в руках бронебойные разрядники. Их лица скрывали темные шлемы. Первый десантник ударил Черного шамана хлыстом парализатора, и туша обмякла.
– Забрать! – резко приказал пришелец.
Десантники подхватили Черного шамана и сноровисто выволокли из помещения.
Главарь посмотрел на распластанные тела Динозавра и Пенелопы, кивнул своему помощнику:
– Выброси этот мусор! – и вышел из дома.
Десантник поднял бронебойный разрядник. Ствол уставился на Пенелопу.
Десантник был дурак и не умел чувствовать ситуации – это Динозавр понял сразу. Сам майор никогда бы не встал в такой близости от противника, даже кажущегося бездыханным.
Палец десантника пополз по спусковому крючку. Еще секунда – и красивое лицо Пенелопы вспучится, кожа лопнет, череп разлетится, и это прекрасное существо превратится в обгорелые лохмотья.
Динозавр начал движение. Он перекатился по полу, захлестнул ногой десантника, привставая, придал ему ускорение, и когда тот еще не коснулся пола, выбил из его рук разрядник, подхватил его и разрядил тому прямо в грудь.
– Вставай! – Он рывком поднял Пенелопу, ноги у нее не слушались. – Туда! – Он резко толкнул женщину вперед, которая пролетела по инерции три метра и шмякнулась о мягкую стенку в коридоре.
Динозавр кинулся за ней, полуобернувшись, резанул молнией появившуюся в проеме фигуру.
Послышался сдавленный крик боли. Молния коснулась плеча десантника.
Динозавр успел вовремя. Как только он влетел в коридор, в помещении рванула плазмограната, сметая мебель, вздувая пузырями пластик и керамику стен. В помещении не должно было остаться ничего живого. Но там никого не было.
– Наверх! – Динозавр толкнул Пенелопу к платформе гравилифта. – Они сейчас двинут сюда.
Платформа бесшумно взмыла, унося так и не вышедшую до конца из прострации Пенелопу вверх.
А Динозавр прижался к стене, готовый встретить штурмующих ударом разрядника.
Потом пустая платформа вернулась. Динозавр вскочил на нее и спрыгнул рядом с Пенелопой на втором этаже.
Но нападавшие не ринулись снова в дом.
Ухнул взрыв, посыпались брызги небьющихся стекол, домзаходилходуном. Потом последовал еще удар. Это один из двух глайдеров нанес по дому удар из бортового орудия.
– Вызывай экстренную помощь! – крикнул Динозавр Пенелопе. – Комп. Защита. Активизация. Уничтожение! – приказал он.
Плазменный разряд защитной системы дома протянулся к глайдеру, но не причинил ему вреда.
Следующие удары глайдеров имели шанс пробить брешь в активизировавшейся обороне дома, но пилоты не стали связываться, а устремили скоростные машины в черное небо.
Пенелопа нажала на кнопку экстренного вызова на браслете связи.
– Полицейские будут здесь через пять минут, – она сидела, прислонившись к стене. И неожиданно всхлипнула. Динозавр провел ладонью по ее волосам.
– Все нормально, офицер, – произнес он, положив рядом с собой разрядник.
– Я знаю, – она снова всхлипнула, потом встряхнула головой – зло, непокорно. Она снова стала той самой Пенелопой Вейн. – И обойдусь без твоих нежностей, Динозавр!
– Ты все такая же ведьма, – грустно вздохнул он.
– С такими учителями неудивительно, – она смерила Динозавра презрительным взглядом.
– Ладно, старые друзья обменялись нежностями, – хмыкнул Динозавр. – Теперь ты мне расскажешь, что происходит, или я надеру твой очаровательный зад.
Как получилось, что слово зад стало любимым словом аризонцев? Динозавр неоднократно задавался этим вопросом. И в минуты обострения хронического цинизма думал, что по большому счету это из-за того, что вся его страна сидит в заднице, поскольку при материальном изобилии в ней вырастает уже которое поколение истинных задниц, которые ни о чем, кроме собственных интересов, не думают. Так что весь мир – это большая задница…
– Все просто. Черный шаман сбежал из клиники Форбса.
– Что?! – воскликнул Динозавр. – Он все годы находился здесь, на одной планете со мной?
– А ты что, хоронился здесь от него?
– В каком-то роде.
– Он пришел рассчитаться с тобой. А эти люди пришли за ним. Он им нужен.
– Кому им?
– Ордену Копья.
– Кто это такие?
– Форст, мне никто не поверит. Но я убеждена, что это правда.
– Рассказывай.
– Для этого тебе придется вернуться в игру. Хоть ты и самая большая сволочь из всех, кого я знала, но ты мне нужен. Я верну тебя в игру…
***
– Такую гадость даже ядовитые птимабуку с планеты Ботсвана есть не станут, а они, между прочим, славятся прекрасным аппетитом. Вы же хотите кормить этой кашей наших больных!
– Требуются изменения в программе пищесинтезатора, – трижды как заведенный повторил андроид.
– А, чтоб тебя! – окончательно разозлился главный госпитальер. – Всю дорогу забываю, что эти андроиды не люди, а только внешне на нас похожи. Распекаю их, как обычных рабочих.
– Бывает, – сказал Филатов.
Друзья сидели на командном пункте госпиталя. День начался с организационных неурядиц и технических поломок.
– Чем дальше, тем больше сбоев в комппрограммах, – пожаловался Сомов.
– Не связано с «распадниками»? – заинтересовался разведчик.
– Возможно. Всплески этой загадочной энергии добивают до главного блока станции.
– Из одиннадцатого блока? – удивился Филатов. – Именно. Почему-то больнее всего бьют по пищесинтезаторам. Третья подналадка за два месяца.
– Не думал, чтобы отвести одиннадцатый блок подальше?
– Нет никакого смысла.
– Но когда-нибудь накроется главный комп.
– Нет, это исключено, – отмахнулся Сомов. – Неполадки неглубокие, функциональные. Переживем.
– Как продвигаются дела по «распадникам»?
– Никак. Застопорились.
– Ты обещал попробовать какую-то методику.
– Да. Нужно свести баланс всех тел хотя бы ненадолго. Единственная возможность.
– Как это сделать?
– Аппаратуры такой нет. Единственная надежда на старое доброе колдовство.
– Экстравоздействие?
– Да.
– И у тебя хватит на это сил? – с сомнением спросил разведчик.
– Ни у кого не хватит.
– Так на что ты надеешься?
– А это зачем? – Сомов щелкнул на пульте клавишей, и перед ним из пола поднялся контейнер. Он раскрылся.
– «Раковина» приоров, – прошептал Филатов.
– Она, родная.
На Ботсване друзьям удалось проникнуть в легендарный заброшенный город загадочной працивилизации приоров. Туда безуспешно пытался с помощью Черного шамана попасть майор Форст. Собственно, этот проект ЦРУ и послужил началом чудовищных событий. Аризонцы хотели получить доступ к технологиям приоров и достигнуть перевеса сил в свою пользу. Но получилось наоборот – в город попали Сомов и Филатов и извлекли оттуда несколько предметов, которые обеспечили технологический скачок Московии. Вместе с тем один предмет остался у Сомова – «раковина», которую все посчитали обычной ракушкой с морского дна. Вместе с тем она являлась сосредоточением мощнейших сил, и иногда у Сомова получалось вызывать эти силы. Несколько раз «раковина» спасала жизнь ему и другим людям. Она помогала пациентам, в том числе при лечении загадочной мраморной болезни. Вместе с тем ее использование было опасным. Она не только выручала людей, но и ставила их на грань погибели.
– Когда планируешь начать? – спросил разведчик.
– Мне кажется, пришла пора. Попробуем завтра, – сказал госпитальер, поглаживая «раковину»…
***
Динозавр был снова на службе. Ему не хотелось самому признаваться, насколько он рад этому и насколько ему обрыдла тихая жизнь и даже самые экзотические бананы.
Восстановлен в Центральном разведывательном управлении он был на малопонятной должности консультанта Директора. Эта должность подразумевала использование его по любой линии в наиболее актуальных делах. Таким актуальным делом явилась работа комиссии по исчезнувшему кораблю-разведчику «Парящая лиса».
После похищения Черного шамана поднялся большой шум. Призвав все свое красноречие, Пенелопе удалось убедить руководство в том, что исчезновение разведчика и эпидемия буйства духов связаны между собой.
В этом деле ничего не было ясно. Обнаруженный труп десантника так и не удалось идентифицировать. Ни в данных учета граждан, ни в пограничных информационных банках человек с такими папиллярными узорами и радужкой глаз не числился. В принципе такое было возможно, если убитый принадлежал к отверженникам – расплодившимся в городах бродягам, которые принципиально ничего не имеют общего с государством – не сидят на сытых социальных пособиях, не пользуются бесплатными едой, наркотиками и сенсорзрелищами, не регистрируют своих детей. И вариант второй – этот человек незаконно проник в Объединение Планет Аризоны, что придавало делу зловещий оборот. В государстве, где убийцы порой отделывались общественным порицанием, шпионаж и незаконное пребывание на территориях ОПА считалось самым серьезным преступлением.
Глайдеры, участвовавшие в налете на Олимп, были найдены на стоянке на побережье. Один из них был поврежден ударом защитных систем дома Динозавра. Оба были зарегистрированы на имя хозяина компании «Игрушки-кошмарики» Майкла Пирсона. Когда к нему нагрянула Пенелопа в сопровождении Динозавра, Пирсон начал высокомерно вопить о своих правах и требовать соединить с адвокатом, председателем муниципального совета по защите гражданских свобод, с общественной комиссией под названием «Долой грязных копов» и еще с десятком таких же организаций. Допрос свидетеля на Аризоне вырастал в большую проблему.
Динозавр послушал его минуты две, а когда Пирсон потянулся к кнопке СТ-связи, взял со стола тарелку с популярным пудингом «Слюна слизняка» и размазал по физиономии бизнесмена. Потом нагнулся над ним и рыкнул:
– Ты заткнешься и пойдешь с нами! Или я размажу тебя так же. Понял?
Пирсон понял. Он не возражал. Он вдруг стал вежлив и послушен. Ибо на него смотрели глаза хищника, способного разодрать его на мелкие кусочки.
Пирсона сначала допросили просто так, а потом с «правдоискателем» и гипноснимателем. Без толку. Динозавр убедился, что этот человек действительно ничего не знал, и неизвестные злоумышленники сумели зарегистрировать два тяжелых глайдера на его имя.
Когда Пирсон пришел в себя, он взял быка за рога.
– Эти глайдеры зарегистрированы на меня, так? – осведомился он сухо.
– Так, – согласилась Пенелопа.
– Когда я смогу забрать их?
– Ну, наглец!
– Юридически это моя собственность.
– Это вещественное доказательство.
– Я пришлю моих адвокатов.
– Пшел вон отсюда! – для верности Динозавр придал бизнесмену ускорение пинком под зад и кинул прямо в руки охранников. – Выкиньте это дерьмо на улицу.
Принятые меры полицейского розыска ничего не дали. Черный шаман не возникал нигде. Или он где-то спрятан, или его нет на планете.
Динозавр, просмотрев наименования вылетевших из космопорта кораблей, вычленил четыре – малый грузовой рейджер «Апполоний», скоростной гонщик «Морская медуза», яхту «Мельпомена» и эфирный парусник межпланетного радиуса «Пьяный мичман».
– Если его вывезли, то на одном из этих кораблей. Нужно проверить их всех по портам приписки, – сказал Динозавр.
И все же самой подозрительной оказалась «Мельпомена», под регистрационным номером которой на планете Датское Королевство был зарегистрирован низкоорбитальный транспортер.
Объявив в розыск «Мельпомену», Динозавр безнадежно махнул рукой:
– Бесполезно. Яхта больше не появится.
– Как знать, – возразила Пенелопа. Отработав Монтану и не обнаружив там ничего, Динозавр и Пенелопа прибыли на Аризону. На сто пятом нижнем уровне здания ФБР располагался кабинет Пенелопы. Просторные, выдержанные в аскетической строгости помещения удивили Динозавра. Но увидев комнату отдыха, он понял, что Пенелопа осталась такой же. Комната была обставлена роскошно, в ней висела над полом королевская виброкровать со ста двадцатью уровнями жесткости, в голове – сенсорусилитель, при общении с противоположным полом он погружает человека в самые сладкие эротические переживания. Здесь же были волновой успокоитель, вибромассажер, ионные наполнители…
Динозавр подумал, что это помещение очень похоже на то, на Потомаке, где он с Пенелопой…
Что-то толкнуло его вперед. Он шагнул вперед и положил ей руку на плечо.
– Пенелопа… – хрипло произнес он.
Она сшибла его руку резким ударом и процедила:
– Убери свою грязную клешню, Динозавр! Мы здесь работаем, ясно?
– Ясно.
– Я не для того вызволила тебя из банановой дыры, чтобы барахтаться с твоей вонючей тушей на постели.
– Пенелопа, ты все-таки редкая сволочь.
– А ты как думал, пупсик? – она провела пальцем по его щеке. – Именно сволочь. За работу…
Динозавр должен был признать, что накопала Пенелопа немало. Работа с информацией – это ее конек.
– В ту ночь ты проговорилась об Ордене Копья, – сказал Динозавр, сидя перед компьютером на жестком стуле – он признавал только жесткие стулья и не любил разваливаться в обволакивающих, массирующих седалище и шею, принимающих любую форму креслах. – Что это такое?
– «Теневые миры» человечества.
– Это чушь! – воскликнул Динозавр.
– Для дураков небольшая лекция. В знаменитый «час X» человечеству пришлось срочно уносить ноги с нашей любимой альма-матер – планеты Земля. Многие переселенцы на своих эскадрах выпали из поля зрения Планетного Комитета Спасения. Они просто пропали, сгинули, погибли – так считалось до поры до времени. Но кто гарантирует, что многие эскадры не нашли новые миры и не обжили их?
– Мы обнаружили несколько таких миров. Жалкое зрелище. Им едва удавалось сохранить крупицы технологической цивилизации. Они были привязаны к своим новым планетам.
– Они – да. А другие? По другую сторону барьера, в «теневых мирах»?
– Какие другие?
– Документ 87\ 165! – отдала приказ Пенелопа компу.
В воздухе завис переливающийся разными цветами текст. Пенелопа протянула руку, и ей на ладонь лег отпечатанный на пластиковом листе документ.
– «Аспекты внешнего воздействия на гуманоидный сектор не идентифицированных сил присутствия», – процитировал Динозавр. – Что за чепуха?
– Прочитай подчеркнутые выдержки. Динозавр внимательно ознакомился с ними и недовольно осведомился:
– Этот аналитик офицер Ньюмен из информационного центра Бюро считает, что за многими не расследованными случаями, происшедшими в ОПА, стоят «темные миры»?
– Именно. Мы привыкли все списывать на происки московитян. А он делает допущение, что враги могут говорить и на других языках.
– Недоказуемо.
– Идиоты из Бюро посчитали так же, – кивнула Пенелопа. – Вот еще. Справка по делу Найсмита.
Еще один лист порхнул в ее ладонь.
Динозавр ознакомился и с ним.
Восемь лет назад была зафиксирована попытка проникновения в Институт Короля Артура – так в шутку прозвали научно-исследовательскую организацию, занимавшуюся в интересах обороны исследованиями в области паранормальных явлений. Польза от него была не такая большая, пока ни один колдун и экстрасенс не мог противопоставить ничего боевому истребителю или плазмопокрывалу. Но такие исследования все равно велись как в Аризоне, так и в Московии – был призрачный шанс получить, наконец, в этой области преимущество перед стратегическим противником.
Институт Короля Артура имел славу обители сумасшедших всех мастей. Астрологи, колдуны, авгуры и еще черт-те кто – кого там только не было. Все они там чувствовали себя комфортно, сосали денежки из федерального бюджета и в ближайшие столетия не собирались их оправдывать.
Если бы чужой агент пытался проникнуть в суперсовременные лаборатории на Стрельце-восемь, тоже принадлежавшие институту Артура, но занимающиеся серьезнейшими психотронными исследованиями, это еще можно было бы понять. Но лазутчик влез в банк данных по старинным рукописям, слизнув оттуда всю информацию, а затем отправился в музей института, в котором был собран разный хлам со всех концов Вселенной, имеющий якобы магическое значение. Лазутчик без труда преодолел системы охраны – благо охранялся этот филиал не особенно хорошо. Однако в последний момент пришелец сделал ошибку, у порога музея он напоролся на охрану, попытался уйти с боем, подстрелил трех человек и попал наконец под хлыст нейтрализатора.
Сотрудники ФБР привычно посчитали его за московитянского лазутчика. Этот человек не значился ни в одном регистрационном банке. Его просто не существовало – так же как и десантника, павшего в доме Динозавра.
Лазутчик молчал и не реагировал ни на какие вопросы. Тогда за него взялись с использованием гипноснимателей и правдоискателей. И специалисты обнаружили очень сложную систему психологических блокировок. Ее почти удалось преодолеть. Наконец, допрашиваемому смогли задать несколько вопросов.
– Как тебя зовут?
– Несущий Молнию.
– Ты из Московии?
– Нет.
– Откуда?
– Орден Копья!
Эти слова были последними. Вступила в силу не выявленная глубокая блокировка. Были нейтрализованы рефлексы, отвечающие за дыхание, и агент погиб.
– Он слизал из информбанков в числе прочей информацию по проявлениям полтергейстов, – произнес Динозавр.
– Так точно, сэр! – улыбнулась Пенелопа. – Теперь полюбуйся на это.
Следующая распечатка легла в ее руку. У Динозавра полезли глаза на лоб.
– Нападение на космический госпиталь. Это же объект Галактического Комитета Общей Безопасности!
– Да. И там тоже было несколько «фокусников».
– Неизвестные штурмовики «Торнадо». Это серьезно. Такие машины могут позволить себе немногие.
– В тот-то и соль…
Динозавр внимательно ознакомился со всеми случаями похищений носителей полтергейста последних месяцев.
– В четверти случаев загадочные противники успевали на место происшествия раньше, чем спецслужбы, полиция и служба спасения Аризоны вместе взятые, – задумчиво произнес Динозавр.
– Какой вывод напрашивается? – спросила Пенелопа.
– Они могут определять место будущего кризиса. Но как? И вообще – такое возможно?
– Значит, возможно. Они знают, где разгорится полтергейст. Полицейский глайдер только еще получает приказ на вылет к месту происшествия, а эти задницы уже там и берут за задницу тех ублюдков, – выдала Пенелопа. – Что нам это дает?
– Нужно успеть к месту очередного бедствия раньше их. Нам нужны они. Живые. Только как узнать заранее о том, где произойдет очередной полтергейст?
– Пока еще не знаю, – честно призналась Пенелопа. – Но у меня имеются кое-какие соображения и на этот счет…
***
– Попробуем испытать действие приорской «раковины» на самом молодом нашем пациенте, – сказал Сомов, сидевший в кресле. – Курсант Военно-космической академии восемнадцатилетний Павел Серебряков.
– Я должен принять участие! – потребовал разведчик.
– Тогда влезай в СВЗ.
– А ты? – спросил Филатов.
– Как ты представляешь работу с «раковиной» в скафандре высокой защиты?
Филатов пожал плечами. Послушно подошел к стене командного пункта. И влез в раскрывшийся лепестком СВЗ «Муромец», похожий на закованного в латы гоблина из старых английских сказок.
– Пошли, – кивнул Сомов.
Капсула местного сообщения отделилась от основного модуля госпиталя и направилась к висящей отдельно в космосе и не соединенной ни с чем зеленой «елочной игрушке» – блоку одиннадцать.
– Стыковка завершена, – сообщил комп. Друзья прошли по коридору к боксу. Остановились перед ним. Сомов нервно провел рукой по лицу и приказал:
– Комп, открыть!
– Особо опасный блок. Подтверждение, – привычно потребовал комп.
– Подтверждаю.
Они прошли куб со стороной в восемь метров. Пластиковая мебель из пенорезины, о которую невозможно ушибиться, составляла всю обстановку. Сложнейшая аппаратура не была видна, но при необходимости могла словно по волшебству возникнуть из пола, стен и потолка. Тяжесть здесь была семьдесят процентов земной – наиболее благоприятная для излечения любой болезни.
– Комп, общее состояние больного? – осведомился госпитальер доставая из кармана «раковину» приоров.
Пока компьютер долдонил малопонятные для Филатова слова, типа: «Усредненное состояние гомеостаза образует показатель пять единиц по шкале Голева…», разведчик неотрывно смотрел на «раковину», в которой таились огромная энергия, непредсказуемые возможности. «Раковина» слушалась только Сомова, да и то редко. Есть ли шанс, что госпитальеру удастся найти с ней контакт сейчас?
Госпитальер подошел к больному – молодому человеку – высокому, симпатичному. Выглядел тот неплохо – на щеках играл румянец, но глаза его смотрели куда-то в пустоту. На внешние раздражители он не реагировал.
Сомов опустился на выросший из пола пенорезиновый куб, прикрыл глаза и положил ладонь на «раковину». Сперва ему показалась, что надежда на контакт тщетна. «Раковина» не откликалась на мысленный призыв. Она была мертва. Мертва обманчиво.
А потом неожиданно госпитальер почувствовал поднимающееся тепло. Оно приходило из каких-то иных миров, не имело ничего общего с привычным теплом. Оно могло жечь огнем, но при этом температура окружающей среды не поднималась ни на градус.
Сомов улыбнулся. Ему стало хорошо и приятно. В его руках была мягкая и добрая сила, которой он владел и которую хотел направить во благо.
А потом он вошел в контакт с больным. Почувствовался запах озона. Неожиданно госпитальер стал ясно различать ауру курсанта.
Дело не в том, что госпитальер стал видеть ауру – он j: видел ее и без помощи «раковины». Но сейчас энергетиг ческая оболочка была перед ним четче, чем физическое тело. И кроме того, Сомов ясно видел, что кокон разделяется на несколько пластов. Последнее тело представляло из себя микроскопическую точку. Если долго смотреть на нее, то она била по глазам, вызывала резь. Возможно, это была квинтэссенция духа. А может быть, очередное тело, но более глубоко Сомов просто не мог проникнуть взглядом.
Все эти тела находились в болезненном диссонансе. Тепло «раковины» становилось мягче и приятнее. И вдруг Сомов понял, что способен влиять на эти тела. И он начал строить из них матрешку. Получалось это с трудом. Дисбаланс был очень силен. И силы, вызвавшие его, были огромны и коварны.
Сколько времени боролся Сомов – он не знал. Но начало что-то получаться. Тела приходили в какое-то соответствие друг с другом. Но госпитальер понимал, что не удержит их долго. Возможности «раковины» безграничны. Но ограничены возможности человека, вошедшего с ней в контакт. Может позже, когда он проникнет глубже в болезнь, проникнется ее духом, он сможет вылечить этих людей, так нуждавшихся в помощи. Но сегодня он был не способен на это. Сегодня он мог только немного выдернуть сознание курсанта Военно-Космической академии Серебрякова на поверхность нашего мира.
Неожиданно курсант открыл глаза. В них была боль. И госпитальер понял, что почти достиг цели.
– Как тебя зовут? – спросил Сомов.
– Я не знаю.
– Павел…
– Павел Серебряков, – жестяным голосом произнес пациент. – Я – курсант Военно-Космической академии Павел Серебряков. Я – Павел Серебряков…
– Вы больны.
– Я, курсант Павел Серебряков, болен.
– Когда это началось?
– Я курсант Павел Серебряков.
– Когда мир сломался, Павел?
В глазах больного появилось понимание.
– Класс спецтренажоров. Я там был один. Там все началось.
– Что началось?
– Там было очень плохо.
– Что там произошло?
– Я пришел туда раньше других… Я сидел на стуле и смотрел информпакет по навигации. И тут… Он замолчал.
– Ну же!
– Тут пришел он.
– Кто?
– Гость.
– Какой он был?
– Обыкновенный… Я, курсант Серебряков…
– Какой он был?!
– Не помню. Он сказал: «Ваш мир перешел „черту“ Он на гране глобальной катастрофы. Спасутся избранные».
– Что? Так и сказал?
– Да.
– «В мире много зла. Мир погряз во зле. Зло – материальная сила. Зло взорвет ваш мир».
– Так и сказал? Кто он?
– Вестник. Я – избранный. Я – спасусь. Я должен отдать долг.
– Какой долг?
– Я, курсант Серебряков…
Госпитальер понял, что теряет контакт с «раковиной». В глазах померкло. Он начал заваливаться набок, падая с кресла.
Филатов кинулся к нему и поддержал его.
– Я в порядке, – кивнул Сомов, отводя руку друга. – Уходим.
***
Арена представляла собой стеклянный круг метров семидесяти диаметром, над которым в семи метрах завис, удерживаемый едва различимыми витыми колоннами, такой же круг, утыканный, как еж иголками, тонкими антеннами сенсорнаведения.
Арене было далеко до Большой Арены Нью-Тауна – гигантского суперсовременного сооружения, оснащенного самой совершенной аппаратурой для массовых сенсоригрищ и объемных садомахов – та могла вместить до миллиона человек, психокинетический напор, когда она заполнялась хотя бы на треть, был такой силы, что прокатывался по Нью-Тауну, и даже на окраинах всю ночь не могли прийти в себя собаки, мяукали коты и утром головная боль мучила людей, не додумавшихся включить на ночь электромагнитную защиту.
Малый Мадрид – город в пяти тысячах миль от Нью-Тауна – заслужил славу обители умеренных, а то и патриархальных нравов. Поэтому сенсоригрища на местной Арене были вполне пристойными. До композиций новой звезды сезона Стала Людолюба здесь было далеко.
К часу ночи сюда стали стекаться люди. Сотни людей. До начала сенсоригрища оставалось полчаса, и агрессивные плоскуны, шокирующие голонудисты, взведенные «отпадники» – искатели сенсорудрволъствий, неразборчивые во вкусах волновые наркоманы и просто пристойные граждане толкались в ожидании сеанса.
Все было как всегда. У кого-то еще до начала представления начался припадок наркоголодания, и дежурящий врач в сопровождении киберпаука-медика начал колдовать над несчастным, угощая того небольшой дозой электромагнитного нарковоздействия.
Здесь была своя тусовка. Многие люди знали друг друга. Сновали торговцы запрещенными тяжелыми нейросенсориками. Витал запах эротических духов-возбудителей и нового модного одеколона, пахнущего отвратной гнилью. Кого-то ткнули виброножом, и доктору опять нашлась работа, через три минуты появился глайдер с реанимационным контейнером, а полицейский-робот начал журить скованного в наручники плоскуна, не обращая внимания на сыпящиеся удары железных прутьев и виброножей, которыми награждали его товарищи задержанного.
