Инесса Давыдова
В тишине леса
†††
Бирк сидел в кресле, положив руки на набалдашник трости, и через стеклянную стену наблюдал, как эксперты в лаборатории раскладывают улики на металлических столах.
После доклада заместителю министра Лимонов вытер пот со лба и сел в кресло напротив. Минуту смотрел в пол, потом вспомнил, на чем закончился разговор с Бирком и спросил:
– Васенков уже знает про Канаду?
Бирк кивнул, положил трость на колени и сделал глоток горячего кофе.
– На нашем отделе это как-то отразится?
Расмус в удивлении уставился на друга.
– Он попросил меня найти убийцу. Я нашел. Все изначально понимали, что подобный исход возможен. Во время ареста парень дал признательные показания. Адвокату есть с чем работать, права обвиняемого неоднократно нарушались. Полиция допрашивала его без адвоката и переводчика, когда он находился под воздействием фенциклидина или, как именует этот наркотик молодежь – ангельской пыли. Как известно, он вызывает галлюцинации. Андрон, нас это уже не касается.
Лимонов с облегчением выдохнул.
– Лично меня волнует только одно, не считая последнего убийства, конечно, – Бирк кивком показал на девять досок. – Пока летел над Атлантикой, думал, как выманить Цапакина. Я даже заглянул в древнекитайский трактат о тридцати шести стратагемах.
Полковник хмыкнул и с улыбкой спросил:
– На кой ляд?
– Искал вдохновения. Мне понравилась стратагема «Сманить тигра с горы на равнину». Китайцы советуют использовать приманку, для того чтобы заманить противника в ловушку.
Лимонов пытливо взглянул на Бирка, прищурился и ворчливо озвучил догадку:
– Над Атлантикой он летел… Ты разработал этот план еще два месяца назад, и в нем фигурирует Майя, – полковник постучал ребром ладони по подлокотнику. – Ты взял ее в отдел специально для этой цели. Ее обучение в твои планы не входит. Спихнул на меня девчонку при первой же возможности.
– Цапакин ее не знает, – продолжил гнуть свою линию Бирк.
– Что конкретно предлагаешь?
– Если почтить его труд, выказать благодарность, тогда он выйдет на связь. Официально мы этого сделать не можем. Вчера я читал показания блогеров и меня осенило. Нужно чтобы Майя создала журналистский блог, где будет освещать криминальные расследования. Уверен, что Цапакин регулярно мониторит Сеть на предмет собственной фамилии. Он ждет, что мы вот-вот опубликуем результаты расследования и отметим его вклад. Доклад пресс-центр наметил на двадцатое октября. После доклада Цапакин рассвирепеет. Больше всего я боюсь за Киру. Он сказал, что помиловал ее, а что, если просто отсрочил расправу? Он знает, как она важна для меня. Я не переживал, пока она была на курсах, но сейчас она живет у матери. Заманить ее в ловушку, используя больную мать или другой предлог, для него не составит труда.
Лимонов хмыкнул и покрутил кончики усов.
– Сейчас ты предложишь мне поговорить с Митяевой?
– Я сам поговорю…
– Брось, Расмус, я знаю, как ты мыслишь. Если скажешь ты, она тебя пошлет, если прикажу я, она обязана подчиниться.
Бирк наклонился корпусом вперед и отчеканил:
– Когда я запущу Майю в дело, Цапакин захочет подстраховаться и обзаведется козырем, а я не хочу, чтобы это была Кира.
– А как на счет остальных? Расмус, я тебя не узнаю! Когда это ты стал пофигизмом нервы лечить?!
– Цапакин питает слабость только к женщинам.
– Дело только в этом? Или ты под шумок хочешь наладить с Митяевой отношения? Видел я, как вы оба только что делали вид, что друг друга не замечаете.
Бирк не удостоил полковника ответом. Вздернул подбородок и наблюдал за своим помощником, который в этот момент что-то оживленно обсуждал со Свиридовым.
– Ты понимаешь, что Майя будет в смертельной опасности? Придется приставлять к ней охрану, а таких ресурсов у меня нет.
– Я сам об этом позабочусь.
Лимонов насупился, план Бирка ему не нравился. Через минуту он спросил:
– Ты обдумал, как Майя будет получать информацию?
– Она якобы закрутит роман с Громовым. У них взаимные симпатии. Играть особо не придется.
– Едрён батон! Еще и Громова хочешь привлечь!
– Громов подойдет идеально.
Зазвонил телефон внутренней связи, полковник снял трубку. С проходной доложили, что к нему приехали коллеги из Калуги. Он вскочил, схватил со стола электронный пропуск и погрозил Бирку.
– Мы не договорили. Пока не увижу все стадии твоего плана и конечную цель, не дам согласие на это безумие. Ты сам говорил: «Игра выигрывается до того, как она началась».
†††
МО, Медынский район, Никитское
Обветшалый дом, в котором местные пацаны три года назад нашли человеческие глаза, стоял на окраине села, и с виду был неприметным. Покосившийся забор держался лишь за счет деревьев. Почерневшие бревна сруба и крышу из металлических заплаток поглотили заросли дикого винограда. Окна без стекол казались порталами в потусторонний мир, а туманная дымка, обволакивающая фундамент дома, придавала деревенскому эстампу мрачности и таинственности.
Озерцов, следователь из Калуги, передал Громову тоненькую папку с фотографиями, сделанными в день обнаружения необычной улики.
– Местные называют этот дом ведьмовским, пустует с 2000-го. Говорят, старуха, построившая дом, занималась приворотами и прочей ерундой.
– Говорят, в Москве кур доят. Доить пошли, да сисек не нашли, – проворчал Токарев, разглядывая на осине пучок сухих трав и скрученного из соломы человечка.
– Вы осмотритесь здесь, а я разузнаю все о сыне Зудельшиной и позвоню.
– Не надо, мы сами побеседуем с Зудельшиной, – Громов кивком показал на входную дверь. – Покажите место, где нашли глаза.
Следователь замялся, было видно, что он не горел желанием заходить в заброшенный дом.
Пробираясь вдоль стены дома по сколотой бетонной отмостке, Токарев разглядел через корявые ветки с пожелтевшей листвой протянутый от столба электрический кабель.
– Глаза обнаружили днем позже головы? – спросил Громов, перелистывая протоколы допросов.
– Точно так.
– Кто позвонил в полицию?
– Зудельшина. А ей младший сын сказал.
Токарев залез в дом через окно и осмотрел самую большую комнату. На полу три обветшалых матраса. Пластиковые бутылки из-под воды наполовину забиты окурками. Кругом пустые пивные банки. В дальнем углу старый мини-холодильник «Морозко», шнур от которого болтается на ручке. На маленьком журнальном столике колода потертых игральных карт. У стены напротив двери печь из кирпича огорожена решеткой для конфорок от газовой плиты. На дне старой обувной коробки пачка презервативов.
Послышались шаги, Токарев оглянулся и увидел напарника.
– В этой комнате нашли?
– Угу, – Озерцов пугливо озирался по сторонам.
Громов протянул напарнику фотографию, на которой были запечатлены глаза. Комната была пуста, на полу не было даже мусора. Токарев скривился, вернул фотографию и спросил:
– Сам скажешь или я?
– Руби с размаху, – ступая осторожно по скрипучим доскам, Громов продолжил исследовать дом.
Озерцов навострился и взглянул на фотографию.
– Что не так?
– Этот дом местная шантрапа использует для вечеринок. Выпивка, наркотики, секс. Для этого они даже перекинули от электрического столба времянку. Здесь были не глаза, а голова целиком. Они не хотели светить своим тайным убежищем и подкинули голову в лес.
– С чего вы это взяли?
Токарев ткнул в фотографию.
– Девственно чистый пол. Они вынесли из дома матрасы и холодильник, потом прибрались. Кирпич под глазами мокрый. Значит, глаза только вынули из жидкости, в которой их держали, а голову к тому времени уже сутки назад увезли на экспертизу. Тогда, где хранились глаза?
– Где? – ошарашено спросил Озерцов и попятился.
– Убийца подкинул голову в этот дом неспроста, а с какой-то целью. Скорее всего, хотел, чтобы это место наводнили полицейские. Зачем он это сделал? С этим надо разбираться. Но голову отнесли в лес, и полиция в этот дом не попала. Тогда убийца вернулся и подложил глаза, которые изначально собирался оставить как трофей. Обыск после обнаружения глаз был?
– Конечно.
– Что нашли?
– Ничего противозаконного.
– Озерцов! – окрикнул коллегу Громов.
Следователь из Калуги поспешил в соседнюю комнату, но Громов загородил дверной проем.
– Коноплю выращивал не только Колотушкин, но и местные пацаны. Они этот участок обвесили амулетами для устрашения, чтобы никто не побеспокоил их маленький бизнес.
– Какой еще бизнес? – растеряно пролепетал Озерцов, судорожно соображая, достанется ли ему от начальства за недосмотр или нет.
Громов сделал шаг в сторону, освобождая проем. У Озерцова подкосились ноги и отвисла челюсть.
– Страсти-мордасти…
Токарев протиснулся между Озерцовым и проемом, оглядел комнату и присвистнул. Все было увешано пучками конопли. На столах и стеллажах траву сортировали по пакетам с маркировкой веса и сорта.
– Это не для себя. Продукт элитный. Значит, у них был рынок сбыта, – сделал вывод Громов, осмотрев несколько пакетов.
Токарев увидел шнур, ведущий в соседнюю комнату, пнул дверь и заглянул внутрь. По центру стоял большой стол, на котором выращивали коноплю разных сортов. Над столом висели фито-лампы. К каждому кусту была подведена капельная система полива. За дверью слышалось чье-то тяжелое дыхание. Токарев дал знак коллегам и вынул пистолет из кобуры.
– Полиция! Выходите с поднятыми руками!
Из темноты вышел подросток в спортивном костюме и кроссовках, с телефоном в руке и жалобно прописклявил:
– Не стреляйте…
– Ты там один?! – Токарев кивком показал, чтобы парень вышел.
– Да…
Озерцов надел на подростка наручники и усадил на матрас.
– Ты кто такой?! – навис над парнем Громов.
Подросток не горел желанием общаться, опустил голову и шмыгал носом. Следователь из Калуги утер лоб рукавом форменной рубашки и сказал:
– Это Павел Зудельшин. Он нашел глаза.
†††
Алан припарковал «джип» у современного шестиэтажного дома в центральном районе Москвы, выключил двигатель и огляделся. Каждый этаж элитного здания имел оригинальную кладку из белого кирпича. Входная группа и лифтовые шахты были пристроены к зданию отдельной башней. Дом от улицы отделял невысокий забор и шлагбаум, возле которого стояли двое охранников.
– Как-то неожиданно…
– А чего ты ожидал? – Кира отстегнула ремень безопасности. – Сатанинский храм и жертвенный алтарь со стекающей по специальной канавке кровью? Если дела у секты пошли именно с приходом Морозовой, логично предположить, что именно она была идейной вдохновительницей Люцифера, а не наоборот, как пишет пресса. Иди за деньгами и никогда не ошибешься.
– Чую, здесь много денег.
Митяева убрала планшет в сумку и вышла из машины вслед за Аланом.
– Эта темная история смерти подростка навела меня на мысль, что жрица захотела править единолично.
– Ты думаешь, она подставила своего дружка под тюремный срок? Но ведь не она убила, а он.
– Три года назад он был в расцвете сил, а перед арестом – выжатая мочалка. Заметь, до того случая Умрихин ни разу не попадал в поле зрения полиции, даже за вандализм.
– Может, Умрихин болеет чем-то. Когда я был на стажировке в Питере, помогал расследовать убийство младенца. Оказалось, что убил и выпил всю кровь соседский старичок, на вид такой добродушный. Мы его даже не подозревали. Ему какая-то ведьма сказала, если он выпьет кровь новорожденного младенца – болезнь уйдет, мало того, он омолодится на десять лет и снова будет бегать по девам, как он их называл. Я не мог поверить и сам пошел его допрашивать. Решил, что коллеги нашли козла отпущения. Так вот, пока я не отыскал в его квартире одежду малыша, аккуратно завернутую в газетку, не верил даже после его признания.
– А как вы его взяли?
– У той самой ведьмы. Он полосонул ее ножом по руке, та крик подняла. Соседи вызвали полицию. На допросе ей пришлось изложить суть конфликта. Ты бы видела с какой уверенностью она заверяла, что процедуру нужно повторить еще дважды, чтобы организм полностью переродился.
– То есть, если бы вы его не взяли, старик убил бы еще двух младенцев? – Кира передернула плечами. – По ходу с головой там у обоих проблемы.
– Я месяц не спал, места себе не находил. Потом написал прошение и меня перевели в родной Майкоп.
– Уедешь туда после стажировки?
– Планировал, но теперь передумал. Слишком много плохих воспоминаний.
– Расстался с девушкой?
– Нет.
– Развелся с женой?
– Ты же выставила запрет на личные темы, а это очень личное.
Кира фыркнула и потянула на себя массивную входную дверь.
На рецепции элитного дома Алан предъявил новенькое удостоверение и сказал о цели визита. Администратор набрала номер внутренней связи и оповестила жительницу о визитерах. Пока она говорила, Алан изучал план эвакуации здания.
– Шесть этажей, двенадцать почтовых ящиков. По две квартиры на этаже. Нам нужен пятый. В доме есть лестница, которая выходит во внутренний двор и парковку. Ты поднимайся на лифте, я обойду дом и подожду у лестницы.
– Зачем? – в недоумении Кира уставилась на напарника.
– У красивой женщины всегда кто-то остается на ночь, – философски подметил Алан и направился к двери.
Кира не понимала, зачем ему нужен любовник Морозовой, но спорить не стала, ведь шеф дал указание установить круг приближенных, почему не начать с тех, кто знал жрицу слишком близко.
Администратор протянула Митяевой разовый пропуск визитера и натянутым голосом объяснила:
– Лифт можно вызвать только по пропуску.
Кира поднялась на пятый этаж и позвонила в дверь. Через минуту послышались поспешные шаги. Дверь открыла женщина лет сорока в униформе горничной. Майор показала удостоверение и объяснила цель визита.
– Проходите, можете не разуваться.
Горничная пропустила Киру в квартиру, выглянула в холл, убедилась, что гостья одна и закрыла дверь на три замка. Попросила подождать в гостиной и скрылась за ближайшей дверью.
Митяева вошла в просторную и светлую комнату. Подметила функциональный современный дизайн без излишеств, где минимум личных вещей, и написала напарнику о том, что зашла в квартиру. Ответа не последовало, тогда она подошла к окну, выходящему во внутренний двор и отодвинула штору. Алана нигде не было.
Послышались шаги и шелест ткани, Кира включила диктофон на телефоне, обернулась и обомлела. Перед ней стояла привлекательная блондинка лет тридцати, совершенно не похожая на жрицу, которую она видела на фотографиях и видео.
– Мне нужна Алла Александровна Морозова.
– Это я. Чем обязана, да еще в такую рань?
Голос тот же, что на видео, но разница во внешности была такой разительной, что Кира никак не могла сосредоточиться и начать допрос.
– Я на счет Романа Умрихина…
– Конечно, вы по его проклятую душу! Больше ни по какому вопросу полиция меня не беспокоит. Суд вынес приговор. Люци в тюрьме. Что вам еще нужно?
– Открылись новые обстоятельства.
– Какие еще обстоятельства?! – повысила голос Морозова, плюхнулась на диван, скрестила ноги и сложила руки на груди.
В гостиную вошла горничная, расставила на кофейном столике косметические бутылочки и ватные тампоны. Хозяйка принялась протирать лицо, шею и декольте, попутно отчитывая горничную.
Кира решила не встревать, внимательно изучала жрицу и пыталась вычленить все изменения, которые произошли с ее лицом. Морозова избавилась от горбинки на носу, родинки у виска и шрама над верхней губой. Лицо стало более овальное. Единственным диссонансом в ее новом нежном облике был грубый голос и властный, требовательный, надменный тон.
Когда горничная унесла косметические бутылочки, Морозова подняла на майора глаза и с вызовом спросила:
– Так что на этот раз вы пытаетесь мне пришить?
– У нас есть вопросы о вашей совместной деятельности с Романом Умрихиным.
– Вы из какого ведомства?
Кира еще раз представилась и озвучила подразделение.
– Странно. Как религиозная организация соотносится с серийными убийствами? Ах, ну да. По-вашему, мы приносим жертвы сатане в виде людишек.
– А это не так?
– Конечно, нет.
– Умрихин сознался в убийстве.
– Он сознался в том, что помог совершеннолетнему мужчине перейти из одного состояния в другое. Мы предоставили следствию видеозапись, где он умолял Люци это сделать. Если Смелов хотел служить сатане, кто мы такие, чтобы ему мешать? – она ухмыльнулась и оголила белоснежные зубы. – Мы как раз те, кто помогает с ним воссоединиться.
– По закону это убийство. Вы это знаете, но меня интересует другое…
Не успела Кира договорить, как раздался настойчивый звонок в дверь. Морозова вскочила, но не сошла с места, дождалась, когда прислуга откроет дверь. Услышала знакомый голос и только тогда вышла в холл. Кира последовала за ней.
– Вы за это ответите! – послышался возмущенный мужской голос. – Немедленно отпустите! Это произвол!
В квартиру вошел Алан, волоча за собой эксперта-теолога – полноватого шатена лет тридцати. Беспорядочно размахивая руками и еле волоча ноги, Шинкарев громко пыхтел и выкрикивал проклятья. Запотевшие очки съехали на середину лица.
Кира поняла, что эксперт решил покинуть здание по лестнице, чтобы не сталкиваться с непрошенными гостями, и порадовалась смекалке напарника.
– Угомонись, – грозно прорычал Алан и встряхнул испуганного Шинкарева.
– Лилит, позвони в полицию! Этот детина вывихнул мне руку!
– Не визжи, дурень пришибленный! Опять соседи будут звонить отцу! – истерично заверещала Морозова. – Это и есть полиция!
†††
Москва. Отдел профайлинга
На проходной Лимонов увидел бледного Решетова и Клима Веденского —бывшего коллегу, которого давно считал пенсионером – скривился в улыбке и пошел ему навстречу.
– Категорически приветствую! Важные люди на блюде. Ты же на пенсию собирался, на отходную меня приглашал.
– Андрон, чертяга! Мне как сказали о твоем новом назначении, я подумал Ткаченко слопает тебя при первом же косяке.
– У меня кость широкая – подавится.
Бывшие коллеги обнялись и похлопали друг друга по спине.
– Какими судьбами? – спросил Лимонов друга и обдал недовольным взглядом Решетова. Ему было невдомек, как эти двое связаны между собой.
– Давай пройдем к тебе в кабинет, там объясню.
В кабинет Решетов не пошел – обосновался на диване в холле, видимо, об этом была договоренность – и Лимонов мысленно начал прикидывать, с какой стороны может быть подвох.
– Я вот по какому к тебе вопросу, – начал Веденский, расположившись за столом для переговоров. – Я у Решетовых семейный адвокат.
Лимонов нахмурился и откинулся на спинку кресла.
– Вот как…
– На пенсию я, как и планировал, ушел. Но с деньгами было туго, пришлось переквалифицироваться в адвокаты. Вспомнил, как говорится, молодость и полгода занимался зубрежкой.
– Какой у тебя профиль? Уголовка или экономика?
– Живу в Обнинске, где, как ты помнишь, у меня родительский дом, возглавил адвокатскую контору, основной акцент – на семейную адвокатуру. Как говорится, что подвалит, то и разгребаем.
– Понятно, – Лимонов забарабанил пальцами по столу и поблагодарил себя за то, что не успел пригласить бывшего коллегу на обед, где планировал вспомнить былые времена. – А к нам каким боком прилетело?
– Мне его папаша дал понять, что вы его сынка хотите за жабры взять, и попросил, так сказать, поприсутствовать.
– Этого? – Лимонов ткнул пальцем в сторону скучающего Решетова. – Я тебя умоляю. Кому он нужен? Мне убийство надо раскрыть. Пусть под ногами не путается, а то ходил в лесу важный, как гусь на балу. Голову привезли?
– Вот с этим-то и проблема…
– Та-а-ак…
– Три года назад, когда экспертиза была завершена, моему клиенту позвонили из лаборатории и попросили зайти. Голову он забрал и передал в отдел для хранения улик, но так как коллега спешил – у дочки был день рождения, а подарок он не купил – Андрей Витальевич сказал, что зайдет на следующее утро и заберет квитанцию. Двое последующих суток ему пришлось расследовать громкое дело, как понимаешь, было не до квитанции, а потом тот, кто принял голову, уволился. Дело о найденной голове закрыли из-за того, что эксперты дали заключение: голову отделили от тела уже после смерти, которая наступила от кровоизлияния в мозг. Андрей Витальевич про голову забыл и не вспоминал, пока ты не приехал в Никитское. Вот как-то так.
– Где сейчас голова?
– Моему клиенту официально ответили, что голову на хранение никогда не принимали. Андрей Витальевич поехал к коллеге, который уволился, чтобы выяснить ситуацию, но он переехал в неизвестном направлении. Все концы в воду.
– Красивую Решетов придумал сказочку для адвоката.
Полковник воззрился на следователя из Калуги. Решетов пил кофе и со скучающим видом рассматривал офис.
– Между нами говоря, он поразительный балбес. Папаша от него стонет и плачет. Но я тебя, Андрон, уверяю, он не саботировал расследование и не терял важную улику. Он разгильдяй, но на нарушение не пойдет. Рвется к власти, поближе к папаше, а с запятнанной репутацией кабинета ему не видать.
– Хочешь сказать все, кто по кабинетам сидят – чистые, как младенец после бани? – Лимонов скривился в ухмылке. – Не крути мне извилины. Без тебя тошно. Чего ты хочешь?
– Допроси его, можешь даже с пристрастием, папаша не против, но для ареста оснований нет.
– Да на кой он мне! – возмутился Лимонов и покрутил кончики усов.
– Уж не Бирк ли это? – Веденский показал на Расмуса, расхаживающего в конференц-зале, и хлопнул себя по колену. – Постарел-то как. С тростью. Мне говорили, что его Хромой почикал по своему подобию, но самого с тех пор не видел.
Полковник помрачнел, вспоминать мучительное расследование убийства жены в данный момент не хотелось, это сбило бы с рабочего настроя.
– Нда, стареем, тупеем и лысеем. Приятного мало.
– Не знал, что вы снова работаете вместе.
– Расмус живет в Брюсселе. В России набегами. Консультирует сложные случаи.
– А у тебя сейчас именно такой?
– Однозначно.
– Не позавидуешь.
– Это точно. Ладушки-бабушки, – он поднялся и кивком пригласил Веденского следовать за ним. – Располагайтесь пока с клиентом во второй переговорной – заслушаю доклады, и начнем допрос.
