Инга Леровая
Попаданка Санни
Глава 1
В школьном саду под вечер мятно и сладко пахли крохотные желтоватые цветки и настырно стрекотали кузнечики. Санни медленно шла по дорожке, оберегая пышную юбку выпускного платья от колючих кустов крыжовника.
Этот сад, школа, лавочка под старой яблоней больше ей не принадлежали. Чувство потери было острым, хотя и привычным – расставаний в жизни Санни было предостаточно. Каждый учебный год для нее начинался с новой школы.
Ее родители любили путешествовать. А ей приходилось подстраиваться, проявлять гибкость. За одиннадцать лет Санни прокачала адаптивность и готовность ко всему. Чаще попадались симпатичные ребята, но бывали и сложные ситуации.
– Уже надоело веселиться? – спросили откуда-то из зарослей жимолости, а ей показалось, что прямо из космоса.
Санни резко повернулась на голос, уже догадываясь по заполошному стуку сердца, кто спрашивает. Напрямик, через клумбу с бархатцами, к ней шел Георгий. Улыбчивый, длинная темно-русая челка набок, голубые глаза, в белой рубашке – ее тайная любовь.
– Отшумели песни нашего полка, отзвенели звонкие копыта, – улыбнулась Санни в ответ. – Попрощаться вышла.
– С кустами?
– И с ними тоже, – Санни смутилась, когда ее не понимали, она всегда смущалась.
– А я просто подышать, в зале душно, – Георгий оглянулся на жимолость, как будто проверил, все ли там в порядке.
Они стояли рядом, совсем близко, а Санни не знала, о чем говорить. Немудрено растеряться, Георгий был самым красивым мальчиком в старших классах. Она влюбилась в него в первый же день, как появилась в этой школе год назад. Вошла, а Георгий стоял у доски, выводил крупными буквами поздравление учителям, девчонки вокруг щебетали, подсказывали.
– Куда ты будешь поступать? – наконец сообразила, что спросить, Санни.
– Никуда, – Георгий пожал плечами. – Отец настаивает на армии. У нас семейное. Не служил, значит, не мужчина.
– Я тоже никуда, – глупо обрадовалась Санни.
– Тогда поехали в арт-лагерь.
– Арт? Лагерь?
– Ну да, лагерь для творческих проявлений. Каждый год проходит. Ты же хорошо поешь. Певцы там точно будут, и художники, дизайнеры, поэты, даже парочка архитекторов, – Георгий сам не ожидал, что позовет Санни в лагерь.
В классе ее считали странной. Говорила строчками из песен, часто незнакомых, несовременных, где она только их понахваталась. Одевалась-то модно. Отличные оценки получала играючи, ни с кем близко не дружила, за партой сидела одна.
Не вникала в чужие интересы и про себя не откровенничала. Даже глазки ему не строила, как другие девчонки. Имя тоже странное. Сандрия. Одноклассники подшучивали, кричали Сангрия, как вино. Или просили прокатить, она же сани.
– А когда?
– Послезавтра. На десять дней. Дипломы дадут, захочешь поступать, в плюс пойдет, – зачем он ее уговаривает? Она же ему не особо и нравится. Георгий нахмурился. – Жить будем в лесу, в палатках, такие небольшие домики. Днем мастер-классы. По вечерам танцы, общий костер.
– Как интересно, – Санни закивала как китайский болванчик. Ей все нравилось. Костер, танцы, романтика. – Я поеду.
– Родители тебя отпустят? Успеешь уговорить? – однажды Георгий видел маму Санни в обувном магазине, все продавцы ходили по струнке под ее взглядом.
– Конечно, отпустят! Они мне все разрешают, – заверила Санни.
– Прямо все?
– Не придирайся к словам, – Санни не понравилось, как Георгий спросил, будто намекая на что-то плохое. – Конечно, о дурных привычках речь не идет.
– Ну, прощайся тогда, – Георгий обвел рукой сад. – с кустами. Не буду мешать. Автобус в двенадцать от школы.
Санни не обиделась, что Георгий так быстро убежал, не прогулялся с ней по саду, ничего не сказал о ее красивом платье. Она и мечтать не смела о его внимании, не надеялась на взаимность, не пялилась, не искала встреч. И такая удача.
Георгий сам ее нашел, пригласил. Вспомнил, что она поет, хотя она и пела-то всего пару раз вынужденно на школьных концертах. Когда никто в классе не хотел участвовать в самодеятельности, и на нее свалили эту обязанность, как на новенькую.
В саду пала роса, стало неуютно, но возвращаться в зал не хотелось, ничего веселого, по мнению Санни, там не происходило. Парни тайком принесли вино, угощали нарядных, раскрасневшихся девчонок, учителя не обращали на это внимания, последний вечер, праздник, зачем ругаться.
Санни посмотрела на школу, светящуюся всеми окнами. Потанцевать с Георгием ей вряд ли дадут, там очередь на весь вечер. Пожала плечами, лучше она пойдет домой. Родители ее ждут. Смешно получается, с кустами попрощалась, а одноклассники побоку.
Внутри плескалось приятное тепло от встречи с Георгием. Санни подумала, как здорово, что они оба свободны все лето. Все будут заняты поступлением в институты, а они нет. В мечтах она бродила с ним за ручку по лесу. Чтоб все видели, Георгий выбрал ее. Если вдруг он попросит, чтобы она ждала его из армии, она подождет.
Улицы были совершенно пустые, весь город на выпускном, что ли? В голове сама собой зазвенела песенка: “Когда качаются фонарики ночные, и тёмной улицей опасно вам ходить…” Ни капельки не подходила эта песенка к ее светлому настроению, но Санни не огорчилась.
Если петь бодро, маршируя и размахивая руками, то любая песня становится веселой. Даже про юность, расколотую как орех, и короля на именинах. Предвкушение любви горячило кровь, все остальное казалось мелким и несущественным. Ее ждала взрослая жизнь, где явно будут темные улицы, но Санни справится.
Родители ждали дочку после выпускного вечера, накрыли праздничный стол, радовались, как будто сами освободились от школьной повинности.
– Ура, наша выпускница пришла, пятерок принесла, – родители любили киношные шутки. – Как все прошло? Миленько?
– А, – махнула Санни рукой. Подумаешь, выпускной, о чем тут рассказывать. Наряды, пафосные речи, танцы до утра, с которых она сбежала. Про Георгия вообще рано говорить, вот, съездят они вместе в арт-лагерь, тогда она все расскажет.
– Поздравляем тебя, дочка! – папа протянул ей новенький планшет.
– Поздравляем! – подхватила мама и подала яркий, модный рюкзачок.
Санни заверещала от восторга, она догадывалась, что родители обязательно купят ей подарки, но чтобы сразу все хотелки. А еще бабушка, наверняка, тоже приготовила что-то особенное. “Кипит, шумит цветная Азия. Вода из чайника по три копейки”, – вопила Санни дурным голосом.
– Мы не будем настаивать на новом учебном забеге, сама выбери: к бабушке или в институт, – родители зажимали уши и грозили кулаками неугомонной дочке.
– Завтра. Все решения завтра, – у нее такие замечательные, понимающие родители, все ей позволяют. Счастливая Санни отправилась спать, отложив до утра разговор про лагерь.
Не хотелось расплескать чудесное состояние. Так бывает, открывается удачливая дорога. Все одно к одному. Одна удача тянет другую. Главное, не суетиться, не забалтывать, отдаться потоку. Сон пришел легкий, воздушный, обещающий самое лучшее.
А утром Санни проснулась в отличном настроении. Встала перед зеркалом, полюбовалась на себя. Как у любой девчонки, у Санни были претензии к собственной внешности. К глазам, губам, волосам, фигуре. Но после вчерашнего разговора с Георгием претензии удивительным образом испарились.
“Как прекрасно быть прекрасной,“ – мурлыкала Санни все утро. И пока умывалась, и пока пекла блинчики на завтрак по бабушкиному рецепту, и пока выбирала варенье для блинчиков, и пока составляла список вещей для лагеря.
Родители с самого утра закрылись в деловой комнате, у них выпускного и освобождения от всех дел не было, и Санни не мешала, терпеливо ждала, когда выйдут. Так у них было принято, если дверь закрыта, значит, занят человек, нельзя стучать и вламываться. Максимум, что разрешалось, подсунуть под дверь записочку.
Вещи в лагерь Санни выбирала тщательно. Примеряла, всматривалась, идет ли ей, хорошо ли сидит, удобно ли. Нет ли пятен или, не дай бог, дырочки. Прослыть шмотницей не хотелось, но и в одних джинсах она не будет же ходить.
Пристальное внимание в лагере ей обеспечено. Новенькая вдруг заявилась, да еще претендует на Георгия. И петь она будет, и у костра беситься вместе со всеми. Нужно найти модные песни, закачать в телефон. Вряд ли Георгий любит то, что они с бабушкой поют, про нехило зацепившую ночную текилу.
Рюкзачок, наконец, был собран и отправлен под кровать. Полная готовность к поездке не успокаивала, а нервировала. Она ведь до сих пор ничего родителям не сказала. Санни торопливо вырезала из красной бумаги знак вопроса. Подкралась на цыпочках к закрытой двери, подсунула под дверь знак, прислушалась.
– Медлить нельзя, – донесся до Санни строгий голос бабушки. – Думала обойдется, но нет. Извещение все же пришло.
– Сайма, мы поняли. Все сделаем. Не беспокойся.
Вот это да, родители разговаривают с бабушкой по скайпу, а Санни даже не пригласили. Может, им опять хочется переехать? Ее родители любили кочевать, не сиделось им на одном месте. Мотались по стране от Калининграда до Владивостока, от заповедных лесов до горных вершин, от северных озер до южных садов.
Бабушка Сайма поощряла такой образ жизни и помогала родителям деньгами. Оставила у себя маленькую Санни. Баловала ее как принцессу. Научила и читать, и писать, и песни петь, и старомодным манерам.
Они были как подружки, танцевали, устраивали пикники на озере, сочиняли сказки и показывали забавные представления во дворе и парке. Сайма признавала только игровое воспитание. И прививала внучке независимое мышление.
Когда Санни доросла до школы, она стала путешествовать вместе с родителями. Как в огромном калейдоскопе замелькали города, улицы, школы, лица одноклассников и учителей, развлекая, не задерживаясь в памяти, не тревожа.
Двери распахнулись, папа держал в руке красный вопрос и улыбался.
– Прости, Ириска, заработались мы. Выспалась?
– Давно выспалась. И поговорить хочу с вами, – получилось слишком сердито.
– Говори, – родители переглянулись, какая муха укусила их дочку? Но пошли следом за Санни в ее комнату.
– У нас в школе организуют творческий лагерь. Всего на десять дней. Наши все едут и я тоже хочу.
– Дочка, – мама поморщилась. – Это дикие лагеря, это не для тебя, поверь. Туалет на улице, грязный и вонючий, готовят плохо, антисанитария. А спать где? В палатках? Ты заболеешь в первый же день.
– Там же комары. От слепней, знаешь какие шишки остаются, и чешется зверски, – подхватил папа. – Ночью тебя зубной пастой намажут. Одежду испортят. Не стоит дочка. И бабушка тебя ждет.
Санни не верила собственным глазам и ушам. Ее обожаемые родители, которые за всю ее жизнь никогда и ни в чем ей не препятствовали, даже позволили не поступать в институт сразу после окончания школы, вдруг решили не отпускать ее в летний творческий лагерь. Пугают комарами, туалетом и зубной пастой. Детский сад какой-то.
Сандра не боится комаров, а пастой сама кого хочешь измажет, ее не воспитывали неженкой, она умела за себя постоять. Что-то родители скрывали. Но зачем?
Погостить у бабушки Саймы в Ирисовой Долине было бы замечательно. Санни, в принципе, ничего не имела против. Она любила бывать в этом безмятежном местечке, где каждый на виду и на слуху, а сам городок легко обойти за несколько часов. Атмосферная провинция, ламповость и милота.
К тому же, именно здесь Санни выздоровела после тяжелой болезни. И получила нынешнее имя. “Где спаслась, там и родилась, имя другое – болезнь не беспокоит,” – сказала тогда бабушка. Очень серьезно сказала. И родители согласились, не хотели, чтобы болезнь нашла их кроху снова.
От бабушки, как самой старшей, Санни досталась первая буква С. От папиного имени Андрей взяли первый слог, от маминого – Мария – второй. И фамилию взяли другую. Как будто она жительница Долины. Получилось необычно – Ирисова Сандрия. Они все стали Ирисовыми.
Бабушка Сайма на свой манер соединяла имя и фамилию и называла девочку по-королевски – Ирисандрия. Никто больше не мог выговорить с ходу такое навороченное имя, а у бабушки получалось легко, словно бабочка с губ спархивала.
Маме больше других понравилось имя Санни, солнечная. Это имя и прижилось. А папа дразнил Ириской. В детдоме, где они с мамой выросли, кроме тянучек “Ирисок” других конфет не было.
Сто раз родители рассказывали дочке эту волшебную историю, про Ириски и новую фамилию, правда, без подробностей по болезнь и лечение. Но сейчас Санни хотела поехать в лагерь. С Георгием. А бабушка и Долина никуда не денутся. Она же не отказывается их навестить.
– Мама! Я могу потом к поехать бабушке, лагерь недолго, всего десять дней. Там будет обучение, интересные знакомства, дадут диплом.
– Нет, доча. Сначала бабушка, потом лагерь.
– Потом не будет никакого лагеря, – Санни никак не могла поверить, что ее не отпускают. Это немыслимо.
– Будет что-то другое, получше лагеря, – родители синхронно кивнули.
Да что же это такое. Удивляла сплоченность родителей. И настораживала. Обычно папа не вникал, куда и зачем собирается дочка, он сам был перекати полем, лишь бы ей было интересно. Любые студии, секции, увлечения.
И вот она просит, буквально умоляет, пытается доказать, как ей важно и полезно поехать, научиться творческим проявлениям, познакомиться с талантливыми людьми, а ее даже не хотят толком выслушать. Санни растерялась.
Папа гнул свое, комары, слепни. И мама заладила, антисанитария, ехать не надо, что еще за глупости, мы все вместе скоро поедем в Европу, и там их любимая доченька может проявлять себя любыми способами, как ей захочется. Творчески и не очень. Только сначала поездка к бабушке.
– Мне уже восемнадцать! – обиженно выкрикнула Санни, пытаясь отвоевать свое право на взрослость, собственные решения и лагерь.
– Тебе семнадцать, Ириска, – папа сунул ей как маленькой конфетку, свою любимую тянучку “Ириску” и погладил по голове. – Решено! Ты едешь завтра к бабушке, в Ирисовую Долину. Билет мы тебе купили.
Вместе с новым именем и возраст Санни стали считать иначе. Как будто она второй раз родилась. В документах одно, а дома на год младше. Но это не может же быть поводом для отказа.
– Все будет чудесно, Санни. Бабушка тебя встретит прямо в аэропорту. На машине. Если захочешь, она даст тебе порулить.
Мама поддакивала папе, когда вообще такое было. Мама любила спорить, просто так, для удовольствия, для веселья. Санни даже демонстративно выглянула в окно, не упало ли небо на землю. С семнадцатого этажа такое явление точно заметишь. Нет, небо не упало.
Наверно, надо зареветь, затопать ногами, вымолить разрешение слезами, раз уж в лоб не получается. Только Санни не умела устраивать истерики со слезами, в них не было нужды до этого момента. А родители посмотрели на часы и вышли из комнаты. Как будто так и надо.
Санни швырнула им вслед плюшевого медвежонка. И конфету. Лагерь завтра, но уже очевидно, ее не отпустят, хоть реви, хоть умоляй. Почему родители так уперлись? Почему не слушают ее?
Раздосадованная, она плюхнулась с размаху на кровать. Не могли же они догадаться, что главная причина настойчивости Санни не в творческих проявлениях, а в ее нежных чувствах к Георгию. Или могли? Санни задумалась.
Не может ведь быть, что окончание школы это своеобразный рубеж, уничтожающий юность и доброе воспитание? В какой-то книжке ей встречалось подобное. Баловали, все разрешали, а потом, бац, и больно отлупили плетками.
Остаток дня Санни провела в своей комнате, лелея обиду и строя планы мести. Кусала губы, морщила лоб и хрустела пальцами. Ничего особенного придумать не смогла. Не умела мстить.
Родители не замечали ее сердитости, не терзались виной, весело складывали в чемодан подарки для Саймы и мимоходом шутили: “большие детки – большие бедки”. Им-то весело, а Санни каково? Это у нее большая бедка, а не у них.
Бабушка! Санни поговорит с ней и все объяснит. Как важно поехать в лагерь сейчас, ведь потом Георгия призовут в армию. Бабушка ее обязательно поймет. Их вкусы очень похожи, любят одинаковое. Песни, фильмы и стихи.
Собственно, привычку думать и говорить песнями Санни переняла от бабушки Саймы. “С кровью впитала”, – часто шутили в семье. Санни быстро набрала номер.
– Поговорим завтра, Ирисандрия, – бабушка даже не поприветствовала ее. – По дороге, будь добра, ни с кем не разговаривай.
Санни озадаченно смотрела на коротко пикающий телефон в своей руке. Разговор закончился, не начавшись. В семье почему-то перестали считаться с мнением Санни. И дружно загоняли ее в стойло, как непослушного жеребенка.
Глава 2
– Я все слышу! – голос вожатой за окном прозвучал неожиданно.
Деревянные домики, именуемые палатками, звукоизоляцией не обладали. Каждое громкое слово было слышно на улице. А после отбоя шуметь запрещено. Пусть сегодня была первая ночь в творческом лагере, строгие правила уже действовали.
Девчонки затаились. Вдруг вожатая зайдет и увидит, какой разгром учинили молодые таланты. В палатке никто не собирался спать. Девчонки соорудили из одеял шатер. Зажгли свечи, достали карты и собрались гадать.
Колода оказалась не новой, непременно надо, чтобы нецелованная девчонка села на карты. "Иначе карты будут врать", – авторитетно заявила Юлька, главная гадальщица. За горячим выяснением кандидатуры вожатая чуть их не застукала. В конце концов решили, что кто хочет, тот пусть и посидит на картах.
Претендовать на нецелованную Санни не стала, хотя в свои восемнадцать она по-настоящему с парнями не дружила и не целовалась. Были, конечно, шутливые поцелуйчики и неловкие чмоки в щечку, но это все не считалось.
Санни едва верила, что она в лагере. Вопреки воле родителей. Утром ее подняли рано. Папа, не доверив такси, сам отвез Санни в аэропорт, сдал чемодан в багаж, проследил, чтобы прошла регистрацию и досмотр перед посадкой.
– Мы через недельку приедем, не скучай, – чмокнул в макушку и помахал рукой, а Санни лишь вздохнула. На душе кошки скребли. Георгий будет ее ждать, а она не приедет.
Рюкзачок, любовно собранный для лагеря, оттягивал плечи. Санни бесцельно слонялась по магазинам, пока не объявили, что вылет задерживается на пять часов. И тут в голове у нее что-то щелкнуло. Санни выскочила из посадочной зоны, на бегу заказала такси. Успела доехать до школы и сесть в последний автобус.
В лагере все оказалось так, как говорила мама. Туалет на улице, невкусная еда и комары. Но Санни это нисколько не расстроило. Они с Георгием вместе, вот что важно. И Георгий заступится за нее перед родителями.
Дверь в палатку громко скрипнула. Кто-то аккуратно открывал ее снаружи. Неужели вожатая все же решила проверить, спят ли девчонки? Они попались! Уф, пронесло. Это мальчишки тайком пробрались, им тоже хотелось мистики, тайн и гаданий.
А за мальчишками вошел он, Георгий. Днем они не увиделись, и вот он пришел. Санни заулыбалась, кокетливо поправила волосы. И стало почти неважно, что из-за этого парня она обманула родителей. Не поехала к бабушке на лето. Бросила в аэропорту чемодан.
Санни вскочила, уверенная, что Георгий сразу заметит ее и сядет рядом. И глупо заморгала. За Георгием в палатку проскользнула Вика. Дочка директора лагеря. Сегодня на первом собрании отряда Санни с ней познакомилась.
Вика оглядела всех свысока, взяла Георгия за руку и потянула за собой, чтобы сесть вместе в углу. Перед глазами Санни застыла картинка. Вика. Берет за руку. Георгия. Привычным жестом. Санни закусила губу. Она дура, на что рассчитывала?
– Ирисова, не стой столбом. Первой, что ли, хочешь быть? Давай. На любовь тебе? Или на избранника? – Юлька завязала на цыганский манер косынку и сноровисто тасовала карты.
– Да, – Санни вздернула подбородок. – На избранника.
В груди кололо и жгло от ревности, но она не покажет, еще чего. Опустилась на колени, сжала кулаки, уставилась на Юльку. Все уже расселись плотным кружком, выделив в центре место для гадания.
– Что было, что будет, чем дело кончится, чем сердце успокоится, – со знанием дела проговаривала Юлька, выкладывая карты крестом. – В этом мире, в этом воплощении найдись избранник!
– Что? – Санни изо всех сил старалась не смотреть на Георгия, но все равно видела, как Вика что-то шепчет ему на ухо. Почти целует. Кладет голову на плечо. Слезы предательски поползли по щекам.
– Первый раз такое вижу, – Юлька пожала плечами, ткнула пальцем в карты. – Нету тебе избранника, Санни. В нашем мире нету.
– Как это? – загомонили девчонки. – Одна, что ли, останется?
– Плевать, – Санни отмахнулась, вскочила и ринулась из палатки. – Не нужен мне такой мир. И такие избранники.
Делать в лагере больше было нечего. Санни бродила между палаток в темноте и думала, как оправдаться перед родителями. Наверняка, бабушка подняла тревогу, и они уже ищут ее. Вряд ли самолет задержали на целые сутки.
Она дождется утра и уедет. Если прямо сейчас забрать вещи, это вызовет много вопросов. Полная палатка народу. Поднимется шум. А что Санни ответит? Я такая дура, что примчалась за парнем, который и не думал в меня влюбляться. У которого есть подруга и куча поклонниц.
Незаметно Санни вышла на берег. Луна яркая, круглая, отражалась в темной воде. На поляне огромной кучей лежали доски, приготовленные для завтрашнего костра. Все относительно. Костер – веселое мероприятие, но после дурацкого гадания думать весело про костер не получалось.
Осознавать себя идиоткой было болезненно для самолюбия. И Георгий ей практически разонравился. Если и осталась симпатия, то совсем крохотная. Для нее нет избранника на всей Земле. Как такое может быть? Вранье эти предсказания, нечего и расстраиваться. “Бьют волны, а мне не больно, а я прикольная”, – утешающе пропела себе Санни. Грусти, не грусти, ничего не изменится.
Постепенно светлело. Можно идти за вещами. В домашнем костюмчике и легких тапочках Санни продрогла. Она нагнулась за ромашкой и вдруг заметила в траве крупную бабочку. Необычного пурпурного цвета. И еще одну, то ли малиновую, то ли фиолетовую. Рука сама потянулась к бабочкам. Откуда они такие здесь?
Санни бережно посадила на ладошку малиновых бабочек. Покажет девчонкам, а потом отпустит. Наверняка, они такой красоты не видели. Бабочки расправили яркие крылышки и словно стали больше. На одной ладошке уже не умещались. Но и не улетали. Может, замерзли, как и Санни?
– Ты где была всю ночь? Я тебя искал. Нельзя же так убегать. Тут лес. Можно заблудиться.
Георгий. Опять. Вот зачем он ждет Санни у палаток? Нельзя убегать. Искал он. Пусть не врет. Что ему за дело? Санни отвечать Георгию даже не подумала. Второй раз она на те же грабли не собирается наступать. А то, что ромашку хотела сорвать и погадать на Георгия, так не сорвала же.
– Санни, откуда у тебя эти бабочки? С собой привезла? А зачем?
– Затем, чтоб ты спросил, – буркнула хамовато. Вот, придурок, еще лезет к ней с расспросами. Так она и поверила, что интересно ему. А днем к Вике побежит?
Одна бабочка, забавно перебирая лапками, поползла вверх по руке до локтя и дальше, и Санни завороженно следила за ней. Надо же, не улетали.
– Тебе гадание не понравилось? – Георгий участливо заглянул в Санни в лицо. Чего ему неймется?
– Карты, картишки лягут как веером, я тебе слишком, милый мой, верила, – со смехом вырвалось у Санни. Задрав голову, она обошла Георгия как дерево, и презрительно бросила через плечо. – Я уезжаю, скучно тут. Нахвалил, а на деле ерунда.
– Ты ж всего один день…
– Мне хватило.
Георгий замялся. Ему не стоило общаться с этой странной девчонкой, которая разговаривает строчками из песен, с кустами прощается, бабочек в ладошках носит, но несмотря на недовольство Вики, он остался и ждал ее. Беспокоился, а она не верит, смеется над ним.
– Мне Юлька нагадала соперничество с двуликим существом, – Георгий не отставал, шел рядом.
– А победу нагадала? Над существом?
– Нет, – засмеялся Георгий. – Юлька выдумщица. А все уши развесили.
С этим Санни была согласна. Похоже, нецелованных в девчачьей палатке не оказалось, карты врали напропалую, и Юлька вместе с ними. Только в момент гадания думалось о другом. Что все истинная правда. И боль в груди была настоящая.
Санни покосилась на Георгия, она хотела спросить, из-за кого соперничество, но демонстрировать интерес к чужому парню было глупо. Она все равно уезжает. Навестит бабушку и поступит в институт. Год терять не будет. Пусть его Вика из армии ждет.
– Не знаешь, утром автобус есть в город?
– Может, останешься? – Георгий попытался взять на палец бабочку с ладони Санни, но крылатая красавица проявила характер, не далась. Вспорхнула и села Санни на волосы. – Красиво. Как живая заколка.
– Дочка! Ириска! – Санни дернулась. Родители бежали к ней по извилистой тропинке через лес от дороги, где бросили машину. – Дочка, Санни, иди сюда!
– За мной приехали. Пока. Веселья вам тут.
Санни бросилась в палатку забрать рюкзачок. Ей, конечно, достанется, но все равно здорово, что мама и папа нашли ее. И девчонкам объяснять ничего не придется. Мало ли какие бывают семейные обстоятельства. Георгий вежливо открыл ей дверь и Санни шагнула внутрь.
– Дочка! Стой! Не ходи! – отчаянно крикнула мама.
– Балбес! – папа с силой оттолкнул Георгия от палатки, но дверь уже захлопнулась.
В первый момент Санни растерялась, в палатке была полная темнота. А ведь уже утро и должно быть светло. Она зажмурилась, чтобы поскорее привыкли глаза. Ее кровать справа, третья от входа. Она найдет наощупь.
Санни старалась двигаться бесшумно. Если девчонки гадали всю ночь, то еще спят без задних ног. И окна, наверно, занавесили. Зачем их будить. Георгий им все скажет потом. Странный он все-таки. Спать не пошел. Уговаривал остаться.
Санни помнила, что она оставила рюкзачок на тумбочке, когда доставала домашнюю одежду. Переодеться, кстати, не помешает. Не ехать же в этом, почти пижаме. Пусть модненько, но там остался Георгий. Она выйдет принцессой.
Вытянув руку, Санни шагнула вправо к тумбочке, нога почему-то скользнула вниз. Она переступила раз, другой, пытаясь устоять. Откуда в палатке ступеньки, мелькнула искрой мысль, а пол ушел из под ног, и Санни полетела кубарем куда-то в пустоту, не успев сгруппироваться. Больно ударилась локтем и коленкой.
Растянулась на чем-то мягком. Трава. Пахнет землей. Мозг отказывался понимать происходящее, судорожно искал объяснение. Палатка старая, пол сгнил, Санни просто провалилась. Смешно, конечно. Опять она отличилась на ровном месте. Хорошо, что не заорала от неожиданного падения.
Сейчас она встанет, вылезет наружу и забудет этот арт-лагерь навсегда. Хватит с нее творчества. Санни потрясла головой, встала на четвереньки. Как бы затылком не стукнуться. Если не шуметь, то она никого не разбудит. Хотя, может, наоборот, надо всех разбудить? Попрощаться.
Санни пошарила рукой вокруг себя, для подполья трава слишком густая. О, вот ступенька. Наверно, рядом с ее кроватью был лаз в подпол. И кто-то из вчерашних ночных гостей его открыл. А Санни свалилась. Мозг продолжал объяснять, получалось довольно правдоподобно.
Чтобы не рисковать, Санни как была на четвереньках, так и полезла по ступенькам вверх. И хихикала про себя. Она сейчас вылезет и всех напугает. Страшно же в самом деле – вдруг появляется растрепанная голова над полом. Как черт из коробочки.
Из ситуации надо выжать все – припомнились бабушкины советы. Позориться, так с музыкой. Обеими руками Санни взлохматила волосы. Преодолела еще пару ступенек. И завопила во все горло: “Черный ворон, черный ворон, черный ворон. Переехал мою маленькую жизнь”.
Санни так гордилась собой, своей смелостью, своей идеей уйти из лагеря красиво, что не сразу поняла, что никто не визжит, не хохочет, не орет, чтоб не мешала спать. Она давала представление только для себя. Где все? Юлька такое не должна пропустить. Даже обидно как-то.
Один зритель нечаянно обнаружился. Санни ткнулась лбом прямо в чьи-то мягкие сапоги. Из замши? Кто мог летом ходить в лагере в сапогах? Да, никто! Может, вожатая? Выделывается перед тренерами? Гадать было глупо, и Санни быстро попятилась по ступенькам вниз. Режим она точно нарушила, и хотя собралась уехать, лучше бы без скандала.
Отползти далеко не получилось. Кто-то сильный, в этих самых замшевых сапогах, схватил ее за шиворот и дернул вверх как куклу. Санни взвизгнула, протестуя. Она чуть не вылетела из футболки. А под футболкой ничего же не нет. Она переоделась перед сном. Едва успела вцепиться в подол и одернуть. Кто этот нахал?
Замшевые сапоги сделали пару шагов, волоча Санни за собой, и резко поставили ее на ноги, отпустив ворот. И включили дневной свет. А, может, свет сам включился. Санни заморгала, прикрыла глаза рукой. Куда этот ненормальный ее притащил? К директору лагеря?
Темное низкое небо, зеленая трава, озерко, вдалеке лес. Одинокая красная пагода без стен и крыши. Бесполезная постройка: столбы, несущие балки и ограждение по периметру. В пагоду вели лестницы с трех сторон. По одной из лестниц Санни и проволокли как куль с мукой. Невежливо, прямо сказать.
Недоделанных пагод в лагере точно не водилось, она же всю ночь гуляла, такое не пропустишь. И таких мужчин тоже быть не могло. Всех ведущих мастер-классов им представили. Это, может, розыгрыш? Под старину.
Санни видела фильмы, где все также нелепо начиналось. Современный человек оказывался в деревне прошлого века. Доил коров, косил сено. И в конце обязательно разоблачение. Друзья пошутили. Или родители отправили на перевоспитание.
Тогда она будет молчать, пусть сами стараются. Кто мог это ей устроить? Не родители же. Они были против лагеря и подобных методов воспитания не использовали. Георгий? Зачем он лез к ней с ненужными признаниями? Он что, отвлекал ее, пока все готовилось? Доигрался – Санни не будет больше с ним разговаривать. Каждый раз какая-то ерунда выходит.
Санни покосилась на спутника, одет-то как. В кафтан почти до колен, а, может, камзол или сюртук. Других слов для старинной мужской одежды Санни не знала, но точно не в современный пиджак. Штаны в обтяжку и сапоги, как у мушкетеров. Ботфорты, точно. Перчатки. Шляпа черная, с полями, в руке. Красавчик. Ну, и спектакль.
Пока Санни разглядывала волевое лицо, прямой нос, сжатые губы и черные прямые волосы до плеч, какой интересный типаж попался, на пагоду с двух других лестниц шагнули еще трое. Сэкономили на декорациях, на актеров весь бюджет потратили. Санни перевела взгляд на новых персонажей.
Высохший старикашка в узком балахоне болотного цвета, похожий на кикимору. Седые волосы торчали клочками из-под белого колпака. Что ж не в цвет колпачок-то надел, мысленно съехидничала Санни. Или с постельки подняли? В пижамках мы с тобой оба, деда.
