Инга Леровая
Портрет на память
Глава первая
Долгожданный день. Волшебный день. Звонкий, как первая весенняя капель. Желанный, как поцелуй любимого. Волнующий, как прыжок с парашютом. Легкий, как отдых на морском побережье. Ласковый, как летний ветерок. Прекрасный, как золотая осень с горьковатым запахом подмороженной жухлой листвы. Кристина была готова без устали придумывать определения для самого важного дня ее жизни.
Сегодня она получила диплом бухгалтера и аудитора. Пропуск в успешную, обеспеченную жизнь. И приглашение на работу уже есть. Все-таки она в тройке лучших выпускников колледжа. И квартиру Кристина сняла неподалеку от работы, очень удачно. А впереди два месяца каникул, поездки к подругам в гости. Они договорились, что ко всем она заедет. Общение, беззаботность, и никаких дел.
Не хотелось вспоминать, как оно шло, годы в колледже. Трудно? Да, очень. Особенно, когда год назад умерла мама и Кристина осталась совсем одна. Отец умер еще раньше, едва Кристина пошла в школу. Родители отца воевали с мамой за внимание Кристины, даже заявление подавали в органы опеки о ненадлежащем уходе. Все детство Кристина была то ли разменной монетой, то ли призом за непонятные достижения.
Тряхнув длинными волосами, Кристина сбежала с крыльца колледжа. Ее однокурсники уже все тусуются в парке, выбирают себе художников. С тех пор как директором экономического колледжа стала утонченная и креативная дама, работавшая раньше в театре, помимо общих фотографий каждая группа делала альбом с нарисованными портретами выпускников. Портреты заказывали в ближайшем парке, где обосновались уличные художники.
Инициатива директора Кристине нравилась. Сама она не обладала певческим или художественным талантом, но всегда восхищалась творческими людьми, умела смешно переделывать песни, любила театр и балет. Время от времени Кристина даже подрабатывала моделью в рекламном агентстве маминого знакомого. Но душа ее больше тянулась к цифрам. Она верила, что числовые последовательности правят миром.
Точные науки ей давались легко. Она мечтала о теоретической физике и высшей математике, но это было слишком заоблачно. Слишком теоретически. Максимум, что сумела сделать для нее мама, учительница литературы в школе, – это поддержать выбор экономического колледжа. Кристина радовалась, что она будет иметь дело с цифрами, пусть не космического масштаба, а приземленного.
– Все уже в парке, а ты тормознутая, как всегда, – хамоватый лаборант высунулся по пояс в окно. Кристина терпеть его не могла.
– Отвали, придурок! – Кристина не позволит испортить себе праздничное настроение. Хорошо, что не придется вскорости встречать эту противную физиономию: бледно-голубые глаза чуть навыкате и узкие губы.
В парке однокурсники уже сидели на маленьких складных стульчиках перед художниками, старательно позируя. Кристина сморщила нос и, пряча улыбку, подглядывала за тем, как изображают ее друзей. У каждого мастера своя манера. Кто-то работал небрежно, кто-то быстро, а кто-то еще всматривался в лицо клиента. Кристина уже решила, что все художники заняты, ей придется ждать, как ее окликнули.
– Иди сюда, малявка.
Кристина вздрогнула, голос был низкий, хрипловатый, от таких голосов у нее по позвоночнику всегда пробегал холодок. Резко повернулась – на нее упор смотрел зрелый мужчина, виски с проседью, но выглядел моложаво. Крепкая фигура, темные волосы забраны в хвост, глаза холодные, стального оттенка. Мужчина приглашающе повел рукой к стульчику рядом с его мольбертом.
Кристина нервно сглотнула, этот художник ее испугал, он был как коршун в стайке воробьев, среди молодых ребят, зарабатывающих на улице шаржами и карандашными портретами. Кристина даже попятилась, замотала головой, мол, ей не надо, не к спеху, она тут просто так, смотрит, и денег нет с собой. Деньги она, и правда, забыла в рюкзаке в колледже. Поторопилась за ребятами.
– Потом принесешь, – припечатал художник.
И Кристина как овечка на заклание, на ватных ногах, пошла к опасному мужчине. Сердце гулко стучало, а ладони вспотели. Художник ободряюще улыбнулся одними губами, повернул Кристину одним боком, потом другим, посмотрел на небо и, наконец, усадил на стульчик, так чтобы на лицо не падала тень от кустов. Поправил волосы, приподнял подбородок и отошел к мольберту.
Страх не уходил, Кристина усилием воли заставляла себя оставаться на месте. Карандашный портрет рисуется недолго, она потерпит, и больше никогда не придет в этот парк. Находиться рядом с этим художником она могла с трудом. Однокурсники громко переговаривались о завтрашнем вечере в ресторане, шутили, хохотали во все горло, она же застыла немой статуей. К счастью, художник работал споро и закончил портрет почти одновременно с другими.
Кристина вскочила, замахала рукой, подзывая Виолетту, подругу с детского сада. Они и в школе, и в колледже все годы сидели за одной партой. Лучше она займет денег, чем еще раз встретится с этим пугающим ее до дрожи художником. Мужчина вскинул брови, догадываясь, что Кристина хочет расплатиться с ним. Неторопливо отколол лист, протянул и насмешливо произнес:
– Дарю. Портрет на память.
– Нет, не надо, ни в коем случае, – зачастила Кристина. – Я не принимаю подарки от незнакомых людей. Это ваша работа, возьмите деньги.
– А от знакомых принимаешь? Меня зовут Густаво. Испанское имечко родители подсунули. А тебя?
– Не важно, – Кристина заторопилась, кивнула на бегу подруге. – Заплати, пожалуйста, Летта, я забыла деньги в колледже.
Виолетта аккуратно положила купюру на мольберт, забрала портрет Кристины и застыла с ним в руках. Подняла глаза на художника, секунду подумала и достала еще купюру. Это была работа очень талантливого мастера, она оказалась на несколько порядков лучше их портретов. Крис – как живая, порывистая, независимая, с печальной тайной во взгляде. Странно, что этот художник рисует здесь.
Кристина неслась в колледж за рюкзаком, но, на самом деле, она хотела спрятаться от стальных глаз. Зачем этот художник назвал свое имя? Он старше Кристины, гораздо старше, ему наверняка под пятьдесят. Кристина не хотела ничего знать о нем. Руки дрожали, в желудке противно жгло, хотелось плакать, даже выть. Виолетта нашла ее в классе, положила портрет на парту.
– Смотри, это супер. Ты как живая. Лучший портрет. Художник не стал больше никого рисовать.
– Выброси, – взвизгнула Кристина. Слезы все-таки полились. – Порви, порви это. В мелкие клочья.
– Крис, ты чего? Это портрет, просто портрет. Я отнесу руководителю для альбома. Дождись меня.
Сжав голову руками, Кристина раскачивалась на стуле как китайский болванчик. Какая она дура, зачем села к этому Густаво. Испортил такой день. Всего час назад это был долгожданный, волшебный день. Все испарилось. Радость, легкость, надежды. Проклятый художник выпил ее до дна. Кристина рыдала так горько, как на похоронах мамы не рыдала. В класс вернулась Виолетта, она привела практиканта из медпункта.
– Вот. Истерика. Может, перенапряглась из-за экзаменов? И срыв?
– Не думаю. Давай, просто посидим рядом с ней.
Ко всему прочему добавился стыд, в этот момент Кристина ненавидела и подругу, и этого недоделанного медика. Зачем Виолетта его приволокла? Еще одного свидетеля ее истерики. А слезы текли и текли. Ничего хорошего не будет в жизни Кристины, ничего. Она до боли закусила кулак.
– Не стесняйся своих слез. Так бывает. Вдруг что-то расстраивает нас без видимых причин, – практикант говорил ровно, без эмоций, и как будто бросил Кристине спасительный канат. – Может, у тебя женские дела скоро?
Кристина замотала головой, до этого еще долго. Рыдания постепенно стихли. Кристина прерывисто дышала, чувствуя опустошение и усталость. Посмотрела виновато на ребят. Что она, в самом деле, устроила. Практикант ласково погладил Кристину по плечу. Как фокусник достал из кармана белого халата маленькую шоколадку и протянул заплаканной девушке.
– Я Бертран. А ты Крис? – Кристина кивнула и даже смогла улыбнуться. Бертран посмотрел на Виолетту. – Проводишь ее домой?
– Я не могу, – Виолетта вздохнула. – Меня родители давно дома ждут.
– Я сама дойду, – Кристина вскочила. Чего она расселась как клушка, ей еще вещи собирать и перевозить из общежития на квартиру.
– Я через полчаса заканчиваю, – Бертран был серьезен. – Подброшу тебя на машине.
– Спасибо.
Ждать Кристина не захотела, Бертран догнал ее по дороге. Настоял, довез до дома. Опять погладил по плечу. Ласково улыбался, но Кристина осталась недовольна. Свои слабости демонстрировать посторонним она не любила. Вопреки ожиданиям, ночь прошла без плохих сновидений. Утром все показалось глупым и незначительным. В три захода Кристина перетащила свои вещи в новую квартиру, приняла душ и стала собираться на выпускную вечеринку. Кажется, все наладилось. Она молода, хороша собой, и скоро станет успешной и счастливой.
К выпускному Кристина готовилась тщательно. Уложила волосы, надела новый брючный костюм, даже бабочку нацепила. Все будут в платьях, а она вот так, по театральному. Умудрилась собраться раньше срока. Бродила без цели по квартире, тянула время и потому обрадовалась, когда за ней неожиданно заехал Бертран. Позволила ему зайти, угостила чаем. Бертран был высоким и широкоплечим, поэтому удивлялся размерам квартирки. Увидев туалет, он захохотал.
– Какие вы, девушки, все-таки крохотные.
– Сам ты, – Кристина засмеялась в ответ. – Переросток.
– Тебе, – Бертран достал из портфеля ежедневник в кожаном синем переплете с серебряным обрезом и гравировкой на обложке “Крис от Берта”. – Ты же в путешествие едешь, будешь впечатления записывать. Фотки, конечно, лучше, но в поездках часто интернет слабый.
– Спасибо, Берт, – подарка Кристина не ожидала. Да еще такого, именного. Ведь это надо придумать, сделать гравировку. Кожа приятно пахла и на ощупь ежедневник был хорош. – Очень красивый. У меня не найдется столько важных мыслей. Чтобы соответствовать этому ежедневнику.
– А ты не думай, важные мысли или нет, записывай все, что в голову придет. Буду рад, если потом ты своими мыслями поделишься.
Кристина провела пальцем по гравировке. Вообще-то, она не любила, когда ее имя сокращали посторонние и всегда протестовала, но Берт сократил и свое, уравнял их. Это было похоже на аванс, шаг навстречу отношениям. Милое признание, что Кристина нравится, и что Бертран хочет заботиться о ней. А еще ценит мнение девушки и считает, что Кристина интересно мыслит.
Заводить отношения Кристина не планировала. Во-первых, ее родители поженились довольно рано, без одобрения семей. Жили бедно и все плохо кончилось. Во-вторых, она разумно полагала, что в колледже ограниченный круг знакомств, мало ли с кем потом ее сведет судьба. И в-третьих, начинать профессиональную карьеру, будучи в отношениях, сложнее.
Были и в-четвертых, и в-пятых, и в-шестых. Начиная от привычки быть одной и ни от кого не зависеть, и заканчивая всевозможными страхами. Надоест, обманет, бросит. Только-только свобода поманила Кристину, сулила приключения и хорошие доходы. Променять все это на заботу одного парня Кристина была не готова. Кажется, Бертран это понимал.
Кроме легкого кокетства без обязательств, Кристина ничего еще не пробовала. И торопиться не собиралась. Или она влюбится без памяти. Или выберет сногсшибательного мужика исключительно для постели. Никаких промежуточных перепихов для приобретения опыта, лишь бы было, Кристина не хотела. В этом вопросе она была максималисткой. Поэтому всегда держалась отстраненно, не желала быть тупой самкой.
А дети, тем более, не входили в ее планы. Вот она, Кристина – дитя большой любви. И что? Разве было у нее счастливое детство? Нет, нет, и нет. Дедушка с бабушкой наговаривали на маму, что она безответственная, жалкая учителка и ничего не добилась в жизни. Кристина была не согласна, маму очень любили ученики, на похороны пришла масса народа. Но она ни слова не говорила в мамину защиту, боясь скандалов.
Потом, когда Кристина уже заканчивала школу, дедушка умер, а бабушка сошла с ума и повесилась. Юный мозг не мог это переварить. Самые близкие люди грызлись за нее, и вдруг все поумирали. Больно было не столько от их смертей, сколько от потери собственного ценного статуса. Они истязали ее своей любовью и вживили кучу комплексов, до этого Кристина смогла сама додуматься. Пыталась, насколько хватало силенок, любить себя за всех. Одобрять и баловать.
После самоубийства бабушки Кристине снились странные сны: обрядовые танцы вокруг костра, которыми руководил высокий шаман. В эти танцы шаман затаскивал Кристину и пытался обнять. Кристина орала и злилась. Мама даже сводила ее к школьному психологу, после чего Кристина возненавидела психологов и вообще врачей. Психолог не заинтересовался снами, зато полюбил гладить Кристину по коленке.
Поэтому и к Берту Кристина испытывала настороженность. Бертран был приятным парнем, и только. На данном этапе жизни Кристина не хотела никому доверять важное дело любить себя. Подарил ежедневник, и хватит. Довез до ресторана, где гуляли выпускники экономического колледжа, и свободен. Улыбка на прощанье, нет, забирать не надо, целовать не надо, про завтра будет завтра. И с чистой совестью Кристина отправилась веселиться.
– Быстро ты его, – Виолетта встретила ее на входе и многозначительно подняла бровь, намекая на Бертрана.
– Что?
– Припахала себя возить.
– А, – махнула рукой Кристина. – Он же врач, возомнил себя спасателем.
– Ну, мне-то не ври. Видно же, как он тебя взглядом облизывает.
– Летта, пошли напьемся. Жаль, что ты со мной не едешь в путешествие.
Напитков и еды было вдоволь. Но кто же будет наедаться, когда нужно танцевать, петь караоке, участвовать в конкурсах. Все портреты, сделанные вчера, развесили по стенам. Кристина поморщилась и залпом выпила стакан вина. Рядом с ее портретом постоянно толпился народ, и это жутко раздражало. Теперь и сама Кристина видела, что портрет высочайшего качества, но простить Густаво за свою истерику не хотела.
Виолетта принесла ей коктейль, потом еще один. Потом кому-то пришла идея выпить всей группой на брудершафт. Пили по кругу и целовались по кругу. Это было смешно, потому что с некоторыми одногруппниками Кристина за годы учебы не сказала и десятка слов, а тут такие нежности. В голове шумело, но пьяной себя Кристина не считала. Она еще ни разу не упала на танцполе, а пара парней уже предпочитали танцевать на четвереньках.
Преподаватели посмеивались и вызывали такси, отправляя по двое-трое выпускников по домам. В какой-то момент Кристина поняла, что кроме Виолетты и парочки преподавателей в зале никого нет. Они вышли на улицу и тут Кристина захотела в туалет. На все уговоры Виолетты присесть тихонько в темных кустах, упрямо мотала головой, она не настолько выжила из ума. Она культурная девушка и вернется в ресторан.
Пока Кристина ходила в туалет, Виолетту отправили домой, лишь самая ответственная преподавательница по бухучету ждала ее. Подошла очередная машина, Кристина загрузилась на заднее сиденье, доказывая, что она в порядке. Сначала требуется отвезти преподавателя, во вторую очередь – ученицу. Таксист не стал спорить. На повороте тряхнуло, Кристина повалилась набок. Лежа ехать было гораздо удобнее. Глаза закрылись сами. Когда приедут, ее же разбудят, успела подумать Кристина.
Будить ее не стали, но взяли на руки и куда-то понесли. Потом положили на мягкое, сняли пиджак и брюки. Кристина замычала, когда застежка от бабочки запуталась в волосах и больно дернула. Она никак не могла проснуться и была рада, что ее, наконец, оставили в покое. На день она ничего не планировала, может спать, сколько захочет. Свобода началась, и это прекрасно.
Вот эту мысль она запишет в ежедневнике первой. Про свободу спать, сколько хочешь и с кем хочешь. Выбираешь спать и спишь. Выбираешь не спать и не спишь. Мысли путались и очень хотелось пить. Чья-то услужливая рука поднесла стакан с водой, поддержала ее голову. От воды Кристина снова слегка захмелела и уснула. Выбираешь спать и спишь.
Потолок за ночь поменял цвет. Был снежно белым, стал светло коричневым. Вдобавок неровным. Несколько минут Кристина пялилась на него и думала, как потолок это сумел. Хороших идей не пришло. И вообще-то Кристина не разрешала потолку меняться. Это неправильно, что потолки ведут себя непредсказуемо. И кровать стала мягче и шире. Тоже не спросив разрешения.
Кристина поднесла руку к носу. Пять пальцев. Это хорошо, что пальцы не ведут себя как потолок. Сесть не получилось. Голова блокировала все попытки, став ужасно тяжелой. Не отрывалась от подушки. В комнате было светло. Сколько же она проспала? Уснула еще в такси, это Кристина помнила, и как настаивала, чтобы преподавательницу отвезли домой первой, тоже. А потом? Кажется, она просыпалась. Ехали долго. И как-то она разделась и легла.
Лучше закрыть глаза. Концы не сходились. Глаза видели то, что мозг объяснить не мог и это утомляло. Кажется, она опять уснула. И постепенно трезвела. Потому что, когда глаза в очередной раз увидели коричневый потолок, Кристина поняла – она не дома! Сердце болезненно сжалось, на лбу выступила испарина. Где она? Помогая себе дрожащими руками, Кристина села.
Накатывала тошнота, чувствовала она себя плохо, но страшнее было то, что она расслышала за окном пение птиц. Солнце стояло прямо в окне, и смотреть на свет глазам было больно. Я не в городе, охнула про себя Кристина. Воздух другой, птицы, яркое небо. И обстановка. Кроме кровати в комнате ничего не было.
Глава вторая
Рико не придавал никакого значения праздникам, поэтому в свой день рождения пришел на работу даже раньше, чем обычно. Но его уже ждала с коробкой пирожных улыбчивая Эн. Они на пару владели шикарным антикварным магазином в центре города. Когда-то магазин полностью принадлежал Эн, а Рико пришел наниматься на работу двадцатилетним пацаном. С тех пор прошло восемь лет. Рико быстро прошел путь от продавца до директора. Эн взяла его в долю, потому что у Рико обнаружились отменный вкус, чутье и хватка.
Рико достаточно было подержать в руках любую старинную вещь и он уже понимал ее настоящую ценность. Он как будто родился с умением разбираться в живописи, и вообще в искусстве, хотя своими руками не умел делать ничего, ни рисовать, ни чинить розетки, ни даже вбить гвоздь. Да и соответствующего искусствоведческого образования у него не было. Для Эн Рико стал находкой, молодой породистый красавец, темноволосый и сероглазый.
Они быстро стали любовниками, на следующий же день, несмотря на разницу в возрасте в пятнадцать лет. А может как раз потому, что эта разница была, Эн не стала ломаться, выгадывать и мучить Рико, как его ровесницы. Ясно же, что требуется парню, когда гормоны играют. Побольше секса. Эн не капризничала и не выпрашивала подарков. А Рико компенсировал верностью и все возрастающим доходом от магазина.
От их связи оба выиграли многократно. Рико получил престижную работу и приличную зарплату, а потом и бизнес. Обтесался, приобрел внешний лоск и манеры. Выработал иммунитет к ужимкам потенциальных возлюбленных. Ему не требовалось ухаживать и выпрашивать ласки за подарки. Кокетливым девушкам нечем было его взять. Всего, что касалось секса и приятного времяпровождения, Рико доставалось в избытке.
За годы, проведенные вместе, они стали во многом одинаково мыслить, даже разделили на двоих одно имя – Рикон. Это имя досталось Рико при рождении, мама закодировала в него какой-то свой смысл, но Рико никогда свое имя не любил. И мамины пристрастия к таинственным именам не разделял. Когда пошел в школу, во всех тетрадках писал только Рико. Учителя привыкли и выдали аттестат на это имя. Мама смирилась с трудом, но сын под предлогом аттестата изменил все документы и законно стал Рико.
Последнюю букву со смехом присвоила себе его любовница, когда в порыве откровенности Рико признался, как его зовут по-правильному. Эн помогла заполнить все анкеты на смену имен им обоим. За такую поддержку мама недолюбливала Эн, но вынуждена была смириться. Не каждому смазливому оболтусу любовницы дарят долю в бизнесе. И мама надеялась, что их отношения с Эн однажды закончатся, а бизнес останется.
Эн повесила на дверь табличку “закрыто” и повела Рико в кабинет, к накрытому столу. Все, что Рико любил, здесь было. Клюквенная водка, соленые грузди, моченые яблоки и копчености. Мама тоже знала, что любит Рико, но при этом на праздничный стол ставила традиционные салаты и запеченную курицу. Так принято и полезней, чем всякие там окорока. Рико давно перестал скандалить. Мама растила его одна и считала, что лучше знает, что для Рико полезнее.
Шумный праздник для друзей Рико собирался устроить в выходные, а вечером состоится торжество для мамы. Опять будут ненужные разговоры о подлом отце, который ни разу не приехал посмотреть на сына, обязательно новенькая девушка, дочка каких-нибудь друзей мамы, и свечи на торте, но это все вечером. Сейчас, с Эн, Рико был счастлив. Иногда он даже мечтал, чтобы Эн была его матерью, а не любовницей. Тогда бы Эн не бросала намеков, что Рико должен найти себе кого-то, более подходящего для брака.
– Я тебя обожаю, – едва увидев стол, Рико прижал Эн к двери. – Ты самое лучшее, что есть в моей жизни.
– Рико, не раздавай такие авансы. Ты слишком молод, чтобы оценивать за всю жизнь.
– А ты не нуди в мой день рождения. Ты тоже слишком молода для таких глубокомысленных замечаний.
– Мой очень взрослый мальчик, – Эн пыталась подколоть Рико, но получилась печальная констатация факта. – Очень, очень взрослый.
Эн не могла не понимать, что Рико только входит в самый соблазнительный возраст. А ей уже сорок три. И детей не заведешь, и в сексе нет жгучей потребности. Скоро она совсем перестанет удовлетворять естественные сексуальные потребности Рико. Эн не была эгоисткой, она согласилась бы разделить любовника с молодой девушкой, считала нормальным, что Рико женится. И с некоторых пор приглядывалась к покупательницам в магазине. Рико точно не станет сам искать кого-то.
Рико потискал Эн, потом лизнул свой палец и провел им по губам любовницы. Отошел к столу, налил себе водки, подцепил на вилку грибочек. Смотрел в упор, не мигая, и Эн подхватила их давнюю игру в робкую наложницу. Нарочито трясущимися руками стянула свитер, потом брюки. Прикрылась руками. Рико поманил ее к себе, сжал ягодицу, заставил нагнуться. Эн зубами расстегнула ширинку на джинсах Рико, вынуждая любовника прерывисто вздохнуть. Эн нравилось чувствовать себя одновременно и подчиненной, и главной, и Рико это позволял.
От стола они перебрались на диван, где верх взял уже Рико. Раскладывал податливое тело как хотел. Ублажал, наслаждался сам. Потом Эн задремала у него на руках и улыбалась во сне. Не хотелось вставать, Рико перебирал светлые пряди на затылке Эн. Видел седые волоски, видел, что Эн стареет, но так прикипел к своей партнерше, что слышать не хотел о других. Глянул на часы, скоро мама начнет его бомбардировать звонками.
В магазин за тот короткий миг, что Рико снимал табличку с двери, набежали любопытные. Рико выделил высокого подтянутого молодого мужчину, такой без покупки точно не уйдет. Мужчина выбирал подарок для девушки, метался между часиками и ежедневником. Рико усмехнулся, что за девушка странная, если ей ежедневник подойдет. Заучка какая-нибудь. Но выложил на прилавок самый дорогой ежедневник, с обложкой из кожи.
– Гравировку сможете сделать?
– Конечно, – Рико вдруг позавидовал покупателю. Или так сработало чутье на ценность? Мужчина искренне хотел порадовать свою избранницу. Был уверен, что подарок понравится.
– Тогда вот эта надпись, – мужчина протянул листок бумаги. “Крис от Берта” – значилось на листке.
Зависть усилилась, хотя причин для нее не существовало. Рико мог десяток таких ежедневников подарить. Эн или кому захочет. Но это было не то. На секунду Рико безумно захотел, чтобы на подарке было написано “Крис от Рико”. Не проследить ли за этим чертовым Бертом? Увидеть заучку, ради которой так стараются. От глупых желаний отвлекла мама. Она ждала его дома, приготовила торт со свечами и пригласила очередную девицу с дурацким именем Грета.
Пусть будет Грета, подбодрил себя Рико. Может, мама не так уж не права. Способ сравнения и перебора вариантов вполне рабочий. Когда-нибудь найдется подходящая невеста. Эн здорово его выручила, все эти годы Рико словно сыр в масле катался. Но, как назло, именно сегодня Рико понял, что из их отношений с Эн ушла живительная, волнующая энергия. Они знают, как удовлетворить и порадовать друг друга, и только. Они друзья и партнеры, но этого мало. Рико хотел бы также трепетать как этот Берт, предвкушая чужую радость.
Мама расстаралась, стол был красив и обилен. И даже нарезка из окорока была. Мама впервые наступила на горло своим взглядам ради сына. И про отца почти не говорила. Только положила на край стола пухлый конверт. Отец начал присылать деньги, когда Рико исполнилось семь. Признал по фото за своего. Отцовских денег Рико не брал. И не потому, что считал отца плохим. Ну, не нужен ему сын, такое сплошь и рядом случается. Рико не обижался. Просто маме доставляло особое удовольствие тратить именно эти деньги.
Грета оказалась приятной, воспитанной и бесцветной. В меру кокетливая, в меру капризная, типичная девица на выданье, каких сотни тысяч. Чем-то похожая на маму. Щебетала, краснела и осторожно касалась руки Рико. Такой не подаришь ежедневник с гравировкой, такой понравятся глупые побрякушки. Рико сам себя не понимал, но желание найти, просто увидеть неведомую Крис крепло. И приходилось силой воли гасить его.
В мистику Рико не верил, хотя бы потому, что мама уважала все мистическое, следила за гороскопом, зачитывалась глупыми книжонками и доставала сына своими рассчетами идеальной пары. По ее прогнозам Грета соответствовала по всем параметрам, почти на сто процентов. Мама явно привирала и “почти” придумала, чтобы Рико не смеялся над таким уникальным совпадением. В отношении других девушек мама не была такой настойчивой и Рико махнул рукой. Грета так Грета. Какая разница.
Эн не стала ревновать, узнав, что мама выбрала Грету по каким-то там таблицам, гороскопам и числам. Рико это удивило. После его дня рождения секс между ними практически сошел на нет. Рико чувствовал, что Эн не откажет, пойдет ему навстречу в любой момент, но уже не загорался при виде любовницы. Мог приласкать, погладить, пригласить куда-то. Все у них получилось наоборот. Бешеный секс вместо нежных свиданий в начале отношений и невинные прогулки вместо секса в конце.
Рико, впрочем, все устраивало. Эн была ему другом, советчиком, партнером, родственной душой, их близость была многослойной. Рушить это все из-за постели Рико не собирался. Ну, заведет Рико на стороне пару интрижек. Ничего личного, только секс. Эн не делала вид, что ей все равно, не притворялась. Ей, правда, искренне было наплевать на похождения Рико. Она продолжала считать его своим мужчиной.
Забавная Грета тоже была не прочь оказаться в постели Рико. Она часто подлавливала его на улице, смущалась и уверяла, что они встретились случайно. Рико держался, отшучивался. Грета была девственницей, на этот факт упирала мама. Конечно, времена изменились, никто не заставит жениться, если Рико упрется, но такие игры были ему не по душе. Ради банального перепиха брать неискушенную девицу Рико не будет.
Мама ныла, что Рико становится все больше похожим на отца. Отрастил гриву и такой же безответственный. На всех смотрит свысока. Гуляет и не женится. Непонятно как, но мама умудрялась следить за жизнью отца. Знала, что тот никого себе в пару так и не взял, не женился, жил один. Рико морщился. Сравнения с человеком, которого он никогда не видел, считал глупостью. Все мужики любят нагуляться перед женитьбой. Не такой уж он безответственный.
В бесконечных и нудных спорах с мамой пролетела осень. Рико взял себя в руки и перестал мечтать о неведомой Крис. Перед зимними праздниками магазин всегда был набит людьми и требовал много внимания. На все Рождество Рико засел на работе, отмахиваясь от вечеринок, на которые тянула его Грета. Сладкие песенки, снежинки и подарки на Рико не действовали. Наивная сентиментальность ему абсолютно не нравилась.
Зачем придумывать и делать сказку на пару дней? Скакать зайчиком. Живи каждый день как в сказке. Не понадобится верить во внезапное чудо и умолять звезды о новом счастье. Рико ничего не хотел менять в своей жизни и новогодних желаний не придумывал. Романтичная Эн преподнесла ему новогодний свитер с оленями и насмешила до слез.
– Эн, ты чего? Нафига мне это?
– Чтобы был, – невозмутимо ответила Эн, напяливая свитер на Рико.
– Блин, как клоун. Куда я в этом? В цирк?
– Тебе очень идет. И он теплый, в нем на улице можно хороводы водить и не замерзнешь. Однажды ты мне скажешь огромное спасибо за этот подарок.
– Говорю спасибо прямо сейчас. И снимай эту броню с меня. Обойдемся без хороводов.
Эн фыркнула, но потянула свитер вверх, прижимаясь животом. Рико подхватил игру, заведя руки, соединенные свитером за спину любовницы.
– Попалась! Будешь знать, как оленей дарить.
– Неблагодарный, – заверещала Эн, сверкая глазами. – Я полдня искала твой размер.
– Сейчас я тебе насыплю благодарностей. Любовью принимаешь?
– Смотря какой.
– Офигенной, Эн, офигенной, – Рико освободил, наконец, руки из дурацкого свитера и ткнул Эн лбом в стол. – Получай, шутница.
Оба веселились от нарочито грубых действий Рико. Эн пищала и просила пощады, заламывала руки и клялась, что больше никогда и никаких оленей, а Рико задрал юбку Эн и коленом раздвинул ей ноги. Прижался и вдруг подумал о странной чужой невесте: если бы Крис сейчас ерзала по столу грудью и крутила задом. В глазах потемнело от внезапно нахлынувшего яркого желания. И грубость, пусть показная, ушла сама собой.
Эн нетерпеливо дернулась навстречу Рико. Рико нежно водил ладонями по спине и бокам Эн, целовал позвонки и ямочки на пояснице. Ласкал и шептал милые словечки. Если бы это была Крис… Рико брал Эн взахлеб, как в первый раз. Ошарашенная Эн не сдерживала громких стонов. Рико рычал, не помня себя, рухнул сверху на Эн, уперся лбом в макушку любовницы, не обратив внимания на посторонние звуки. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Как он мог настолько забыться? Когда хмельной угар схлынул и Рико смог сфокусировать взгляд, он оторопел – на пороге кабинета стояла Грета с вытаращенными глазами и открытым ртом.
– А ну, вылетела пулей отсюда и закрыла дверь, – рявкнул Рико. Грета вздрогнула и попятилась. – Дверь закрыла, я сказал! С той стороны!
