Инга Максимовская
Аттракцион мести
Пролог
И сейчас ты уходишь
В поисках мести,
Чтобы он заплатил холодной кровью
За разочарования твоей жизни,
Обиженная, обезумевшая, у которой ничего не осталось
Carlos Pons «La veganza»
– Я заберу у тебя все. Так же, как ты отобрал у меня единственное, ради чего стоило жить, – выдохнула женщина в пустоту прокуренной комнаты, отбрасывая от себя глянцевый журнал, с обложки которого на нее самоуверенно смотрел красивый мужчина. Его, словно высеченное из камня волевое лицо, покрытое аккуратной щетиной, пронзительные глаза, короткий ежик волос, она видела в кошмарах каждую ночь. Только в ее снах он был моложе на десять лет. Десять ужасно долгих лет – целая вечность. Но тем слаще будет месть. Ведь она, как известно, блюдо, которое подают холодным. Милана загасила окурок, и медленно провела рукой по деревянной каретке детской кроватки. Она с такой любовью обустраивала эту комнату, так старалась, чтобы у ее малыша было все самое лучшее. Это все что у нее осталось – память. Горькое воспоминание. Убийца отнял у нее счастье. У ее сына нет даже могилы, не осталось даже места, куда она могла бы прийти к своему мальчику, к любимому Ваське. Женщина смахнула слезу. Она так мечтала прижать к груди своего сына, вдыхать теплый молочный запах, любить его до одури, умирать от счастья, наблюдая за первыми шагами. А вместо этого осталась одна, в одночасье лишившись мужа, его она любила до безумия и маленького человечка, которого даже не успела подержать на руках.
– Я отомщу, – прохрипела она, глядя в лицо убийцы, серьезно взирающего на нее с сотен фотографий, которыми она заклеила целую стену мертвой комнаты, так и не ставшей детской.
Глава 1
2018 год
Она проснулась от собственного крика, рвущего пересохшее горло. В ее сне Ромка опять смотрел на нее остановившимися, мертвыми глазами. Милана физически чувствовала тяжесть навалившегося на нее, окаменевшего тела любимого мужа, закрывшего собой ее в последнем оберегающем рывке. Он пытался спасти жену и их так и не родившегося сына. Зачем? Зачем он сделал это? Потому что она все равно умерла тогда, десять лет назад.
Милана встала с кровати и пошла в кухню, шлепая по ледяному полу босыми ступнями, даже не оглянувшись на раскинувшегося в постели черноволосого красавца. Левая нога до сих пор не хотела ей повиноваться, особенно по утрам. Потому женщина шла странно, будто пританцовывая, на ходу накидывая на себя атласный халат.
Ткнув кнопку на кофемашине, Милана прикурила первую, утреннюю сигарету, и уставилась на кудрявый дым, поднимающийся к потолку.
Мы все мечтаем. Дети мечтают вырасти и стать взрослыми. Глупые, маленькие дурачки, хотят променять беззаботность на ежедневную борьбу за никому не нужное существование. Она тоже мечтала, давно, в другой жизни. Пока в одночасье не лишилась всего, что ей было дорого. Глупость. Такая вопиющая несправедливость.
Кофемашина противно запищала, выдергивая Милану из бездны, в которую она проваливалась каждый день, каждую минуту своего выживания. Страшная, черная пустота поглощала ее словно воняющее нечистотами, гнилое болото, из которого не было сил выбраться.
Женщина налила себе кофе в маленькую, похожую на наперсток чашку, потом подумала и перелила напиток в любимый бокал Карена, больше похожий на ведро, заполнив ее черным, как деготь кофе до самых бортиков.
Мы все мечтаем. У нее есть мечта. Выхоленная, лелеемая ею все эти десять долгих лет. И она обязательно ее исполнит. Сотрет с лица земли все, что дорого убийце ее мужа и сына. Уничтожит. Вымарает. А потом – да черт с ним с ее будущим. Потому что его у нее просто нет.
– Я отомщу, – прошептала женщина, положив ладонь на плоский живот, вспоминая, как в нем порхали кристальные бабочки, и упав на руки зашлась в беззвучных рыданиях.
Глава 2
2008 год
Легкий, воздушный снег начал сыпать с самого утра, укрывая сказочным одеялом еще не промерзшую землю. Хороший день, для чудесных новостей, которых Милана с Ромкой ждали целых пять лет. Пять долгих лет хождений по врачам и боли, к которой она уже привыкла, не чувствовала ее, пряча за наносным безразличием. Только оставаясь одна Мила давала волю злым, обидным слезам. Ей было не понятно, за что Бог дает детей тем, кто не заслуживает такого счастья. Чем мать, бросившая свое дитя, лучше них с Ромкой? И чудо все – таки произошло. Женщина улыбнулась, положив рук на еще только начинающий округляться живот и с любовью взглянула на стоящего рядом, такого родного, любимого Ромку, который глупо улыбался, стоя на ступеньках женской консультации.
– У меня будет сын. Сын! – выкрикнул он в гулкую пустоту улицы, распугав редких прохожих. – Я люблю тебя Милашка, до одури, – шепнул в ее покрасневшее на морозе ухо.
– Я тебя обожаю, – она не лгала, умирала от счастья каждый день от того, что он у нее есть. Такой сильный и любящий. Просто смотрела на ямочки на любимых щеках, мечтая, что у их сына будут такие же невероятно любимые отметинки. И пусть говорят, что это какая – то мутация, ей все равно.
– Вечером мы пойдем в ресторан праздновать, – решительно сказал Роман, помогая ей сесть в машину. – Ты же не забыла, что у нас годовщина сегодня? – шутливо нахмурился он.
– Нет, конечно. Такой подарок тебе приготовила, – в тон ему ответила Милана, уже представив себе платье, которое купит для выхода. То, что видела в магазине для беременных. Небесно-синее, с кристальными бабочками по подолу.
А снег все сыпал и сыпал, танцуя в осеннем воздухе, обещая им долгую и счастливую жизнь. Лжец.
* * *
Он метался по больничному коридору, словно раненый зверь. Первенец, его сын должен был родиться с минуты на минуту. Он слышал крики своей жены, умирая от лютого ужаса, сковавшего сердце. Рано, очень рано. Этот идиотский снег рушил его надежды. Нет, при чем тут снег? Виноват был он сам. Почему отпустил Ольгу одну? Семен Крылов упал на жесткую, неудобную кушетку, стоящую у стены, и закрыл лицо руками. Он привык, что все в жизни у него получается: красный диплом университета, и не какого-то там, а самого престижного, высокая должность в корпорации, шикарный автомобиль, квартира в центре города. Ничем не гнушался, лез на вершину, расталкивая всех на своем пути, лишь бы вылезти из нищеты уродливого городишки в котором родился. Так было всегда. Жил, словно играючи. И красавица Ольга, его гордость, и ребенок – высшая награда за его успехи. Все было прекрасно до сегодняшнего дня. Дура, почему она не послушалась, решила сама идти к этому идиотскому врачу? Рано, седьмой месяц. Дурацкий снег. Когда ему позвонили из больницы, Семен отдыхал в объятиях Кристины, своей секретарши. Это нормально, он мужчина. Ольга упала на обледеневшем тротуаре, прямо возле дома. Дура, дура, дура! И вот теперь он ждет, словно преступник приговора, а она там кричит, не переставая, и он, такой всемогущий, ничем не может помочь.
– Вы Крылов? – медицинская сестра, смотрит на него с участием, которое ему сейчас совсем не нужно. – Ваша супруга родила.
Он уставился на молодую женщину, почти девчонку, безумным взглядом. Почему она молчит, переминается с ноги на ногу, как пони из парка?
– С мамочкой все в порядке, – смешавшись под его взглядом, наконец выговорила она, пряча глаза.
– Черт с ней, с этой сукой, что с моим сыном?!
– Там с ним врачи, я не знаю, – испуганно заюлила девчонка. Семен едва сдержался, чтобы не схватить ее за плечи и не встряхнуть. – Вам лучше поговорить с неонатологом. Я всего лишь акушерка.
Семен почувствовал, как на глаза падает красная пелена. Он завертелся на месте, рыча словно животное, до одури напугав молодую акушерку, которая метнулась к двери, вспугнутой белкой.
Телефон завибрировавший в кармане пальто, слегка привел его в чувство. Он ждал этого звонка. Кто-то сливал информацию по его проекту, и Семен никак не мог вычислить крота. Только вот сейчас ему это было совсем не интересно. Звонил Пашка, друг детства. Семен уже и не помнил сколько лет был с ним знаком. Казалось, что они и родились вместе, вылезли из одной утробы, чтобы не разлучаться и на этом свете. Опять эта треклятая работа, за которую раньше он готов был рвать зубами, нашла его даже здесь, вцепилась своими присосками, не желая отпускать.
– Ты где? – голос Пашки звенел. Казалось напряжение можно резать ножом. – У тебя все в порядке?
– Нет, не в порядке – хотел кричать Семен, но вместо этого спокойно ответил, – Да.
– Ну и хорошо, – промямлил Павел и отключился.
Да что творится? В голове Семена царил сумбур. Зачем он звонил?
Телефон завибрировал вновь и Семен, не глянув на дисплей снял трубку.
– Да, Паш, прервалось что – то – едва успел сказать он. Но звонил не его друг. Человек, нанятый им для разоблачения гада, ставящего под угрозу плоды его двухгодичного труда. Он слушал, и не верил своим ушам. Глупо. Но почему? За что?
Все, чем он жил – рушилось прямо на глазах. Семен Крылов нажал на кнопку сброса, и привалился спиной к стене, выкрашенной отвратительной, грязно – бежевой краской. А телефон звонил вновь и вновь, пока он не швырнул его в уродливую стену, на которой тут же осталась вмятина.
– Что с тобой? – напрягся Ромка, наблюдающий за любимой женой со смятой в любовном экстазе кровати.
– Он шевелится, – восторженно прошептала Милана, и Ромка заметил блестящие в ее глазах слезы.
– Вы мое счастье, – прошептал он, подойдя к ней. Сильная рука легла на ее талию.
Ресторан встретил их тихой музыкой. Милана уткнулась носом в огромный букет, чувствуя себя самой счастливой на свете женщиной. Так оно и было. Ей казалось, что все смотрят на них с улыбкой и одобрением. Хотя, скорее всего, никто из присутствующих и внимания то не обратил на пару, усаживающуюся за столик на двоих. Лицо Ромки, в дрожащем свете плавающей свечи казалось волшебным.
– Мы даже имя ему не придумали, – вдруг серьезно сказал он. – Девочке придумали, а сыну нет.
– А куда торопится? – дернула плечом Милана, – есть еще время.
– Нет, давай придумаем сейчас, – что-то в его тоне заставило женщину напрячься, но она отмахнулась от смутной тревоги, списав ее на игру изменяющих ее тело гормонов.
– Может Васька? Василий, в честь твоего отца? – улыбнулась женщина. В конце концов, какая разница, главное, что ее ребенок живой, растет в ней, и скоро она сможет взять его на руки. Ну, что может произойти, ведь все так чудесно. Это все гормоны, отсюда беспочвенные страхи, успокоила себя Милана.
Глава 3
Доктор сидящий напротив Семена нервничал. Мужчина был не простой, он таких перевидал на своем веку. Сильный, наглый, уверенный в себе самец, от которого можно было ждать любых неприятностей. Вздохнув, врач протер уголком белоснежного халата стеклышки очков и начал говорить, понимая, что выносит приговор этому нуворишу, раздувающемуся от собственной значимости. А может быть не ему, а несчастному, маленькому существу, лежащему в кювезе перинатального центра.
– Ваш сын глубоко недоношен, – начал он, не сводя глаз с мужчины, замершего на стуле. – Вес всего восемьсот грамм. Мы сделаем все возможное, но скорее всего он останется инвалидом. Вы должны быть готовы к этому.
– Любые деньги, доктор. Сколько нужно? – в глазах новоиспеченного отца мелькнуло безумие, что не укрылось от опытного взгляда врача.
– Господь Бог взяток не берет, – горько ухмыльнулся он. – Молитесь.
– Да пошел ты! – взвился мужчина и вскочил на ноги, с грохотом уронив металлический стул. Доктор заметил ключи от дорогого автомобиля, с логотипом известной немецкой фирмы на брелоке, в руке обезумевшего Семена, и попытался его остановить. Тщетно, мужчина оттолкнул врача и стремительно выбежал из кабинета.
* * *
Милана стояла на ступеньках, перед входом в ресторан, и ловила языком снежинки. Да, вот просто, как в детстве. Пока Роман рассчитывался по счету, она ждала такси, развлекая себя таким нехитрым способом.
– Замерзла? – теплая рука мужа опустилась на ее плечо, как раз в тот момент, когда перед ними остановился желтый автомобиль, приветливо улыбающийся светящимися шашечками на крыше.
– Давай сядем сзади, вместе – шепнула Милана, увидев, что ее любимый ухватился рукой за ручку передней дверцы, – будем целоваться. Так хочется.
Ромка засмеялся, и подтолкнул ее в теплый салон автомобиля, а сам плюхнулся рядом. Она улыбнулась таксисту, одобрительно глядящему на них в зеркало заднего вида и положила голову на плечо любимого.
– Пообещай мне, что так будет всегда, – шепнул муж, целуя ее в кончик носа.
– Только так, и никак иначе, – выдохнула Милана. Невероятная усталость навалилась на женщину, она смежила веки, и сама не заметила, как провалилась в сон.
Ее разбудил крик, разрывающий перепонки. Визг, скрежет сминающегося металла, и боль, разрывающая тело, мешающая вдохнуть. Мир несколько раз перевернулся. Сильные Ромкины руки, его тело, придавившее ее к сиденью, все это в мельчайших подробностях, она прокручивала у себя в голове. Ромка, ее любимый, родной захрипел, уставившись на Милану пустыми мертвыми глазами, как раз в тот момент, когда женщина потеряла сознание, от лютой боли, и липкого, неосознанного неприятия своей потери.
* * *
Семен гнал по ночному городу, не разбирая дороги. Эта сука, его глупая жена, лишила его единственного чего он желал даже больше чем богатства. И что теперь? Сын – инвалид, словно позорный столб, ДЦП, приговор. У него – здорового, сильного, сын урод, который никогда не сможет даже пройти рядом с ним. Мужчина почувствовал ярость, заполняющую душу черной, липкой жижей и вдавил педаль газа в пол. Колеса взметнули столб снежного месива, и агрессивный автомобиль рванул вперед. Он даже не понял откуда взялось это проклятое такси, словно сам дьявол выкатил ему навстречу уродливую, желтую дешевку, лишая удачи которой он так гордился. Дорогой джип смял легковушку будто бумажный шарик, который, как в плохом кино, кувыркаясь слетел с дороги. Семен почувствовал как подушка безопасности, похожая на выросший в мгновения ока гриб, сдавила его грудь ломая ребра и закричал от боли.
Глава 4
2018 год
Семен смотрел на сына, пытающегося взять со стола кусочек пазла, не слушающимися, тонкими пальчиками. К чему вся эта борьба? Зачем? Мальчишка никогда не станет похож на своих сверстников. Волна горечи, бессилия в очередной раз накрыла его с головой. Худенькое, перекошенное тело, сидящее в инвалидной коляске вызывало в нем лютую тоску, от которой хотелось выть, лезть на стену, захлебываясь от ядовитой немощи. Он устал бороться, измучился. Жил по инерции, восхищаясь силой воли маленького, искалеченного человечка, его сына, тянущегося к жизни, терпящего каждый день боль – душевную и физическую.
– Папа, смотри, у меня получается, – восторженно сказал сын, пытаясь воткнуть недостающий кусочек мозаики в прореху картинки.
– Ты герой, – улыбнулся Семен, целуя мальчишку в теплую макушку. Стараясь не замечать кислого выражения на лице своей матери, сидящей в кресле. Странно, он специально перевез ее в свой дом, что бы ее внук не чувствовал себя обездоленным. Думал, что кровь не позволит ей не полюбить внука. А она не смогла, смотрела на Ваську полными брезгливости, бесцветными глазами, воспринимая заботы о родном малыше, как работу. Плату за сытую, безбедную жизнь.
– Пап, а мы пойдем гулять сегодня? – засиял глазенками Васятка, услышав похвалу отца. – В парк, где собаки. Много собак.
– Завтра, сынок, – устало сказал Семен. – У меня совещания, а у бабушки ноги болят.
– Ничего у меня не болит, не выдумывай, – ядовито прошипела мать, – накличешь. Просто я не хочу гулять.
Не хочет. Конечно. Ей стыдно толкать перед собой коляску с исковерканным инвалидом, когда ее ровесницы ведут за руку крепких, здоровых детей. Семен знал, да и Васька знал. Она особо и не скрывала. Мужчина увидел поблекшее, осунувшееся личико сына и достал мобильник. К черту все – работу, совещания эти гребаные. К черту бессердечную мать.
– Мы пойдем гулять, Васятка, – выдохнул Семен, – А кому не нравится, может возвращаться в свой гребаный зажопинск.
Семен увидел злые огоньки в глазах матери, и приготовился к истерике. Он привык уже. Привык рассчитывать только на себя. Мать, зарыдав, бросилась вон из комнаты, сыпля проклятиями. Неужели она всегда такой была? Семен, как ни силился не мог вспомнить своего детства. Только отрывки. Вот мать ведет его за руку в первый класс. В руках букет из астр, надранных на огороде. А вокруг первоклашки с купленными, красивыми букетами в хрусткой бумаге. Вот он сидит за письменным столом, и вытирает рукавом слезы, а рядом она, стоит с ремнем в руке, и больно хлещет его за молчание. А он просто боится ответить неправильно, хотя знает. Нет и его она не любила. Только от этого не легче.
– Ничего, Васька. Не нужны нам те, кто нас не любит, – зашептал мужчина, прижав к себе вздрагивающее тельце любимого сына. – Завтра же я найму тебе няню.
Васька всхлипнул, уткнувшись носом в его плечо, но вдруг выгнулся дугой и захрипел. Раньше, такой припадок у сына приводил Семена в панику. Сейчас он уже привык не пугаться. Просто машинально делал уже привычные манипуляции. Уложил сына на пол, оттянул пальцами подбородок. Мальчик пришел в себя быстро, но отцу показалось, что прошли часы.
– Папа, почему я такой? За что? – горько спросил Васька.
– Прости сын. Прости.
Семен знал – сын расплачивается за его грехи. Знал, жил с этим и ничего не мог исправить.
Глава 5
– Лана, мне пора, сделаешь мне кофе? – Карен появился в дверях, застегивая на руке ремешок дорогих часов, стоящих, как вся ее квартира. Милана вздрогнула от неожиданности, выныривая из своей боли. Он и в жизни ее появился так же. Ворвался внезапно, словно горячий, обжигающий ветер. Женщина посмотрела на вылепленное в спортзале тело любовника, на котором кроме часов, собственно больше и не было ничего. Гибкий, хищный самец, похожий на некрупного, опасного зверя. Красавец. Вот только она не чувствует ничего. Пустота в сердце, в душе, прореха, которую невозможно ничем заполнить.
– Да, конечно. Есть будешь? – равнодушно спросила она, не сводя глаз с покрытой вьющимися темными волосами, груди любовника. Он ухмыльнулся, и подошел к ней вплотную обдав терпким ароматом мускуса.
– Я буду тебя, – белозубо ухмыльнулся он, сграбастал ее в медвежьи объятия. По телу Миланы прошла липкая волна возбуждения, смешанная с горьким отвращением. Нет, не к нему – к себе.
– Зачем я тебе? – в очередной раз спросила она. Ей правда была не понятна эта его привязанность.
– Тебя опять мучили кошмары? – не ответив на ее вопрос, спросил он.
Карен спас ее. Вытянул из пучины отчаяния, за это она была ему благодарна, но не более того. А он желал большего. Того, что она просто не могла ему дать. Милана выскользнула из рук любовника, подошла к огромному, хромированному холодильнику, и бездумно уставилась в его недра.
– Так и будешь мечтать, или приготовишь горячему горцу хотя бы яичницу? – Карен подошел к ней со спины, и прижался всем телом, так, что она почувствовала поясницей каменную твердость готового к бою, мужского члена. Нет, она определенно не хотела его. Не чувствовала того горячего, обжигающего желания рассыпаться, раствориться в космическом экстазе удовольствия. Мужские руки прошлись по ее плечам, освобождая их от дурацкого халата, нырнули под тонкий шелк ночнушки, оставляя на коже зудящие следы. Милана повернулась к любовнику, позволяя завладеть ее телом, но не измученной душой.
– Ты такая красивая, Лана, – прохрипел он, припав губами к ее шее. А она просто стояла, не двигаясь, как уродливый манекен в витрине дорогого универмага, и ненавидела себя. Ненавидела за то, что не смогла быть верной тому, кого потеряла, за то, что не может дать Карену желаемого. Ненавидела за то, что не умерла тогда, вместе со своим любимым и сыном, которого даже ни разу не взяла на руки.
Глава 6
2008 год
Семен стоял у большого окна, разглядывая, так непохожих на его сына, бутузов, крепко спящих, сопящих маленькими носиками, периодически раскрывающих маленькие, беззубые рты, чтобы огласить детскую плачем. Его сын, лежащий в кювезе, больше похожий на маленький кусочек непропеченного мяса, вызывал в нем раздражение смешанное с какой-то щемящей жалостью. Сильный мужчина осунулся и похудел. И эта терзающая пустота. Нет, он не убийца. Просто так вышло. Трагическое стечение обстоятельств. Он убеждал себя в этом каждый день, каждую минуту, но выкинуть из памяти залитое кровью лицо женщины из такси никак не получалось. Семен сам отнес ее в карету скорой помощи. Да, нельзя было ее перемещать. Но и оставить в искореженной машине, среди разорванных мертвых тел не смог. Ее, живую, в этом дурацком, синем платье.
– Мы же не будем его забирать? – Ольга появилась рядом с ним, как из-под земли, и опять задала этот сложный, начавший ему надоедать вопрос.
– Ты бы покормила сына, – сквозь зубы вытолкнул он, рассматривая жену, говорящую об их ребенке, как об уличном котенке. Хотя нет, нормальные люди не останутся равнодушными к страданиям живого существа. Ольга поморщилась, но так, чтобы избежать мимических морщинок, от чего ее холеное лицо, умасленное дорогими косметическими процедурами, стало похоже на уродливую маску. Странно, как он раньше не заметил в ней этого холодного бездушия. Даже грудь перевязала, сука. Боится, что форму потеряет. А несчастный мальчишка, мало того, что больной, не получит, так нужного ему сейчас, материнского молока. Семену впервые в жизни захотелось залепить ей пощечину. Просто взять и смазать по равнодушной, самовлюбленной физиономии. Мужчина с трудом сдержался, сжав пальцы в кулаки до хруста в костяшках.
– Адвокат, что сказал? – равнодушно поинтересовалась жена, игнорируя его слова. Собственное благополучие ее интересовало больше, чем борющийся за жизнь, маленький ребенок, которого она сама же и приговорила своими необдуманными действиями.
– Все в порядке, – ответил Семен. В его душе, однако, порядка не было. Он был убийцей, пусть и случайным. Именно сейчас мужчина понял, что ни за что не поддастся на уговоры этой, ставшей вдруг чужой, женщины. Не возьмет на душу еще один грех. Обеспечит сына всем необходимым для жизни, и не оставит попыток вырастить его полноценным человеком. По крайней мере, сделает все для этого. Может хоть так он искупит то, что сотворил. Может быть, таким нехитрым способом сможет забыть мертвенно-бледное лицо женщины, пересеченное уродливыми шрамами, снящееся ему каждую чертову ночь.
– Ну и славно. Живым – жить, – Ольга дернула плечом. Вот интересно, как же его угораздило жениться на этой ледяной глыбе. Семен поморщился, ему показалось, что сквозь идеальные черты его супруги, проглядывает уродливая маска.
– Сема, мы попробуем еще. Будет у тебя сын – красивый и здоровый, – впился в его мозг голос отвратительного существа, которое он раньше считал своей женой.
– Мне нужен этот. Если тебя что-то не устраивает, можешь проваливать, – решительно ответил Семен, и отвернулся. Лицо женщины исказила гримаса ненависти.
– Я тебя без штанов оставлю, Крылов, в случае развода, – выплюнула Ольга ему в спину.
– Иди в задницу, дорогая, – спокойно ответил Семен, даже не повернув головы в сторону женщины, которую он, оказывается, никогда и не любил. Теперь ему было, ради кого жить.
2018 год
– Чего тебе нужно? – брезгливо спросил Семен, разглядывая сидящую перед ним бывшую жену.
– Я хочу видеть сына, – капризно протянула Ольга, и он заметил, как трепещут крылья ее носа, верный признак того, что она снова под кайфом. Нет, сын ей не нужен сейчас, как и тогда, когда она отказалась от него в роддоме.
– Я отправил тебе алименты. Думаю их достаточно, на приличную жизнь, – устало сказал Семен. Странно, а ведь он скучал по ней первое время, надеялся, что материнский инстинкт все же возьмет верх над эгоизмом, и у его сына будет мать.
– Твоих жалких подачек недостаточно, – алчно заблестела глазами Ольга, шаря глазами по кабинету Семена. Он усмехнулся. Интересно, что сегодня пропадет у него со стола. В прошлый раз это, кажется был золотой «Паркер».
– Хоть бы спросила как Васька? – раздраженно выплюнул он, наблюдая за тонкой рукой, нервно мнущей дешевую сумочку. Да, Бог то не ермошка, видит немножко. «Награждает» по деяниям.
– Ну, с папочкой миллионером, думаю у него проблем меньше чем у меня. Этот сосунок разбил нашу семью, чего ради мне им интересоваться?
– Я сказал ему, что ты умерла, – Семен еле сдерживался чтобы просто не взять за шкирку эту тупую суку. И не выкинуть ее из своего кабинета. – Нет тебя! Сдохла! – уже не сдерживаясь заорал он. Ольга не испугалась. Нагло ухмыльнулась, закуривая вонючую сигарету, и откинулась на спинку кресла, нахально раздвинув ноги, показывая полное отсутствие белья. Семен почувствовал тошноту, поднимающуюся к горлу.
– Ай, молодец, – радостно засмеялась женщина. – А теперь будем разговаривать, дорогой. Мне нужны деньги. Много денег. И ты их мне дашь. Папочка же не хочет, чтобы я воскресла. Представляешь, если у твоего выродка появится любящая мамуля. Ты будешь бледно выглядеть, Сема.
– Я убью тебя, тварь. Задушу, собственными руками, – прохрипел мужчина.
– Да, ты это очень хорошо умеешь делать, – засмеялась Ольга, – не забыл поди, как мужика угробил. Помнишь, тварь, – зашипела женщина, которую он когда – то боготворил.
– Пошла вон, – ухмыльнулся Семен, глядя в ошеломленную физиономию шантажистки. Ольга не ожидала от него такого отпора – суд запретил тебе приближаться к Ваське, потому я имею полное право вышвырнуть тебя из моего дома. Не заставляй меня применить силу. Хорошего отношения, ты к сожалению не понимаешь. Уходи, не позорься, Оля.
– А вот хрен тебе. – ощерилась женщина.
