Инга Максимовская
(Не)идеальная. Дневник пышки
Глава 7
Дорогой дневник. Я вернулась. В общем. Я живая, хотя хотела сдохнуть. Подводя итоги дня:
Лев Толстой красавец и умница (Не тот который с бородой до пупа и в рубахе (прим.)) Хотя тот тоже умный был, но женоненавистник. В общем. Что-то меня занесло.
Короче, Лев Толстой душка. А Леднев мерзкий, поганый, отвратительный сноб и ушастый носорог (прости господи)
У Буя оказывается есть имя. Его зовут Елизар (родители орехоносного явно что-то принимали)
Я умная. Умею принимать правильные решения молниеносно. Сходить к психиатру. Попросить что-нибудь от сдвигов в сознании, и шальной дурости.
Позвонить маме.
Я зажмурилась, обвисла в лапище придурка амбала и приготовилась принять лютую смерть. Перед моим внутренним взором предстал огромный огнедышащий монстр (лев) с клыков которого ручьями стекала начинающая свертываться кровь моя. И рюшки от моего платья обрамляли морду царя зверей, как кокетливый намордничек. А изо рта торчал…
– Чего ты замолчала? – опасливо поинтересовался бугай, тряхнул меня легонько, так, что у меня чуть почки не оторвались. Если я выберусь отсюда живой, я в церковь пойду. Правда. И замуж теперь точно выйду, за Дормидонтыча даже, клянусь, господи. А то может того первого найду, с зубами золотыми. Даже прикольно, буду просыпаться по утрам от солнечных зайчиков. Романтика. Солнце в окно, улыбка супруга слепящая и я в пеньюаре… А там… – Эй.
– Жду, – вякнула я, выпадая из своих фантазий в реальность. Но глаз так и не открыла.
– Чего?
– Когда ваш лев начнёт меня глодать. Кстати, он уже кушал людей? Или впервые? Если впервые, да сытый. Хотя, наверняка же вы ему уже скормили с десяток свидетелей… Ав же твари поганые и убийцы.
– Дура совсем? Шеф просил вылечить Леву. Стал бы он своего любимого питомца травить всякой дрянью. Ты ж ядовитее тайпана. Да на расстроенный желудок. У Толстого несварение второй день. Ну…
– Не нукай, не запрягал, – фыркнула я, дернулась опять, услышала треск ткани, почувствовала, что мне как-то в персях легко стало, свалилась на пол, отбила колено и затихла, так и не открыв глаз. Что-то сухое и шершавое, огненно горячее дотронулось до моей руки. Я сдержала желание завопить, открыла глаза и…
– Это Левушка, – простонал откуда-то из пространства мой предыдущий пациент. Надо же, чуть выскребся, а не сидится ему. – Спаси его. Озолочу. Он единственное, что у меня осталось от… Не важно. Только сначала прикройся, а то Елизара хватит кондрашка.
– Кого? Тут еще и Елизара? У вас секта тут что ли? Точно, как я сразу не догадалась, вы идолопоклонники. Поклоняетесь сиятельному богу Брахмапутре, покровителю отбитых бородавочников. Похитителей прекрасных…
– Заткнись, умоляю. А то у меня снова остановка сердца случится, – хмыкнул Леднев, слегка порозовевший, но все еще похожий на восставшего недавно зомбаря-мозгоеда (там в слове мозгоед в конце нужно читать другие буквы) – Лечи быстро его.
– Кого? Елизара? – удивленно буркнула я и уставилась на шапку ушанку, валяющуюся на дорогущей кроватке-лежанке. Господи, они еще и сумасшедшие. Точно меня найдут в мусорных мешках, разбросанных по контейнерам в разных концах города. От таких ожидать можно чего угодно.
– Льва, твою мать, – рык Леднева перешел в стон. Плохо, как бы его снова не расшибло чего-нибудь.
– А Елизар это кто?
– Это я, – насупился Буй.
– Круть, Елисея вам еще и дядьку Черномора. И будет прямо бригада тупых богатырей.
– Вальни ее, – приказал неблагодарный поганец. Хмырь. Я его из костлявых ручонок смерти выдернула, а он. – Буй, у нас какой этаж?
– Пятидесятый, Босс.
– В окно ее выкинь и проконтролируй, чтобы до земли долетела. А то она еще зацепится этаже на тридцатом своим проклятым длинным языком, с нее станется, – прорычал орошатель. Но я отвлеклась, потому не призвала на его голову громы и молнии.
Шапка вдруг завозилась, и на меня уставилось два шоколадных огромных, полных тоски глаза. Вот понимаете, наверное от стресса я подумала, что это милое существо из старого фильма про зубастиков, которое ни за что нельзя поливать водой. Ну да, для ветврача я дурковата и пуглива. Взвизгнула, вскочила на ноги, от чего-то запуталась в подоле совсем не длинного платья и ломанулась туда, где по моему представлению должна была быть дверь. Двери там не было, зато было стекло. Абсолютно прозрачное. Я оглохла и ослепла, когда с размаху в него вошла. Хорошие у гада уборщицы, видать. Надо спросить их будет, чем они чистят стекла. А то у меня вечная проблема с разводами. Об этом я успела подумать, стекая на пол пентхауса. А еще о том, что мне от чего-то поддувает со всех сторон. А так ведь быть то не должно бы, по идее.
– Буй, у нее что, на трусах поросята? – простонал, словно сквозь вату Спасенный мной зомбарь? – Боже. Почему ты не дала мне просто сдохнуть?
– Потому что я добрая и порядочная. И я домой хочу, к маме, – всхлипнула я, пытаясь собрать себя в единое целое.
– Вылечи Льва и проваливай. Хотя нет, проваливай прямо сейчас. Только прикройся. Буй, дай ей покрывало, или чехол от джипа. Или… Да все равно. Только скорее.
Точно, до мозга дошла таки зараза. Прикройся, говорит. Вообще уже. Я конечно не Анжелина Джоли, но не такая уж и страшная. Дормидонтыч вон женихаться пришел. А этот скот…
«Шапка» подскочила и я наконец рассмотрела Льва. Черт меня подери. Я в жизни не видела такой красоты. Очень редкий пес, шикарный, но явно ослабший, шерстка свалялась, ушки слишком повисли. Щенки этой породы стоят от пяти тысяч долларов. Лион Бишон. Точно. Песик, пошатываясь, пошел в мою сторону, вяло повиливая хвостиком. И я сразу поняла, что с ним. Едва смогла рассмотреть черную пипку носа, изуродованную капелькой стекающей из крошечной ноздри, крови. Собачка подошла ко мне, я нагнулась к малышу и чуть не заорала, наконец поняв, почему мне холодно. Платье на моем крупном теле отсутствовало почти полностью. Остался только поясок кокетливый, невесть как уцелевший, украшенный пышной шифоновой розой. И один рукав, и тот только до локтя.
А еще… Лифчик я сегодня надела не простой, а такой на липучках, силиконовый. Который приклеивается к коже. Ну, Дормидонтыча же надо было наповал сразить. И теперь эти чертовы присоски отлепившиеся болтались у меня возле пуза, неэстетично и ничего не скрывая. Откровенно говоря, он и был то мне мал, носить эту мерзкую штуку я всегда решалась только с платьем в облипку. А теперь… Платье на мне отсутствовало, видимо я из него выпала, когда меня встряхнул парень с мордой лесного тролля и именем сказочного царевича.
– Гав, – звонко сказал Лев, и ткнулся в меня лбом. Липучка с тихим шлепком упала на пол. Я взвыла и метнулась к дивану, стоящему чуть поодаль.
– Если ты, подлец, еще раз решишь самодеятельничать, я тебя отдам этой толстой ведьме, которую ты приволок в мой дом, – гаркнул Леднев, слишком для умирающего яростно и громко. – Буй, ты чего там замер? Баб не видел что ли голых в поросячьих трусах?
– Босс, у нее титька отвалилась, – обморочно простонал Буй.
– Ой, дурак, – хныкнула я из-за дивана. Ну да, я ввинтилась между стеной и диваном насколько смогла, и теперь стояла на карачках, не в силах двинуться ни вперед, ни назад. Узко там оказалось. – Дайте мне покрывало. Я вылечу вашего Левушку и…
Я хотела сказать, сдохну от стыда. Но не успела.
– У нее там что хвост? – раздался где-то у меня в арьергарде противный голос слуги народа. – Боже, я наверное не переживу этот вечер. Буй…
Глава 8
7 апреля (утро добрым не бывает)
Притвориться мертвой больной и не ходить на работу (Льва примет Парашка, она же хотела поручкаться с «бандосом»)
Выкинуть к чертовой матери холодильник Начну с хлебницы (этот мерзкий бабуин Леднев, сказал, что я толстая. Что поросячий хвост очень отражает мою истинную природу. И что на шабаше ведьм я бы была почетной гостьей, наравне с Везельвулом. Козел вонючий и скот. Мне было обидно. Вру, я была в ярости)
При покупке трусов на китайских сайтах обращать внимание на то, что пришито на них сзади (не читать описание «милый поросенка завитушка в попа») а прямо смотреть картинки и отзывы.
Вообще не покупать трусы на сайте.
Вообще не покупать.
Нет. Без них было бы еще хуже. Гораздо хуже.
Это утро побьет даже рекорд вчерашнего вечера по идиотизму и шальному идиотизму.
Я проснулась, потянулась. Улыбнулась в зад Клео, обожающей спать у меня на подушке, положив на мою голову многоумную свой шикарный хвост, поэтому повернуться с боку на бок у меня не получилось.
Нет. Я определенно сегодня больна. Самый больной в мире человек. Мне срочно нужно ведро кофе, бутерброд с колбасой и жирным сыром, шоколадная конфета, баночка варенья, торт из кондитерской, ну тот фисташковый и… Купить телевизор. Права Парашка. Село я неумытое без зомбоящика. Колхоз Заветы Ильича. Вот так живу, и не в курсе обстановки в мире. Нет, ни фига это не для того, чтобы смотреть на мерзавца с дырой в плече. Ну, может только, чтобы наблюдать за динамикой его болезни. Я же его штопала. А то потом отвечай еще за этого упыря.
Клео недовольно мяукнула, когда я сползла с кровати, по ее мнению слишком рано, выпустила когти, но я все же успела вывернуться из захвата стальных лап моей любимой пушистой богини.
Взгляд тут же упал на пакет, валяющийся на полу посреди комнаты. Все мое прекрасное настроение растворилось в один момент. Я вспомнила «шикарный» вечер, проведенный в компании Леднева и его приспешника и потрогала свой лоб. Ну да. У меня точно температура. Сейчас померю и позвоню начальнику. А что? У меня отпуск два года не гуляный. Имею я право, или тварь дрожащая?
Вытряхнула на ковер то, что осталось от моего вчерашнего вечернего туалета, горько вздохнула поворошив носком тапки кучу лоскутов. Может в кофе корвалолу капнуть? Столетнего, воняющего клопами. Пару ложечек, залить все взбитыми сливками из баллона.
Ворох тряпок воняющих поганцем олигархом, надо сжечь, как ядерные отходы. Пожаловал мне с царского плеча, подлец. Заботушка, мать его за ногу. Расстарался, чтобы меня не изнасиловали по пути домой. Прежде чем дать мне смачного пинка под мой многострадальный поросячий хвост. А то, что меня бомжи чуть не побили, это его не колышет. Да я на Филиппка похожа была. Размер у этого борова, как у быка. Хорошо, что я подвязала мерзкие тряпки своим пояском, чудом уцелевшим. И он еще что-то про чехлы танковые говорил. Сам то, броненосец Котомкин, гад. Ну ничего, я ему…
Что я ему, я не успела придумать, потому что входная дверь начала содрогаться от таких сокрушительных ударов, что мне показалось дом сейчас рухнет.
Выудила из кармана огромных брюк мобильник. Уставилась на экран. Отражающий миллион непринятых от мамы. Поборола желание залезть под кровать, и лечь ногами к двери. Говорят при ядерном взрыве помогает. Может и тут сработает. С тоской глянула на свое ложе, низкое. Туда я пролезу, только если блином распластаюсь. Надо купить в следующий раз повыше лежбище.
Ну, деваться некуда. Пришлось впустить в дом смерть.
Мама влетела в мой уютный мирок не одна. Я онемела, увидев мелкого пожилого дядьку, похожего на Полиграфа Полиграфыча Шарикова, наряженного в костюм такого оранжевого цвета, что у меня свело зубы, а Клео выгнулась дугой и зашипела.
– Ну вот, а вы говорили, украли вашу ягодку, – фальцетом пролаял дядька, раздевая меня при этом юркими глазками. У меня появилось чувство, что вот прямо сейчас со мной делают то, чего вчера опасался подстреленный поганец. Черт, пижамка на мне слишком тонкая. И шортики… – А она ничего, сочная. Я, пожалуй, согласен. Беру. Только вот ляжки полноваты. Ну, это ничего.
– На что? – заинтересованно икнула я, одергивая коротенькие штанишки на своем объемном заду. – Погодите, вы чего, про меня так сказали сейчас? Я вам что свинина?
– Жениться на тебе, розанчик, я согласен. Конечно ты не свинина. Просто маленькая аппетитная свинка, – снова пропищал дядька. О, май гад, это что, Дормидонтыч? Ну спасибо, мамуля. – Позволь представиться Поликарп Дормидонтыч. Ваша маменька наверняка вам обо мне рассказывала.
– И только хорошее, да дочь? – наконец отмерла мама, и прожгла меня взглядом, который сравним по силе с бомбой «Малыш», сброшенной на Хиросиму. – Ты где была. Я чуть не сошла с ума. Поликарп Дормидонтыч морги обзванивал, я с гипертоническим кризом лежала.
Ага. Точно, с кризом и бокалом Божоле. Я знаю все мамины приемчики. И судя по ее цветущему лицу, и прическе идеальной, они с Дормидонтычем шикарно провели вчерашний вечер, в отличие от меня, между прочим.
– Где ты была, паразитка? – взревела мама, воздев руки к потолку. – Я в полицию звонила. Счастье твое устраиваю, не покладая рук. Сама то ты на любителя, так хоть мать слушайся. Вся в отца своего прощелыгу. Поликарп Дормидонтыч что подумает о тебе? Что ты гулящая женщина? Куртизанка. О, Боже. Он тебя в жены взять согласился, а ты… – Ты где шлялась?
У меня аж челюсть до пола отвисла. Разозлилась я до слепоты. Клео издала протяжный мяв, и мама явно поняла, что перегнула палку. Но у меня перед глазами уже повисла алая телепающаяся пелена. Наверное и мозг отключился. Иначе чем объяснить то, что я сотворила? Открыла рот. И…
– Я была у мужчины, ясно? Сильного, брутального, красивого. И он молил меня о пощаде. О да, я была горяча и необузданна, ясно, мамочка? Я огненная штучка, Дормидонтыч, – ну а что. Я почти и не соврала. Так, присвистнула немножко, так для дела же. Может теперь мамуля отстанет от меня хоть ненадолго. – И этот, – кивнула на охреневшего Дормидонтыча, лицом по цвету сравнявшегося от чего-то со своим «пинжаком». Он еще и гепатитный что ли? Зашибись мне мама подогрела. Мужик похожий на морковку. Класс.
– Извинись, немедля. Я же знаю, что ты врешь. Просто из вредности, – начала заводиться мама, – Поликарп Дормидонтыч твой потолок. Ты и так всех разогнала, кого я ни приведи. То хромой. То косой. То зубы как у коня.
– Как у кролика, вообще – то, – вредно фыркнула я, закапывая себя все глубже.
– Ты еще скажи, что мужик тот олигарх, – гаденько хихикнула из своего угла пародия на жениха.
– Точно. С экранов телевизора не сходит. Прямо вот кажный день там. Он политик. И еще…
– Сегодня вечером, чтобы привела его в гости, – припечатала мама. Опа, а вот об этом я как-то не подумала, ну о таком повороте событий. И сейчас на лице мамы выражение такое, что я понимаю – я подписала себе приговор. Твою ж мать.
– Мам, он занятой человек. И вряд ли он захочет есть вчерашнего заливного судака. И Поликарпу Дормидонтычу будет неудобно. Все таки… – замела я хвостом. Куда там. Мама оседлала метлу. И теперь ее паровозом не свернешь.
– Тогда говори кто он. Я сама к нему наведаюсь, – рыкнула родительница. Ну все. Теперь даже если я не назову ей имя бедолаги Леднева, она все равно его достанет. Обойдет всех олигархов, которых покажут по телевизору, вытрясет из них душу, а потом… – И учти, ты меня достала. Я и так смотрю на твои закидоны сквозь пальцы. Не приведешь сегодня, выйдешь замуж за этого вон, – мотнула мама уложенной головкой в сторону морковного барона. – Или наследства лишу. Сдохну от инфаркта, и ты будешь виновата. Ой, – схватилась мама за сердце, и начала оседать на пол. – Прямо сейчас умру, если не пообещаешь.
– Ладно, – уныло выдохнула я. Как и всегда, когда мама начинает мной манипулировать. Пообещала, даже примерно не представляя, как приволоку сноба ненавидящего таких, как я, и заставлю его притворятся влюбленным зайчиком. Может вколоть ему наркоза что ли?
Глава 8
7 Апреля (день)
И такая дребедень целый день.
То тюлень позвонит, то олень.
Точно, тюлень и олень. Просто девиз дня.
Льву назначить клинический анализ крови, пробу мочи и (чисто из вредности) анализ кала.
Найти телефон грумера (обязательно)
Опозориться вечером перед мамой и Шариковым (мне не привыкать)
Купить платье (позориться в платье ненамного приятнее)
Леднев ушастый носорог. И Буй на букву Х
Лучше бы меня сожрал лев.
– Ларик, тут бедаааа, – зашептала мне в трубку Парашка, как раз в тот самый момент, когда я было начала лечить нервы после мамулиного посещения моей скромной обители, – Зайналабид Насруллаевич приехал. Орет как кит. Ногами топает. Требует твою шкуру на палке.
– Кто? – тупо вякнула я, с тоской глядя на кофе, вкусно припахивающий коньяком. Я еще зефирок насыпала в него и сделала башню из сливок, которая в этот самый момент активно оседала. Конечно я сразу поняла, кто приехал Хозяин нашей клиники. И даже почти угадала, почему по мою душу.
– Скрамбриджибаджибаев, – рявкнула подруга. Я все время удивляюсь, как у нее получается это выговорить. У меня ни разу не вышло. Я на Насруллаевиче торможусь и впадаю в прострацию. – Короче, хватай свои булки в руки и беги на работу.
– Я заболела? – хныкнула я позорно. – У меня бешенство и слюнотечение. Помнишь меня геккон укусил. Вот.
– Охерэла ты, ящерицы не переносят бешенство, двоечница. Быстро сюда. Шементом. А то уволю. Нет, сначала убью, потом уволю, – проорала трубка моего мобильника голосом начальника. Ха, убьет он меня. Напугал ветеринара бычьими яйцами. Пусть в очередь становится. – Ты вообще там что ли дритатушки попутала? Какого черта ты творишь? Леднев пса привез, сказал ты назначила. Только тебя хочит. Говорит, что если ты сейчас свою толстую задницу не приволочешь, он нашу клинику в асфальт, меня в… не важно. Но мне точно не понравится.
– Да пошел он, передайте. Задница у меня толстая? Да у него… Да он… Черномор хренов. Пусть Елизаром там командует, так и передайте. Что там у вас врачей что ли нет больше? – прорычала я, отхлебывая таки свой кофе. Облизала сливочные усы и откинулась на спинку кресла. Все, у меня выходной. С утра выпил, весь день свободен. А, ну я еще фак показала телефону и захохотала, подняв к потолку вымазанное молочной пеной лицо. Клео что-то на меня странно покосилась и полезла под кровать. Не пролезла, зло мяукнула и просто упала на бок. Моя девочка.
– Он и так все слышит, – обморочно простонал Насруллаев, прости меня господи за такие слова. – Ты на громкой связи.
– И я в ярости, – у меня чуть, как у кота из мультика, крышку не снесло от воя, который издала моя трубка. Леднев командный голос вырабатывает. Ха. Клео заметалась по комнате, и, честно говоря, я тоже с трудом удержалась от хаотичного бега по пересеченной местности.
– Опа, олень. Меня не изнасиловали вчера, кстати, вы рассроены. Никто не позарился на ваш лук. Одеваетесь вы как старпер, – икнула я. Он меня убьет. Теперь точно. Наверняка уже его цепной песик едет сюда. И я не про Льва сейчас. – Эй, вы чего там замолчали? Господин олигарх, ау.
– Это, короче, Леднева кажется сейчас расшибет что-то, – зашептал телефон голосом Парашки. – А Зайналабид побег за реанимационной аптечкой на всякий… Слушай…
– Ой, ладно, скажи я еду. Нежные все, каепц. Прямо барышни кисейные.
– Он слышит, – хмыкнула паразитка Параня. – Лар, а тик был у олигарха?
– Нет, только Буй, – рявкнула я, и нажала на кнопку отбоя. Натянула на себя лосинки леопардовые, что мне мамуля подарила на пасху, блузу цвета фуксия и косуху. Причесалась. Запихнула в пакет монтажи оленя, которые он мне вчера выделил, гад такой. И бодро напевая вышла из квартиры.
Надо тоже что ли самокат купить. А еще лучше мопед. Точно. Эти автобусы меня совсем не вдохновляют. А вот мопед. Как бы я красиво сейчас домчала до клиники, вся в дыму бы явилась. Еще бы каску купила блестючую, шарф развевающийся. Леднев бы одурел от такой красотишщи и может быть тогда бы мне Буй шею свернул не сразу и не больно. Точно, надо записать.
Достать из матраса деньги и купить мопед.
И каску.
И шарф.
Нет, тика вроде не было у ушастого носорога.
Ой. Подумаешь, какие все нежные.
– Быстро села в машину и без глупостей, – чуть не сбил меня с ног звериный рык. Буй… Вот паразиты, подстраховались. Ну и ладно. Еще лучше. хоть ноги не быть. Но я же девочка. А девочки не сразу соглашаются сесть в машину к чужим дяденька. Надо поломаться для проформы. Ну и не расслаблялись чтоб.
– Нет, я сама как-нибудь. Ножками. Что молчишь, балбес? Ты должен сказать, что такие красивые ножки нельзя сбиввать почем зря. Багажник у вас пыльный, а у меня аллергия.
– У тебя не ножки, а копыта. Ты же дьяволица. Ты… Леопарда вавилонская. Ты меня вынуждаешь. Босс приказал…
– Ну, мало ли, что он там приказал. Он тебе скажет, убейся об стену, ты что, с разбегу уделаешься? А потом, я то его приказам не подчиняюсь, так что пусть идет в… на… Ну, ты понял, – вредно фыркнув, я обошла амбала и гордо подняв голову пошла в сторону автобусной остановки. Ну, как пошла. Повисла в воздухе, делая ногами шаги. Ну, переиграла малясь. Переборщила с ломанием. Если он меня сегодня и из футболки вытряхнет, я его…
– А ну пусти. Пусти я сказала, – затрепыхалась я. Какая-то у нас с Буем традиция стала нездоровая. Что за привычка меня за шкирку трепать?
– Рот закрыла и… Агрх… – хрюкнул здоровяк и я почувствовал, что уже лежу в придорожной пыли… Что характерно, Буй тоже прилег рядом. Что-то новенькое. Какие-то странные у здоровяка пристрастия.
– Эй, он что тебя хотел украсть, – услышала я страшно знакомый голос. Ужасно знакомый. Как я еще жива, не понятно. а Буй… Черт. Маза фвка.
– Жопинский, ты какого… Кто тебя просил, паразита?
– Пожалуйста, дорогая, – хмыкнул мой бывший жених, и я только сейчас заметила в его руках странную корягу погнутую. – Хана самокату. Слушай, как думаешь, если попробовать его как брак в магаз вернуть?
– Ты что наделал, лишенец? – задохнулась я, глядя на поверженного Елизара, из раны на голове которого начал вытекать… О, боже. Серый мозг. Да мало как. – Я может хотела с ним поехать, идиот. Может у нас игры такие. Ты… Елизарчик, миленький. очнись, – затрясла я поверженного Голиафа. – Ну все, нам хана. Крышка. Тебя отправят шить тапки в Мордовию, а меня… Моя песенка вообще спета.
– Слушай, может давай его в тачку и с обрыва сбросим какого. Ну. Типа он сам… – зашептал Жопинский. Ничего так идея, но…
– Убью, суки, – завозился умирающий. Как-то слишком уж бодро. Человек живущий без мозга. Феномен.
– Хиляем, – хныкнула я, выхватила у Жопинского из руки погнутый самокат и рванула куда глядели в этот момент мои глаза.
Вы когда-нибудь ездили на адской таратайке с погнутым рулем? Нет? Не пробуйте никогда. Жопинский метнулся куда-то в другую сторону. Но мне некогда было смотреть куда, потому что меня подгонял яростный, несущийся мне в спину, тиранозаврий рык. Кажется матерный, но я не стала вслушиваться.
