Инна Ласточка
Царица Теней: возвращение Персефоны

Полная версия

Глава 12. Удавшийся обман

«Будь осторожна». Вот так вот просто: ни угроз, ни напоминаний о последствиях, ни строгих взглядов. Лина смотрела Аиду вслед, не понимая, была ли это забота или уверенность в собственных силах – неужели он думал, что сегодня всё пройдёт именно так, как ему нужно? Когда он скрылся в толпе, она вспомнила о маленькой круглой вещи у себя в ладони и посмотрела на неё – это была иссиня-чёрная крупная жемчужина, в глубине которой мерцали призрачные блики океана. Лина убрала жемчужину подальше и растерянно обвела взглядом зал.

Она заметила знакомых, друзей семьи и нескольких приятных ей полубогов из «Протекта», но все они либо были заняты поздравлением Аполлона, либо находились в своих маленьких уютных компаниях, и Лина не рискнула им мешать. В какой-то момент она боковым зрением заметила у входа в правую галерею Августа, он манерно попивал вино, будто не потерял совсем недавно ту, хранителем которой был назначен много лет назад. Он не мог не почувствовать её смерть, никак не мог. В сердце Лины с новой силой всколыхнулась боль утраты, и она поспешила к нему, но пока протискивалась мимо толпы нимф, упустила Августа из вида, зато нашла Макса. Его знакомые светлые кудри мелькнули у столиков, и она свернула туда. Есть ей не хотелось, уровень её возрождающейся божественной энергии при раскрытии зерна превышал все нормы, и организм не требовал еды, хотя и не получал её уже довольно давно. Лина встала в нескольких шагах от Макса, оторвала зелёный кружочек винограда и положила в рот. Макс приблизился, но сделал вид, что шёл не к ней, а к изысканным рисовым пирожным.

– Лина… – шепнул он, не глядя на неё.

Она не ответила, просто развернулась и молча направилась к галерее – самому удобному варианту для уединённого личного разговора. Лина прошла внутрь и остановилась в ожидании, которое тут же оправдалось звуком закрывшихся дверей и крепким объятием со спины.

– Я так боялся за тебя… так боялся, – прошептал Макс, сжимая объятья крепче, потом развернул Лину к себе и погладил по щеке. – Не могу поверить, ты, правда, в порядке?

– Да, насколько возможно, – она подняла на него взгляд, но вместо того, чтобы обнять в ответ, сделала шаг назад. Звук его голоса напомнил, что Максу грозит серьёзная опасность просто за разговор с ней, не говоря уж о прикосновениях. – Я рада тебя видеть.

– Я тоже рад, очень… – он покачал головой и на миг прикрыл глаза. – Я собирался спуститься за тобой в царство Теней, а потом…

– Это была бы быстрая и бесславная смерть, – усмехнулась Лина и отошла ещё, когда Макс снова попытался её коснуться. – Пожалуйста, не надо. Для тебя опасно быть здесь, я только пришла сказать, что со мной всё в порядке и беспокоиться не о чем.

– Не о чем? – изумился Макс. – Ты в плену Владыки Мёртвых, в Подземном мире… Есть куча причин беспокоиться!

– Всё не так, – она сцепила руки перед собой, – не так, как мы думали. Я хочу понять и разобраться, а потом судить и принимать решения.

Макс побледнел и, чтобы обдумать ответ, прошёл к стойке с напитками под картиной с изображением Пандоры, взял оттуда два бокала и протянул один Лине.

– Значит, собираешься вернуться туда? – его сердце укатилось в желудок, и ревность поднялась внезапно сокрушительной волной, какую он не испытывал уже очень давно, если не сказать, никогда. – К нему?

Лина кивнула, затем зажмурилась и вздохнула.

– Макс, я помню, что ты сказал, но сейчас не время и не место для этого. Нужно найти Лану, утешить её, сказать, что…

– Утешить?

– Конечно. Мы сёстры, она одна, «Протект» больше не поможет ей.

Макс нахмурился и отпил вино из своего бокала.

– В чём утешить? Лана будет рада, что ты жива, и ваши родители наверняка скоро объявятся и всё прояснят.

Лина поднесла бокал к губам, но не выпила – её рука замерла от осознания действительности – «Протект» даже не сообщил никому о смерти её родителей… о смерти членов семьи, защита которых была их обязанностью и целью. И Август, получается, тоже…

– Макс, ты что, не знаешь?

– О чём? Что случилось?

– Мои родители, они… – Лина вспомнила их тени в веренице других теней, отказ Аида вернуть их, безразличное лицо Августа, и почувствовала, как к горлу подступает ком, а слёзы начинают щипать глаза. – Макс, они погибли.

– Что?

Лине было тяжело озвучивать это, но ещё тяжелее видеть реакцию Макса. Она прикрыла глаза и залпом выпила вино из бокала, чтобы хоть немного успокоиться. Макс и Лана должны были знать, что «Протекту» больше нельзя доверять… нельзя…

– Нет! Нет, – Макс не успел выхватить у неё бокал, – подожди! Как погибли?

На бокале проступила золотая руна, Лина заметила её и подняла на Макса вопросительный взгляд. Мир в этот момент покачнулся, смазался и начал падать.

– Макс… – слабо произнесла Лина, – что было в этом…

– Лина, нет! – Макс успел поймать её на руки и опустился с ней на пол. – Что случилось с твоими родителями? – и совсем тихо добавил. – Ты так и не рассказала…

***

Лана пришла несколько минут спустя – она появилась в противоположном конце галереи с сумкой и вторым флаконом, обнаружив Макса на полу, склонившим голову к Лине. Лана снова расценила его эмоции неверно и сказала.

– Брось убиваться, она очнётся. Времени мало… – она задумчиво посмотрела на него и ткнула пальцем в плечо. – Или что-то ещё случилось?

Макс поднял на неё отстранённый взгляд – в своём горе он не услышал её шагов – и попытался улыбнуться. Как он мог ей рассказать? Как мог передать слова Лины в такой важный момент? Лана должна была закончить дело, без оглядки на эмоции, они бы лишь помешали сейчас, а потом… может быть, когда всё закончится, Лина сама расскажет ей о родителях. В любом случае, Макс решил, что не ему сообщать об этом.

– Ничего, – тихо сказал он. – Всё прошло удачно… ещё что-то нужно?

Лана подозрительно нахмурилась, а потом посмотрела на Лину.

– Локон и это платье… Можешь не отворачиваться, Деймос поставил нам барьер, я использую силы.

Макс удобно устроил Лину у стены, затем встал и по-дружески коснулся плеча Ланы.

– Ты её единственная семья, будь осторожна, – тихо произнёс он, – иначе она будет винить меня, если с тобой там что-то случится.

– Да хватит уже! Всё будет нормально, и я буду в безопасности.

– Ну, да, – произнёс Макс. – Надеюсь.

С ранних лет, как будущий хранитель, он привык следовать любым желаниям сестёр охраняемой «Протектом» семьи, и сейчас не изменял своим привычкам, да и воздействие Ланы тоже давало о себе знать. На самом деле, Лане никогда бы не удалось так незаметно подчинить Макса своей воле – он был сильнее и всегда очень внимательно относился к деталям – но с помощью божественного покровителя это оказалось нетрудно.

Всплеск силы от преображения Ланы застал Макса врасплох – в отблесках божественного света перед ним появилась Лина, такая, как он увидел её сегодня на площади, и, если бы не настоящая Лина на полу у стены, он бы мог принять Лану за неё. Напиток Перемен оправдал себя, даже аура Лины каким-то образом перешла к её сестре.

– Ну как? – весело спросила Лана и покружилась на месте.

Макс не мог сказать, что светлая кофта и джинсы, в которых теперь была настоящая Лина, казались ему милее и прекраснее, чем любые царские одежды.

– Да-а… – протянул он, – Морфей тебя не обманул. Ты только лицо не делай таким высокомерным, выглядит глупо.

Лана надулась.

– Разберусь. А ты уходи, защита Деймоса действует всего четверть часа.

Макс вздохнул и, сделав неуверенный шаг к ней, поправил её волосы.

– Ты очень на неё похожа, мелкая. Надеюсь, у тебя всё получится, береги себя.

Он ещё какое-то время смотрел ей в глаза, прежде чем наклониться и поднять Лину на руки. Макс не мог видеть, как Лана смотрит на него, и не знал, что на самом деле в этот момент она сама желала быть Линой в его руках, и что его прикосновение будет самым ценным её воспоминанием об этом празднике Аполлона.

***

Аид тем временем, наконец, увидел Эос. Она кормила птиц в уединённом маленьком саду, у стен храма Пифии, где под сенью деревьев стояли скамейки, а из центра круглой лужайки бил кристально-прозрачный ключ.

– Гермес предупредил меня, что стоит ждать встречи, – равнодушно сказала она. – О чём мне говорить с Владыкой Теней?

– О сделке.

– Да? – она обернулась, и свет её божественной ауры заставил его отступить. – То, чего я желаю, Владыка Аид дать мне не сможет.

– Я дам многим лучше. Нарушать вечный покой охотника Кефала я, разумеется, не стану, но единственный раз и специально для тебя открою темницы Тартара, и на свет выйдет тот, кого ты желаешь увидеть больше любого смертного.

Эос затаила дыхание, широко распахнув глаза, губы её приоткрылись, но она так и не решилась задать вопрос.

– Я выпущу Астрея, – продолжил Аид, – твоего суженного, если ты покажешь мне путь во дворец Гелиоса и Селены.

Её глаза загорелись неподдельным энтузиазмом. Много лет назад, обручённая с Астреем, она так и не дождалась свадьбы – бог звёздного неба обидел Аида и попал в вечную ловушку Подземного царства. Хотя те времена давно ушли, встреча с Кефалом меркла на фоне возможного воссоединения с Астреем… Астреем, её первой и истинной любовью.

– Хорошо, я провожу тебя к отцу, Владыка, но и ты должен дать гарантию, что не обманешь меня после.

– Я сдержу слово. Мы заключим божественную сделку, по условиям которой ты проводишь меня и Персефону к Гелиосу, а после я отпущу Астрея… Я мог бы сделать свой ход в первую очередь, но мне необходимо встретиться с Гелиосом сейчас, а Астрей никуда не денется.

– Божественная сделка? – Эос подняла взгляд к небу и, почти не задумываясь, протянула руку. Она засияла лучами восходящего солнца так ярко, что блики света наверняка заметили смертные за пределами защиты сокрытого города.

– Сделка, – согласился Аид и пожал руку в ответ.

Глава 13. Гелиос

(начало Эпохи Противостояния)

Персефона появилась у Золотых Врат Олимпа, от которых аллеи вели к дворцам богов, и прошла сквозь них, уверенная в своём решении. За прошедшие месяцы боль отступила, осталось лишь разочарование. Сердце, выжженное слезами, заледенело – оно сжималось где-то там, глубоко внутри, под толстым слоем льда, и приносило воспоминания, не поцелуя с Минфой, нет, а счастливые, те самые, где Аид с ней, вместе, где теплом, уютом и любовью наполнены их взгляды и каждое прикосновение. Разве мог он, её друг, её верный спутник поступить так? Изменить? Но и возможно ли, чтобы какой-то нимфе хватило сил очаровать его?

(36 Небесный город)

Персефона остановилась в конце аллеи и смахнула выступившие слёзы. Вокруг появлялись почки, зеленели листья, распускались цветы, но это не радовало её… ничто не радовало. Она думала только о том, что скоро её желание исполнится, и царица уже никогда не вернётся к царю, не спустится в мрачное царство.

Никогда.

Какое страшное слово. От него веет холодом, безысходностью и отчаянием. Никогда. Оно тяжестью ложится на плечи, сбивая дыхание, заставляя сердце рваться из ледяной клетки… Персефона простила бы Аида… Она никогда не хотела оставлять его и, если быть честной с самой собой, не могла… не может, но должна.

Должна.

Это сильнее неё, сильнее нитей судьбы, сильнее всего на свете… И Персефона делает новый шаг вперёд, преодолевая себя, прилагая титанические усилия…

– Стой!

Персефона не желала, чтобы ей мешали, чтобы её останавливали, но, Зевс Всемогущий, как же она этого ждала. Даже если голос ей неприятен, даже если голос, окликнувший её, удивляет, она рада остановиться, отсрочить миг своего кошмара наяву.

– Стой!

Звонкий голос Афродиты задрожал, готовый сорваться на настоящий крик, и Персефона обернулась.

(37 Афродита)

(38 Персефона)

– У меня нет времени на разговоры. Зачем ты пришла?

– Не делай этого, – Афродита подошла ближе.

– Чего не делать? – удивилась Персефона.

– Не оставляй Аида. В том, что случилось, нет его вины.

Персефона ухмыльнулась.

– Он тебе пожаловался, и ты пришла, как его защитник?

Афродита поджала губы.

– Нет. Как бы я могла поговорить с ним? Аид меня на дух не переносит, и никакие мои чары не могут заставить его говорить со мной. Я пришла по собственной воле. В прошлую нашу встречу ты сказала несколько очень важных вещей, благодаря тебе я вспомнила, что нужно беречь истинное проявление моего предназначения, ибо это поддерживает меня, прибавляет сил. Я не могу позволить тебе пойти к Зевсу.

– А-а, – протянула Персефона, – я поняла. Ты пришла ради себя. Все беспокоятся только о себе! Один хочет непременно отдать взрослую дочь за царя и отдаёт, не спросив разрешения, другая думает, что дочь её игрушка и безутешно страдает, когда эта игрушка обретает собственную волю, третий считает, что может обманывать без последствий для себя, а четвёртая требует чего-то для достижения собственных целей. А я? Как же я? Обо мне кто-нибудь думает?

– Кора!

– В тартар Кору! У меня иное имя! Когда я хотела жить беззаботной жизнью, меня отправили в царство Теней… когда я полюбила, мне приказали оставлять любимого на пять месяцев в году… а теперь, когда я не желаю больше его видеть, ты хочешь заставить меня быть с ним? Вечно жить и терпеть измены? Не думай, что я такая же, как Гера или Амфитрита, власть для меня ничто!

– Да послушай ты! – перебила Афродита. – Не изменял тебе Аид. Не. Изменял.

– Слишком настойчиво пытаешься доказать мне это, будто свечку держала.

– Нет… ты дашь мне объяснить?

– Да пошла ты! – бросила Персефона и, чеканя шаг, направилась через площадь ко дворцу Зевса, но до главного входа так и не дошла.

Два белоснежных голубя опустились ей на плечи и с лёгкостью, схватившись за ткань одежд, развернули обратно. Афродита применила божественную силу – теперь и Персефоне больше не обязательно было сдерживать себя.

– Не трогай меня!

Золотая лиана метнулась в сторону Афродиты, но та, отклонившись, уверенно поймала её рукой, перехватила второй и стала тянуть Персефону к себе, накручивая лиану на кулак. Ей помогали полупрозрачные белые ленты, похожие на шифоновые шарфики – они обвились вокруг лианы и сломили сопротивление.

– Так, слушай ты! – прошипела Афродита в лицо Персефоне, когда у основания лианы их руки соединились. – Не смей уходить, не закончив со мной разговор! Аид не виноват, и ты прекрасно знаешь это в глубине своей глупой души.

Персефона сверкнула глазами и скинула её руки. Лиана исчезла.

– Хватит! Хочешь, чтоб я поверила, что какой-то нимфе под силу очаровать самого Аида? Звучит так же смешно, как если бы смертная смогла приворожить Зевса. Ты бредишь!

– Ты дура! Конечно, ни одна нимфа не смогла бы очаровать Аида, но богиня – да. Забыла, что у нимф есть покровители? Понт у нимф озёр и морей, Тефида у нимф рек и ручейков… Угадай, кто покровитель нимф живой природы?

– Кто? – Персефона долю секунды смотрела на неё растерянно, а затем её взгляд озарился пониманием, она приоткрыла рот и произнесла на выдохе. – Мама…

– Неужели! Поздравляю! Это легендарная догадка дошла до тебя так же быстро, как письмо из Фив в Афины с пешим гонцом. Конечно, это сделала Деметра. Она из числа сильнейших, и она как раз та, кто способен повлиять на верховных богов.

Персефона отрицательно покачала головой и, внезапно утратив возможность дышать нормально, сжала кулаки.

– С чего ты взяла? – голос её сорвался и охрип. – Возможность повлиять, ещё не значит, что она действительно повлияла.

– Она приходила ко мне за несколько дней до нашей с тобой прошлой встречи и просила привораживающий эфир. На основе него она вырастила анемон, который и вручила нимфе.

Персефона не могла поверить, не хотела верить. Она знала, что мать очень любит её, но ей и в голову не могло прийти, что ради её возвращения та решится на такую низость.

– Почему ты не помешала ей? Зачем отдала эфир?

Афродита пожала плечами.

– Я не знала, кому он предназначен, да и не до того мне было. Разве пошла бы я против Аида, в борьбе с которым почти не существует шансов на победу? Я слышала, некоторые боги во главе с Деметрой организовали небольшое собрание, которое ратует за возвращение вечной весны… между истинным проявлением моей силы и возвращением весны, я всё равно выбрала бы первое.

– Как ты поняла… – голос всё ещё не слушался Персефону, – что эфир, который просила мама, связан с Минфой? Почему тогда не сказала?

– Мне было плевать на тебя, дорогая. Зачем бы я стала говорить? А поняла случайно. Дриада Минфа, к которой отправилась Деметра, обитала в тех лесах, где мы любили гулять с Адонисом. Я часто хожу туда одна… Они были у ручья, я видела, как Деметра передала нимфе зачарованный анемон. Это сделала твоя мать, Персефона. Разорвав брачный договор с Аидом, ты лишь завершишь исполнение её плана.

Персефона не ответила. Она долго стояла, глядя вдаль, туда, где облака, скрывающие Олимп, скользили над пропастью. Слова Афродиты были справедливы, и она не могла не верить ей. Дрожь пробирала её с ног до головы, но слёзы не приходили, только мрачная решимость взять всё в свои руки, дать отпор матери и начать владеть своей судьбой по-настоящему. В конце концов, Персефона вздохнула и посмотрела на Афродиту. Их взгляды встретились, когда она, делая первый шаг в обратную сторону, произнесла.

– Благодарю тебя.

***

Персефона спешила к Деметре, чтобы, если не отомстить ей, то выплеснуть свой гнев в крике и оскорблениях, доказать хотя бы словами, что она не ребёнок, не игрушка, не её собственность, а живая и сильная богиня, бессмертная царица Подземного царства, супруга Владыки Аида. Она переместилась на знакомый луг, ожидая найти Деметру за работой, но вместо неё наткнулась на… Ареса. Воздух мгновенно загустел, солнце заволокло дождевыми тучами, а только что проросшие травы обратились чёрными цепями божественного плетения. Персефона не успела даже понять, как оказалась на коленях перед богом войны, закованная в эти цепи. Божественные силы тут же оставили её, и вместо тёмных волос прохладный ветер разметал серебристые пряди, слабость, какой она ещё не знала, схватила её цепкими лапами и увлекла за собой…

– Сестрица, – голос Ареса прозвучал зловещим шорохом осенних листьев, – здравствуй. Ты как раз вовремя…

Никакое отсутствие сил божественных и физических не могло потушить пожар, полыхнувший в груди Персефоны. Почему все всегда чего-то от неё хотят, пытаются пленить, указывать, что делать? А Арес, ко всему прочему, ещё и убийца Адониса, он тот, из-за кого погибали тысячи смертных, он воплощение всего, что Персефона ненавидела.

– Проклятье, тебе-то что нужно? – разозлилась она.

Он присел перед ней и, коснувшись пальцем подбородка, заставил посмотреть в глаза. Одновременно с этим мир вокруг переменился: поле, тучи, травы, – всё исчезло, остались лишь каменные стены и чёрные ледяные оковы на запястьях. Здесь не было видно ни края помещения, ни потолка, только тусклый свет из маленького окошечка далеко вверху сыпал горстки лучей на голову Персефоны.

– Иногда материнская любовь столь сильна, что врагу не пожелаешь, да, сестрица?

Она не ответила. Персефона не понимала, зачем Арес схватил её, чего хочет. Они никогда не общались, с его стороны не могло быть никаких обид, и он точно не пошёл бы против Аида без уверенности в победе.

– О, да-а… ты растеряна, ты ничего не понимаешь, потому что твой супруг снова обманул тебя. Умолчал. Не предупредил. Как и мать…

– И что?!

– Тебе уже всё равно, а мне нужно скоротать время в ожидании Морфея, поэтому расскажу ЧТО, – он намеренно выделил последнее слово. – Знаешь, почему ты здесь? Так вот тебе история. Однажды у царя и царицы Подземного царства родилась дочь… Удивительное, прекрасное создание с невероятной способностью – быть сосудом для божественной энергии. Ни одна живая душа не знала о рождении этого ребёнка, кроме самых близких. Но среди них был юный бог сновидений, что служил великому завоевателю…

– Какая дочь? – перебила Персефона.

– Дослушай! – Арес хищно улыбнулся. – Великий завоеватель знал, что этот мир прогнил сверху донизу, что ему нужны перемены и новая власть, но чтобы построить новое, следует разрушить старое. Империи строятся на руинах прежних эпох. И кто же способен к разрушениям более, чем титаны? Завоеватель решил возродить титана и подчинить его своей воле… всё-таки полное уничтожение мира не было конечной целью. Для этого ему нужно было добыть божественную сущность титана и заточить в сосуд… там, на плодородной почве, проросло бы нечто особенное, способное победить любого бога и сохранить мир. Но вот беда, – Арес развёл руками, – сосуд пропал. Владыка Теней сделал всё, чтобы завоеватель сосуд не получил. Да только он ошибся. Титан возродится в теле богини, сущность в сосуде, подвластная тому, кто её заточил. Завоеватель добьётся своего и создаст лучший мир.

– И этот великий завоеватель ты? – уточнила Персефона. – Возрождение Титана в теле богини или бога? Изменение миропорядка? Серьёзно? – она отрицательно покачала головой, насколько хватило сил. – Ты понятия не имеешь, что такое лучший мир.

– Ошибаешься. Ни боги, ни смертные не достойны этого мира. Ведь это я нашёптывал богам ненависть к тебе, это я сталкивал их друг с другом… и они подчинялись, лелеяли свои прихоти и обиды. Помнишь? Истинное проявление божественного предназначения добавляет мне сил. Пока они воюют и погибают, я становлюсь сильнее. Это я намекнул Афродите, что ты собираешься сделать… я надоумил её сказать тебе правду… Моя милая возлюбленная даже не поняла, что, поступив правильно, отправит тебя прямо в мою ловушку. Боги завистливы, злы, упрямы, своенравны… им не место здесь, этот мир заслуживает лучшего. Войны уже идут на всех континентах, теперь пришёл черёд Олимпа. Сегодня боги вступят в войну, будут убивать и погибать, как смертные, но в отличие от них никогда не спустятся в царство Теней. Я займу трон трёх царств, как наследник своего отца. Пора изменить этот мир, пора свергнуть гнёт старых устоев, и ты, сестрица, станешь залогом моей победы.

– Что за бред ты несёшь, Арес? Какой победы? Убьёшь меня, и Аид начнёт войну, в которой никому не выжить.

– О, да… да-а-а… именно этого я и добиваюсь. Аид уже получил весть, он знает, что ты пропала, и я сделал всё, чтобы его подозрения упали на Олимпийцев. Деметра тоже занята, амазонки воюют с дриадами на берегах северного моря, и она обязана вмешаться. А Зевс? Аид сделает первый ход, чем даст повод нашему доблестному громовержцу свалить на него вину за что угодно. И возрождение титана тоже…

– Зевс твой отец, – голос Персефоны звучал слабо, – хочешь стать убийцей отца?

Арес рассмеялся.

– А что Зевс сделал со своим отцом? А что его отец сделал со своим? Ты помнишь? Или за века подзабылись детали, сестрица?

Персефона то ли от царившего вокруг холода, то ли от слабости кашлянула кровью и вытерла губы, оставляя на щеке алый след. Она нашла в себе силы усмехнуться.

– Я бы назвала твой план хорошим, да только что-то не сходится во всём этом, брат мой, – она сделала акцент на обращении, вкладывая всю ненависть, которую сейчас испытывала к нему, – у царицы и царя Теней никогда не было дочери, а сама я мало похожа на сосуд, да и не была им никогда.

Арес склонил голову, глядя на неё, как на глупого неразумного ребёнка.

– Маленькая Кора, вечно юная наивная Персефона, если ты чего-то не знаешь, это не значит, что этого не существует. Твою дочь зовут Макария, которая ныне известна как старшая и единственная дочь Геракла и Деяниры. Аид использовал часть собственных божественных сил, чтобы переместить способность сосуда в тебя, а после безжалостно отнял твою память и спрятал ребёнка. Если бы не друг мой Морфей, я никогда бы не узнал об этом и до сих пор искал бы дитя. Теперь всё решено, я буду править миром и стану главным богом для смертных. С этого дня всё будет по-моему! – он выдержал торжественную паузу и отошёл куда-то вглубь каменной темницы, скрываясь в тени. Продолжил уже оттуда. – Тебя все предали. Ты никому не нужна. Смирись со своей участью и возгордись, что станешь основой нового мира. Если хочешь, я назову тебя матерью всего, тебе станут поклоняться вечно, ты никогда не будешь забыта.

Персефона дёрнула цепи из последних сил и закричала.

– Я не верю тебе! Не верю! Аид бы не поступил так со мной!

– Ты действительно так считаешь? – Арес снова вышел на свет. – Откуда тебе знать, если ты даже не разбираешься в делах собственной матери? Она тоже предала тебя, сделала всё, чтобы ты возненавидела Аида, а его, теперь ты знаешь, милая сестрица, есть за что ненавидеть. За неоценимую помощь мне Деметра заслужила участь не видеть твоей смерти, я не принесу ей боли… она погибнет в бою.

– Ну, ты и тварь! Я знала… знала, но всегда верила в лучшее. Я привыкла видеть лучшее во всех! Но ты… – высказалась Персефона. – Так значит, ты убил Адониса, потому что Морфей доложил тебе о его отношениях с Афродитой, да? Какую же участь ты готовишь ей? Тоже принесёшь её в жертву новому миру?

– Да, – спокойно ответил он, – но иначе. Она станет моей женой и будет служить мне. Что же до остальных? В новом мире останутся только те, кого я решу оставить, поэтому, не хочу расстраивать великого и ужасного, но дочь он прятал зря. Она всё равно умрёт, как и все они.

– Ненавижу… Ненавижу тебя! Я выберусь отсюда и добьюсь того, чтобы ты вечно горел в огне Тартара!

– Ты не выберешься. Никто не придёт за тобой. – Арес прислушался. – О, как удачно, зато пришли ко мне. Морфей доставил мне божественную сущность Кроноса, что значит… – он поднял указательный палец вверх, – игра началась!

– Ты не посмеешь! Я тебе не позволю! Арес!

Он поджал губы в притворной улыбке и покивал, скучающе заметив:

– Да, да… обманывай себя… обманывай себя дальше и слушай… слушай, как они убивают друг друга. Морфей здесь, Кристалл Душ разрушен, боги погибнут, и останемся лишь мы. Владыка мира Арес, Владыка Снов Морфей и моя Афродита, – он указал на собственное ухо. – Слушай и наслаждайся, сестрица. Конец старого мира прекрасен, не правда ли?

***

(наши дни)

Высоко в небе, где солнечные лучи пронизывают облака, словно золотые нити, где птицы и ветер летают в едином ритме музыки жизни, где свет и тьма соприкасаются на грани невозможного, стоит дворец Владыки Гелиоса. Сотканный светом и облаками, из золота и серебра, он прячется средь мглистых ледяных пиков на юге большого континента, а путь к нему лежит от снежных вершин по длинному извилистому мосту. Мост этот сияет золотом, а невесомые перила кажутся крепче, чем самая прочная сталь – он вьётся над землёй, сокрытый рассветами и закатами в бесконечной глубине неба. Мост Двух Светил.

(39 Мост Двух Светил)

Сюда, на середину моста, и перенесла Эос Аида и Лану. Действие напитка Морфея в симбиозе с актёрским талантом Ланы позволили ей удачно притворяться сестрой – Аид, занятый в первую очередь встречей с Гелиосом, подмены не обнаружил. Пока. Лана и не надеялась, что сможет вечно обманывать его, но хотела, чтоб её обман раскрылся как можно позже.

– Нужно пройти мост до конца, – сказала Эос, – отец завершит свои дневные дела и вернётся домой, чтобы встретится с матерью. Я не могу проводить вас, скоро моё время.

– Тебя будут ждать у Врат царства Теней, ты сама должна прийти за платой, – сказал Аид.

Эос улыбнулась.

– Я приду, – она прошла к перилам и вдруг спохватилась. – Ах, совсем забыла, пожалуйста, будьте осторожны. Когда колесница отца возвращается во дворец, на мосту может быть опасно…

Аид кивнул и взял Лану за руку.

– Благодарю тебя, Эос. В добрый путь.

Эос помахала рукой, отвернулась и растворилась в алых лучах заката, будто её никогда и не было. Лана пошла за Аидом по мосту. Она боялась, до дрожи боялась его, потому что, в отличие от Лины, ощущала его ужасающую ауру, этот холод и первозданный страх, неподвластный никакому самоконтролю. Аид обязательно заметит и сиюминутно разрушит всё, если ей не удастся взять себя в руки. Лана мысленно собралась. Она понятия не имела, как себя вести, и решила полагаться на интуицию – как оказалось, воспоминания о Лине были в основном счастливыми, и все они растворились вместе с Морфеем.

Они шли молча, его рука мягко касалась её руки, и Лана, наконец, позволила себе почувствовать зависть. Всепоглощающую, растущую чёрным пятном на сердце, зависть и злость. Она должна была быть на месте Лины, это её сегодня Макс должен был забрать от Аида, это её жизнь – Лана нахмурилась, не обращая внимания, что Аид отпустил её и остановился. Не услышала, как он окликнул её другим, чужим именем. И только когда крылья тёмной божественной энергии раскрылись перед ней, она очнулась. Солнечные лучи вонзились в крылья и усеяли их мелкими золотыми точками – Аид закрыл её собой, чуть покачнувшись от обжигающего спину солнца, и обнял за плечи.

Лана удивлённо приоткрыла рот, но взгляда не подняла, зная, что глаза – зеркало души, и они не смогут лгать.

«Неужели он так сильно любит Лину? Что она сделала, чтобы сам Владыка Аид жертвовал собой ради неё?», – подумала Лана и тихо сказала. – Спасибо.

Аид не ответил, только поправил пиджак, стряхнув с него пепел, и снова взял Лану за руку. Дворец Гелиоса был отсюда совсем недалеко. В конце моста золотая лестница вела к колоннам и массивным дверям с изображением солнца, которые приветливо распахнулись перед гостями.

– Прости, я должен войти один. Боюсь, твоё смертное тело не выдержит присутствия Владыки Солнца.

Лана вздохнула, в глубине души благодаря всех богов, что ей не придётся видеть Гелиоса. Всевидящий и всезнающий мог сдать её Аиду с потрохами, а она ещё не готова была сдаваться. Когда Лана только вышла в зал в роли Персефоны, ей и в голову не могло прийти, куда собирается Аид, и от самых Дельф до этого момента она отмахивалась от предчувствий, ведь эта встреча могла стать концом всего. Какое счастье, что она не состоялась.

– Ничего, я подожду, – сказала она.

Аид повернулся к двери, но не вошёл и снова обратился к ней. Его тревожило предчувствие, причины которого он не находил.

– Жемчужина, которую я дал тебе…

Сердце Ланы ёкнуло, и она едва устояла на ногах, прежде чем он закончил фразу.

– … Амфитрита передала. Оставь у себя.

Лана чуть было не выдохнула с облегчением, но вовремя спохватилась и сдержанно кивнула. Аид улыбнулся ей и прошёл через двери, сразу оказываясь в тронном зале. Об устройстве дворца Гелиоса слагали легенды: говорили, что те, кто желает навестить его, минуя парадный вход, попадут только туда, где захочет принять их Сиятельный Владыка.

«Аид? Что он здесь делает?» – послышался голос Селены, а затем они оба, и Гелиос и Селена, появились из-за колонны. На трон не сели, остались внизу, лицом к гостю.

(40 Гелиос)

(41 Селена)

– Аид. Признаться, визит весьма неожиданный, – сказал Гелиос, и голос его гулко разнёсся в стенах дворца, – и вместе с тем предопределённый.