Инна Лепетикова
Кощей. Милорада
– Ну хорошо, – сдалась Астафира. – Пойдем.
Они прошли в дальнюю комнатку, уставленную какими-то бутылочками с разноцветными жидкостями, разнокалиберными коробками с перетертыми травами и увешанную пучками самих трав, пока недостаточно высохших для того, чтобы быть измельченными и расфасованными.
– Возьми вот там корзину, – женщина указала на шкаф в углу, – А я пока соберу все что нам надо…
Аккуратно упаковав несколько коробок, пару бутылочек, небольшую вязанку каких-то душистых сучьев, каменную мисочку по краю которой шла руническая вязь, остро отточенный серебряный нож и тонкую полоску белой ткани, Астафира еще раз обвела взглядом помещение, сняла с крюка темную накидку с капюшоном, облачилась в нее, а потом кивнула Миле и взяв корзину в руки первой вышла из комнаты. Девочка бросилась за нею.
Они прошли через гостиную к задней двери, потом пересекли двор и углубились в березовую рощу. Под ногами шуршали листья, где-то вдалеке стучал дятел, высоко в небе пел жаворонок.
– А куда мы идем? – тихо спросила Милорада, пытаясь поймать взгляд сосредоточенно шагающей женщины.
– К ритуальному камню, – продолжая сосредоточенно смотреть куда-то то ли в лес, то ли внутрь себя, – ответила ведьма. – И давай пожалуйста помолчим немного, мне нужно настроиться.
Шли они долго, ну либо Милораде так показалось, поскольку разговаривать ведьма запретила, а молча глазеть по сторонам – на кусты, деревья и траву – надоело очень быстро. Наконец, впереди показалась большая поляна, окруженная высокими темными елями, в центре которой стоял огромный кряжистый дуб. К нему-то они и подошли. Астафира поставила корзину на землю, а потом подошла к дереву и прислонив ладонь к коре что-то пробормотала. И то ли в ответ, то ли просто так совпало, по поляне пролетел легкий ветерок, от чего листья дуба затрепетали, издавая легкий шепоток.
– Ну вот, – ведьма оглянулась на девочку. – Не боишься?
– Нет, – серьезно ответила Милорада. – Говори, что нужно сделать.
Женщина кивнула, встала спиной к дереву, отсчитала семь шагов на запад, где уже потихоньку клонилось к земле яркое и пока еще по-летнему теплое солнце, и встав на колени раздвинула высокую траву – там лежал большой, размером с жернов для перемалывания пшеницы, плоский камень, покрытый сеточкою трещин, напоминавшей узор, который плетут маленькие мохноногие паучки.
– Принеси мне корзину, – произнесла ведьма, не поднимая глаз от камня. – И начнем…
Ритуал, как позже вспоминала Милорада, показался с одной стороны как будто бы очень простым, а с другой, завораживающе прекрасным. Астафира сложила на камне из душистых веточек конструкцию, похожую то ли на колодец, то ли на шалашик. В миску вылила прозрачную жидкость из одной бутылочки, сыпанула туда горстку перетертых трав – по чуть-чуть из каждой коробочки, а потом добавила несколько капель второй жидкости – зеленовато-коричневой, от чего смесь вдруг забурлила и выдохнула небольшой клуб разноцветного пара. Все свои действия ведьма сопровождала тихим шепотом, иногда переходящим во что-то похожее на песню, но слова, которые пыталась разобрать девочка, были непонятные, а перебивать и уточнять, что это за язык такой, состоящий из протяжных гласных и свистяще-шипящих согласных было как будто бы нельзя. Это она чувствовала и без предупреждений. Наконец, когда все приготовления были закончены, Астафира, поставив чашу на камень, подняла руки к небу, закрыла глаза и затянула какой-то заунывный мотив без слов.
– Оммммммм, – тянула и тянула женщина, раскачиваясь из стороны в сторону. Легкий порыв ветра, качнувший листья в самом начале обряда, внезапно вернулся, сначала легонько шевеля травы и волосы на голове Милорады, а затем, будто бы набирая силу вместе с тем как увеличивала амплитуду движений Астафира, задул уже без остановки, закружился по поляне как пойманный зверь: разметав не только полы накидки, но и подняв в воздух сухие иголки, пушистые семена лесных цветов и дубовые ладошки, рассыпанные великаном вокруг своей огромной ноги.
