Ирена Р. Сытник
Мечом и любовью
Прошло несколько минут такого «боя». Онес уверился, что перед ним неопытный юнец, и расслабился. Он уже не следил за противником, а изощрялся в насмешках и оскорблениях.
И тут случилось неожиданное. Алоис словно проснулся. Никто не успел заметить, как всё произошло. Юноша двигался стремительно, словно атакующая змея. Он ринулся вперёд, провёл серию изощрённых приёмов, отбив в сторону лёгкий клинок наёмника, и вонзил свой в незащищённую грудь противника. Остро отточенное лезвие легко, словно нож в масло, пронзило тело, выйдя со спины. Юноша почти прижался к опешившему илларийцу и заглянул ему в глаза.
– Никогда не гордись своей силой, – негромко произнёс он, в мгновенно наступившей тишине. – Тебе может встретиться противник, сильнее тебя…
Затем он несколько раз повернул меч в ране и резко выдернул его, оттолкнув смертельно побледневшего Забияку. Тот постоял несколько мгновений на подгибающихся ногах, хватая раскрытым ртом воздух. В груди его булькало, а на губах пузырилась пена. Затем ноги подкосились, и он упал на колени. Алоис взял меч обеими руками, размахнулся и прочертил на шее поверженного противника узкую кровавую полосу, почти отделив голову от туловища. Тот, кто ещё несколько мгновений назад был Онесом Задирой, мёртвым кулем свалился к ногам победителя. Алоис поставил ногу на труп поверженного врага и, окинув притихших зрителей беспощадным ледяным взглядом, спросил:
– Ну, кто ещё хочет высказаться о моей матери?
Желающих, конечно, не нашлось.
Оставив мертвеца на месте поединка, Алоис повернулся и прошёл через почтительно расступившуюся толпу. Войдя в обеденный зал, он уселся на своё место и приказал Селии нести заказанный обед. Девушка, без шуток и заигрывания, принесла уставленный поднос. Алоис с завидным аппетитом всё съел и выпил густое сладкое молоко, слизнув белую полоску пены с верхней губы. Никто не рискнул пошутить по этому поводу.
Покинув гостиницу, двое приятелей отправились в центр города, где, по слухам, находился пункт набора наёмников.
Глава 3
Нужный дом они отыскали быстро, так как перед ним толпились желающие записаться в охрану. Они болтали, делясь новостями, шутили, играли в кости, отдыхали в тени высокой каменной ограды или глазели на выступление уличного жонглёра. Тот манипулировал несколькими острыми ножами, подбрасывая их высоко в воздух и ловя за рукоятки. Алоис остановился рядом, с интересом и восхищением следя за кувыркающимися в воздухе опасными орудиями, а Ремм отправился к воротам, чтобы расспросить о новостях и условиях.
Поймав восхищённый взгляд юноши, жонглёр весело улыбнулся и спросил:
– Ловко?
Алоис улыбнулся в ответ, приблизился и, несколькими быстрыми движениями, похватал ножи прямо из воздуха. Затем изогнулся, выбросил вверх ногу и ударом носка отправил последний нож в небо. Тот взлетел выше деревьев, перекувыркнулся и стремительно полетел вниз. Когда он пролетал мимо юноши, тот вновь стремительно выбросил руку – и нож оказался в его ладони.
– Ну как, ловко? – спросил он.
– Хороший фокус, – согласился жонглёр.
– Это не фокус, это искусство… Хочешь ещё пару приёмов?
– Давай.
– Держи, – протянул он ножи жонглёру.
Юноша отошёл к стене и повернулся лицом к жонглёру.
– Бросай в меня свои ножички. Да целься получше, чтобы не промазать…
Жонглёр немного поколебался, но странный юноша настаивал, и он один за другим послал ножи в цель. Но тот, выхватив «айосец» – длинный нож-саблю, успевал их отбивать, оставаясь невредимым. Собрав разбросанные на земле ножи, рассмеялся:
– Я же говорил: целиться лучше!
Затем сорвал с дерева круглый зелёный лист, поплевал на него и прилепил к гладкому стволу. Отойдя на двадцать больших шагов, обернулся и начал бросать ножи в цель, каждый раз по-разному: сверху, снизу, упав на колено и с полуоборота. Все клинки попали точно в цель, искромсав лист в бахрому.
Вокруг раздались крики одобрения.
– Молодец, – похлопал юношу по плечу жонглёр. – Не хочешь выступать со мной?
– Нет, – довольно улыбнулся Алоис.
– Где ты такому научился?
– Дома.
– Наверное, твой учитель был настоящим мастером…
– О, да!
– Назови его имя. Может, я его знаю?
– Это моя мама, Ясса ди Варис.
– Твоя мать? – изумился жонглёр. – Наверное, это выдающаяся женщина!
– Очень выдающаяся, – усмехнулся юноша.
– Кто же она?
– Виолка.
– Виолка? Что это – звание или должность?
– Это больше, чем звание, Циркач, – вступил в разговор один из наёмников – высокий, светловолосый, с весёлыми карими глазами и открытым симпатичным лицом, лет двадцати пяти, одетый в поношенную форму королевского мечника без нашивок и регалий. – Это целая нация, каста женщин-воинов, которые рождаются с мечом в руках, поклоняются ему, как богу, с мечом и умирают. Если этот мальчик сын виолки, то я ни за что не рискну вступить с ним в поединок, потому что виолки натаскивают своих детей с пелёнок… Я слышал, что малец ещё не умеет ходить, но уже способен отрезать голову какому-нибудь бездомному псу…
– Ты слегка преувеличиваешь, но, в общем, прав, – улыбнулся Алоис. – Ты знаком с виолками?
– Знал как-то одного парня, встречавшегося с виолкой… Как тебя зовут?
– Алоис Дангерус из Ландии.
– А я Льюсид Лэм, или просто Лью. Я из Илларии. Давно в Таормине?
– Сегодня приехали.
– С матерью?
– Нет, с дядей Реммом. Идём, я вас познакомлю.
Они приблизились к Ремму, болтавшему с двумя старыми знакомыми.
– Дядя, это Лью Лэм. Он тоже из Илларии.
– Я из Эйвона, – протянул руку Лью.
– Я из Нейма, – ответил Ремм.
– Что узнал? – поинтересовался Алоис.
– Берут только опытных. Приглашают на собеседование по одному или парами. Предпочитают друзей, чтобы было меньше ссор.
– Значит, мне ничего не светит?
– Боюсь, что нет… Разве что ты убьёшь кого-нибудь, как Онеса Забияку.
– Он завалил Забияку? – удивился Лью. – Когда?
– Пару часов назад.
– Это лучшая рекомендация! – засмеялся иллариец. – Скажи, что завалил Забияку, и тебя возьмут без разговоров. Этот буян достал уже всех. Он в Таормине больше декады, и каждый день устраивал по нескольку драк, калеча и убивая без разбора. Наконец, он встретил достойного противника!
– Ты уже записался? – спросил Ремм.
– Да, меня взяли… Я жду приятелей, они внутри.
В этот момент калитка в стене открылась и вышли двое илларийцев.
– Ну, что? – спросил Лью.
– Записаны.
Лью представил друзей Ремму и Алоису. Одного, светловолосого, как Лью, но с серыми глазами, звали Айвен. Он был ровесником Лью. Второго – невысокого крепыша с жёстким ёжиком коротко стриженых волос и яркими голубыми глазами – Томис, он был старше приятелей лет на пять.
– Где вы остановились? – поинтересовался Лью.
– В «Водяном Коне».
– Мы заглянем к вам вечером, – пообещал Лью и ушёл с приятелями отмечать событие.
Где-то через пару часов подошла очередь Ремма с Алоисом. Их запустили во двор, стражник провёл в летний домик в саду, состоявший из одной комнаты с ажурными стенами, оплетёнными вьющимися цветами. В комнате стояло два стола. За одним сидел писец, а за другим расположились два пожилых господина: один, судя по одежде, купец, а второй офицер.
Окинув вошедших внимательным взглядом, офицер задержался на Алоисе.
– Сколько тебе лет, мальчик? – спросил он.
– Скоро будет двадцать… Но умения у меня достаточно, чтобы сразиться с любым противником.
– Так уж и с любым? – усмехнулся офицер.
– Сегодня кое-кто тоже посчитал меня сосунком, а теперь лежит в сарае могильщика.
– Кто же сделал такую оплошность? – насмешливо поинтересовался офицер.
– Он сказал, его зовут Онес Забияка.
– Ты убил Забияку? – изумлённо воскликнул купец.
– Да.
– Чем он тебя задел?
– Ему не понравилось, что я предпочитаю вину молоко.
Офицер захохотал.
– Ты уже служил где-нибудь?
– Нет. Но я проходил военное обучение с пяти лет…Я лучше любого наёмника в Таормине!
– Поверю тебе на слово… Если ты убил Забияку, то, думаю, справишься и с разбойниками.
– Не проблема, – усмехнулся юноша.
Затем задали несколько вопросов Ремму. Их записали в список и сообщили об условиях найма. Сказали также, что обоз будет готов через декаду, и к двадцать седьмому числу этого месяца они обязаны прибыть по этому же адресу на своих конях и при своём оружии. Опоздавшие будут вычеркнуты.
На этом собеседование закончилось и они вернулись в гостиницу.
Вечером, как и обещали, зашли Лью, Айвен и Томис. Они принесли с собой бутылку хорошего илларийского вина, Ремм заказал закуску, и начался «пир горой». Вино развязало языки, парни хвастались былыми подвигами и вспоминали случаи из жизни. Алоис выпил совсем немного, но на щеках его выступил румянец, а глаза заблестели. Лью подсел к нему и начал расспрашивать о Ландии, о его семье и о виолке-матери. Алоис, до этого сдержанный и молчаливый, охотно отвечал.
– Твоя матушка чистокровная виолка?
– Да, она приехала с Оллина много лет назад, совсем юной девушкой.
– А ты, значит, ландиец?
– Да, я местный… Мой отец варвар из Южного Ледеберга.
– Ты один в семье?
– Нет, у меня есть старший брат. Его отец илларийский дворянин. Ещё у меня есть два младших брата-близнеца. Их отец один высокопоставленный танибский вельможа…
– Сколько же раз твоя мать выходила замуж, и куда девались её предыдущие мужья? Она их что, убивала? – пошутил Айвен.
– Виолки не выходят замуж. Они берут себе мужчину, который им понравился, и живут с ним до тех пор, пока он им нравится. Поэтому у нас разные отцы… Но все мы дети одной матери. Мой старший брат и мои младшие братья выросли в семьях своих отцов, и только я остался с матерью… потому что она не захотела отдавать меня варварам. Но с пятнадцати лет я навещал отца и кое-чему научился и у них.
– Чему можно научиться у варваров? – хмыкнул Лью.
– Поверь, у каждого народа есть чему поучиться, и настоящий воин обязан учиться даже у врагов.
– Твоя мать, наверное, огорчена, что у неё нет дочери? – поинтересовался Лью. – Я слышал, что у виолок дочери главнее сыновей.
– Это так… Но я старался не разочаровывать её… Я даже носил длинные волосы и многие принимали меня за девочку.
При этих словах лгунишки Ремм не удержался от улыбки. Он-то ведь знал, что бравый вояк Алоис на самом деле девушка-виолка.
Когда поздно вечером новые друзья покинули их тесную комнатушку, и они остались одни, Алоис пробормотал, закрывая дверь на засов:
– Хороший парень Лью, но очень любопытный… Мне кажется, он догадывается, что я вожу всех за нос. Может, я выгляжу недостаточно убедительно для настоящего мужчины?
– Нет, ты выглядишь на все сто. Но Лью очень умный парень. И наблюдательный. Он целый вечер не сводил с тебя глаз… Правда, по его лицу не поймёшь, о чём он думает.
– Ну, даже если он догадался, то будет помалкивать. Ему нет резона выдавать меня, к тому же он рискует нарваться на моё недовольство. А если он действительно хорошо знает виолок, как говорит, то догадывается, чем это ему грозит.
– Ладно, давай спать… Устал я сегодня, – зевнул Ремм.
Алоис начала неспешно раздеваться. Она находилась всего в нескольких шагах от не сводящего с неё глаз мужчины. На столе горела одинокая, но яркая свеча, света которой вполне хватало, чтобы рассмотреть всё в мельчайших подробностях, не так, как прошлый вечер в заброшенной таверне.
Оставшись в одной сорочке, она повернулась к застывшему мужчине и спросила:
– А ты чего ждёшь? Особого приглашения? Или ты уже не хочешь меня?
– Кхм… Я, думал, ты пошутила…
– Я не шучу с такими вещами…
Девушка сбросила сорочку и предстала перед глазами Ремма во всей красе. Мужчина увидел, что обе руки девушки, от запястий и до локтей, покрыты замысловатой цветной татуировкой.
– Что это? – удивился он.
– Племенные знаки отличия. Это летопись моей жизни: кто я, как меня зовут, кто мой отец, из какого я племени и чем успела отличиться.
Остальное стройное тело девушки, покрытое гладкой смуглой кожей, матово светилось в жёлтом свете свечи. Сильное, мускулистое, и если бы не маленькая твёрдая грудь с дерзко торчащими сосками и не гладкое выпуклое лоно, она, и в самом деле, напоминала бы юношу. И хотя Ремм предпочитал женщин с более зрелыми и пышными формами, но это юное гибкое существо возбудило его мужское естество, и он, притянув девушку, усадил её на колени и припал губами к твёрдому коричневому соску. Он ласкал девушку с уверенностью опытного любовника, и вскоре она застонала в его объятиях, дрожа от возбуждения и нетерпения. Увидев, что партнёрша готова и жаждет близости, он опрокинул её на спину и вонзился в лоно с силой и страстью изголодавшегося самца. Девушка вздрогнула и вцепилась в спину любовника сильными пальцами. Из груди вырвался приглушенный вскрик. Ремм с удивлением почувствовал и понял, что юная соблазнительница ещё девственна. Но было уже поздно. Невозможно было остановиться. Страсть рвалась наружу, требовала выхода, и мужчина продолжил движение, утонув в море наслаждения.
Когда всё закончилось и в голове его немного прояснилось, он приподнялся на локте и заглянул в лицо лежащей рядом притихшей девушке. Она не казалась ни расстроенной, ни испуганной, как бывает в таких случаях. Скорее, выглядела задумчивой.
– Зачем ты это сделала? – прошептал Ремм, гладя девушку по лицу.
– Рано или поздно это должно случиться… Я и так затянула ожидание. Все мои подруги давно через это прошли. Не пойму только, и что они здесь превозносили? Я ничего не почувствовала, кроме боли…
– Так всегда бывает в первый раз… Благодарю тебя, милая… Это самый ценный подарок в моей жизни. Не пойму только, почему он достался именно мне.
– Ты мне нравишься. Вот я и выбрала тебя первым мужчиной.
– Но я стар… по сравнению с тобой. И мы мало знакомы.
– Зато ты добр и опытен. Мне было хорошо.
– Спасибо, милая… Я постараюсь не разочаровать тебя в следующий раз. Если позволишь, конечно…
Глава 4
Декада пролетела быстро. Ремм и Алоис возвратились в заброшенную харчевню, где они встретились впервые, и все дни провели в отдыхе или на охоте, а ночи посвятили любви. Неискушённая девушка быстро училась, и вскоре смогла доставить своему любовнику настоящее блаженство. В благодарность за нежность и терпение, которое Ремм проявлял к ней в постели, Алоис обучила старого вояку некоторым хитроумным фехтовальным приёмам.
Через декаду они вернулись в Таормин, и ранним утром двадцать седьмого числа уже стояли под воротами знакомого дома. Здесь уже находились несколько всадников, и люди беспрерывно подъезжали.
Часа через два, когда улицу заполонила шумящая толпа, на стене, окружающей дом, показался высокий широкоплечий иллариец лет пятидесяти, одетый в простого кроя костюм из хорошего сукна и украшенный серебряной чеканкой шлем. Рядом, пыхтя и отдуваясь, появился знакомый всем купец. Окинув людей удовлетворённым взглядом, он провозгласил:
– Господа! Я рад, что вы дисциплинированно явились в назначенный час. Это сулит хорошее начало нашего сотрудничества. Хочу сообщить, что наш обоз отправляется завтра… Этот господин рядом со мной, ваш командир. Зовут его капитан ди Лидж. Его слово в этом походе превыше закона… Впрочем, он сам вам всё объяснит.
Купец спустился со стены, оставив капитана одного. Окинув толпу притихших наёмников строгим взглядом, он громко произнёс:
– Вы, кучка ублюдков и лентяев! Слушайте сюда, ибо я не повторяю дважды!..
– Крутой мужик… – пробормотал кто-то за спиной Алоиса. – Чует моё сердце, наплачемся мы с этим командиром…
– …С этого момента и до той минуты, когда вы получите свои жалкие гроши, вы считаетесь на военной службе! Надеюсь, вы понимаете, что это значит. Никаких пьянок, никаких разборок или драк я не потерплю! Строгая дисциплина и беспрекословное подчинение приказам! За любое нарушение дисциплины виновные будут наказаны, а за драку – особенно. Каждый участник инцидента получит пятьдесят плетей!
– А если один из них будет мёртв? – выкрикнул кто-то из толпы.
– Тогда оставшиеся получат его долю… Вы должны разбиться на пятёрки и выбрать старшего, который будет именоваться капралом. А сейчас постройтесь в колонну трое в ряд, я отведу вас к месту формирования обоза.
Всадники задвигались, выполняя приказ. Когда колонна сформировалась, ворота открылись и появился капитан, восседая на большом и выносливом, но тихоходном кламарском жеребце. Впрочем, для сопровождения медлительного обоза, такой конь подходил как нельзя лучше.
Возглавив колонну, капитан повёл её из города. Спустя час они прибыли к небольшому хуторку, расположенному на левом берегу Уртомы. Хуторок состоял из пяти домов с обширным двором, окружённым общей каменной стеной, за которой расположились около десятка гружённых фургонов и несколько десятков тягловых буйволов.
Наёмники разбили временный лагерь под стенами хутора. Целый день капитан решал организационные вопросы, и к вечеру отряд полностью сформировался. Алоис, Ремм и Лью с друзьями объединились в пятёрку и выбрали старшим Ремма, как самого старшего и опытного ветерана. Затем пришёл капитан и сообщил, что назначает их пятёрку в головную разведку. Такое назначение пришлось всем по вкусу.
На следующий день, с рассветом, вытянувшийся колонной обоз, в окружении всадников охраны, покинул хутор и отправился по дороге на юг.
Пока они продвигались землями герцогства, охране делать было нечего. Но вот они пересекли границу и вступили на дикие земли Ледеберга. Пятёрка Ремма ехала на полкема впереди обоза, высматривая опасность. Двое ехали по дороге, двое по обочинам, немного отстав, а один всадник держался позади, намного отстав от товарищей, чтобы, в случае чего, вернуться к обозу и предупредить об опасности.
Без приключений не обошлось. Один раз на Алоиса, ехавшего в боковой охране, напал гиззард. Но быстрая реакция и два точных выстрела из арбалета, всегда лежащего под рукой, спасли жизнь не только виолки, но и её коня. В следующий раз они едва избежали засады «горных волков», как называли дружинников горных баронов, неприступные и независимые замки которых росли в Ледеберге, как грибы после дождя. Но, благодаря зоркости Лью, засада не удалась, и «горные волки» с позором бежали. Затем путешествие продолжилось без особых приключений.
Их пятёрка очень сдружилась. Лью, Айвен и Алоис были почти ровесниками, а Томис и Ремм ещё не стариками. К тому же между Реммом и Алоисом продолжались любовные отношения, которые приходилось тщательно скрывать.
Однако, безоблачное существование Алоиса омрачало одно обстоятельство: на него с первого дня положил глаз помощник капитана Вил Эско. Красивый и самоуверенный иллариец, по слухам, любитель мальчиков, и красавец-юноша, получивший в отряде прозвище «Акорис» (так назывался прелестный, но колючий цветок), пришёлся ему по вкусу. На вечерних привалах он буквально не давал ему прохода. Пойдёт ли Алоис по воду или по хворост для костра, или просто пройдётся по лагерю – тут же на его пути возникала мощная фигура Эско. Сначала он просто заговаривал с юношей, сыпал комплиментами, трогал за руки или гладил по лицу. Дальше – больше. Он напрямую предложил Алоису стать его любовником, обещая всевозможные блага, а когда юноша с насмешкой отказался, пригрозил, что добьётся своего силой. Алоис в ответ лишь сверкнул синими глазищами и холодно ответил:
– Попробуй.
Несколько дней Вил словно не замечал юношу, но однажды вечером подошёл к их костру и сказал, что Алоиса вызывает капитан. Юноша поднялся и направился к палатке ди Лиджа, но вернулся очень скоро. И выглядел немного возбуждённым и взъерошенным.
– Что сказал капитан? – поинтересовался Ремм.
– Я его не видел.
– А зачем он тебя звал?
– Он меня не звал… Это всё дурацкие шутки Вила.
– Он когда-нибудь дошутится, мужеложец хренов… – нахмурился Лью. – Вновь к тебе приставал?
– Думаю, больше приставать не будет… – жёстко усмехнулся Алоис.
– Ты ему навешал? – проницательно прищурился Лью.
– Драки запрещены… – коротко ответил юноша.
Больше никто не задавал вопросов.
Утром разразился скандал. Капитан срочно собрал охранников и выступил с обвинительной речью.
– Я вас предупреждал! – его громовой голос, казалось, отбивался от окружавших стоянку скал. – Я говорил, что не потерплю в походе драк! Теперь виновные пусть пеняют на себя! Дангерус и Эско, выйдите вперёд!
Алоис и Вил отделились от строя. Алоис держался спокойно, а Вил, правая рука которого болталась на перевязи, заметно нервничал.
– Вчера вечером Дангерус и Эско устроили драку, о которой я узнал только сейчас! – яростно громыхая, продолжал капитан. – Сейчас меня не интересует причина вашей ссоры, со всеми своими разногласиями вы должны были прийти ко мне ранее. А теперь вы получите по пятьдесят плетей, как я и обещал!
Он подал знак и двое охранников схватили Эско и повалили на бревно, сорвав с него куртку и рубашку. Он не сопротивлялся, но бросил на командира полный злобы взгляд. Засвистели плети, оставляя на спине Вила багровые полосы.
Когда экзекуцию закончили, Эско подняли и отнесли в санитарный фургон.
– Теперь твоя очередь, – взглянул капитан на юношу.
– Я убью любого, кто ко мне притронется… – мрачно пообещал Алоис.
– Это неповиновение. Не усугубляй свою вину, – нахмурился капитан.
Но тут вперёд вышел Ремм.
– Господин капитан, как командир и старший группы я отвечаю за каждого её члена, и в том, что произошло, полностью моя вина. Я видел назревавший между Эско и Дангерусом конфликт, но не вмешался и пустил всё на самотёк… Поэтому, я беру его вину на себя, и прошу разрешения понести наказание вместо него.
Капитан удивился. На его памяти ещё не было такого, чтобы кто-то захотел принять наказание за товарища. Но отказать в просьбе он не мог – устав это разрешал.
– Ты точно хочешь подвергнуться экзекуции вместо Дангеруса?
– Да, капитан.
– Что ж, я согласен…
Ремм начал раздеваться. И тут вперёд вышел Лью.
– Я хочу взять половину наказания капрала, – сказал он.
Брови капитана удивлённо поползли вверх.
– Тебе это зачем?
– Пятьдесят плетей – слишком много для человека его возраста.
– Не считаешь ли ты меня стариком? – буркнул Ремм.
– Нет… Поэтому и беру только половину, – усмехнулся Лью.
– Кто ещё хочет разделить наказание этого драчуна? – вопросил капитан.
Но желающих больше не нашлось, и Ремм с Лью получили свои двадцать пять плетей каждый. Друзья отвели их к санитарному фургону, где Элизия – пышнотелая и полногрудая красотка, помощница походного лекаря, смазала их спины целебной мазью. Когда они вернулись к костру, Алоис сказал:
– Я понимаю, почему дядя Ремм заступился за меня, но какого нечистого ты влез в это дело, Лью?
– Ты неблагодарный маленький поросёнок, Алоис, – морщась, ответил мужчина, натягивая рубашку. – Вместо того, чтобы пожалеть меня и сказать «спасибо», ты высказываешь недовольство.
