Ирена Р. Сытник
Скитальцы
Скитальцы I
Пролог
Шли два одиночества длинной дорогой,
Но каждый – отдельным путём.
С трудом волочили усталые ноги,
Меся жизни грязь под дождём.
Несли за плечами несчастья и беды,
Случились что в прошлых веках.
Молчание им заменило беседы,
Бесчувственность выгнала страх.
Шли так бесконечно б, но фатумный случай
Привёл к перекрёстку дорог.
Их встреча дуэт породила созвучный,
И дальше пошли бок о бок.
С тех пор путешествие стало нетрудным,
Груз тяжкий свалился с их плеч.
Дорога, что раньше казалась безлюдной,
Дарила восторг новых встреч.
Знакомство
Эта парочка выглядела странно и несовместимо.
Один – высокий, стройный, подтянутый, мускулистый… Но не массивный, а, скорее, грациозный. Скуластое удлинённое мужественно-строгое лицо, хрящеватый нос, неулыбчивые губы и пронзающий, казалось, насквозь взгляд прищуренных серо-стальных глаз. Короткие, тёмные с проседью, аккуратно подстриженные волосы, элегантная, даже слегка франтоватая, одежда, оружие хорошего качества в неброских, но надёжных ножнах. Держался постоянно начеку, словно хорошо выдрессированный сторожевой пёс.
Второй – на полголовы ниже, плотный, но без жирка, круглолицый и вихрастый. Золотистые кудри беспорядочно лежали на голове, торчали из-за ушей, спадали на лоб и шею. Симпатичное загорелое лицо украшали яркие голубые глаза с весёлыми искорками в глубине и задорная белозубая улыбка, вспыхивающая, как маячок, по поводу и без. Поношенный костюм, потёртые ножны и поцарапанная кожа сапог говорили не столько о бедности, сколько о длительной походной жизни хозяина.
Высокого звали Дион, весёлого – Патрик.
Казалось бы, полные противоположности. Но они держались вместе уже давно, путешествуя по непростым дорогам Восточного континента почти год. Познакомились в одной таверне. Патрик – ловкач, манипулятор и трюкач – надул в кости компанию тёмных личностей. Те не стали церемониться, заподозрив весельчака в обмане, а сразу пустили в ход кулаки. Патрик отбивался изо всех сил, но противостоять шестерым разъярённым мужикам, зарабатывающим на жизнь грабежами и разбоем, вряд ли бы сумел, не вмешайся Дион. Не говоря ни слова, тот приблизился к дерущимся, точными сильными ударами вмиг уложил всех на пол, схватил Патрика за шиворот и выволок на улицу.
– Ты не с теми связался, приятель, – бросил коротко. – Ступай, дури глупых крестьян, целее будешь.
Развернулся и пошёл прочь.
Патрик, поправив расхристанную одежду и утерев струящуюся из разбитого носа кровь, поспешил следом.
– Эй, как тебя хоть зовут? – спросил невозмутимую спину.
– Зачем тебе моё имя? – ответил незнакомец, не оборачиваясь.
– Чтобы знать, кого благодарить в День Всеобщей Благодарности.
– Я не нуждаюсь в твоей благодарности.
– Но ты ведь спас меня от смерти.
– И что?
– Я обязан тебе. А я не люблю быть обязанным. Я должен вернуть долг.
– Так отдавай. Ты же выиграл.
– Для этого придётся вернуться в таверну. Я не успел забрать выигрыш.
Незнакомец остановился и развернулся к Патрику лицом.
– Хочешь снова втянуть меня в драку?
– Я тебя не втягивал, ты сам вмешался. Я, конечно, благодарен, но лишился выигранных денег… Ты мог бы помочь мне их забрать.
– Твой выигрыш нечестный.
– Ну да. Я играл нечестно. Но и партнёры мои не пай-мальчики. Или ты предпочитаешь, чтобы деньги остались у этих негодяев?
Незнакомец минуту пронзал Патрика взглядом, но на того он не подействовал. На разбитых губах играла плутоватая ухмылка.
– Ладно, я помогу тебе забрать выигрыш, но больше в твои тёмные дела вмешиваться не буду.
– Спасибо, приятель! Так как твоё имя?
– Дион.
– А я Патрик.
– Не скажу, что мне очень приятно.
– А я рад нашему знакомству, – сверкнул зубами весельчак.
Они вернулись в таверну, где уже начали приходить в себя побитые, и сгребли со стола золотые. Один, наиболее очухавшийся, попытался помешать наглому грабежу, но Дион, коротким боковым ударом отправил его снова в страну беспамятства.
– У этих негодяев, между прочим, отличные лошади, – произнёс Патрик, когда они вышли наружу.
– Я не конокрад, – категорически ответил Дион.
– Я тоже. Красть – грех. Но мы ведь не будем красть. Мы заберём добычу у поверженного врага. Тебе не надоело ходить пешком?
– Почему ты решил, что я хожу пешком?
– Твои сапоги в пыли, каблуки стёрты, при тебе нет плети и перчаток для верховой езды… Вряд ли ты оставил их в седельной сумке.
– Мне нравится твоя наблюдательность.
– Она необходима при моём ремесле.
– И какое же у тебя ремесло?
– Мошенник, – сверкнул улыбкой пройдоха. – А ты, скорее всего, безработный наёмник. Судя по тому, как дерёшься, «меченый». Возможно, служил телохранителем. Но потом что-то случилось… – Патрик прищурился. – Да… Несомненно… Я даже знаю, что… Твой господин погиб. Ты не уследил. Не сумел помочь… Нет, не успел… Я прав?
Стальные глаза Диона потемнели, но лицо оставалось каменно-бесстрастным.
– Ты оракул или гадаешь на куриных потрохах?
– Как ты сказал, я очень наблюдательный.
Дион несколько мгновений смотрел на невольного приятеля, словно изучая, затем обронил:
– Где лошади?
Патрик кивнул в сторону двора таверны.
– Там.
У коновязи во внутреннем дворе стояли около десятка отличных скакунов.
– И какие из них принадлежат нашим «друзьям»? – поинтересовался Дион. – Не хотелось бы обобрать честного купца.
– Честных купцов не бывает, – усмехнулся Патрик. – Вот эта шестёрка – их.
– Как ты определил?
– По репьям в хвостах. «Честные купцы» ездят по дорогам и репьи к их лошадям не цепляются. А эти часто ходили бездорожьем – по кустам, бурьянам, узким лесным тропам…
Они выбрали двух самых сильных и выносливых. Остальным Патрик перерезал подпруги, чтобы очухавшиеся разбойники не вздумали устроить погоню.
С тех пор эти двое так и бродили по дорогам Восточного континента, бесцельно переезжая из города в город, из страны в страну. Воинское мастерство Диона защищало от случайных разбойников и других неприятностей, шулерское мастерство Патрика поставляло средства на кров и пропитание, одежду и оружие. Несмотря на различие ремёсел и характеров, эти двое крепко сдружились, и уже не хотели идти самостоятельными путями.
Найдёныш
Стылый рассветный туман полупрозрачной кисеёй перекрывал усыпанную мокрыми листьями глухую лесную дорогу. Серой дымкой струился между деревьями, оседая на сочных зелёных листьях крупными каплями. Лип к шероховатым стволам, одежде, лицу. Мокрой пеленой покрывал разгорячённые крупы лошадей, мгновенно превращаясь в тёплый пар.
– Днём будет жарко, – изрёк Патрик, зябко кутаясь в тёплый шерстяной плащ, выигранный в кости в предыдущем городке у беспечного богатого юнца.
Дион не ответил. Его взор привычно блуждал по окрестностям, примечая всё: от сломанной веточки до примятой травинки, от дрожания кустика до вспорхнувшей пичуги.
Внезапно он резко вскинул руку и натянул повод. Патрик тоже остановился.
– Что?..
Но Дион бросил на него строгий взгляд и произнёс одними губами: «Молчи!»
Патрик умолк и прислушался. Откуда-то доносились странные попискивающие звуки. То ли стонала маленькая зверушка, то ли кот мяукал.
Дион покрутил головой, пытаясь сориентироваться, откуда идёт звук, затем тронул уздечку и потихоньку направился вперёд. Патрик поехал следом, благоразумно спрятавшись за спину товарища.
Вскоре они выехали к развилке. Малоезженая колея, по которой двигались всадники, вливалась в торный путь. На развилке лежала груда поросших зелёным мхом камней, присыпанная палыми листьями и сбитыми бурей веточками. И на этой груде мусора лежал шевелящийся свёрток, издающий необычные пищащие звуки.
– Демоны Подземелья! – взволнованно воскликнул Патрик, спрыгивая на землю и бросаясь к свёртку. Дион не шевельнулся, продолжая настороженно оглядываться вокруг. Его задача – предотвратить внезапное нападение. А свёрток подождёт.
– Это ребёнок! Девочка! – раздался удивлённый голос друга, и только тогда Дион позволил себе взглянуть вниз. Патрик держал на руках плачущего полугодовалого младенца, одетого в длинную тёплую рубашонку.
– Какая-то мамаша выбросила ненужный приплод, – равнодушно обронил Дион.
– Это вряд ли… – задумчиво ответил Патрик, укачивая хныкающего ребёнка. Прижатый к широкой груди и укрытый полой теплого плаща, он согрелся и начал дремать. – Если это ненужный приплод, его бы выбросили раньше, сразу после рождения. Где-нибудь в поле или в глухом месте, оставив на растерзание диким зверям. Но мать этой девочки позаботилась, чтобы она не умерла – тепло укутала, накормила и оставила на распутье, посреди езженой дороги, в надежде, что добрая душа подберёт крошку. Она хотела, чтобы её нашли и спасли… По-видимому, только трагические обстоятельства заставили женщину расстаться с дочерью. Какие, мы никогда не узнаем.
– Ну, мы её нашли… Что делать с находкой? Разыщем мать?
– Не стоит. Она не смогла оставить её у себя, значит, пусть так и будет. Мы найдём этой красавице другую семью.
– Как? Будем ездить по дворам, и предлагать ребёнка?
– Можно и так, – блеснул улыбкой Патрик. – А можно положиться на судьбу. Боги привели нас к этой крошке, чтобы мы спасли её от смерти, боги же укажут нам путь.
– Нас привела к ней дорога, – скептически буркнул Дион.
– Дорога приведёт и к её новым родителям, – не разделил скептицизма друга Патрик.
Но дорога привела их в небольшой городок. Кривые улочки и сложенные из дикого камня дома покрывали высокий холм. На самой вершине расположились особняки богачей и храм. Торная дорога оббегала холм и следовала дальше. К городу вело мощёное щебнем ответвление.
Отыскав гостиницу поприличней, друзья сняли комнату. Патрик, очаровательно улыбнувшись служанке, попросил достать для малышки какую-нибудь одежонку и сварить молочную кашу. Его плутоватая смазливая мордашка и неотразимое очарование, магически действовали на женщин, и служанка, счастливо улыбаясь, едва не вприпрыжку побежала выполнять просьбу. Вскоре она принесла узел с одеждой, который выпросила у одной женщины, живущей по соседству. У бедняжки не так давно умер малыш, поэтому одежда ей была не нужна. Так Лея (имя найдёнышу дал Патрик) обзавелась собственным гардеробом. И хотя одёжка предназначалась мальчику, подношение приняли благосклонно. А Лее было всё равно – она ещё не разбиралась в моде.
Патрик отправил на кухню Диона, чтобы тот принёс бадью и ведро тёплой воды. Когда купель стояла на табуретках посреди комнаты, Патрик, как заправская нянька, раздел найдёныша, посадил в бадью и начал умело мыть.
Дион с любопытством наблюдал за другом. До сих пор он и не подозревал о таких способностях спутника. Закатав рукава, тот, сияя от удовольствия, намыливал хныкающую купальщицу и нежно тёр худенькое тельце губкой. Затем приказал Диону полить сверху чистой водой, чтобы смыть грязную пену, и закутал ребёнка в свой плащ, оставив снаружи только розовощёкое мокрое личико с торчащим золотистым хохолком.
– А она красавица, не правда ли? – с умилением глядя на малышку, проворковал мужчина.
Дион внимательно посмотрел на детское личико. Он впервые разглядывал её пристально. До этого момента просто не обращал внимания. Голубые глазки, светлая кожа и рыжеватые волосы говорили об ассветских корнях найдёныша.
– И кто же смог выбросить такую красавицу? – продолжал ворковать Патрик, баюкая Лею на коленях. – Какая беда случилась с твоей матушкой, девочка моя?..
Глаза Диона переместились на лицо друга и задумчиво сощурились.
– У тебя есть дети? – спросил обычным ровным тоном.
– Нет, – не поднимая глаз, после краткой паузы, ответил товарищ.
– Но ты умеешь с ними обращаться.
– Я рос в большой семье… Когда мне исполнилось пятнадцать, мать родила ещё одного ребёнка. Шестого. Я был старшим, самым первым. Я помогал ей ухаживать за сестрой.
– Понятно…
Дион чувствовал, что Патрик что-то не договаривает, но не стал настаивать. Если захочет, сам расскажет. А не расскажет – каждый имеет право на тайну. Он тоже не всё рассказывал о себе…
На следующий день товарищи отправились осматривать городок. Патрик сделал из куска ткани переноску, попросту связав два конца и положив девочку в образовавшуюся тряпичную «люльку». Лея висела у него на груди, с любопытством таращась вокруг голубыми пуговками глаз и посасывая кулачок. Приятели посетили рыночную площадь, где совершили несколько покупок, и решили уже возвращаться, когда Дион потянул друга в пустынный переулок.
– Эй, что мы здесь забыли? – удивился Патрик. Но товарищ буркнул:
– За нами следят.
– Уверен? – ещё больше удивился Патрик. – Кому мы понадобились? Мы впервые в этой дыре, ещё не успели обзавестись врагами.
– Может, какие твои старые знакомые?
– Да не был я никогда в этих краях!
– Ладно… Скоро всё прояснится… Замри!
Дион толкнул Патрика к глухому забору и прикрыл телом.
В переулок вошли двое. Войлочные шляпы скрывали лица, плащи скрадывали фигуры. На первый взгляд – просто прохожие, обычные горожане. Дион настороженно наблюдал, как они приближаются. Он подобрался и напрягся, словно бойцовский пёс, приготовившийся к атаке. Прохожие, казалось, не обращали на приятелей никакого внимания. Шли, потупив взгляды, и казались усталыми путниками. Но, поравнявшись с друзьями, внезапно резко переменились. Полы плащей взметнулись, словно птичьи крылья, открывая ножны с мечами и кинжалами. Сверкнула сталь обнажённых клинков. Один бросился к Патрику. Нож нацелился на ребёнка. Мгновение – и он бы вонзился в крохотное тельце, но Патрик извернулся, подставляя под удар спину и прикрывая малышку. Лезвие едва скользнуло по телу мужчины, вспарывая одежду, как сильная рука Диона перехватила запястье убийцы и вывернула его назад. Послышался хруст и нож выпал из разжавшихся пальцев. Одновременно ударом ноги Дион отбросил второго нападавшего. Обхватив за шею первого, придушил и бросил под ноги вновь ринувшегося в атаку разбойника. Освободив руки, выхватил меч и всадил по самую гарду в грудь второго убийцы. Не дожидаясь реакции, выдернул лезвие и остриём полоснул по горлу. Хлынула кровь, разбойник захрипел и, схватившись за рану, осел на землю.
Патрик осторожно оглянулся через плечо.
– Всё? Мы победили?
– Да, – обронил Дион и присел возле придушенного разбойника, начавшего приходить в себя. Схватив его за горло, слегка сжал сильными пальцами, и спросил:
– Вы кто такие? Что вам нужно?
Разбойник молчал и хрипел, с ненавистью глядя на мучителя. Дион сжал пальцы посильнее. Лицо допрашиваемого побагровело, глаза начали выкатываться из орбит. Патрик вновь отвернулся к стене и проворковал:
– Не смотри на это, маленькая… Дядя Дион допрашивает плохого дядю, который хотел тебя убить… Он делает ему немножко бо-бо, но тебе рано на это смотреть…
Дион тем временем вынул нож и приставил к глазнице разбойника.
– Я вырву тебе глаз и запихаю в глотку, если не ответишь на мои вопросы.
Голос мужчины звучал без эмоций, ровно, как всегда. Но от этого угроза казалась ещё страшнее.
Разбойник что-то прохрипел. Дион послабил хватку и тот выдохнул:
– Ребёнок… Нам приказали убить ребёнка… Мы выследили вас в лесу… Проследили до города…
– Кто вас послал и чем провинился этот ребёнок, что его хотят убрать?
– Это приплод нашего лорда… Одна из его служанок понесла и втайне родила. Она начала шантажировать господина, желая выторговать себе некоторые привилегии… И тогда лорд послал нас убить её и бастарда. Эта сучка как-то прознала про нас и успела спрятать малышку. Но под пытками призналась, что оставила на лесной дороге…
– Значит, мать этой девочки мертва?
– Да, мы убили её…
– А отцу она не нужна?
– Как бельмо на глазу…
– Тогда она наша.
С этими словами Дион всадил в глаз разбойника нож. Тот дёрнулся и испустил дух. Вытерев лезвие и спрятав его в ножны, Дион обратился к товарищу:
– Всё слышал?
– От начала до конца.
– Что будем делать? «Папаша» не успокоится, пока не разыщет и не уничтожит плод своего греха.
– Увезём её далеко и найдём новых родителей, которые не будут желать девочке смерти, – оптимистично улыбнулся Патрик.
В тот же день друзья покинули гостиницу и город. Дион – не только боец, но и великолепный следопыт – оставил торные дороги и углубился в лесную чащу, путая следы. К вечеру даже Патрик уже не понимал, в какую сторону они едут. На ночлег остановились на небольшой поляне у ручья. Развели костёр, приготовили малышке кашку. Сами поужинали сухарями, сыром и вяленым мясом.
Так как ночи стояли сырые и холодные, Патрик настелил на землю побольше веток юсса и накрыл их лошадиной попоной. Улёгшись поближе к костру, укрылся плащом, укутав одним концом Лею. Тихонько напевая колыбельную, приспал ребёнка и себя.
Дион устроился под деревом. Подложив под зад подушку из веток юсса и лошадиной попоны, облокотился спиной о шершавый ствол, приготовившись к ночному бдению. Хотя мужчина был уверен, что они оторвались от мнимых или реальных преследователей, но местно ночлега находилось в такой глухомани, что стоило остерегаться нападения хищников.
Положив на колени меч, а под правую руку взведённый арбалет, Дион прикрыл глаза и расслабился. Со стороны могло показаться, что мужчина уснул. Но это было не так. Он находился в странном полудремотном состоянии, когда реальность переплеталась со сном. Когда перед закрытыми глазами проплывали призрачные сонные видения, а другие органы чувств реагировали на внешние раздражители: кожа ощущала холодные прикосновения сгущающегося тумана, уши улавливали звуки ночного леса, ноздри обоняли приносимые лёгким ветерком ароматы – терпкий смрад конского навоза, горьковатый запах дыма, благоухание соцветий оули, распускавшихся в ночи… Вся эта информация обрабатывалась одной частью мозга, в то время как другая рассматривала сон.
Тревожное лошадиное фырканье мгновенно пробудило стража. Глаза его тут же раскрылись и оббежали погружённую в ночной мрак поляну внимательным взглядом. Сам он не шелохнулся, только ладонь незаметно легла на приклад самострела.
Лошади снова зафыркали и беспокойно затоптались, перемещаясь поближе к отсвечивающему подёрнутыми пеплом углями костру. Какая-то неясная тёмная тень скользнула по краю поляны, прижимаясь к окружавшим её зарослям. Что-то небольшое и стремительное.
Дион расслабился. Лешак! Трусливый мелкий падальщик, отдалённый родственник горного волка и лисы. Пришёл в поисках объедков. Если сунется к лошадям – получит копытом в лоб.
Мужчина взглянул на небо. Полуночная звезда Кратас побледнела и отдалилась, значит, скоро рассвет. Время охоты больших хищников.
Дион встал, сделал несколько энергичных движений, разминая затёкшие от неудобного сидения кости и разгоняя застывшую кровь, и направился к костру. Подбросив пару толстых поленьев, раздул огонь, щурясь от лезущего в глаза едкого дыма. Когда на сухой древесине заплясали робкие жёлтые язычки, выпрямился и посмотрел на безмятежно спящего товарища. Из-под края плаща выглядывали две головы: большая, светловолосая, лохматая и маленькая, в шитой шерстяной шапочке, щекастая. Два носа сопели в унисон, согревая лица обоих взаимным дыханием. Рука Патрика, словно крыло наседки, прикрывала и заботливо прижимала девочку к груди, оберегая и защищая её даже во сне. Холодные стальные глаза Диона потеплели. В серой равнодушной глубине вспыхнули и затеплились две крошечные добрые искорки. А может, в них просто отразился свет разгорающегося костра…
Утро началось с умывания и обмывания. Лея наложила в подгузник – сложенный треугольником кусок полотна, обмотанный вокруг ножек и животика, – приличную кучку дурно пахнущей субстанции, о чём заявила громким недовольным плачем. Сонный зевающий Патрик принялся переодевать подопечную. Убрав испачканный подгузник, он перевернул хныкающую Лею кверху попой и, положив на руки, попросил товарища обмыть малышку. Дион ответил ему таким взглядом, словно тот предложил ему сунуть голову в нечистоты.
– Ты что, брезгуешь? – удивился Патрик. – Это же ребёнок!
– Дерьмо есть дерьмо. Твоя обуза – ты с ней и возись, – сказал, как отрезал.
– Помнится, кто-то не так давно назвал её нашей… Ну, да я не злопамятный. Ладно, тогда хоть подержи, пока я буду мыть.
И он сунул малышку в руки оторопевшему товарищу. Тот так и застыл, держа девочку в вытянутых руках и глядя на неё немигающим взглядом.
– Ты детей никогда в руках не держал? – снова удивился Патрик.
– Меня готовили в наёмники, а не в няньки, – буркнул Дион.
– Да ты хоть улыбнись! Не пугай ребёнка! – сверкнул зубами Патрик.
И, правда, Лея, глядя на суровое лицо мужчины, начало горестно кривиться, готовая разразиться безудержным плачем.
Дион через силу растянул губы в улыбке. А потом вытянул их трубочкой и произнёс:
– Бу!
Лея испуганно заморгала и громко заплакала.
– Да, нянька из тебя никакая… – сокрушённо покачал головой Патрик, забирая Лею из напряжённых рук товарища. – Семью тебе надо… И детишек с десяток. Может, тогда научишься с ними обращаться.
Лес внезапно кончился, и они оказались на солнечной опушке. Впереди простирался сочный зелёный луг, сбегавший к рябившему весёлыми бликами ручью. По берегу бродило стадо коз, бдительно охраняемое круторогим бородатым вожаком. По водной глади степенно плавали стаи гусей и уток. Ручей перекрывал деревянный мосток с низкими перилами. Протоптанная дорожка вела к воротам окружённого деревянным забором хутора.
Над лугом, над хутором и над ручьём раскинулось безоблачное небо. Солнечный диск щедро поливал окрестности горячими лучами. В траве орали дневные цикады, пестрели разноцветные лютики, над ними порхали яркие бабочки… Пасторальная идиллия, ни больше, ни меньше! Для полноты картины не хватало юной пастушки в белом передничке и стройного охотника с борзыми.
– Это Небесная Обитель? – удивился Патрик, окидывая окрестности восхищённым взглядом. – Куда ты нас привёл, приятель? Когда это мы успели вознестись, не заметив перехода?
Дион, молча, рассматривал округу обычным внимательно-настороженным взглядом, не упускавшим ни единой мелочи. Но ничто не внушало тревоги. Глухомань, пастораль, безмятежность. Тронув уздечку, первым потрусил к мостику.
Хуторок встретил путников широко распахнутыми воротами. Внутреннее пространство пестрело яркими пышными цветниками. По дорожкам между домов и построек бродили куры, в тени, под сенью раскидистых фруктовых деревьев, дремали собаки, лениво облаявшие чужаков.
– Чем дальше, тем чудесатее… – пробормотал Патрик.
На лай собак из одного дома вышел ещё крепкого вида старик. Окинув приезжих внимательным взглядом, задержался на Лее, выглядывавшей из «перевязи» на груди Патрика, и произнёс:
– Добро пожаловать, гости дорогие! Вы проездом или по делу?
– Не подскажете, куда мы попали? – поинтересовался в ответ Патрик.
– Это хутор Лесной Угол. А вы куда едете?
– Сами не знаем… Заблудились немножко. Какая местность к вам ближе всего?
– Если поедете на восток, попадёте на дорогу, ведущую в Коррио. На севере расположены владения лорда Сеельского. На юге – Глухая Чащоба, а за ней предгорья Кординов.
– Благодарствую, отец. А можно у вас остановиться на отдых на пару дней и купить молока для ребёнка?
– Мы всегда рады добрым гостям. А молоко бесплатно дадим. Дети – посланники божьи. Поезжайте вон к тому строению. Это конюшня. Оставите лошадей у коновязи – работник о них позаботится. Самих милости прошу в дом.
Хозяевами Лесного угла оказалась пара стариков с вдовой-невесткой лет сорока. С ними жило несколько работников такого же преклонного возраста. Ни детей, ни молодёжи на хуторе не было. Как позже узнали друзья из рассказов гостеприимного хозяина, сыновья старика, несколько лет назад, погибли на очередной королевской войне. Младший не успел ещё жениться, а старшему боги детей не послали. Так и доживали они дни свои почти в одиночестве, не надеясь более на продолжение рода и опасаясь, что после смерти хозяйство придёт в упадок.
Патрик и Дион пробыли на хуторе почти декаду. Старики и миста Илирия – женщина добрая, но бесконечно печальная – им так понравились, что они единодушно решили оставить Лею им на попечение. Вряд ли где найдётся лучшее место для обездоленной малышки. Здесь, в лесной глуши, далеко от дома и мстительного папаши, девочка будет в безопасности. А они о ней не забудут. И время от времени, в бесконечных скитаниях, будут заезжать в Лесной Угол, наблюдая, как она растёт и хорошеет…
