Ирина Андрианова
Интерьер как мечта об идеальном себе
Богема
Все в этом интерьере прямо-таки вопит о нестандартном мышлении хозяина. Тут вам и авангардные кресла а-ля Баухаус 30-х годов с обивкой из шкур, и обязательный винтажный диван (добытый, не иначе, на каком-нибудь романтическом чердаке) с «потертой» позолотой на львиных лапках и художественно потрепанной шелковой обивкой. «Самодельный» торшер из обрезков ткани в углу, восточные ковры под ногами, концептуальные фото на стенах, кальян на полу. Столиками служат стопки «умных» книг и художественных альбомов; на них водружены всевозможные стильные вазочки и этнические безделушки. Дизайнер честно постарался вместить в интерьер все атрибуты «свободы от стереотипов» (которые, как известно, более чем стереотипны). Вобщем, хозяин явно желал предстать своем интерьерном портрете свободной творческой личностью, которой (нужное подчеркнуть) чужды стандарты современной офисной цивилизации, которая занимается творчеством одновременно во всех областях, которая беспрестанно путешествует по разным экзотическим краям, живет по собственному распорядку, постоянно переживает бурные любовные приключения и т.п. Надо ли говорить, что в современной действительности персонаж, ведущий подобный образ жизни, в принципе не способен заработать на дорогое дизайнерское жилье (за исключением особо талантливых единиц, на которых равняться нельзя)? Чтобы оплатить «стильный оригинальный интерьер», нашему герою нужно вести унылую и совсем неоригинальную жизнь: ранний подъем, поездка на работу в мучительных пробках, совещания, звонки, «растаможки», «обналички», «платежки» и т.п. (нужно подчеркнуть), после чего – стояние в пробке по пути домой, ужин, посещение соцсети и сон. Мышление такого человека волей-неволей становится параллельно-перпендикулярным и однообразным (несмотря на ощущение, что он донельзя загружен и задерган). У него нет времени на авангардные интерьерные фантазии, но прежде всего – нет почвы для выращивания этих фантазий. Последнюю серьезную книгу он прочитал десять лет назад, о моде на восточные подушки узнал из интерьерных каталогов, о современной художественной фотографии – от своего дизайнера. Вместе с тем, он хотел бы быть другим, иначе видеть мир и, может быть, вновь (если когда-то это умел) научиться со страстью отдаваться новым увлечениям. Поэтому он заказал мастеру свой воображаемый портрет. По вечерам или в выходные, сидя в окружении не им собранных «экстравагантных коллекций» и укрываясь пледом, не им «найденным в маленькой лавочке на марокканском базаре», он пытается примерить лакомый образ на себя. Иногда ему даже удается обмануть других. Так, принимая у себя новую мимолетную знакомую, он с самым непринужденным видом рассядется по-турецки на восточном ковре и предложит своей гостье сделать то же самое (хотя в одиночестве никогда так не делает). На восхищенную похвалу по поводу своих авангардных штор он трепетно сообщит, что два года искал такие и что они идеально соответствуют его внутреннему состоянию; винтажный диван объявит дедушкиным наследством, которое он нежно хранит, а по поводу медвежьей шкуры на полу соврет, что купил его у нанайского охотника во время своей очередной поездки за вдохновением.
