Ирина Бабич
Судьбы. Книга 1

Полная версия

Обязательно настанет время,

когда все будет по-нашему,

когда Судьба отойдет в сторону и скажет:

«Вам достаточно испытаний. Живите спокойно».

Эльчин Сафарли

Часть 1
Глава 1

Шаловливые лучи застенчивого майского солнца состязаются с блеском золотого шпиля Адмиралтейства, резвыми бликами скачут по отполированным колесами камням мостовой за неказистым экипажем, суетливым путником, посмевшим потревожить покой дремлющего поутру Невского проспекта.

Тронутая все же уступившей любопытству рукой, в окошке экипажа нервно дрогнула занавесь. Армянская церковь, Мойка, Строгановский дворец, Аничков мост – затаившая дыхание, благоговейным взглядом провожала памятные ей места юная путешественница. Сдавленный предосудительный кашель ее спутницы, хмурой старухи, провинциальной помещицы, свидетельство недовольства столь непринужденным поведением, заставил смутившуюся девушку обернуться.

Ответив умолкшей женщине виноватым взглядом, она жалко улыбнулась, взывающая о снисхождении к ее чувствам, и вновь приникла к окошку. Ее дома, уютной обители счастливого детства и едва расцветшей юности, отчего дома, откуда под свист январской метели ее против воли увезли в богом забытую деревню, отсюда не видать.

Экипаж въехал на Галерную набережную и стал у величественной арки Сената. Перед приезжими, робко переступившими порог департамента, вырос расторопный секретарь. Учтиво выслушавший женщину, он скрылся за дверью приемной обер-прокурора и через несколько минут пригласил просительниц войти.

Те низко склонились в приличном обстоятельствам реверансе перед поднявшимся навстречу могущественным вельможей. Его сиятельство князь Дмитрий Андреевич Шаховской, к пятидесяти годам зарекомендовавший себя преданным придворным, щедро пожалованный царицей за верную службу богатыми землями и сотнями крепостных, имел вес в обществе, где считались с его мнением и искали его покровительства.

– Приветствую вас! – несколько надменно молвил князь. – Извольте объяснить, сударыня, – обратился он с заметным раздражением к ищущей его взгляда бывалой челобитчице, – почему, отказавшись оставить ходатайство в присутствии, вы настаивали на личной встрече со мной.

– Ваше сиятельство! – потупила смущенный взор женщина. – В моих хлопотах я решилась на путь в сотни верст, – спешила она поведать о незавидном положении. – Любезно принятая в столичном доме старинных знакомых, я лишена возможности оставаться там долго в ожидании вердикта вашей милости. Потому дерзнула просить об аудиенции, ибо, облеченная словом и священным долгом, ратую о благоденствии несчастной сироты, – повела она головой в сторону спутницы.

Заинтригованный Дмитрий Андреевич шагнул к сникшей девушке. Его чуткие, но настойчивые пальцы коснулись ее дрогнувшего подбородка с просьбой поднять голову. Каплями прозрачного янтаря кротко глянули на вельможу осененные густыми ресницами карие глаза. Мужская рука тронула зардевшуюся от непривычного ей участия щеку, вязь пышных завитков темно-русых волос.

Взгляд пришедшего в замешательство князя замер на утонченных чертах девичьего лица.

– Мне вдруг показалось, – не уверенный в своем предположении, выговорил вельможа, – что я уже имел удовольствие встречаться с вами, дитя мое.

– Минувшим летом ваше сиятельство удостоили высокой честью наш скромный столичный дом, – тепло улыбнулась польщенная его памятливостью гостья, – не погнушавшись принять приглашение на обед по случаю именин моей матери. Послушная дочь, я развлекала гостей игрой на клавикордах, и вы были столь великодушны, что похвалили мое музицирование.

– Княжна Елецкая, – разрешил загадку внимательный слушатель.

– К услугам вашего сиятельства, – склонилась перед ним в очередном изящном реверансе девушка.

Остановившись взглядом на согбенной волей судьбы фигурке, одетой с разительной для ее недавнего величия скромностью, князь с искренним сожалением выдохнул:

– Бедное дитя!

Ведающий делами ІІІ департамента, делами находившихся на особом положении губерний, он лучше кого бы то ни было знал о последствиях ликвидации местных особенностей Прибалтийского края. Январь 1783 года ознаменовало негодование аристократической верхушки образованных высочайшим указом Ревельской и Рижской губерний, вызванное появлением ограничивавшей привилегии господ Жалованной грамоты дворянству. Не преминул предосудительно высказаться о реформе и князь Елецкий, женатый на дочке предводителя дворянства ныне упраздненной Лифляндии. В сочельник он был арестован, а вскоре осужден и, лишенный титула, после конфискации всего имущества в пользу казны сослан в Сибирь, не вымолив права дознаться об участи жены и дочери.

Опомнившийся вельможа усадил подавленную юную гостью в удобное кресло подле стола, любезным жестом пригласил сесть и сопровождавшую ее барыню.

– Чем я могу быть полезен вашему сиятельству? – молвил он, готовый претворить в жизнь прошение княжны.

Та повела взглядом в сторону спутницы.

– Позвольте мне объясниться, – переняла женщина нить беседы в свои руки. – Княжна Елецкая, чьей бедой изволили проникнуться ваше сиятельство, – обращен на внимающего ее словам князя подобострастный взгляд, – моя внучатая племянница. Давеча минуло сорок дней, как ее мать, не вынеся бесчестья и лишений, почила в бозе, – осенила себя крестным знамением барыня. – Только я у обездоленной сироты на этом свете осталась, – скрипнул явной досадой голос «благодетельницы», не смущающейся присутствием прикусившей губу девушки. – Да какая ей помощь от немощной, влачащей жалкое существование в провинциальной глуши, разоренной долгами и тяжбами дальней родственницы? – глянула проникновенно на князя помещица.

Наконец прозревший, тот угадал желание скаредной жалобщицы избавиться от свалившейся на нее как снег на голову обузы – обременительной опеки над неугодной в ее доме и жизни несовершеннолетней опальной племянницей.

На прикованного взглядом к отмеченному незаслуженным стыдом девичьему лицу князя глянули отчаявшиеся, было, и уповающие сейчас лишь на его помощь глаза. Миновав взглядом лукавую совестью барыню, князь торжественно обратился к замершей девушке:

– Я намерен принять непосредственное участие в устройстве благополучного будущего вашего сиятельства.

Безгранично признательная, сорвавшаяся с места, опустившаяся к его ногам, с благоговейным поцелуем княжна припала к могущественной руке.

Тронутый движением ее души вельможа спешно поднял девушку, сжал дрожащие от волнения руки.

– Негоже именитой княжне коленопреклоненно благодарить за отнятое у судьбы право на счастье, – тихо выговорил по-отечески теплый голос. – Извольте сообщить моему секретарю адрес, по которому вы остановились, – велел князь шокированной увиденным женщине, – и не покидайте столицу. Заверяю: долго ждать моей протекции вам не придется, – пообещал он. – Скоро, – глянул в уже умиротворенные девичьи глаза, – ваш своенравный жребий сменит гнев на милость.

Глава 2

Все еще пребывающий под впечатлением встречи князь в обеденную пору отправился в отпраздновавший год назад новоселье дом на Мойке. Степенный дворецкий церемонно распахнул дверь. Вышколенный камердинер с поклоном подал домашнее платье. Отмахнувшись от ставшего ежедневным обычаем доклада, князь спустился в столовую.

В холле звякнул колокольчик, оповестивший о госте. На пороге столовой замер дворецкий.

– Его сиятельство князь Михаил Александрович Шаховской, – провозгласил он. Навстречу приятно удивленному хозяину дома ступил русоволосый молодой человек в модном кафтане, в украшенном затейливым шитьем камзоле, с бриллиантовой булавкой в венчающем его воротник жабо.

– Добро пожаловать, Мишель, желанный гость! – с удовольствием приветствовал Дмитрий Андреевич так нежданно расцветившего будни, смущенного почестями племянника. – Вот так сюрприз! Какими же судьбами ты снова в Петербурге, мой мальчик?

– Сердечно благодарю ваше сиятельство за теплый прием, – галантным поклоном и признательной улыбкой торопился ответить тот радушному хозяину. – Я вынужден был в силу обстоятельств вернуться из поместья в столицу и счел своим первейшим долгом, – ни толики фальши во взгляде, – тотчас засвидетельствовать вам свое почтение.

– Балуешь старика вниманием, – растроганный, по-отечески улыбнулся князь, обняв племянника. – Милости прошу! – гостеприимным жестом пригласил располагаться.

Уже второй год влиятельный вельможа принимал самое деятельное участие в судьбе двадцатичетырехлетнего племянника, осиротевшего из-за опустошившей поместье его родителей эпидемии оспы. Молодой князь, с честью вынесший выпавшие на его долю испытания, был обязан умудренному жизненным опытом дяде отеческой заботой и дельными советами в управлении пришедшим в упадок хозяйством.

Зиму безгранично благодарный чуткому князю за поддержку Мишель Шаховской провел в приветном доме дяди в приготовлениях к свадьбе с наследницей старинной фамилии, осчастливившей ее благочестивого поклонника взаимными чувствами. Проведенные здесь месяцы сблизили юного князя с сыновьями его скромного покровителя – двадцатилетним Алексеем и сверстником Мишеля – Андреем, отношения с которым за короткий срок переросли в мужскую дружбу. После состоявшегося накануне Великого поста венчания, где второй удостоился почетной роли шафера, в начале марта молодая чета отправилась в имение Мишеля.

– Все ли ладно в поместье? – заговорил усевшийся против расположившегося в глубоком кресле племянника князь. – Не скучно в провинции новоиспеченной княгине Шаховской? – заговорщицки улыбнулся он, поощряя гостя к разговору по душам.

– Мы приехали вместе с Наташей. Остановились у ее родителей. Надеюсь, все благополучно разрешится, – выдал-таки сдерживаемое волнение невольно дрогнувший голос Мишеля.

– Что-то случилось?

– Уже вторую неделю Наташе нездоровится, – взгляд и слова однажды пережившего утрату дорогих сердцу людей Мишеля исполнены тревоги, – в нашем же уезде на десятки верст – никчемный фельдшер, ждать от которого вразумительного диагноза я отчаялся. Вот и привез жену в Петербург.

– Верно рассудил, – торопился Дмитрий Андреевич развеять опасения молодого князя, – в столице сведущих докторов теперь довольно.

– Тесть уже условился о визите с двумя, – кивнул Мишель. – Огласят вердикт к моему возвращению.

– Все образуется, – улыбнувшись пришедшей на ум мысли, с уверенностью обнадежил князь внимающего ему еще неопытного мужа. – И коль ты вновь у меня в гостях, прошу отобедать, чем бог послал, – мастерски сменил он тему. – Григорий! – кликнул дворецкого. – Что молодые господа?

– Ваше сиятельство, – отвесивший почтительный поклон, отвечал тот, – Алексей Дмитриевич велели сказать, что вот-вот спустятся к столу, а Андрей Дмитриевич, – слуга замялся, опасаясь господского гнева, – еще почивать изволят, – все-таки завершил он.

Князь нахмурился.

– С твоим отъездом Андрей совсем чужой семье стал, – заметно уязвленный поведением старшего сына, глянув на племянника, посетовал он, – далекий от дома, с братом не знается, наставлениями в приличном дворянину образе жизни пренебрегает, весь в постоянных поисках новой авантюры.

– Эти перемены случились с ним многим раньше, – вспомнил всерьез обеспокоенный словами подавленного дяди князь. – Не первый месяц что-то гложет его душу.

– Верно, – кивнул в ответ Дмитрий Андреевич, – да только мне, не ведающему причин этих перемен, помочь не по силам, – вздохнул он сокрушенно. – Уж не знаю, – отвел в сторону исполненный отчаяния взгляд, – чем вернуть к жизни прежнего сына.

– Я поднимусь к нему, пока накрывают на стол, – решительно встал с места готовый поискать желанное для князя действенное средство Мишель. – Хочется думать, мой приезд и Андрея обрадует, – заговорщицки улыбнулся он взирающему на него с надеждой дяде.

– Ступай, мой мальчик, – напутствовал посланного богом племянника воспрянувший духом князь.

Глава 3

Поднявшись по крытой ковром лестнице этажом выше, Мишель неслышно вошел в уютную комнату. Все тонет в мягких тенях и безмолвии. Назойливые лучи солнца остались в плену полупрозрачных драпировок заботливо занавешенного окна. Дремлют давно не ворошенные в камине розового мрамора угли. Согрета теплом радушного очага, зазывает успокоиться мыслями в ее объятиях пара широких кресел, обитых голубым атласом. По углам повествующего историю Андрея Первозванного гобелена во всю стену противятся всеобъемлющему покою стражи–канделябры с изножьями-грифонами, трепетным огнем уже истощенных свечей воинственно и неутомимо охраняющие увенчанную золоченным лепным карнизом кровать с грациозно приспущенным небесно-голубым атласным пологом с крупными золотыми кистями.

На смятой в беспокойном сне постели, не снявший по возвращении с ночной пирушки одежды, разметавшись на лазоревом покрывале, спит мужчина. Блестящими углями на свежем снегу подушки чернеют кудри, обрамляющие черты чуть бледного благородного лица. Густые ресницы, укрывающие от праздных соглядатаев красноречивые мысли мятежной натуры, нервно подрагивают во власти тревожного сна.

Не медля с освобождением спящего от измучившего его сознание фантома, Мишель легонько потряс кузена за плечо. Вздрогнув, возвращающийся к действительности, тот пробормотал:

– Который час?

– Время обедать, ваше сиятельство, – последовал полный дерзкой иронии доклад. – Горазд же ты спать, братец. Эдак вся жизнь стороной пройдет! – с задорным смехом попенял князю голос.

–– Мишель, – безошибочно узнавший его, с радостью протянул Андрей и открыл глаза.

Синие, редкость для брюнетов, подернутые сейчас дымкой полудремы, они так походили на небо, время от времени своенравно меняющее оттенки, становящееся то светло-голубым, слегка затуманенным на рассвете, то безоблачно-простодушным, то ультрамариновым, как в часы летнего зноя, то негодующе-темным, распаленным майской грозой, озаряемым гневными вспышками молний.

– Дружище! – крепко обнял Андрей кузена. – Ну, выкладывай, – в нетерпеливом ожидании обстоятельного рассказа обращен его пытливый взгляд к бесхитростному лицу Мишеля, – какая нужда заставила тебя покинуть призренную богом глубинку и вернуться в столицу, это гнездилище грехов. Неужто еще не остывшее от страстей сердце дерзнуло вынырнуть из омута семейной жизни, – скользнула по лицу князя лукавая гримаска, – глотнуть свежего воздуха?

В ответ на его по-дружески шутливый намек Мишель только покачал головой с напускной укоризной.

– А твое до недавних пор свободное сердце, похоже, ушло на самое дно иного омута? – парировал он в тон кузену. – В чьих страстных объятьях, – нарочно дразнил его Мишель, – забывая про сон и дом, тонет оно каждой ночью?

Он осекся, распаленное недавним азартом лицо стало серьезным: оцепеневший взгляд вдруг побледневшего, потерявшегося с ответом ему друга, наводнила исподтишка причиненная им боль.

– Уходи, – глядя сквозь обескураженного переменой кузена, с трудом выговорил Андрей.

Намеренная облегчить вздох, неверная рука рванула ворот и, одержимая паническим страхом непоправимого, метнулась по шее к груди. Воспаленный взор и дрожащие руки забывшего обо всем хозяина комнаты, переворачивая все вокруг, ринулись искать нечто для него заветное.

В суматохе оставшийся, терзаемый чувством вины Мишель, заинтригованный, в свою очередь осмотрелся. Золотым мерцанием в складках откинутого прочь полога неосторожно выдала себя цепочка затейливого плетения. В ладонь внимательного князя послушно лег украшающий ее овальный медальон.

– Ты ищешь это? – окликнув возбужденного брата, показал ему Мишель свою находку.

Взбудораженный, еще не в силах говорить, Андрей кивнул и, стиснув перекочевавший в его руку медальон, вымученно улыбнулся, признательный.

– Оборвалась, – остановившись удрученным взором на расторгнутых звеньях цепи, выдавил в конце концов, – как вся моя прежняя жизнь несколько месяцев назад. Вот мой омут, Мишель, – обреченно кивнул на талисман в его ладони князь, уже раскаявшийся в своей вспышке гнева на нанесшего ему по неведению удар кузена. – Омут, в один день на бесконечный срок поглотивший мысли и чувства, выбраться из которого я не в силах.

Подчинившийся его трепетным пальцам, медальон открылся с мелодичным переливом. На заинтригованного Мишеля глянула юная красавица. Пленительное лицо в ореоле едва улегшихся волн темно-русых волос, по-детски счастливый взгляд карих глаз под сенью точеных бровей, трогательные ямочки на свежих щеках.

– Постой, но ведь это … – не решился закончить сраженный своей невероятной догадкой Мишель.

Андрей сокрушенно кивнул. В который раз, отделив закладкой восемь измаранных кляксами глав житейскойповести, восемь долгих месяцев испытания его мятежной души прозой жизни, беспощадная память снова открыла страницу, запечатлевшую первую и последнюю, роковую для князя встречу с девушкой.

Минувший год. Девятнадцатое сентября. Именины Андрея Шаховского. Авантюрист и затейник, ревностный блюститель моды, в подаренном отцом охотничьем замке в пригороде столицы виновник торжества устроил любимую молодежью забаву – бал-маскарад. Разосланы несчетные приглашения, в числе которых – снисходительная уступка докучливому брату – несколько исполненных мужской галантности строк предмету безответной любви Алексея.

Сверкающий в зареве фейерверков замок наводнен масками. Счастливый хозяин грандиозного празднества, в костюме сорвиголовы корсара слившийся в единое целое с веселой гурьбой его неутомимых гостей, удовлетворенно внимает велеречиям бравого мушкетера и благородного рыцаря – впечатленных действом кузена и брата.

Как по мановению волшебной палочки в дверях залы робко замирает новое лицо. Хрупкий стан в пышных складках серебряного глазета, утонченные черты в пенном водопаде усеянных крупными жемчужинами темно-русых кудрей, влекущий кроющимися на дне тайнами глубокий взгляд лучистых, наивно-юных карих глаз. Изысканная свежесть непосредственности. Одна-единственная здесь без маски, не искушенная привычной для других игрой в лицемерие.

В одночасье гремящие фанфары, шумным морем разлившаяся вокруг толпа, смолкшие в замешательстве собеседники перестали существовать для сердца корсара, в считанные мгновения плененного без единого выстрела. Оно билось сейчас единственным желанием – еще и еще любоваться очаровавшей его незнакомкой, не выпускать из своей взволнованной ладони трепещущую руку девушки, смущенной вниманием хозяина дома, чудесным образом явившегося перед ней, и говорить, говорить с расцветшей удовольствием встречи гостьей, с неподдельным восторгом внимающей комплиментам, снова и снова слышать в ответ ее исполненный настоящего счастья голос.

– Она, – лаская благоговейным взглядом заветный портрет, снова тихо заговорил Андрей, – стала желанным, долгожданным глотком свежего воздуха, вдохновившим истомившуюся в удушливых застенках манер душу.

– Отчего же твоя душа пренебрегла дарованным судьбой случаем утолить жажду и исцелиться? – настиг князя предсказуемый вопрос кузена.

– Судьба капризна, изменчива, – горько усмехнулся Андрей. – Порой довольно мгновения, чтобы из ее баловня превратиться в заложника взбалмошной прихоти. Мне ее настоящее лицо нежданно-негаданно открылось из-под маски фальшивой добродетели брата, под коей, облаченная в его рыцарские доспехи, полночным татем она прокралась на бал и заявила права на мое счастье.

– Неужели прослывший эталоном благородства Алексей, вдруг дерзко забывшись, пренебрегая понятиями дворянской и мужской чести, осмелился встать на твоем пути к сердцу пленившей твое женщины? – недоумевал ошеломленный Мишель.

– Фатальная случайность, – скользнула ироничная гримаска по серому лицу Андрея. – Соблазнившая мое утомленное страстями сердце надеждой на новую жизнь незнакомка оказалась тем самым кумиром, перед алтарем которого долго возносил молитвы о взаимности мой брат.

– Они были услышаны? – озадаченный, деликатно уточнил Мишель.

– Нет, – подавленный тягостными воспоминаниями, качнул головой Андрей. – В преддверии злополучного бала Алексей не гнушался быть откровенным со мной. Я знаю наверняка: каждая новая попытка завоевать расположение застенчивой княжны всякий раз заканчивалась смущенным отказом ответить взаимностью назойливому кавалеру и, как следствие, жестоким разочарованием брата.

– Однако приглашение Алексея на знаковый для того бал она приняла, – напомнил бесспорный факт Мишель.

– Она приняла приглашение, адресованное ей моею рукой, – торопились возразить ему выразительный взгляд и торжествующий голос кузена.

– Ты хочешь сказать, что твоя наделавшая столько шума в женском обществе неординарная персона уж тогда владела мыслями юной красавицы? – выговорил Мишель невероятное предположение

– Я по сей день не утратил уверенности в этом, – без ложной скромности подтвердил Андрей догадку кузена. – Негласный выбор между мной и братом, совершенный ею на балу, был очевиден.

– Но девушка спешно покинула замок, – ворошил былое Мишель. – Прославившись победами над женскими сердцами, ты не сумел удержать ее подле себя?

– Предательски отвернувшийся от меня, лукавыми устами брата жребий смутил слух и мысли воплощения невинности, – поперхнулся безысходной горечью голос Андрея, – обличив меня в бесчисленных пороках, в мутной трясине коих, с его слов, безнадежно погрязла моя давно презревшая раскаяние душа.

– Что ж помешало тебе достойным образом развеять прахом коварные наветы снедаемого ревностью брата и убедить девушку в обратном? – росло недоумение кузена.

– Сшибленному с ног ударом ревности, на голову разбитому вероломным обвинением, мне не достало сил и слов в защиту моей поруганной чести, – неизживной болью саднило однажды раненое сердце князя. – Девушка сделала свой выбор, – судорожно глотнул он, – и я не посмел, – поднял полный благоговения взгляд на кузена, – посягнуть на ее священное право, смущая ее покой, докучая своим намерением объясниться. Я отпустил ее из своей жизни, – жалко улыбнулся он, – вынужденный довольствоваться оброненными скупыми упоминаниями о ней на балах и приемах. А три месяца спустя имя бесследно исчезнувшей княжны вдруг стало табу для света, – сник Андрей.

– Позволь, – спохватился тронутый услышанным Мишель, – каким же чудом ты заполучил портрет девушки?

Заметно посветлевшее лицо счастливого его удачей Андрея тронула блаженная улыбка.

– После святок подающий надежды художник, – уступил он любопытству кузена, – прознав волею случая о моем злоключении, предложил мне миниатюру, – снова обратился он взглядом к медальону, – венец талантливого труда по заказу князя Елецкого, несколькими днями ранее окончания кропотливой работы … сосланного навечно в Сибирь, – выразительно глянул на утратившего дар речи Мишеля князь. – Знаток своего дела, послушный моим желаниям ювелир в короткий срок создал искусный тайник для волшебного талисмана, копии не сбывшейся, однако не искорененной из сердца мечты, – укрывшая боготворимые черты за золотой дверцей рука прижала реликвию к тяжко вздымающейся груди.

– Припомни-ка древнюю мудрость. И это пройдет, – исцеляющим заклинанием звучат слова настоящего друга, желающего вернуть веру в счастливое завтра. – Взбодрись же! – решительно воззвал Мишель к готовому сложить оружие перед волей судьбы «я» кузена. – Пора прервать череду бессмысленных дней. Вижу, – изрек он с озорной гримаской знающего в том толк доки, – без помощи друга тебе с собой не сладить. Посему, – объявил добродушно улыбнувшемуся в ответ брату, – немедля взявшись за дело, приглашаю тебя составить мне компанию на затеянном моим тестем приеме в честь нежданных гостей, смутивших покой его дома, – непринужденно подтрунил Мишель над приездом их новоиспеченной четы в столицу.

– Возможно, ты прав, – тронутый его благородным порывом, вымолвил Андрей в ответ. – Я принимаю твое предложение, – согласился он попытаться противостоять ополчившемуся против него жребию.