Ирина Бабич
Судьбы. Книга 1

Полная версия

Глава 4

Смущенная рассветом, залившаяся румянцем зари майская ночь неслышной поступью уходит прочь. Золотые четки судьбы, к чьей помощи прибегают влюбленные в своих вожделенных мечтах, гаснут на бледнеющем небе. Луна, всю ночь отплясывающая в их хороводе, изнемогая от истомы, тает в лучах солнца, восходящего над голубой гладью Невы. Скользнувшие по карнизам, они боязливо крадутся сквозь щелки занавесей в покои Дмитрия Андреевича Шаховского, что в шлафроке с чашкой угодливо поданного ему, но забытого и остывшего кофе бодрствует в глубоком кресле во власти какого-то тревожного предчувствия.

Уединение князя нарушил осторожный стук в дверь и деликатный вопрос:

– Позволено ли будет войти?

Метнув на часы озадаченный взгляд, тот оборотился к возникшей на пороге фигуре старшего сына.

– Андрей? Ко мне? В столь ранний час субботнего дня? – вопрошал исполненный недоумения голос князя. – Чем же я в кои-то веки удостоился твоего внимания?

– Отец, – заговорил плотно закрывший за собой дверь Андрей, – опережая вездесущую молву, я должен сообщить вам нечто важное.

– Говори, слушаю, – пригласил его сесть жест князя.

– Я виноват перед вами, – проговорил оставшийся стоять Андрей, – но, предупреждая ваш справедливый гнев, уверяю, – не пряча глаз от настороженного отца, с чувством достоинства вымолвил он, – поступить иначе я не мог.

– Твое предисловие напугало меня достаточно, – торопил с главным не на шутку обеспокоенный князь. – Объясни, наконец, что случилось.

– На давешнем приеме, – подчиняется требованию сын, – я вызвал на дуэль Ланского.

– Фаворита императрицы?! – не смеет поверить ему шокированный услышанным Дмитрий Андреевич.

– Да, – покаянно кивнул сын.

– Боже милостивый! – стиснутой волнением груди сраженного князя едва хватает сил выдохнуть. – Как тебя угораздило?! – прикованный взглядом к бледному лицу Андрея, пытается он постичь причину беспрецедентного скандала. – Чем задел твое кичливое самолюбие Ланской?

– Он позволил себе, – вскинул голову уязвленный словами отца Андрей, – во всеуслышание высказаться в недопустимо оскорбительном тоне о некой женщине.

– Женщина, – сокрушенно повторил князь имя вечного повода для знающего цену чести мужчины, очертя голову, пренебрегая репутацией, совершать безрассудные поступки. – Я в замешательстве, – развел он руками. – Вот уже полгода, как из первого завсегдатая раутов и балов, чьи брошенные невзначай благосклонный взгляд и слово стали предметом соперничества женской половины света, ты превратился в едко иронизирующего над их чувствами нелюдима, разбивающего надежду на твою взаимность, категорично отвергнувшего не одну завидную партию. Кто же она, эта воистину кудесница, чье имя, упомянутое ныне всуе ее оскорбителем, через полгода вдохнуло жизнь в уголья, казалось бы, уже остывшего сердца гордого своим постоянством холостяка? – изведенный неизвестностью, ждал ответа Дмитрий Андреевич.

– Предмет моей с Ланским ссоры – княжна Елецкая,– все же названо сыном заветное для него имя.

Инстинктивно вздрогнувший Дмитрий Андреевич застыл, оторопевший, утративший дар речи.

– Невероятно! – выдавили наконец обескровленные волнением уста князя. – Уму непостижимо! – тщетно искал он объяснения неимоверному стечению обстоятельств. – Тебе известно о постигшем девушку жребии? – обратил испытывающий взгляд на Андрея.

– О да, – с горечью беспомощности произнес тот.

– И ты вступился за дочь государева преступника? – запоздало взывал князь к здравому смыслу запальчивого сына. – Осмелился публично требовать сатисфакции за пренебрежение ее опальным именем, – горячо пенял ему на опрометчивость в поступках, – и от кого – от фаворита ее величества?!

– А вы считаете справедливым и приличным чести дворянина, – уже открытым возмущением тирадой отца рванулся голос несдержанного на язык Андрея, – на рауте клеймить позором имя чуждой политическим интригам шестнадцатилетней девочки?

– Тебе-то что до отверженной девочки? – недоумевал Дмитрий Андреевич.

– Вам не понять, – разочарованный его реакцией, не сразу выговорил Андрей.

– Ты отдаешь себе отчет, какими последствиями обернется этот неслыханный инцидент? – настиг его новый вопрос порабощенного противоречивыми чувствами отца.

– Вызов брошен, – ответил все для себя решивший Андрей. – Отказываться от моих претензий я не намерен, – непоколебимо заявил он. – Мишель условится о времени и месте дуэли с секундантом Ланского.

– Ты и кузена втравил в эту передрягу, – с укоризной качнул головой настигнутый новой напастью князь.

– Мишель сам вызвался помочь мне, – немедленно возразил Андрей предвзятому в своем обвинении отцу.

– Еще бы, – с горечью усмехнулся тот благородному порыву племянника. – Ступай, – глядя мимо сына, приказал ему тяжело вздохнувший князь. – Мне надо подумать. Что если не все потеряно – в голосе вельможи – неистребимая надежда на благополучный исход выпавшего на долю его честного имени испытания, – и отыщется верное средство отвратить расправу разгневанной твоим фортелем судьбы?

Глава 5

До слуха уединившегося Андрея донесся слишком громкий в смолкнувшем в тревожном ожидании доме бой часов, провозгласивших полдень. Последовавший за ним стук в дверь заставил вздрогнувшего князя обернуться.

– Ваше сиятельство, – почтительно склонился перед своим господином представший на пороге камердинер, – к вам Михаил Александрович Шаховской.

– Проси немедленно, – встрепенулся Андрей. – Какие новости? – торопил он с ответом шагнувшего навстречу явно взволнованного кузена.

– Я уполномочен передать тебе записку генерал-поручика Ланского, – не заставил себя ждать Мишель.

Вдруг пришедший в замешательство незадачливый дуэлянт неверной рукой принял конверт и, нерешительно вскрывший его, с замиранием сердца обратился глазами к посланию. Смятенный взгляд его останавливается.

– Ланской приносит мне извинения, – воспаленным от волнения голосом выговаривает искушаемый мыслью о коварном подвохе Андрей. – Невероятно! – восклицает он, не в силах сдержать взбудораживших душу чувств. – Что же стало причиной его внезапной перемены, Мишель? – сбитый с толку, просит объяснений у явно посвященного в них, но сохраняющего интригу кузена.

– Этот, бесспорно, благородный поступок – не моя заслуга, – скромно улыбнулся тот в ответ. – Да и так ли важно теперь, кому обязан прозрением своей совести твой оскорбитель? – пожал он плечами, смиряя возбужденное любопытство Андрея. – Если его извинения удовлетворили нанесенную тебе обиду сполна, – спешил выполнить свою миссию Мишель, – изволь сообщить об этом Ланскому и отменить дуэль. Секундант генерал-поручика ждет меня с ответным письмом.

Еще занятый не разрешенным им вопросом, Андрей машинально шагнул к бюро и, обмакнув перо в чернила, размашисто начертал на бумаге немногословную надпись.

– Спасибо, дружище, – с признательностью вручил он кузену запечатанное судьбоносное послание.

На пороге спешно оставленной Мишелем комнаты снова возник камердинер молодого князя.

– Ваше сиятельство благоволят сойти в столовую к обеду? – поинтересовался он.

– Что так рано? – удивился Андрей нарушению давно установленного в доме распорядка.

– Ввиду неурочного отъезда Дмитрий Андреевич ныне не завтракали, – охотно пояснил камердинер, – засим, только вернувшись, пожелали отобедать раньше обычного.

– Я тотчас спущусь, – пробормотал ошеломленный услышанным Андрей.

За столом царило напряженное молчание. Дмитрий Андреевич, еще облаченный в вицмундир, в каждом своем взгляде и движении мастерски сохраняющий невозмутимое спокойствие, трапезничал, нарочно игнорируя очевидное желание старшего сына заговорить с ним о чем-то важном.

Пепельные глаза заинтригованного происходящим Алексея с интересом наблюдали украдкой за увлекшим его бессловесным поединком.

Удрученный манкированием отца, Андрей нехотя съел несколько ложек горячего и, вовсе не притронувшись к иным блюдам, понуро ожидал окончания обеда. Обаятельное лицо Алексея, без труда определившего победителя, скользнув по тонким губам, исказила ухмылка удовлетворения отчаянием его с недавних пор заклятого соперника.

По одному лишь взгляду угадавший желание хозяина дома, вышколенный лакей немедленно отодвинул его стул. Поднявшийся князь степенно шагнул к двери.

– Отец! – остановил его возглас уже обессиленного натиском чувств Андрея. – Мы должны объясниться.

Дмитрий Андреевич соблаговолил-таки обернуться, к удовольствию Алексея, смерил смиренно ожидающего его милости просителя взглядом и снисходительно кивнул:

– Прошу в мой кабинет.

Оставив проводившего их подозрительным взглядом Алексея, оба вошли в соседнюю с библиотекой комнату.

– Отец! – нетерпеливо заговорил Андрей. – Своей презрительной холодностью вы истязаете мою и без того вывернутую наизнанку душу.

– По-твоему, – иронично дрогнула бровь vis-à-vis, – у моей смертельно уязвленной твоим давешним проступком души нет на то права?

– Повторюсь: я безмерно виноват перед вами, – не играл как никогда откровенный Андрей покорное чужой воле раскаяние. – Поверьте, – искал он прежнего взгляда отца, – я понимаю, какую боль опрометчиво причинил вашему мудрому сердцу, нашедшему в себе силы несмотря ни на что понять и простить легкомысленную молодость. Знаю наверняка: только его беззаветной любви я обязан счастливым разрешением моего конфликта с Ланским, – прикован признательный взор Андрея к лицу смущенного отца, разоблаченного проницательным сыном в участии в его незавидном жребии. – Не отказывайте же мне теперь в своем великодушии! – горячо взывал Андрей к тронутому все-таки его пылким самобичеванием князю. – Позвольте уже изболевшемуся чувством вины перед вами сердцу заплатить сполна сыновний долг, – просил о ничтожной для того милости. – Я согласен принять любую справедливо назначенную вами епитимью.

– Ты так уверен в себе? – пронзает испытывающий взгляд отца его просителя. – Изволь, – неожиданно скоро соглашается князь исполнить его желание. – С тем чтобы навсегда предотвратить возможные посягательства молвы на незапятнанную репутацию нашего древнего имени, мои новые треволнения на сей счет, – провозглашает он, – ты женишься, – громом среди ясного неба грянул приговор, – на сосватанной мною девушке.

Сраженный смертоносным ударом, Андрей обмер, блуждающий взглядом по уже бесстрастному лицу судьи, хладнокровно ожидающего последних перед примерной казнью слов сына. Запекшимся устам, обескровленному в спертой груди сердцу недостает самого малого – глотка воскресившего бы их воздуха.

– Пощадите, – умоляют они, едва живые. – Такая цена покоя и благоденствия вашей души – непомерное бремя для моего и так разбитого вдребезги сердца! – из последних сил исполненным безграничного отчаяния голосом взывает сын к чувствам отца.

– Ты женишься, – повторяет тот, непоколебимый в своем решении, умерщвляя еще тлеющую надежду сына на помилование, – не позже, чем через месяц, вступишь в брак с облюбованной мною невестой. В противном случае, – предупреждает Дмитрий Андреевич бунт, назревший в сыновней душе, возмущенной его вопиющим насилием, – я изменю завещание в пользу единственного достойного моего имени наследника – Алексея.

– Вот как? – серые губы удрученного ультиматумом Андрея тронула жалкая усмешка. – Стало быть, его образ жизни, эдакого пай-мальчика, щепетильному в вопросах фамильной чести papa кажется совсем безукоризненным? – язвительно вопрошает его исполненный сарказма голос. – Соблазн усомниться в непорочности ловко скрывающего истинное «я» лицемера не посмел постучать в ослепленное отеческой любовью сердце, – заключил оставленный без ответа молодой князь.

– Твоими устами говорит непримиримая вражда с братом, – мягко возразил сыну чуткий к его обиде Дмитрий Андреевич, – в причину коей вы оба так и не сочли нужным меня посвятить.

– Она недостойна вашего слуха, – с нотками заботы в голосе оставил отца в неведении Андрей. – Забудем о моем предубеждении к брату, – поспешил сменить наболевшую тему. – Что ждет меня, закоснелого грешника, – подтрунил над своей личиной силой обряженный в нее князь, – если я откажусь сдержать свое слово и понести ваше изощренное покарание?

– Приличествующая титулу пожизненная рента, – ответил ему нарочито сдержанный голос отца.

Отворотившись к окну, дабы укрыть свой мятежный взгляд, прикусивший губу Андрей о чем-то размышлял.

– Вы считаете свое требование справедливым? – он обернулся к украдкой наблюдавшему за ним князю.

– Только оно способно послужить тебе уроком, – в который раз сдержан отцовский порыв пожалеть сына.

На голову разбитый доводом, Андрей зажмурился, тяжело перевел дыхание.

– Вы слывете послушным заповедям поборником справедливости, – с надсадой молвил он вновь. – Неужели такое мнение лицемерного света – лишь подобострастная лесть высокому титулу? – рьяно будоражил Андрей и так неспокойную совесть отца. – В обуявшем вас намерении обуздать мои пороки вы сами презрели благородство и великодушие, возжелавший соединить нерушимыми узами двух совершенно чужих, не подозревающих доныне друг о друге людей, пренебрегая их сердечными привязанностями и обязательствами.

– Насколько мне известно, – возразил князь, искусно скрывший свое восхищение всплеском чувств сына, – вы оба свободны от каких-либо обязательств.

– А что вообще вам о нас известно? – лишь подлила масла в огонь негодования Андрея эта невинная фраза. –

Что вы знаете о наших желаниях и мечтах? По какому праву вы смеете перекраивать на свой манер жизни других? Я отказываюсь, – категорично заявил он, разгоряченный, – усыплять бдительность фамильной чести противным моей душе образом жизни, жалким прозябанием с навязанной вами благонравной женой, блюдущей ханжеские законы закоснелого в предрассудках света. Я хочу быть вместе с владеющей моими помыслами и желаниями, моим сердцем любимой и любящей женщиной, – отчаянно отстаивал свое право выбора Андрей, – а не с купленной вами на ярмарке невест бездушной куклой!

– Ты зря хулишь мой выбор, – не желал сдавать своих позиций отец, – в предвзятом безразличии даже не поинтересовавшийся именем суженой, которая, заверяю, – само совершенство.

– Возможно, – едко усмехнулся ему переведший дух Андрей, – однако ни ее ласкающее лишь ваш слух имя, ни ее очевидные прелести и достоинства не взывают к моим чувствам, – склонился он перед оставшимся не у дел отцом, всем видом давая понять, что его решение окончательное и бесповоротное, и направился вон из комнаты. – Погодите-ка, – осененный предположением, он остановился в шаге от своей триумфальной арки глаза в глаза с уязвленным этим демаршем противником, занятым единственной мыслью: какое оружие способно одолеть строптивца. – Девушка, о которой столько было говорено, вольна в поступках? – задан смутивший совесть Дмитрия Андреевича вопрос. – Моя скандальная кандидатура на роль мужа – ее выбор, или и насильно уготованной мне в жены бедняжке предъявлен ультиматум?

– Порой сама жизнь заставляет нас платить по чужим счетам, – опустив глаза, оставил сына без определенного ответа тронутый его искренним беспокойством об участи девушки князь.

– Чем же прочимая мне в супруги барышня, эдакая, с ваших слов, умница-красавица прогневила свой жребий, понуждающий ее к браку с поделом наказанным за грехи негодяем? – казалось, воскресшее возмущение говорило голосом взвинченного вопиющим произволом Андрея.

– Союз с тобою стал бы для нее благоволением судьбы, – украдкой улыбнувшись своим мыслям, оправдал князь вынесенный им вердикт.

– Отвергнутая мной, она лишится покровительства вашего сиятельства? – явно не из праздного любопытства просил исчерпывающего ответа Андрей.

– Если, изрядно взвесив на досуге все за и против, ты все же откажешься повести ее под венец, – обеими руками ухватился воспрянувший духом князь за способную в любой миг оборваться путеводную нить к сердцу сына, – я найду другой способ устроить ее судьбу, однако у тебя, – выразительно глянул он на внимающего ему с внутренним трепетом Андрея, – другого случая остаться в завещании уже не будет.

– Это последнее, что меня тревожит, – пробормотал плененный нашествием новых мыслей и чувств Андрей, и, оставивший отца без внятного ответа, презревший правила хорошего тона, покинул кабинет.

Опередивший его на пару шагов, от двери к лестнице отступил одолеваемый важной для него мыслью Алексей.

Глава 6

Еще через час томную послеобеденную тишину в доме нарушил задребезжавший в холле колокольчик. Уже ничему не удивляющийся сегодня дворецкий склонился перед снова шагнувшим на порог Мишелем Шаховским. С почтением выслушавший его просьбу, не мешкая, слуга проводил князя в кабинет хозяина.

– Наконец-то, – торопливо покинул свое кресло уже, очевидно, заждавшийся племянника Дмитрий Андреевич.

– Все благополучно разрешилось, – предупредил его вопрос Мишель. – Я имел честь лично вручить Ланскому записку Андрея. Оба удовлетворены. Дуэли не будет.

– Слава богу! – облегченно выдохнул князь.

– И вашему мудрому содействию, – посвященный в обстоятельства, напомнил Мишель. – В будущем я стану во всем следовать примеру вашего сиятельства, – чуждый притворству и лести, отдал должное сердцу дяди, несмотря ни на что способному на самозабвенную родительскую любовь, – стану стараться быть таким же хорошим отцом своему ребенку.

– Прости, мой мальчик, – спохватился досадующий на себя Дмитрий Андреевич. – Обремененный хлопотами, я до сих пор не нашел времени разделить с тобой радость, дарованную важной в жизни каждого супруга и мужчины новостью о ниспосланном тебе счастье скорого отцовства.

– Оставивший вчера ваш дом с осажденной тревогой душой, я был сам не свой от избытка вдруг нагрянувших в сердце чувств, услышав от чрезвычайно взволнованной Наташи грандиозное известие, – спешил поведать Мишель о пережитом в короткий срок. – Подумать только, скоро у меня появится наследник! – восторгался он.

– Поздравляю! – обнял племянника князь. – Знаю наверняка: наделенный благородной душой и несчетными добродетелями, ты воспитаешь достойного преемника. Меня же не сподобил господь, – сокрушенно понурил он голову, – спокойной старостью с чувством выполненного отцовского долга.

– Досадный инцидент в прошлом, – заглянул в его потухшие глаза угадавший смысл иносказания Мишель. – Случившееся послужит Андрею уроком, благодатные плоды которого очень скоро избавят ваше сиятельство от беспочвенных упреков предвзятой к вам совести в худом родительском наставничестве, – увещевал он удрученного дядю, – и подадут повод гордиться восприявшим вашим чаяниям сыном.

– Ступай к нему, – тепло усмехнулся утешенный, тщетно врачующий себя наедине этой же мыслью Дмитрий Андреевич. – Он, должно быть, не меньше моего ждет тебя с отрадным известием.

В нетерпеливом желании поведать добрые новости отшельнику-другу, опередив доклад камердинера, Мишель вошел в комнату кузена. Подавленный взгляд обернувшегося к нему от окна Андрея занялся робким огоньком надежды.

– Все закончилось, – услышал главное заложник обстоятельств и, благодарный, облегченно кивнул в ответ.

– Кругом виноват, – с сожалением выговорил он с чувством неловкости перед кузеном. – Вот и тебе давешний праздник испортил, – поднял покаянный взор на Мишеля.

– Я рад, что смог быть тебе полезен, – по-дружески хлопнув брата по плечу, успокоивший его совесть Мишель, последовав радушному жесту, устроился в кресле у камина.

Вошедший с позволения хозяина комнаты слуга, угождая известной тут привычке гостя, подал последнему набитую трубку. Тот закурил в деликатном ожидании.

– Ума не приложу, – заговорил Андрей, – какие же доводы убедили Ланского принести мне извинения.

– Твой отец всегда умеет найти нужные слова, – еще раз отдал должное дипломатичности дяди Мишель.

– Да уж, – с горечью усмехнулся Андрей. – Дорого же мне обойдется этот его урок словесности.

– Нынче князь категоричен? – откликаются взгляд и голос неравнодушного собеседника.

– Моя публичная казнь уже предопределена им, – смотрит сквозь него vis-à-vis. – Имя Андрея Шаховского, порочащее титул и фамильную честь, будет немедленно вычеркнуто из завещания отца, – нарочито торжественно объявил он.

Ошеломленный невероятным в свете беседы с дядей решением, Мишель потерялся с мыслями и словами, дабы самому понять и объяснить происходящее.

– И ничего нельзя изменить? – спрашивает наконец он о возможном компромиссе.

– Отчего же? Есть верное средство повернуть все вспять, – едко иронизирует Андрей над предложенным ему выбором без выбора.

– За чем же дело стало? – в поисках панацеи от новой беды не слышит Мишель его язвительных ноток.

– Я должен жениться, – кажется, само надорванное сердце полным боли голосом выговаривает роковые слова.

– Кто она? – не удержался обескураженный таким поворотом событий Мишель от нового вопроса.

– Не знаю, – нервно пожал плечами безразличный к этому Андрей. – На что мне ее имя, родословная, перечень приданого, – продолжает он раздраженно, – если сердцем я подле иной женщины, – гложет душу безысходная тоска, – однажды и навсегда ставшей для него единственной?

– Ты сказал об этом отцу? – не давал кузену впасть в уныние и сам не опускающий рук Мишель.

– Нет, – пронизаны безнадежностью взгляд и голос Андрея. – Что проку-то? – вопрошает он не то брата, не то самого себя. – Ярый поборник фамильной чести, отец не позволит наследнику его досточтимого имени связать свою судьбу с изгоем общества, дочкой государева преступника.

– Тогда зачем вновь бередить сердце несбыточной мечтой? – деликатно коснулся раны Мишель. – Все сроки вышли. Отпусти прошлое, – участливыми словами пытался врачевать ее. – Коль вам не суждено быть вместе, смирись.

– Мишель! – зажженные подозрением, глянули на него глаза брата. – Я не хочу даже представить, что ты в сговоре с моим отцом.

– Такое предположение я счел бы оскорблением, – с достоинством выпрямился Мишель. – Я был и остаюсь тебе другом.

– Прости меня! – не медлил опомнившийся Андрей с раскаянием. – Я сам не свой нынче.

– Пустое, – произнес снисходительный к состоянию кузена Мишель. – Ты все решил? – осторожно вернулся он к предмету невольно прерванной беседы.

– Я не женюсь на навязанной мне невесте, – глянула на него исподлобья прежняя сила духа верного себе брата.

– Отступишься от своей доли наследства?

– Пусть так. Торговать душой не стану, – категорично заявил устоявший перед искушениями и увещеваниями Андрей. – Я не смогу жить с нелюбимой женщиной.

– Так живет большинство семей, – напомнил кузен.

– Притворяться, питая фальшью иллюзию семейной идиллии? – осадила его довод горькая ирония. – Я не хочу такой жизни! – отверг Андрей прочимое ему будущее.

– А если невеста-инкогнито, чьей судьбой твой отец проникся, должно быть, неспроста, все же достойна места в твоей жизни, в твоем сердце? – точно невзначай вернулся Мишель к щекотливому вопросу. – Почему ты не хочешь позволить уже изношенной одиночеством душе забыться, обремененной новыми хлопотами: чутким вниманием и теплой заботой о суженой, почитанием ее добродетелей, щедрым исполнением скромных женских желаний? – уже нарочно теребил тронутое тленом сердце.

– Почему ты отвергаешь исцелившее бы тебя средство – окрыляющую душу уверенность в том, что ты нужен кому-то, что ты тот единственный, кому по плечу, повернув все вспять, сделать чью-то жизнь счастливой?

– А мое счастье? – воспаленными глазами кузена на Мишеля смотрит убийственное отчаяние. – Оно обречено?

– Что если самоотверженная жертва во имя суженой, ниспосланной тебе судьбой, и есть твое счастье? – голосом брата поверяет Андрея надежда.