Ирина Евгеньевна Кикина
ФантасМАГическая смесь
Сверхмужчина
Сверхмужчина Захар почувствовал, что достиг потолка. Все его подвиги, все его великие деяния – всё это было. Сколько можно повторять один и тот же сценарий? Сколько можно уныло бездействовать только оттого, что не можешь найти для себя достаточно сложной задачи? Равного по силе соперника? Очередного небывалого рекорда?
Сверхженщина Вера зашла к мужу, взглянула, как он, ссутулившись, выводит круги на глади стола, и покачала головой. Творческий кризис. У всех бывает. Но как-то надо его растормошить.
– Сверхдорогой, давай поговорим, – мягко предложила она, устроившись рядом на диване.
– О чем говорить? О том, смогу ли я создать камень, который не сумею поднять? Так я уже создал целый сад таких камней. Спину надорвал. – Он указал на пояс из собачьей шерсти, гревший больное место. – Жизнь потеряла смысл. Кого спасать? И от кого? Кому помогать? Чьи судьбы вершить? Я ненужный герой! Герой на пенсии. И это в тридцать два года…
– Сверхмилый мой, у тебя просто такой период, – утешала жена. – Побольше гуляй, слушай музыку, высыпайся, и твой внутренний ресурс восстановится, откроется второе дыхание!
– Не могу я! Когда я выхожу на улицу, каждый встречный смотрит на меня и думает: «А, это тот самый бесполезный сверхмужчина! Ну и где твои подвиги? Что-то про тебя ничего не слышно в последнее время. Сидишь и бездельничаешь при своих сверхспособностях! Бессовестный лодырь!»
Сверхженщина помолчала, подумала.
– Как ты относишься к героям древности? – спросила вдруг она.
– Уважаю и преклоняюсь, – сухо ответил муж. – Но это здесь ни при чём.
– Очень даже при чём. Ты хочешь славы, новых подвигов, новых свершений. Хочешь всех переплюнуть, даже себя самого. Но с чего-то надо начинать. Тебе нужен разбег.
Захар задумался. В словах жены был резон.
– Что ты предлегаешь? – с неуверенной надеждой спросил он.
– Кое-что покруче Авгиевых конюшен, – выразительно сказала Вера, сжав его ладонь.
Сверхмужчина подобрался, напрягся, будто готовясь к бою со сверхзлодеем.
– Ну?
– Моя мама нашла для себя идеальный частный дом. Просит помочь с переездом и огородом.
Сверхмужчина Захар побледнел. Икнул. Взгляд остекленел, пальцы похолодели. Потом он встрепенулся, влюблённо посмотрел жене в глаза и торжественно произнёс:
– Да. Это задача для сверхмужчины.
Эмоскоп
Все ученые немного с прибабахом. Геннадий Павлович был ещё и с прибумбумом и с тыртыртыром.
Он занимался какими-то микроскопическими исследованиями, но что конкретно он ищет и какую работу пишет, не знал никто. Настроение у Геннадия Павловича менялось стремительно, как курс акций.
– Геннадий Павлович, что это вы сегодня такой весёлый? – удивлялась лаборантка Лия, неся в хранилище контейнер с чашками Петри.
– Так микробики радуются! – объяснял учёный, и улыбка тут же сползала с лица девушки.
Геннадий Павлович очень сочувствовал микробикам, и каждый раз переживал вместе с ними: то грустил, то злился, то боялся, то скучал… А однажды Лие показалось, что он влюблён. Но это опять были только эмоции микробиков.
И вот однажды Геннадий Павлович, сияя, подошёл к лаборантке, единственной, с кем он перекидывался хоть парой фраз в течение дня, и протянул что-то на ладони. Это был детский калейдоскоп.
– Э-э, – не поняла девушка. – Это мне?
– У меня получилось! – воскликнул учёный. – Я создал эмоскоп!
– Эмоскоп?
– Посмотрите в него.
Девушка взяла игрушку и приставила трубку к глазу. Красивых картинок не было.
– Ничего не видно.
– Покрутите.
Лия послушалась. Видимо, внутри приборчика сменился фильтр. Зеркальный лабиринт окрасился розовым.
– Что чувствуете? – требовательно спросил Геннадий Павлович.
– Э-э.
А ведь действительно… Ни с того, ни с сего нахлынула беспричинная радость, вроде тёплого воспоминания.
– Мне приятно, – сказала девушка.
– Конкретнее.
– Как будто знакомый запах из детства. Смех, качели…
– Очень хорошо.
Послышался шорох ручки по бумаге.
– Теперь поверните на одно деление вправо.
– Ой!
– Что?
Лия поскорее убрала трубку от лица. По коже бежали мурашки.
– Страшно было. Очень.
Она протянула калейдоскоп владельцу, но тот не взял, а снова зашуршал ручкой. Зализанные на лысину волосы покачивались, как лапки паука.
– Отлично, отлично. Давайте ещё раз проверните.
– Нет, Геннадий Павлович, это ненаучно, – возразила Лия. – Надо набрать группу добровольцев, контрольную группу, на них и тестировать. А что это вообще такое?
– Эмоскоп! Любая эмоция на микроскопически тонкой плёнке. Прямое воздействие на мозг через зрительный нерв. Никаких таблеток, никаких побочных эффектов…
– Тёплые воспоминания я ещё понимаю. А страх зачем?
– Ну… Например, человеку не хватает адреналина. Он выбирает всё более опасные развлечения, травмирует себя. А тут посмотрел в эмоскоп полчасика, и неделю живет себе спокойно. Можно даже разработать технологию производства линз с таким покрытием. Смотреть на мир через розовые очки! Ни тебе тревожности, ни недовольства. На позитиве! В искусстве тоже полезно. Каждый актёр будет играть предельно правдоподобно! Писатели будут ловить вдохновение без допинга!
Лия задумалась.
– В розовых очках опасно ходить, можно ямы не заметить, – сказала она. – И я прямо вижу, как ваше изобретение извратят. Будут делать специальные киноэкраны, чтобы управлять людьми.
– Лия, я вас умоляю, такие экраны давно изобретены! – фыркнул учёный и забрал фонарик у лаборантки.
Девушка пожала плечами.
– Я надеюсь на вашу порядочность, – важно сказал учёный. – Строго секретная разработка, к тому же, ещё не протестированная.
Лия покивала и вышла. А наутро из института исчез Геннадий Павлович, эмоскоп, все журналы и записи учёного, лаборантка Лия и микробики в чашках Петри. А чем это обернулось, вы и без меня прекрасно видите. Видите?
Вокруг Констанции
На планете Констанции всё стабильно. Что логично. Сижу я тут на станции, кручусь вокруг Констанции. Время идёт. Никто смены не даёт. Вот, стихами уже думать начал.
Планета Констанция привлекла корпорацию «Ко Пай Ко» из-за потенциального наличия редкоземельных металлов. Чуть больше пяти лет назад я отправился сюда, чтобы провести простейшие исследования, исключить погрешности и ошибки аппаратуры и через пару месяцев, по прибытии сменщика, свалить с кучей бабла. Наличие металлов подтвердилось, а я застрял. Видите ли, чтобы застолбить планету за любой корпорацией требуется постоянное наличие на ней хотя бы одного сотрудника. Вот это я и есть. Топлива на обратный путь в моём челноке не осталось. А сменщик затерялся в космических глубинах и широтах. Нового приказали долго ждать.
Еда из синтезатора вязла на зубах, многажды очищенные вода и воздух потеряли всякий вкус и запах. Виртуальные развлечения перестали радовать года три назад. Единственное, что меня утешало, – сканирование ближайших зон космоса наугад. Вдруг что попадётся.
Один раз я обнаружил очень полезный астероид. Мне удалось его захватить, и теперь в ближайшие пару лет я смогу кое-как подпитывать станцию и синтезатор еды. А там, может, и смена будет.
И вот сегодня. Подозрительная серенькая точка ползла среди черноты. Если бы я не включил рандомное сканирование, то не заметил бы её: радар молчал. Возможно, эта хитрая точка его блокировала.
Скрытный объект двигался к Констанции. Я не лег спать в 22:00 по бортовому времени и продолжил наблюдение.
Через пару часов при максимальном увеличении уже можно было предположить, что это корабль, притом вполне земной конструкции. Привычка засыпать по расписанию вызывала раздирающую зевоту, но я решил сегодня шикануть и запустил в синтезаторе программу «двойной эспрессо».
Ещё три часа наблюдений. Корабль. С символикой «Минерва Лтд». Конкуренты. Судя по давнишней сводке новостей с Земли, загибающаяся семейная компания, но всё равно конкуренты.
Я запросил связь. Не отвечают. Врубил прожектора. Не отвечают. Направил кораблю «Минервы» пакетный сигнал с маркировкой «приоритетный». Молчат. Я включил сигнал на автоповтор каждые двадцать минут.
Корабль двигался странно и рвано. Возможно, повредился. Возможно, экипаж погиб. Я запустил программу захвата астероида и стал ждать, покусывая ногти. Посмотрел на них и понял, что пора подстричь. Взглянул на себя в зеркало и пошёл мыться, бриться и наводить красоту. К моменту, когда корабль «Минервы» пристыковался, я уже был в парадной униформе и в самом гигиеничном виде, какой позволял мне хранящийся в памяти станции цикл «ЦирюльникЪ+». «Будто на свидание собрался», – подумалось мне.
Стыковка прошла успешно, хоть и не с первой попытки. Гермотрап никак не мог совместиться с поврежденным люком корабля, но я задействовал умных роботов-механиков, и наконец загорелся зелёный огонек.
Согласно протоколу (не верьте фильмам ужасов, мы не идиоты), я отправил в чужой корабль сначала зонд-разведчик. Он проверил состав воздуха, наличие биологической угрозы, наличие жизни и прочие важные показатели. Вроде, никаких опасностей, никаких форм жизни, кроме земной. Полные бронескафандры и оружие ближнего боя рядовым сотрудникам «Ко Пай Ко», понятно, не выдают, но я надел ударопрочный костюм геолога и пустил вперёд себя робота-уборщика. Если что, пусть лучше его поломают.
Никто не выскочил на меня, потрясая нейрометом. Никто не швырнул отравляющую шашку. Всё тихо, мирно. Нутро «Минервы» мерцает красным, автоматика на грани издыхания, экипаж – одна штука – в SOS-капсуле. Я велел роботу перетащить её на станцию, пока у «Минервы» совсем уж не сели батарейки.
Внутри капсулы оказалась девушка. Не зря я запустил «Цирюльника». Девушка была несимпатичная, но мы, бравые космические кроты, непривередливы. Я запустил программу пробуждения.
И знаете, что моя гостья сказала первым делом, когда очухалась?
– Это Констанция?
– Да.
– Я совладелица «Минервы», требую равного раздела по пункту о пятилетнем неиспользовании.
И, прохрипев ещё что-то, потеряла сознание.
Я мог бы возмущаться, спорить насчет приоритета владения, но я же умный человек. Неизвестно, сколько нам ещё здесь тусоваться, при её сломанном корабле и моём потерявшемся сменщике. А дележом имущества принято заниматься в финале отношений, а не в начале.
Спасительный талант
Шфлюк был очень доволен. Он поймал пригодную в пищу биоформу. Биоформа пряталась в скорлупе и подавала какие-то сигналы, но Шфлюку было лень их расшифровывать. К тому же, ещё не было случая, чтобы еда его разжалобила.
Биоформа извивалась и что-то повторяла на языке символов сквозь особое устройство. Потом принялась издавать разные по высоте сигналы. Потом произнесла несколько фраз на ломаном урисском. Но Шфлюк принадлежал к очень многочисленной межзвёздной расе фыршигеу, которая о ценности каждого индивида слышала лишь краем уха. Уши у этого вида располагались на липких подошвах, и топтали фыршигеу рафинированную мораль и проповеди милосердии.
И вот Шфлюк наконец нашёл слабое место хитро устроенной ракушки. Отвинтил зеркальный полукупол от остальной части панциря и уже приготовился закусить противным на вид отростком биоформы. На отростке располагалась тёмная щетина, несколько отверстий и два блестящих склизких объекта, которые Шфлюка привлекали больше всего. В еде фыршигеу были непривередливы, переварить могли почти что угодно, но всё же понятие «вкусно» в их концепции мироздания существовало. И сейчас «вкусно» жалобно таращилось на Шфлюка.
Голодный фыршингеу расправил мешкозоб, и тут добыча принялась издавать занятные ритмичные звуки. Шфлюк замер. Сигналы набирали скорость, становились богаче и разнообразнее. Охотник принялся ощупывать «вкусно» и окрестности липкими стопами-ущами, чтобы лучше внять чарующим звукам. Потом взвалил удивительную находку на спину и потащил в жилище.
Юра в своём поломанном скафандре покрывался холодным и горячим потом, мысленно поминал всех земных и неземных богов, благодарил и молил о спасении. Главное – оттянуть неизбежное, а потом что-нибудь придумаем. Местным воздухом пару часов можно дышать без особого вреда, а если абориген его слушает, то, возможно, получится договориться.
В этот страшный момент Юра вспомнил маму, которая вечно его шпыняла и требовала заняться учёбой, а не этой ерундой. Знала бы мама, что жизнь Юре спасёт не сопромат, а редкий даже в черных районах Усть-Илимска талант битбоксера.
За побегами
Впервые попав на Хтонг, а тем более на знаменитый фестиваль, землянин испытывает культурный шок. И немудрено: редко где увидишь столько хтони. Местные жители – ребята безобидные, но для человеческого глаза весьма неаппетитные. Как и для носа. Ну и на ощупь, прямо скажем, не соболиный мех.
Ульяну занесло на Хтонг по работе: хрупкие и дорогие заказы андроидам поручать накладно: всё равно где-нибудь накосячат, сломаются, слишком сильно сожмут… В общем, без человека никуда. Вот Ульяна и явилась на знаменитый Фестиваль Червивости. В эстетической концепции Хтонга всё, что извивается, скользит, скручивается, кишит и ползает – это высшая форма творения. А одному мультиардеру, специалисту по ускоренной селекции с Марса, позарез понадобились молодые побеги хтонгического красно-пятнистого шфлияда. Свежие, ещё не покрывшиеся молочной плёночкой. И чтобы из лучшего питомника.
Пробираться по проходам фестивального павильона было жутковато и тесно. Здесь, точно в музее Дружбы Разумных, можно было заметить представителей почти всех галактических рас. Вот продребезжали мимо фыршингеу, которые могли переварить почти что угодно. На бреющем полёте промчался кто-то из мелких моллюскоидов, Ульяна успела заметить только бирюзовый проблеск. За ним, противно стрекоча и испуская сигнальную аммиачную вонь, пронёсся охранный бот, похожий на сапог: видимо, моллюскоид что-то стянул. Под ногами чавкало и шебуршало, и Ульяна боялась опускать глаза: как бы в обморок не хлопнуться. А на чужой планете это очень опасно: местные доброхоты могут оказать неквалифицированную первую помощь и залечат представителя чужой расы до смерти. Бывали прецеденты. Так что землянка вдохнула сигнальную вонь охранника полной грудью, немного взбодрилась и направилась к секции павильона должны были продаваться искомые побеги. И вот почти земного вида ларёк, весь заросший лианами, разными и на вид, и на ощупь, и на запах.
Ульяна открыла полученную от клиента инструкцию по выбору образца и его перевозке. Она занимала страниц десять и выглядела устрашающе. Девушка проглядела её с начала до конца, потом в обратном порядке, потом по диагонали. Отчаялась что-то понять и запомнить и решила положиться на продавца.
Тот ощерил множество зубов, которые у жителей Хтонга имели совершенно иную функцию, нежели у землян, но Ульяна забыла, какую именно. Засмотрелась.
– Приветствую, уважаемоея разумноея, – на хорошем урисском произнес хтонгец. Звук исходил из отверстия на животе, скрытого длинными чёрными иглами. – Что могу предложить?
– Приветствую, – коротко ответила Ульяна. – Молодые побеги красно-пятнистого шфлияда, пожалуйста.
Пока хтонгец раскладывал разнообразные комочки шфлияда, девушка пыталась определить истинный цвет побегов в красноватом освещении чужой звезды, расслышать характерный писк свежего товара в какофонии рыночной экономики и унюхать трюфельный аромат сквозь вонь довольного бота-охранника, пролетевшего мимо с пойманным моллюскоидом.
Честно сверившись с инструкцией и не найдя разницы между предложенными экземплярами, Ульяна вздохнула и попросила:
– Помогите, пожалуйста, выбрать наиболее… молодой и качественный товар из лучшего питомника.
Хтонгец попыхтел, помозговал (работу мозга было прекрасно видно, потому что верхняя часть головы у него была прозрачная) и молча указал конечностью на один из копошащихся клубков.
– Для этого деликатеса необходимы особые условия перевозки, – предупредил хтонгец. – Запирать в герметичном контейнере нельзя, иначе увянут кончики. Нужна высокая влажность и температура, и побольше азота в атмосфере. Нести лучше без упаковки.
«Куда уж больше», – подумала Ульяна, расплатилась и, собравшись с духом, взяла комок отростков голой ладонью.
Вернувшись в рабочий мини-челнок, она снова просмотрела инструкцию. Товар предлагалось везти в герметичном контейнере, но ведь так он потеряет свою свежесть… Девушка отвлеклась на минуту, чтобы хорошенько вымыть руки, запустить стартовую последовательность и изменить атмосферу внутри корабля так, чтобы шфлияду было как можно комфортнее… и обнаружила, что побег совершил побег. К счастью, люки были уже задраены, так что далеко шфлияд не убежал. Забился в генераторный отсек и прижался к тёплому кожуху.
Ульяна рассудила, что лететь недалеко, и не стала прогонять пригревшуюся животинку, а поставила рядом миску с водичкой и устроилась в кресле, с которого могла поглядывать на деликатес в самых скучных сценах любимого сериала. Скучных сцен оказалось немного, так что через полтора часа, когда девушка вынырнула из сюжета с полным погружением, шфлияд…. Нет, никуда не сбежал. Он разросся, опутал кожух генератора и ближайшие стены и даже потихоньку протягивал отростки-проводки к её ногам. Впереди было ещё два часа полёта.
На такой случай в длинной-длинной инструкции никаких указаний не было. Ульяна отгородилась от побегов, чем могла, а самые наглые отростки, тянувшиеся к приборной панели, отгоняла форменной курткой. В любом случае, когда она припланетилась возле марсианской виллы селекционера, побеги оплели почти весь интерьер челнока.
Встречать курьера вышло несколько человек из обслуги мультиардера. Они попытались отковырять заказ от кожуха генератора, но кудреватое средоточие отростков заворчало и поочерёдно сломало швабру, палку, железный лом и руку слишком рьяного слуги. Ульяна тихонько поскуливала в стороне: за порчу имущества компании она несла материальную ответственность. Наконец из виллы явился сам клиент.
– Вы, кажется, не совсем точно следовали указаниям по транспортировке… – растягивая слова, произнёс он.
Ульяна покрылась холодным по́том. Ну точно, сейчас на неё повесят всех собак и неустойку.
– Впрочем, я понимаю, что непрофессионалу трудно справиться с такой агрессивной культурой. И если честно, я никогда не видел, чтобы шфлияд так хорошо себя чувствовал вне Хтонга.
Раздумывая над словами «агрессивная культура», Ульяна оглядывала мультиардера. Удивительно молодой, загорелый, в протёртых джинсах и с растрёпанными волосами.
– Знаете что, – сказал парень, заглядывая внутрь челнока, – давайте так. Я заплачу вашей компании за этот корабль. Шфлияд очень капризен, а судя по всему, лучшего парника для него и не найти.
У Ульяны от сердца отлегло. Значит, она не будет в пожизненном и посмертном долгу у компании.
– А… – открыла она рот.
– Да, насчет вас. По расписанию ближайший пассажирский корабль на Землю отходит через два дня. Я могу оплатить вам билет и гостиницу.
– А можно я тут перекантуюсь? – поражаясь своей наглости, брякнула Ульяна. – Это мой единственный шанс побывать в резиденции мультиардера!
Парень хмыкнул. Видно было, что эти слова ему и нравились, и претили.
– Ладно, извините, глупость, конечно. Это противоречит политике компании и вообще… я думаю, вы очень цените уединение. Но может, хотя бы селфи?
Клиент смерил её взглядом, сменил гнев на милость и изрёк:
– Ну что ж, селфи – это можно. И могу провести для вас небольшую экскурсию. Покажу вам мою рассаду.
Ульяна, закивала, готовая для эксклюзивных фоток даже повосхищаться рассадой. Она, конечно, не обольщалась и не надеялась, точно Золушка, вскружить голову этому любителю побегов. Хотя, как оказалось через два дня, могла бы и обольщаться с полным на то основанием.
Ык-ык-ык
Доброе утро, блин. Когда просыпаешься за полчаса до будильника под отвратительные кошачьи звуки «ык-ык-ык».
– О боже, Масик, я же поменял тебе корм, чтобы ты пореже блевал! Пятьдесят рублей за пакетик!
Я рывком поднялся с кровати и, запинаясь о свои же ноги, рванул на звук. Может, ещё успею донести кота до ванной.
– Ык-ык-ык!
– Чтоб тебя, Масик! А ну вылезай из-под моего стола! У меня тут ковёр, ты его весь загадишь! – ору я, понимая, что поганец выбрал самое неудачное место для своих излияний. Хуже могло быть только на кровать. Или на новые замшевые ботинки.
– Игорь, – вдруг услышал я многоголосый хор.
Я застыл почти без движения, как будто влип в гигантскую жвачку. Что-то держало меня.
– Игорь, прости. Ты был хорошим питомцем. А я тебя подвёл.
Вся квартира была будто в тумане, и только два огромных глаза горели под столом, точно кто-то включил дальний свет.
– Я подвёл тебя, Игорь, – повторило многоголосье, доносящееся со стороны этих двух прожекторов. – Но я просто больше не могу держать всё это в себе.
Меня больше ничего не тормозило, я снова мчался или падал туда, где скрылся Масик. Я услышал последний, раздирающий пространство и время “ык”. На пол, на ковёр, на меня выплеснулась целая вселенная, с туманностями, чёрными дырами, звёздами и планетами, закружила гравитационным круговоротом…
И, кажется… я перестал… БЫТЬ.
