Ирина Калитина
Письмо священнику
До собственных ли грехов, батюшка, тем, кто работает на таком предприятии?
Первый сотрудник
Появилась кандидатка в отдел. С таким лицом не устраиваются на работу, а увольняются после многих лет непосильного труда. В глазах – безнадёжность. Лет на десять старше меня. Поговорили. Ушла, а тоска и безысходность зависли в комнате.
«Хочешь получить хороших работников и, чтобы они были веселые при таком окладе?» – удивляюсь себе.
За окном и в туалете пурга, уставшие от голодной жизни и унижения люди преклонного возраста делают вид, что трудятся, перемещаясь шаркающей походкой за дверью.
Не ошиблась ли я, согласившись остаться здесь? Не следовало это время посвятить поиску работы для себя?
На пороге комнаты следующий соискатель, девушка. Светло-карие глаза похожи на янтарь, поймавший, солнечный блик, сверкают в неуютной комнате с серыми стенами и единственным окном в мрачное февральское небо, которое кирпичная труба на противоположной стороне улицы пытается заштриховать чёрным дымом.
Худенькая, высокая, стройная, волосы пышные, в «прикиде» более, чем скромном.
Знакомимся. Слушаю про недавно оконченный университет по специальности «прикладная математика».
Образование подходящее, только, немного она растрёпанная, и беспокойная.
– У меня недостаток, никогда не писала программ на этом языке, – честно признаётся девушка и кладёт на стол справку из службы занятости, нужно зафиксировать отказ.
– Так освоите, – возражаю, не хочется отпускать, приятным разнообразием смотрится янтарные лучи на беспросветном заводе, – в этом возрасте легко даётся, вернее, берётся, новое, особенно, если учесть подготовку в институте.
– Да, – отвечает девушка, – но есть еще один очень большой недостаток, – краснеет и замолкает.
Что же, это? Я ошиблась, предполагая, простоту и безыскусственность? Откуда тревожность в глазах? На пальце обручальное кольцо, но по тонкой фигурке нельзя предположить, что она беременна, да и не было тогда правила сообщать об этом, женщины жаждали получить оплачиваемый декретный отпуск.
– У меня, понимаете ли, полуторогодовалый сын, – будто сознаётся в огромном грехе.
– Разве, это преступление?
– Нет, конечно, но на всех предприятиях, куда пыталась устроиться, отказывали из-за этого…
– А, я принимаю.
Призрачна надежда, получить хорошего работника в виде молодой матери. Почему так сказала? Не знаю. Думаю, велел Бог.
– А если сын заболеет? – неуверенно спрашивает янтарная мать.
– Получишь бюллетень, и за счет завода будешь его лечить.
– А, директор разрешит?
– Оклад твой не велик, спрашивать его не станем.
Так определилась я с первым сотрудником, Лесей, обрадованной, даже, мизерным деньгам. Открытым остался вопрос, кто же будет писать программы.
Выручил талант Леси дружить со всем миром в сложное время и всех любить. Среди множества друзей и знакомых она отыскала программистов, удивив прыткостью меня и начальницу отдела кадров. Сама же, молодая мать, идею «лечить ребёнка за счёт завода» реализовала полностью и появлялась на работе редко.
Данила
– Стипендия стремится к нулю, с учётом роста цен, – представляла Леся математическим языком финансовое положение аспиранта, бывшего своего однокурсника, – не хватает, даже, на комплексный обед с мнимой мясной частью в студенческой столовке, родители живут в другом городе, помогать не могут.
Вязанная шапка чёрного цвета, натянутая до бровей, популярная среди работяг и гастарбайтеров, очки, потерявший цвет, плащ на синтепоне, был когда-то бежевым или жёлтым, начало марта, легко одет.
Такое лицо…. Наденьте эту шапку и плащ на Эдварда Сноудена, Била Гейтса или Ходорковского. Всё равно никто не подумает, что перед ним водитель маршрутки или сантехник.
Аккуратно побрит, в отутюженном костюме с галстуком. Под костюмом – кофта тёмно-бордового цвета ручной вязки, видимо, очень тёплая.
Слушал внимательно, не перебивая, ни одной эмоции, не задавал лишних вопросов, рассматривал рабочие места бухгалтеров на экране дисплея, погрузился в документацию к языку программирования. Я обратилась к нему, желая пояснить что-то или дополнить рассказ, не услышал. Похоже, если работает, отвлечь невозможно. О таком сотруднике можно, только, мечтать. Но что я могу предложить, кроме маленького оклада?
Неожиданно нашлось что. Пообещала приобрести компьютер в той комплектации, которую сам определит, в разумных пределах, конечно. По едва уловимой искре в глазах поняла, что ни в общежитии, ни в ВУЗе техники, необходимой для диссертации, нет. Договорились: начинать работу ему удобно после обеда (с утра – на занятиях), а уходить с завода будет поздно вечером.
Я обманом вынудила директора оплатить, обещанную аспиранту, «игрушку». Очевидным было, что некоторые возможности «монстра» заводу не нужны и никогда не потребуются.
Для предприятия Данила оказался находкой. Ежедневно к нам выстраивалась очередь из сотрудников других отделов с вопросами. Разработчики приборов ссылались на его мнение в ходе совещаний у директора. Решал любые IT – проблемы, помог даже, в работе с Автокадом, конструкторской программой, которую не изучал никогда.
После первой зарплаты, такой же как у всех, стал уклоняться от консультаций.
Я просила шефа увеличить оклад Даниле или назначить премию. Крыса-кучер, паталогически, не мог платить достойную зарплату своим подчинённым. Специалисты увольнялись, оставались те, кому в других местах «ловить» нечего.
По лицу Данилы нельзя было понять, производят ли на него впечатление эти отказы, но, однажды, позвонила секретарь, шеф просил присутствовать рано утром на совещании с заказчиками аппаратуры.
– Передайте директору, что у меня в планах завтра съездить на Сенной рынок за дешёвыми продуктами, – получила ответ.
Больше к директору молодого человека не звали.
Удерживал его на заводе мощный компьютер, на котором по вечерам трудился над диссертацией.
Влад
Инженера-электронщика привела начальница отдела кадров, заполнив эту, единственную, вакансию.
Влад оказался представителем «трудовой династии»: дед его работал на этом заводе, потом отец, оба умерли не старыми, я не спрашивала по какой причине. Искать другое место для молодого человека было невозможной фантазией. Окончил среднее специальное учебное заведение и попал к нам, фанат вычислительной техники. Если требовалось срочно починить компьютер в каком-нибудь отделе, просиживал до позднего вечера.
Просила начальников отделов подписать служебные записки по поводу разовых премий за переработку. Результат – такой же, как с Данилой. Обижаться у мягкого стеснительного Влада не получалось. Не сотрудник, а мечта для директора.
Сева, Кирилл
Шанса получить второго аспиранта не было, Леся продолжила поиски программистов среди студентов.
Дверь распахнулась, наклонив голову, чтобы не удариться о косяк, шагнул в комнату двухметровый красавец Кирилл. Познакомился с Лесей на «птичьем» рынке.
За ним протиснулся «невысокий» однокурсник Сева, один метр, восемьдесят пять сантиметров. Первый был брюнетом с густыми бровями, второй – блондином в очках на узком лице, приветливо и снисходительно улыбающийся всем, очень уверенный в себе. Познакомились.
Сева мечтал проектировать торпеды, а Кирилл – строить корабли, только заработать с этими специальностями было негде, ушли со второго курса «Корабелки», чтобы осваивать программное обеспечение.
Приняла в отдел обоих. Директор придерживался правила относительно штата сотрудников: «числом поболее, ценою подешевле». Пока аспирант не покинул завод, ребята должны учиться у него.
Красавец Кирилл с белозубой улыбкой и весёлыми глазами находил жизнь прекрасной, относился к людям с нежностью и никогда никуда не спешил. Несложные работы выполнял быстро. После этого расслаблялся, вытянув через всю комнату длиннющие ноги, получая удовольствие от себя и окружающих. Напрягаться над вещами, которые не дались сразу, не умел. Слышала, что по выходным дням помогает строить суда в яхт-клубе, возможно, парень ошибся, резко отказавшись от изначально выбранной специальности.
Севу не хотели отпускать из института, декан просил родителей повлиять на сына. Интерес к проблеме для этого молодого человека начинался с вопроса, который не смог решить сходу, в глазах появлялся азарт. Изучал не только программирование, но и бухгалтерию, и все аспекты управления предприятием.
Месяца два прошло после устройства приятелей, Даниле понадобилось уехать домой. Пришлось отпустить. Мы нуждались в нём больше, чем он в нас.
Оставалось надеяться на много обещающего, но не многоопытного Севу.
– Прорвёмся, – произнёс, мне казалось, излишне самонадеянный человек. Программа начала сбоить.
Два дня, с утра до позднего вечера, искали ошибку. Евлампия Сидоровна нервничала, требовала отчёт. Сева остался работать ночью. Утром увидела расстроенное лицо, не получилось, стыдно передо мной. Час, другой, вернулось прежнее выражение спокойной уверенности в себе, показал правильный результат и отправился спать.
«С таким человеком в разведку идти не страшно, – пришло мне в голову, – только для следующих подвигов он выберет шефа, который будет платить нормальные деньги за труд».
С этих пор, чувствовала: Сева ищет хорошо оплачиваемую работу, и нет сомнения, что найдёт. Данила пропадал в университете. Кирилл «плавал в облаках» и строил яхты на берегу. Нужен ещё программист.
