Ирина Мартова
Перекрестки судьбы
Глава 7
Уже совсем стемнело.
Никогда не спящий огромный город, завершив дневные дела, спокойно и привычно отдавался ночным заботам и радостям. Сверкали, переливаясь всеми цветами радуги, неоновые витрины и вывески, по центральным улицам огромными толпами бродили уставшие туристы.
Ночь властно вступала в свои права.
Полина, добравшись, наконец, домой, сбросила туфли на высоких каблуках в прихожей и, мельком взглянув на свои тапочки, терпеливо дожидающиеся хозяйку у стены, с удовольствием пошла по квартире босиком. По пути включила свет, телевизор и, не переодеваясь, упала в любимое кресло, мягкое и уютное. Ничего не хотелось: ни двигаться, ни разговаривать, ни есть. Какая-то апатия вдруг накатила на Полину, принеся с собой непонятную грусть и глухое раздражение. Она, усмехнувшись, досадливо покачала головой, вспомнив, как сегодня зазывала Алексея в ресторан.
Ей стало обидно и неприятно.
– Надо же, какой упрямец… Ну, ладно, еще посмотрим кто кого…
Проговорив это вслух, Полина рассмеялась, понимая, что выглядит сейчас довольно глупо. Хорошо хоть никто не видит, как она беседует сама с собой.
Настроение потихоньку улучшалось.
Полина легко поднялась с кресла, обвела взглядом свою шикарную квартиру и вдруг усмехнулась. Ее усмешка казалась больше грустной, чем радостной.
Еще бы…
Все здесь, в этой уютной и светлой квартире, хорошо. Все, кроме одного… Нет здесь счастья. Холодное одиночество давно поселилось в этих стенах.
Она решительно прошла к огромному буфету, распахнула тяжелые резные дверцы, достала старую бутылку, купленную еще бывшим мужем, налила в высокий бокал кроваво-красного вина, терпко пахнущего далекой солнечной Италией, вызревшей виноградной лозой и старой дубовой бочкой, и опять с удовольствием опустилась в любимое кресло.
Да, что-то сегодня с настроением не ладится. И себя жаль, и хочется плакать, и хочется любить…
И обязательно взаимно.
Ах, жизнь…
Полина откинулась на высокую спинку и закрыла глаза…
Она родилась в обычной московской семье.
Мама – медсестра, отец – мастер на заводе… Все, как у всех. Зарплаты не хватало, отец работал в две смены, мама тоже, как могла, подрабатывала: то капельницы и уколы на дому делала, то ночные дежурства брала. Вроде бы и не голодали, и одевались нормально, но почему-то не было ощущения спокойной и радостной жизни: все на бегу, все второпях, все наперегонки. Будто всю жизнь кого-то догоняли. Полина в девятом классе для себя решила: она так жить не станет. Ни за что.
Осмотрелась, поразмыслила и поняла, что для того, чтобы не суетиться всю жизнь, как родители, надо не просто отлично учиться, а стать первой во всем. И взялась за учебу так, что к окончанию школы оказалась лучшей ученицей школы. Медаль золотую восприняла, как должное, а матери, плачущей от радости, спокойно и уверенно сказала после выпускного:
– Я, мам, всего в жизни добьюсь. Вот увидишь.
И правда, все у нее спорилось.
Поступила с первого раза в Плехановку. В науку вгрызалась зубами, не гуляла, по дискотекам не шлялась, училась изо всех сил. Преподаватели на нее надышаться не могли: на студенческую конференцию – ее, доклад на кафедре – ей, статью в университетскую газету – о ней. Получила девушка многое, а хотелось еще большего…
И она старалась.
Зубрила по ночам, из библиотеки не вылезала, курсовые проекты такие выдавала, что профессора только диву давались.
Но тут вдруг обнаружилось непредвиденное обстоятельство: пока Полина, отдававшая все свое время и силы учебе, стремилась к вершинам науки, ее подруги, кстати, далеко не такие хорошенькие и умненькие, как она, стали активно выходить замуж и даже рожать детей. Незамужних и одиноких к пятому курсу практически не осталось…
Внезапно обнаружив такую неприятную ситуацию, Полина даже растерялась. Как это? Что такое? Как такое может быть? Опять она осталась за бортом?
Осознав, наконец, что в пылу своего научного рвения она упустила что-то очень-очень важное, Полина, не привыкшая раскисать, решительно вступила в бой за свои женские права.
Сидя с подругой в студенческом кафе, она, нахмурясь, откровенно спросила:
– Слушай, Галка, а что со мной не так? Только честно!
Подруга испуганно округлила глаза:
– С тобой? Ты что, шутишь?
Но Полина не отступала:
– Нет, ты меня не жалей… Давай выкладывай, почему мужики на других женятся?
– Ах, вот ты о чем, – Галка облегченно вздохнула, – так тут, милая моя, все ясно как белый день.
– Да, – удивилась Полина, – и что же тебе ясно?
Подруга досадливо поморщилась:
– Да к чему тебе, Поля, эти разговоры? Ты и так у нас на факультете звезда. Перестань об этом думать…
– Ну уж нет! – Полина сердито оборвала Галку, явно уходящую от разговора. – Ты чего крутишь? Говори, что знаешь?
Подруга помолчала, размышляя о чем-то, а потом кивнула:
– Ну, хорошо. Только ничего особенного-то я и не знаю. Просто, раз есть глаза, вижу кое-что…
– И что ж ты видишь?
– А то… Ты только не обижайся, – Галка заспешила, – ты, Поль, как ископаемое животное у нас на курсе… Или как ученая мышь. Что, по-моему, еще хуже.
– Что? – изумленно ахнула Полина, – как это? Это почему?
– Ну, как почему? Ты сама подумай… Поступили мы на первый курс – и вперед! К студенческим радостям. А ты? Ночи напролет за конспектами, все выходные – в библиотеках, все вечера – на кафедре… Это просто ужас какой-то!
– Да почему ужас-то? – Полина недоуменно распахнула глаза.
– Да потому, что ты все эти годы потеряла… Ну, как тебе объяснить? Да, ты отличница, надежда кафедры, будущая аспирантка. Но ты же еще и женщина. А ты об этом совершенно забыла. Напрочь вычеркнула из головы, как ненужный хлам. Ты посмотри на себя… Ты же хорошенькая! Многим нашим девчонкам до тебя далеко, а ведь они уже замужем! А ты? Как робот все со своими книгами, тетрадями, конспектами… Да если на то пошло, мужики наши тебя просто боятся!
Полина, пораженная услышанным, долго не могла прийти в себя, а потом, внимательно поглядев на верную подругу, уточнила:
– Боятся? Почему?
Галка пожала плечами:
– Как почему? Потому! Кому нужна счетная машинка в доме? Ты ж как калькулятор – все посчитаешь, вычислишь, разделишь… А им ласка нужна, любовь, нежность.
Полину бросило в жар.
Она и предположить не могла, что все оказалось так запущенно. Растерянно глотнув холодного чаю, она сжала виски руками:
– Галка, – еле слышно прошептала она, – что же делать? Неужели все так плохо?
Галка, внимания которой добивались несколько молодых людей одновременно, задумчиво наклонила голову.
Долго молчала. Наконец, вздохнув произнесла:
– Да ты не расстраивайся. До диплома еще больше полугода, имя себе ты уже сделала, аспирантура тебе уготована, так что сейчас надо всеми силами исправлять ситуацию…
– Как? – взмахнула ресницами расстроенная девушка.
– А вот как…
Галка наклонилась к Полине и подмигнула:
– Фигура у тебя классная, ноги длиннющие, шея лебединая. Сейчас же снимаешь эти надоевшие джинсы, завтра надеваешь платье, туфли на высоких каблуках, волосы распускаешь, нечего их в этот противный пучок прятать, глаза накрасишь… Косметика-то есть?
Полина, шмыгнув носом, кивнула:
– Есть.
– Вот и отлично. И на занятия – как на праздник: с загадочной улыбкой и бесконечным счастьем на лице. Поняла?
– Поняла, – послушно прошептала Полина.
– Да смотри, – Галка усмехнулась, – не позабудь: платье – покороче, каблуки – повыше, губы – поярче… Да улыбайся! Ты же красавица… Вот увидишь, мужики, как мухи на мед, начнут слетаться…
Уже прошло много-много лет после той встречи с Галкой в кафе, а Полина до сих пор помнит и свое волнение, и ее наставления, и бессонную ночь, изменившую ее совершенно.
Появление Полины на следующее утро в Плехановке было подобно эффекту разорвавшейся бомбы.
Ей вслед оборачивались, заведующий кафедрой даже привстал со своего скрипучего кресла, когда она, стуча каблуками, появилась на пороге. Парни восторженно хмыкали, а девчонки удивленно шушукались, и только довольная результатом Галка исподтишка кивала и подмигивала, старательно наблюдая за всеми, кто оказывался рядом.
День пролетел как одна минута.
А вечером, когда они отмечали Полино преображение у нее дома, Галка подняла бокал и улыбнулась:
– Ну, вот, подруга… Ты теперь не только умница, как считали раньше на факультете, но и красавица… Видела, что творилось сегодня? Вот так фурор!
Она засмеялась. А потом добавила:
– Так что, как видишь, ничего еще для тебя не потеряно! Все у тебя будет: и любовь, и семья, и дети… Я никогда не ошибаюсь! Вот увидишь…
Счастливая Полина, услышав эти слова, закрыла лицо руками и заплакала.
Годы прошли. Пробежали…
Все сложилось вроде бы неплохо. И работа завидная, и деньги в достатке, и внимания мужчин – хоть отбавляй…
А вот счастье так и не поселилось в ее доме. Прошло стороной.
Муж, правда, был. И как-будто неплохой: обеспеченный, заботливый, серьезный…
Но детей Бог не дал. Полина поначалу очень страдала. Переживала, ведь годы-то уходили. А потом привыкла, надежду потеряла. У мужа, который был старше ее намного, уже росла дочь от первого брака, поэтому он особенно и не печалился. Через семь лет муж внезапно умер. И она осталась совершенно одна: без детей, без семьи и без любви.
Так красавица и умница, которой на работе все очень гордились и восторгались, постепенно превращалась в стареющую одинокую обеспеченную даму. И хотя ей едва исполнилось сорок лет, она уже давным-давно не верила в любовь, в возможность счастья и приготовилась состариться в полном одиночестве.
Но, как оказывается, мы не властны над судьбой. Да и загадывать что-то – дело неблагодарное.
Но совершенно неожиданно для себя Полина стала замечать, что сердце ее тревожно сжимается при появлении заместителя директора по строительству, которого она знала уже лет пять. И никогда ничего! Никаких эмоций – только работа! И вдруг… Чудеса какие-то… Душа поет, улыбка с лица не сходит, хочется дурачиться и хохотать. И танцевать, будто ей опять восемнадцать лет!
Полина, понимая серьезность ситуации, пыталась взять себя в руки и договориться со своим разумом: Алексей был женат, поводов ей никаких не подавал, да и не подозревал, конечно же, что творится в ее сумасшедшем сердце.
Но ничего не помогало… Ничего! Ей хотелось его видеть, слышать его голос, улыбаться при встречах. Все это Полю, как женщину разумную, ужасало и пугало, но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Вдруг сорока на хвосте, как это и бывает в больших компаниях, принесла весть о том, что Алексей развелся с женой… Полина боялась поверить своим ушам и старательно избегала любых ситуаций, которые могли бы ее выдать.
Но сегодня…
Сегодня она не сдержалась. Выдала себя с головой, когда внезапно стала приглашать Алексея поужинать.
Сейчас, сидя в своем любимом кресле, женщина переживала. Ведь завтра наступит новый день, а встреч не избежать – кабинеты-то рядом, как в глаза ему смотреть?
Но потом, вспомнив его голос, улыбку и чуть прищуренный пронзительный взгляд, Полина отчаянно махнула рукой…
Ах, будь что будет!
Жизнь-то одна…
Внезапно услышав знакомую мелодию, она подняла глаза на работающий телевизор. Певица, с очень знакомым лицом, старательно выводила:
Жить без любви, быть может, просто,
Но как на свете без любви прожить?
Полина облегченно выдохнула и улыбнулась: а может, судьба и ей, наконец, подарок приготовила? Может быть, дождалась и она своего счастья?
Ведь нельзя на свете без любви прожить…
Глава 8
Верочка спешила на работу.
Она не любила опаздывать, понимая, что непоседливые сорванцы из первого класса всегда ждут ее появления.
Но, как на зло, маршрутка, на которой она обычно доезжала прямо до ворот детского дома, сегодня никак не появлялась. Еще ждать на остановке уже не имело смысла – опоздание было бы неминуемым, поэтому девушка запрыгнула в первый же автобус, шедший в том же направлении. Мысленно подгоняя этот привычно-неуклюжий городской транспорт, движущийся, словно черепаха, Вера нетерпеливо поглядывала на часы.
Время неумолимо убегало…
Делать было нечего, нужно было догонять улетевшие в никуда минуты, поэтому расстояние от остановки до ворот детского дома воспитательница бежала так, словно сама сдавала зачет по физкультуре.
Но вот как не заладится день с утра, так и потом кувырком все пойдет. Эту истину Верочка не раз на себе проверяла. Это утро оказалось не исключением.
Прямо в вестибюле она нос к носу столкнулась со старшей медсестрой детского дома, которая своим появлением обычно нагоняла страх на детдомовцев, особенно тех, кто помладше. А как ее не бояться: и уколы делает, и прививки, и в уши капает, и горло чем-то противным мажет. Раиса Степановна, бесконечно любя своих подопечных, пощады в вопросах здоровья не знала: сурово глядя на воспитанника, она строго спрашивала:
– Опять без шапки в мороз ходил?
Провинившийся мальчуган, явившийся к ней в кабинет с температурой, обычно молча кивал, понимая, что сам виноват, и терпеливо сносил все процедуры.
Встретившись с Раисой Степановной возле входа, Верочка сразу почувствовала, что та очень взволнована. А волновалась медсестра только в том случае, если кто-то из детей вдруг тяжело заболевал. Увидев девушку, Раиса Степановна остановилась:
– Вера Ивановна, как хорошо, что я вас встретила…
– Да? А что такое?
Медсестра нахмурилась:
– Колю из твоего класса ночью «скорая» забрала. В больницу увезли…
Ахнув, Верочка испуганно подвинулась к женщине и схватила ее за рукав белоснежного халата:
– Почему? Что с ним?
Раиса Степановна, вздохнув, пожала плечами:
– Да если бы я знала. Говорит, что живот болит, тошнит… Температура поднялась. Я вызвала «скорую», они сразу забрали, говорят – на аппендицит похоже…
– Ой! Да вы что? – Верочка всплеснула руками, – что же делать?
Женщина строго глянула на нее поверх очков:
– А ты, Вера, не суетись. Это прежде всего… Главное – соблюдай спокойствие, помни, что дети вокруг нас, на тебя смотрят… Держи себя в руках.
Помолчав, она продолжила:
– А сделаем вот что… Ты сейчас в больницу поедешь, я тебе адрес дам, куда Колю повезли.
– А дети как же?
– Ничего страшного. Напарнице твоей уже позвонили, пусть выйдет в твою смену Потом разберемся.
– Хорошо, спасибо! – обрадованно засуетилась девушка и кинулась сразу к двери.
– Вера! Вера Ивановна! – громко крикнула ей вслед Раиса Степановна, – ну, куда вы понеслись? А адрес?
– Ах, да! – Вера смущенно обернулась, – здесь подожду. Принесете?
Переминаясь с ноги на ногу, Верочка судорожно пыталась вспомнить, о каких признаках аппендицита она раньше слышала. Но обычно услужливая память на этот раз никак не хотела помогать. Ничего не приходило в голову, кроме одного, самого ужасного – это заболевание лечится хирургически. И эта мысль, прочно поселившаяся в ее взволнованном мозгу, очень Веру пугала.
Получив, наконец адрес больницы, девушка ринулась туда настолько стремительно, насколько позволяли средства городского передвижения.
Это была известная городская больница, стоящая чуть в стороне от центральных улиц. Несколько ее корпусов, серых и каких-то безликих, находились за высоким забором, заканчивающимся шлагбаумом и пропускным пунктом, в котором сидел неулыбчивый, слегка помятый мужчина в черной униформе.
День, начавшийся так суетливо и неудачно, так же и продолжился: нервно и суматошно.
Этот мужичок, деловито глядевший на Веру из своего окошечка, ни за что не хотел пропускать ее на вверенную ему территорию. Как истукан, он монотонно повторял одно и то же: есть пропуск – иди, нет пропуска – поворачивай назад или жди до пяти вечера, потому что с пяти до семи вход для посетителей открыт.
Верочка, покраснев от волнения, уже в десятый раз гневно ему доказывала, что ей необходимо попасть в отделение именно сейчас, утром. Сначала девушка пыталась спокойно объяснить ситуацию, затем, занервничав, повысила голос, давила на жалость. Охранник был непоколебим.
Тогда, потеряв всякое терпение, Вера, гневно сверкнув глазами, отошла от будки и позвонила в детдом медсестре. Та, не медля ни секунды, заказала Верочке пропуск, тут же поговорив с лечащим врачом. Через пять минут после разговора по телефону самодовольный мужичонка, высунувшись в окошко до пояса, мрачно оглядел хмурую Веру и нехотя кивнул в сторону главного корпуса:
– Иди. Вон туда, там хирургия.
Кинувшись со всех ног по указанному направлению, Верочка боялась лишь одного: чтобы вредный охранник вдруг не передумал.
Отделение хирургии, поселившееся на пятом этаже, произвело на девушку, приготовившуюся к длительной осаде, довольно приятное впечатление.
Санитарочка, встретившаяся ей у самого входа, спокойно выслушала заволновавшуюся воспитательницу и, приветливо улыбнувшись, махнула рукой по коридору:
– Иди прямо, до конца коридора. А потом направо повернешь, через две двери и будет пятая палата. Там твой питомец лежит.
Аппендицита у Коли не оказалось.
Взятые рано утром анализы и осмотр врачей диагноза не подтвердили. Обрадованная Вера чуть не задушила Колю в своих объятиях. Она сразу стала собирать его вещи, беспорядочно забрасывая их в свою бездонную сумку. Но вошедшая в палату медсестра, строго глядя на суматошную воспитательницу, недовольно покачала головой:
– Да вы что? Куда это вы собрались без выписки? А справки? А результаты анализов для его медицинской карты? Что вы за торопыга такая, а еще воспитательница!
Взрослый человек… Да как это можно увести ребенка из отделения, даже никого не предупредив?
Смущенная Вера, прекрасно понимая, что женщина абсолютно права, виновато опустила голову и, покраснев, стала поспешно оправдываться:
– Ой, да, да… Извините ради бога! Это я так, от радости. Конечно, вы правы, мы обязательно дождемся, возьмем справку и все, что нужно.
Оформление бумаг и выполнение всяких формальностей заняло еще почти час, но Вера вместе с Колей спокойно дожидались, весело болтая о том, о сем.
Наконец, вся официальная часть была закончена, и они, дружно взявшись за руки, двинулись по светлому коридору отделения к выходу.
Медсестры, доктора и санитарочки, занятые своею ежедневной работой, внимания на них не обращали. Да и некогда отвлекаться на уходящих с выпиской, когда в хирургии каждый день – аврал: отовсюду стоны, жалобы да слезы… То на операцию, то после операции – круговерть человеческих бед и страданий.
В ординаторской толпились совсем молоденькие девушки и парни в белых халатах, очевидно, студенты медицинского института. Верочка, заметив их, понимающе улыбнулась, когда-то и она, участь в университете, ходила в школу на практику… А теперь вот их очередь, всему в этой жизни свое время, свой черед.
В самом конце длинного коридора, прямо перед выходом к лифту находился кабинет заведующего отделения. Верочка, зацепившись взглядом за табличку на двери, почему-то отметила для себя лишь то, что заведующим оказалась женщина, кандидат медицинских наук, а вот имя и фамилию даже не запомнила. Прибавив шагу, девушка обняла мальчишку за плечи и нажала кнопку лифта.
В то же самое время, когда Вера Ивановна, занятая воспитанником и своими мыслями, стояла у лифта, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, дверь кабинета заведующей открылась.
В коридор вышла уже немолодая женщина.
Светлые волосы, немного выглядывая из-под белой шапочки, оттеняли загоревшую кожу лица. Белоснежный халат, застегнутый на все пуговицы, очень стройнил ее и без того худенькую фигуру. Выйдя в коридор и посмотрев по сторонам, она направилась было в ординаторскую, но отчего-то остановилась и удивленно обернулась в сторону лифта: закрывая дверь кабинета, она невзначай приметила там девушку с мальчишкой лет восьми.
Странно, но чем дольше женщина глядела в их сторону, тем больше ощущала то ли необъяснимую тревогу, то ли непонятное волнение…
Это длилось какие-то секунды, потом двери распахнулись, девушка с мальчишкой шагнули внутрь и тут же скрылись за сомкнувшимися дверными половинками отъезжающего лифта. Верочка и вовсе не заметила худенькую женщину в белом халате, пристально глядевшую ей в спину, а заведующая, словно очнувшись от секундного забытья, тяжело вздохнула, покачала головой, отгоняя непрошеные мысли, и пошла к ординаторской. Но, сделав буквально два шага, она отчего-то круто развернулась и поспешила к сестринскому посту. Там заведующая, остановившись напротив старшей медсестры, сосредоточенно проверяющей список заказанных на завтра лекарств, торопливо проговорила:
– Зиночка, послушай, а кто это у нас сейчас выписывался?
Старшая медсестра, озабоченная навалившимися с утра проблемами и с головой погруженная в лежащие перед ней бумаги, не сразу поняла:
– Что? У нас? Когда?
Заведующая кивнула в сторону лифта:
– Вот только что…
Медсестра, сообразив, отмахнулась:
– Да это ж мальчонка из детского дома… Его ночью привезли с подозрением на аппендицит. Да обошлось, слава богу.
– Ага, понятно. А девушка?
– А девушка – воспитательница, за ним прислали… Не отпускать же парнишку одного. Они, детдомовцы, самостоятельные, конечно, но все же он еще ребенок.
Проговорив это, медсестра вдруг замерла, смекнув, что заведующая не будет без повода отвлекать ее от такого ответственного занятия, и опасливо прищурилась, сняв очки:
– А что, Валентина Сергеевна? Случилось чего?
Заведующая, покачав головой, лишь улыбнулась:
– Нет-нет, Зиночка, не волнуйся, работай спокойно. Все хорошо.
Кивнув старшей медсестре, женщина неторопливо прошла по коридору и, остановившись у большого окна, посмотрела в него. По аллее, ведущей к выходу в город, между белоствольных берез и высоких тополей шли худенькая светловолосая девушка и небольшой мальчуган.
Валентина Сергеевна долго глядела им вслед…
Ей никак не удавалось избавиться от навязчивой мысли, что она уже где-то видела эту молоденькую воспитательницу. Что-то в ее фигуре, походке, манере держать голову было очень знакомо. Она словно видела свою дочь, только на много лет старше…
Наконец, глубоко вздохнув, она тряхнула головой и усмехнулась, негромко произнеся:
– Ой, глупость какая! Бред. Видно, я так устала после двух операций сегодня, что в голову всякая ерунда лезет. Прав Тихон, надо меньше работать, а то и не такое привидится… Или надо в отпуск уходить. Устала. Нервы сдают.
Но выбросить из головы странное происшествие Валентине Сергеевне так и не удалось.
До самого вечера она беспокойно думала о странном видении и своем непонятном предчувствии. Так и не найдя этому происшествию разумного объяснения, женщина решила никому из домашних об этом не рассказывать.
Да и зачем? У всех и без того проблем хватает.
Жизнь словно испытывает их семью на прочность. Как научиться терпению? Где набраться сил? Никто, к сожалению, не подскажет…
Каждый борется в одиночку, каждый сам за себя… А жаль.
