Ирина Никулина Имаджика
Тонкая грань. Курьер
Мертвые принцессы выброшены в Космос 1).
Так жаль. Он бы выплакал целое ожерелье из слез. Курьер, кажется, разрешил великую буддистскую загадку: что будет с кулаком, если разжать пальцы, и он готов был, повинуясь коанам, вытащить четыре района Токио из своего рукава 2), но голос сказал: «Проснись, они ждут».
Он вздрогнул, стряхивая, словно мелкую пыль, остатки сна из своей головы. Вроде все было неплохо, кроме того, что Курьер окончательно замерз. Холодные предрассветные сумерки уже завладели ночным миром. Пассажиры спали, представляя собой жалкое и беззащитное зрелище. И он уснул, хотя и знал, что это лишний риск; пакет предательски вывалился из подмышки и теперь лежал между его спиной и сиденьем. Ноги съехали вниз и попали во власть навязчивого сквозняка. Он мысленно выругался. «Красавец! Уснул, как сурок. Кто угодно, самый паршивый воришка, мог прихватить пакет, и полетела бы тогда твоя буйная головушка, Курьер».
И еще его беспокоил голос во сне. О-н-и ж-д-у-т. Что бы это могло значить? Отмахнулся, – просто странный сон, такое уже бывало. А вот есть хотелось всерьез. Он пожалел, что выкинул пирожок. Теперь у него в груди и в солнечном сплетении поселилась жгучая пустота. Кто-то высосал его изнутри, пока он спал?
«Ничего страшного, курьер, это просто ГОЛОД. Пока ты бегал от «псов», забыл, чего хочет организм. Теперь пришло время телу заявить о своих потребностях. Потерпи, до родного города осталось совсем немного». А там он купит шашлык, бутылку хорошего красного вина, салат с креветками и большое мороженое. Поедет домой, насвистывая что-то из кельтских баллад. Торопясь, откроет дверь, обнимет и поцелует Персика, включит камин и музыку, – может, португальских готов, а может, что-нибудь американское, только медленное. И долгая зимняя ночь закончится. Потом позвонит Виктору и отвезет Посылку или попросит кого-нибудь прислать за пакетом. В конце концов, у Виктора целая армия «шестерок», надо же им иногда впрыскивать адреналин в кровь.
Автобус уже минут десять колесил по городу, сонному и пустому в пять утра. Чистому и притихшему, как никогда. Снова вернулось ощущение – ЗДЕСЬ ЧТО-ТО НЕ ТАК. И что-то (или кто-то) ждет Курьера, притаившись за видимостью обыкновенной жизни. Пустота, поселившаяся в солнечном сплетении, распространилась по всему телу, словно накрыло холодной волной, причем с такой силой, которой он и не помышлял сопротивляться. Неожиданно пришла мысль о невозможности покинуть автобус. Только выйдешь и обнаружишь, что голодные лангольеры сожрали местный вокзал, и там теперь пространственная дыра.
Автобус – единственное, что осталось от привычной реальности, мир изменился, ты ведь помнишь, курьер. Нельзя выходить. Железный зверь проглотил тебя, и теперь его кишки твой единственный дом. Здесь уютно, есть общество и твой пакет будет в полной сохранности. Просто НЕ ВЫХОДИ, он ведь едет в бесконечность, ты можешь быть вечным пассажиром.
– Ну, уж нет, я выйду!
Возможно, он слишком громко высказал свои мысли, – несколько пассажиров зашевелились, а водитель обернулся, вопросительно поглядывая.
– Сон приснился.
Он, кажется, всё объяснил водителю и себе: просто паршивый сон. У Курьеров такое бывает: не спишь ночами, дрожишь, а потом, на тебе, – дурацкий кошмар. Только одна ремарка: воображаемый брат, агитирующий навечно остаться в брюхе автобуса, разговаривал с ним не во сне. Может в полудреме? А может у него температура? Обиженное море не простило своего несмелого любовника и послало БОЛЕЗНЬ. Его продуло или что-нибудь в этом роде. Пощупал лоб, – лоб, как лоб, – сухой и прохладный. Ничего не говорило о том, что это бред.
Пора было выходить. Обычно ему нравился этот момент: все самое неприятное уже позади. Ты все ещё грязный, голодный и усталый, но от дома отделяют десять минут на такси. Предвкушение приятной теплой волной разливается по телу: наконец-то мир на время оставит его в покое. Люди в автобусе просыпаются и суетятся, собирая пожитки. Глупцы, они обременяют свои путешествия чемоданами, авоськами и баулами; они не видят из-за своих свертков других городов; они не разговаривают с пальмами и не любуются морем. Но они ощущают нечто близкое к чувствам Курьера: тихая радость по поводу завершения пути. Они не умеют приветствовать город, но они удовлетворены переменами.
Он вдохнул свежий морозный воздух: норд-ост и где-то около нуля, вокзальная площадь завалена снегом. Пятеро пассажиров ждут автобус, пританцовывая на ветру. Курьер ступил на родную землю и снова ощутил болезненный укол в солнечном сплетении.
2
Вот его время и кончилось…
Он привык доверять своим предчувствиям. Это и была работа Курьера: прислушиваться к интуиции и увертываться от злокозненных ударов рока. Он привык ходить по тонкой грани, отделяющей покой от успеха, привык лавировать и уворачиваться на крутых изгибах судьбы, доверяясь чувствам. Но сейчас что-то менять было поздно: он уже выскользнул из теплого безопасного чрева автобуса и прилип к вокзальной площади, утонув в тонкой снежной вате.
– Ладно, пойдем встретим опасность с открытым забралом.
Он вовсе не был последним рыцарем на земле, просто другого выхода не существовало в этом холодном февральском утре. Что сделано, то сделано. И потом, разве он не параноик, воображающий опасность на каждом шагу?
Курьер прошел автобусную стоянку и вместе с другими пассажирами влился в здание вокзала. Новый, усовершенствованный вокзал слегка отдавал европейским лоском: высокие стены венчал потолок в стиле ферум-фешн: металлическое небо с неоновыми звездами, много цветного стекла, зеркал и кафеля. «Живой уголок» с шикарными диванами, плюс видео за определенную плату. Неудобные металлические кресла для публики победней окружали периметр залов двухэтажного здания. Все вполне прилично, даже стерильно, охрана на входе, никаких вонючих бомжей.
Горел неяркий свет, но для шести утра было слишком много народу. Стайка солдатиков-отпускников: кирзовые сапоги, расхлябанная форма, шапки набекрень; студенты-экстремалы: рюкзаки за спинами больше человеческого роста, лыжи, девчонки в обтянутых спортивных костюмах; делегация школьников с сонными родителями; несколько цыганок и две бабки с узлами возле предварительной кассы; строгий кавказец в деловом костюме. Он не разглядел всех, но рыжая девка у игровых автоматов сразу бросилась в глаза.
СТОП. Он видел ее, когда уезжал. Рыжие волосы хвостиком, темно-коричневая, почти черная помада, кожаный пиджачок не по погоде, узкие светлын джинсы, ботинки с мехом, рыжая сумка в тон с волосами.
Чёрт!!!
Она следила за ним. Следила, когда уезжал и ждала сейчас, когда вернулся. Это конечно не «доберманы» курорта-сони, но тоже не подарок. Он ее знал. Не то чтобы очень хорошо, но достаточно, чтобы немедленно доложить Виктору. «Привет, я звоню с вокзала, и здесь меня поджидает одна дамочка, она, кажется, журналист». Он представил, как бледное аристократическое лицо Виктора покрывается красными пятнами, а тонкие сухие пальцы сжимаются в кулаки, ломая длинные ногти: «Журналист, Влад? Это плохо. ОЧЕНЬ ПЛО-ХО. Она тебя выследила? Жди, милый, я сейчас подъеду». И все; ее судьба решена. Был журналист – и нет журналиста.
Виктор не любил любопытных, но еще больше он не любил огласки своим грязным делишкам. Человек этот, всегда холенный, аккуратно причесанный, брызжущий неоправданным аристократизмом, у многих вызывал отвращение, но при этом обладал смертельной хваткой. То, во что вонзились его острые ногти, никогда не ускользало. Он был Хищник по натуре, несмотря на благородное воспитание и манеры «своего парня». На белом и узком лице редко отражались страсти. Когда он коварно улыбался, лицо преображалось, и за маской немощного инфанта виделся истинный лик холодного расчетливого злодея. Чем-то необъяснимым он импонировал Курьеру.
Курьер хорошо запомнил первый урок Виктора. Пять лет назад он пришел к нему с предложением своих услуг независимого курьера. Наивный простачок, он посмотрел на худого человека с сеткой на черных волосах, в шелковом розовом халате, в пушистых тапочках на голых тонких ногах и подумал: «Чем этот чудик всех напугал?». Через день он был приглашен Виктором на закрытую вечеринку в честь возвращения из-за границы человека по имени Клим. Курьер тогда утратил контроль, пил шампанское, хохотал громче других и смело беседовал с новым нанимателем:
– А если я…ха… ну, возьму посылку и больше не вернусь? Бывает ведь такое!
– Ты вернешься, милый. – Виктор внимательно смотрел ему в глаза и гладил его подбородок свои длинным ногтем. – Ты ведь не так глуп, как Клим.
Потом с Климом случился припадок. Он упал, конвульсивно бился и захлебнулся собственной рвотой. Курьер сразу протрезвел, его предшественника отравили. Виктор был опасен. Этот чудик в розовом халате не ценил жизнь, и мстил, как граф Монте-Кристо. Кроме того, он наслаждался смертельными конвульсиями человека, которого полчаса назад называл ближайшим другом. Курьер на всю жизнь запомнил зрелище мертвого человечка, скорченного в луже собственной блевотины. «Я вернусь, Виктор, чего бы мне это не стоило!» – мысленно поклялся Курьер, и до сих пор исправно следовал клятве.
Глупая рыжая девчонка его не остановит. У него был козырь: Курьер кое-что знал: во-первых, она жила в соседнем дворе, во-вторых, она дружила с женой вице-мэра. Что там была за дружба – он не знал, но, накрайняк, раскопать грязь не составит труда. Не только журналисты в этом городе владеют информацией, Курьерам тоже полагалось ВСЁ ЗАМЕЧАТЬ.
Похоже, она здесь не просто околачивается: дуреха решила накарябать о нем статейку. «Бесстрашная Суперменша выследила наркокурьера» или что-то в этом духе. Он начал медленно закипать от злости; неужели в городе нет других сюжетов? Бездомные детишки, брошенные собачки или фестиваль рок-музыки? Нет, эта слониха влезла в чужую посудную лавку и надеется урвать себе сувенир. Так бы и оттаскал ее за рыжие патлы!
Сиди себе в своей редакции, пиши безобидные статейки и жри мороженное в кафе. Так нет же, умница-журналист решила перейти дорогу Виктору. Один звонок и ее жизнь повиснет на волоске. Он уже полез во внутренний карман за телефоном, но передумал. Нет, это была не жалость, – жалость умерла, когда взорвалась его старая «Хонда». Просто был шанс ускользнуть незаметно. Она увлеченно играла, успешно управляясь с виртуальными гонками, забыла высматривать свой супер-сюжет, а может, устала, проведя бессонную ночь. НЕ ЗНАЛА, что он уже прибыл.
Курьер пожал плечами и выскользнул обратно на автобусную стоянку. Он обойдет вокруг, через мост и там поймает такси. Не такая уж это большая проблема. И прощай сюжет. Бедняжка не напишет статью, не получит свой мизерный гонорар, а злобный редактор назовет ее никчемной дурой и отправит делать репортаж о городской канализации. Правда, это не решит проблему их дальнейших взаимоотношений. Глупышка вряд ли оставит попытки довести сюжет до конца. Вполне возможно, появившись следующий раз на вокзале, он встретит ее снова, вооруженную диктофоном и фотоаппаратом. Но это потом.
А сейчас он хотел домой – ванная, фрукты из холодильника, вино и холодный нос Персика. Он накормит себя и зверя, а потом они лягут на диван, смотреть кино. Персик заурчит на его набитом едой животе и аккуратно запустит коготки в порыве высшего наслаждения. Он расскажет Персику о море, и о странной тьме, ведущей в неизвестность, и о глупых «доберманах», неспособных поймать одного Курьера.
Он уже сделал первый шаг, ловя затылком хлопья снега и мысленно прощаясь с рыжей журналисткой, когда увидел ИХ. Те самые «доберманы», сочинские…Они о чем-то спрашивали водителя автобуса Икаруса, на котором Курьер приехал из курорта-сони… А он только что мысленно назвал их глупыми!
Итак, проход перекрыт. Остается путь через вокзал, где ждет жадная до сенсаций девчушка-корреспондент. Он однозначно оценил ситуацию: его жизнь за жизнь соседки-выскочки. «Доберманы» или девчонка из местной газетенки. Либо его убьют безжалостные квадратные дядьки, либо он встретится с прессой, а пресса чуть позже встретится с местными квадратными дядьками. Курьер даже не был с ней знаком, и никакие сожаления его не остановят.
Есть лишь миг, чтобы решить – своя жизнь или чужая. И он уже решил. Надо вернуться в здание вокзала, по возможности проскользнуть незаметным мимо сонной журналюги, и руки в ноги, если псы-киллеры не слишком расторопны, у него будет время смыться. А дальше в игру вступит тяжелая артиллерия, – если надо, Виктор взорвет весь гребаный вокзал. И все мертвые принцессы будут выброшены в Космос, как во сне. Впрочем, это уже будут не его проблемы.
Хлебнув свежих хлопьев снега, он ворвался назад в здание вокзала. Да… Вот как неприветливо его встретила родная земля! Времени подумать не было, инстинкты опережали мысли и здравые решения. К черту логику! Был лишь миг. Что будет с кулаком, если разжать пальцы: КУЛАК ПЕРЕСТАНЕТ СУЩЕСТВОВАТЬ. Потому что существование кулака – это иллюзия. Так же и его жизнь, уют и покой – всего лишь иллюзия, но сейчас он не был готов расстаться с этой иллюзией. Он даже перегрыз бы глотку всему миру, чтобы хоть на час продлить ощущение ЖИЗНИ. Пусть он будет распоследним мудаком на планете, но он хотел жить, и собирался отчаянно сражаться за право сделать еще один вдох. Да будет так!!!
Он всем своим теплом и мыслями поместился в зале ожидания. Вокруг него запели и закрутились воронки чужих разговоров, запахов, тайных желаний и страстей. Курьер нырнул направо, к ларьку с сувенирами. Там была удобная ниша, – лестница сворачивала вправо и вниз, к камерам хранения; в этой нише он и поместил свое тело, высматривая рыжую журналистку. Она уже не играла в видеоигры; села на металлическое кресло, зевая во весь рот, – объект не появлялся; кажется, бедняжка отчаялась получить желаемое. На один короткий миг он подумал, встрепенувшись от холодности мысли: а что, если он не прав и журналист не выслеживает его. Девка просто уезжает в командировку, на какой-нибудь слет супер-журналистов. Он ВООБРАЗИЛ то, чего нет…
Они встретились взглядами. Рыжая замерла, так и не дозевав, так и не додумав мыслишки. Ее тело встрепенулось, словно она увидела Христа во плоти. Все ясно: ничегошеньки он не вообразил, все было именно так, как показалось сначала: красотка дежурила на вокзале, ожидая Курьера, она запаслась терпением и острым карандашом, чтобы создать величайший в мире сюжет о гадком извращенце, работающем на местных мафиози. Он даже догадался о примерных источниках сюжета: не иначе, как дворовые сплетни.
Они жили в соседних дворах, но частенько встречались, то на стадионе, то в магазине, то на узкой народной тропе, ведущей из обоих дворов к главной улице. Возможно, они учились в одной школе и знали одних и тех же людей. Она посчитала возможным устроить за ним СЛЕЖКУ. Правильно, где еще глупышка поймает живого Курьера? Он разозлился не на шутку: вероятно, проныра уже выяснила его адрес, запомнила номера его «Крайслера» и запечатлела на своей дешевой «мыльнице» все его встречи. Это было очень некстати, особенно в свете новых событий. Появление сочинских «доберманов» на родной территории, плюс любопытный журналист, нисколько не успокоили его напряженный разум; да и Виктору это не понравится…
Кажется, их встреча была неизменной. Как айсберга и Титаника, как Тома и Джерри, как Мерседеса и Запорожца. Он усмехнулся и закусил губу: ну что, Владислав Тимофеевич, вы готовы дать интервью? Нет, он должен подготовиться, надеть галстук, продумать ответы на вопросы и … что там еще делают перед интервью?
Интервью откладывалось. Он увидел нечто более опасное. Двух близнецов сочинских «доберманов», только одетых в более теплые куртки.
Приехали!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Сердце сжалось и остановилось, грудь запылала огнем, вот его и заперли в тиски. Перед глазами потемнело. Он собирался выпустить дракона, дремавшего в нем тысячу лет, и одним большим выдохом смести все на хрен с лица земли: и этот вокзал, и девицу с диктофоном, и квадратных монстров с «пушками» за поясом.
Они ждали его на улице возле выхода, рядом с тремя охранниками. И ничего они не стеснялись, ничего не боялись, жевали свою жвачку без сахара, гадкие животные. Курили что-то дорогое и вонючее. Сигары? Он заметил их, когда открылась дверь, впуская носильщика с тележкой. Деталей не было видно, Курьер в большей степени ДОГАДАЛСЯ, дорисовал в своем воображении всю истину. Кто-то продал его там, в курортном городишке, и продал капитально. Братки-доберманы следили, следили, да потеряли, а потому решили поступить просто: встретить Курьера в конечном пункте назначения. И по дороге они размножились или клонировались: из пары превратились в четверку. Он не был готов к такому повороту событий; он не ожидал такого проворства от тупоголовых горилл. Что ж, это был промах. Он слишком успокоился, убаюканный морем и фиолетовыми сумерками, позволил себе падать в обмороки и верить Посыльным. Он не знал, кто его продал, но сейчас это было не важно. Надо было спасать собственную шкуру.
Был еще один выход: предать Виктора. Отдать пакет и уехать. Молча, с виноватым лицом и ноющими нервами; с мертвечиной внутри. Исчезнуть из этого города, и, может быть, из этого мира. Он несколько раз прикидывал такой разворот: доехать до дома на такси, разогреть мотор «Крайслера», погрузить в багажник ноутбук… И Персик… он так и не купил зверю корзину для транспортировки. Хорошо, хоть деньги лежат на счету в банке. А потом гнать долго-предолго в любом направлении, все равно куда. До ближайшего безопасного городка. А там он откроет свой ресторанчик или музыкальный магазин. Да, скорее сеть музыкальных салонов, где будут продаваться португальские готы и кино про мертвых принцесс.
Увы, это была лишь утопия; мечта Курьера о пенсии. События закрутились так, что он не мог предать Виктора. И было еще одно «но»: «доберманы» НЕ ХОТЕЛИ один пакет, похоже, они хотели пакет и душу Курьера. Произойдет все просто и чисто, ведь они профи. Ничего сверхординарного: так, пара ловких незаметных ударов ножом и человек упал. Человек что-то потерял. Ну, бывает. Может с сердцем плохо? Они даже «скорую» вызовут: выживет-не выживет, выживет-не выживет, не выживет… Жаль парня, вроде как и не причем совсем, так, курьер какой-то…
Он сразу понял, к чему все было: сон, голоса, возвещавшие «они ждут», коловращения мира и пустота внутри его тела. Наверное так приходит смерть. Сначала пустота занимает лишь небольшую часть внутри живота, а потом расплывается, съедая тело, и вот тебя уже нет, ты ассимилирован Великой Вселенской Пустотой. И «доберманы» тут не причем, они не больше, чем орудие судьбы, пешки очередной шахматной партии между Смертью и Иллюзией жизни.
Он сжал кулаки, до боли, до хруста. Кулаки ему пригодятся. Еще есть шанс разорвать кольцо, которое сжималось вокруг него: те «шкафы», что дежурили на улице у входа, не видели Курьера. Они НЕ ОЖИДАЛИ. Может устроить им сюрприз: встречу со своими кулаками? Один хороший удар, и у него будет фора в несколько минут, пока «гориллы» очухаются. А дальше его ждет танец со Смертью. Курьер давно не бегал на перегонки… Плохо, – если заговорят «пушки», вряд ли он убежит от пуль.
Он хотел жить как никогда раньше. Хотел дышать и плакать, пряча разгоряченное лицо в мокром снегу. Хотел читать похабные стихи на стенах сортиров и жевать черствые пирожки с клубникой. А еще не спать всю ночь и встречать рассвет, удивляясь, почему не делал этого раньше. И он хотел резаться годами в Doom, и зависать на порносайтах, обливаться холодным потом, обнаружив вирус в компьютере. Хотел бесцельно бродить по осенней листве и смотреть, как Персик устраивается пописать.
Он хотел сидеть под цветущей вишней и слушать, как жужжат шмели. Хотел болеть, хохотать, целовать, уставать, пьянеть и мерзнуть. И делать все, что составляет суть понятия «быть живым». Он по крупицам собирал себя, учился быть осторожным, ловким, быстрым и смелым. Он, как самый придирчивый дизайнер, пять лет творил обстановку в своей квартире. На собственном горбу тащил две остановки долбаный ковер. Два месяца расплачивался за стереосистему. Курьер не спал всю ночь, когда навернулся монитор у компа. Черт, он даже Персика выбирал полгода, пока нашел подходящего котенка! И все это должно за две секунды сорваться в пропасть? Имидж, уют, комфорт, его жизнь? Он строил такие сложные конструкции своей судьбы не для того, чтобы убогие «гориллы» без мозгов просто всадили ему пулю в сердце.
Курьер понимал, что весь его праведный гнев не имеет ровным счетом никакого значения. Звезды нашептали и вокзал поймал в западню. Интересно, что он сделал не так в Космическом масштабе, чтобы сейчас грызть себе локти, выдумывая на ходу планы спасения? Какая сволочь, там НА ВЕРХУ решила, что Курьер больше не нужен истории? Ладно, если Бог оставил его на растерзание «доберманом», он сделает всё, чтобы спасти себя и Посылку. И на хрен молитвы, они не помогают.
Оставалось одно: действовать безупречно. Журналюга пусть пока живет, а вот ближайшему «доберману» он собирался залепить один, но сокрушающий хук. Четко представил, как кулак, ускоренный злобой, врезается в плоть, ломая носовую перегородку… Ведь сделал же он это в прошлом году в Турции. «Вспомни: ты видишь свой кулак, ты слышишь глухой звук, кровь брызгает на лицо, и «красавцы» с удивленными рожами сползают вниз, как кули с мукой…». Пришло время повторить подвиг. (Во имя Мата Хари!!!). Ибо другого выхода он не видел.
А если курьер сдохнет, как последний шелудивый пес, что ж, такова судьба. Мама наверно узнает спустя полгода. Виктор пустит одну скупую «мужскую» слезу, чтобы не испортить макияж. У рыжей журналистки материал накроется медным тазом. Наверное, только Персик будет долго мяукать, в недоумении созерцая пустую миску.
Зато, черт возьми, он станет, наконец, свободен от всего: от необходимости пить, есть и испражняться; строить дом, растить сад, болеть и желать. Дождь и снег будут проходить сквозь его гнилое тело, черви устроят небывалую пирушку, а он будет лежать, разлагаться и НИЧЕГО не чувствовать… Ну уж нет! Он запретил думать о кладбище, не время страдать некрофилией.
И тут Курьер увидел этого парня. Полный отморозок. Черные волосы всклокочены, пирсинг, леопардовая куртка, кожаные штаны, ботинки «Гриндерс»; и плюс ко всей этой кричащей безвкусице из-под куртки выбивалась яркими лоскутами немыслимая фиолетовая рубаха. Боже, с какой помойки одевается местная богема! Он бы громко хихикал, рассматривая местное чудо в перьях, если б не серьезность положения. Но речь шла о жизни Курьера, а отморозок как нельзя лучше подходил для временного укрытия Посылки. (Сосуд Для Божественного Испражнения!!!).
Во-первых он направлялся прямо к Курьеру; во-вторых он был типичной Жертвой, – расслабленным мечтательным мальчиком, не готовым к элементарным жизненным испытаниям. И в-третьих Курьеру показалось, что именно этот разряженный павлин послан ему судьбой, чтобы увеличить шансы на спасение. Он подождал пока парень подойдет совсем близко. Было ясно, куда тот направляется – к лотку с журналами; мальчику захотелось почитать. Наверняка что-нибудь дорогое и стильное: «GQ» или «ХХL», а может он возьмет пять самых дешевых журналов со сканвордами и голыми тетками. Для мастурбации ума, как лекарство от безделья. Тьфу! Курьеру стало дурно, он побоялся даже заглядывать в мысли типчика с серьгой в носу.
Он схватил его за ворот и притянул так близко к себе, что ощутил легкий запах терпких духов, и увидел, как заметались мысли в голове паренька. Глаза Жертвы расширились, придавая лицу детское выражение. Ну, просто воплощенная невинность! Виктору нравились такие типажи, – Курьер усмехнулся. Парень попытался выскользнуть из цепкой хватки, как ему показалось, СОВСЕМ безумного человека. Следующий его шаг легко было предугадать: истошный вопль на весь вокзал: «По-о-омогите!!!»… И для таких людей светил лунный свет, вращалась Земля и расцветала сакура!
– Тихо, придурок! Один звук и живым не выйдешь!
Курьер подавил его волю, просто нависая над ним, как гора над цыпленком. Парень сглотнул колючий ком слюны и обиды, но благоразумно замолк. Еще бы! Он раздавил бы его как блоху, размазал по полу, вытирая модной прической грязные следы тысячи ног на полу вокзала. Курьер в миг бы стал сверхжесток, посмей глупый богемный мальчик только пикнуть.
Одним уверенным жестом Курьер расстегнул молнию на леопардовой куртке и сунул своему визави Посылку – увесистый пакет в коричневой мятой бумаге. Самое дорогое на данный момент, что у него было, если не считать жизни. В другое время он бы не доверился этому спесивому ребенку, вышедшему из галлюцинаций Пикассо, но обстоятельства сложились так, что больше никого у Курьера не было, – вот такая хреновая ситуация.
Притянув парнишку еще ближе (так, что влажные губы Курьера касались уха трясущегося мелкой дрожью нового Посыльного), он объяснил в одной фразе суть задания. Слова вылетели как пушечное ядро, пригвоздив расфуфыренного молодца к полу:
– ПРОХОДИШЬ ЧЕРЕЗ ДАЛЬНИЙ ТУАЛЕТ, ВЫХОДИШЬ НА УЛИЦУ, ЖДЕШЬ МЕНЯ НА ТРАМВАЙНОЙ ОСТАНОВКЕ.
Он вроде бы все неплохо рассчитал. Действительно, дальний туалет со времен своего бесплатного существования имел непосредственный выход на привокзальную площадь. Для Курьера этот проход был ничем не лучше официального выхода, он прекрасно просматривался неотступно бдящими «доберманами», но вновь образованный Посыльный мог совершенно беспрепятственно обойти убийц, и даже скорчить им несколько наглых мин своей пирсинговой физиономией.
Сочинские бандюки никак не ждали модного мальчика с перепуганным личиком. Они дотошно изучили фотопортрет Курьера, и, как исправные женихи, жаждали лишь его появления, чтобы набросить белый саван. Итак, Посыльный выйдет из сортира, пройдет через вокзальную площадь, завернет за угол серого здания таможни, и там, на холодной одинокой остановке они и встретятся. Если конечно паренек не сдрейфит раньше времени. Курьер представил, как его Посыльный падает в обморок или начинает истошно вопить в туалете, призывая полицию, убеждая всех, что какой-то псих подсунул ему бомбу. А если кишки не выдержат – полный конфуз и парня тут же заметут.
– Не будешь на остановке через пять минут, из-под земли достану, понял?!
– И мне приятно познакомиться. – Наконец-то выдавил Посыльный. У него даже получилось съязвить. Что ж отлично, возможно он не такой хлюпик, как показалось вначале.– Что там такое?
– Не парься, просто у меня проблемы со свободным выходом. Видишь тех ребят за дверью? Весельчаки, хотят сюрприз устроить, а мне надо их переиграть. Ты задачу усвоил? Получишь вознаграждение. Все, пошел!
Ну вот, он как мог, обезопасил Посылку, теперь стоило подумать о спасении собственной шкуры. У него по-прежнему сосало изнутри всепоглощающее чувство бездонной пустоты. Он бы с удовольствием воспользовался крыльями мертвой бабочки, если б знал как, или попросил море помочь ему, если б все происходило в курортном городке. Он бы стал невидимкой, если б позволяли дурацкие законы физики. И еще, он бы страстно желал, чтобы этот февраль кончился. Вот так: зажмуришь глаза, откроешь и уже весна. Коты на крышах изнывают от страсти, сплетаясь в драках. Март. Ранним утром его вишневый Крайслер усыпан лепестками цветущего персика. Апрель. Обливаясь потом, он выбирает «вьетнамки» на рынке, позорно торгуясь за лишнюю десятку. Май. Волшебство весны и мираж дворца в облаках. Курьер бы все отдал, чтобы скользнуть по стреле времени сразу в цветущий сад и миновать убийственный февраль.
3
…Электричество под контролем…Ты – это Любовь… Встань!!!!… Во весь рост…Ты обнимешь звезды… Курьер… Клубника для мистера Уайтхеда… Ты ведь хотел быть Магистром… Саквояжи… Мертвые бабочки и мертвые принцессы… Ерунда, полная ерунда… Ты поцелуешь звезды… Такие холодные… Твоё сердце – вот огонь…
Он обернулся, чтобы посмотреть, кто это там шепчет такой бред. В словах было что-то от мыслей Курьера, от его хаотичных снов. Пока он поворачивал голову, то понял бесполезность всего. Он мог бы сражаться с «доберманами» и унес бы ноги от самых пронырливых журналистов; он бы даже нашел в себе силы предать Виктора. Но то, что сейчас происходило, не было во власти человека, каким бы человек не был ловким.
Курьер хотел взмолиться португальским готам и призраку мистера Кроули, но у него больше не было языка. Он хотел немедленно выйти ВОН, но не знал как. Сочинское коловращение реальности нашло свое продолжение на родной почве: вокзал втянуло в черную дыру. Курьер понял это сразу: те слова, что он принял за пьяное бормотание, не были словами; это были шипящие звуки, которые в его голове складывались в знакомые слова. Так разговаривают между собой змеи или приведения. Так дальний гул напоминает музыку, так в бессвязном бормотании младенца мать слышит своё имя. Так машут крыльями летучие мыши и стрекочут цикады, передавая послания богам.
И все же звуки сложились в слова и слова даже имели смысл. Это было как узор из букв… он увидел источник: Существо стояло слева у колонны, подпирающей табло расписания поездов. Страх сковал тело Курьера, холодные муравьи забегали по спине, впиваясь в кожу укусами животного ужаса. Свело живот; похоже, он не на шутку сдрейфил. Понял, что готов бежать в любом направлении, хоть в лапы к сочинским браткам, – с ними еще можно договориться. С тем, что он видел, не было смысла РАЗГОВАРИВАТЬ. Воронка событий уже завертелась, она засосала в себя Курьера и весь вокзал.
Он стоял некоторое время, пытаясь быть незаметным и слушая мир. Понимал, что не может совершить даже самую элементарную в мире вещь: повернуть голову и посмотреть на невыносимый источник безголосого шепота. Шея задеревенела и не желала подчиняться. Он осторожно вдохнул, вдруг понимая, что просто поддался ужасу; на самом деле ничего страшного не происходит.
Курьер повернул голову и внезапно успокоился, отсчитывая удары сердца. Ничего НЕОРДИНАРНОГО возле колонны не наблюдалось. Так, стоял какой-то человек. Странный, да. Но не выходящий за рамки этого безумного мира. Все нормально, – успокоил себя Курьер, – просто какой-то псих нацепил черную простыню…
Это было не так. Даже если Курьеру ОЧЕНЬ хотелось верить, что там, под черным атласом не больше, чем человек, это было не так. Все уже давно было не так. Всё началось намного раньше…
Он не смог долго смотреть на фигуру в черном капюшоне. Казалось, там, под атласной тканью ШЕВЕЛИТСЯ ЖИВАЯ ТЬМА. Та, что пряталась в закоулках курорта-сони; та, что всегда нависала над миром, желая поглотить его и ассимилировать. Тьма, пугающая, но завораживающая. Та самая, что клубится в пропасти без дна и в глазах мертвеца. Краешки ткани трепетали от соприкосновения с Тем, кто шептал слова – заговор:
