Ирина Омельченко
Неудачник из другого мира
Глава третья
Во сне прижимался к жене, как еще совсем недавно. Теплое мягкое тело. Скользил руками по упругим округлостям. Гладил, мял привычно. Потянулся поцеловать и вздрогнул.
Запах! Запах не ее. Пахло чем-то цветочно-травянистым, приятным, но…
Любой счастливо-женатый мужчина в такие моменты понимает: «Штирлиц как никогда близок к провалу». Внутри срабатывает предохранитель. Не открывая глаз, быстро убираю руки с чужой (очевидно) мягкой груди. И только потом осторожно размыкаю веки. Медленно, проверяя диспозицию.
Та-ак. Грудь женская. Две штуки. В наличии. Едва прикрытая рубахой.
Женщина, стыдливо румяная, незнакомая, полная. Одна штука. Сидит рядом на кушетке, а точнее уже навалилась сверху. Дышит прерывисто. Глаза закрыты. Обнимает крупными белыми руками.
Журналисты – камеры – телефоны – свидетели? Отсутствуют. Мы в комнате вдвоем. Посторонних нет. Чуть выдыхаю, расслабляюсь. И чувствую, как слегка шевелятся уши на голове. Те самые, кошачьи.
– Да вашу-машу. – Я думал, это всего лишь сон. Шарахнуло чем-то не слабо, а может машина сбила? Вот и привиделось. Всякое. А выходит всё взаправду? И хвост, и сани, и жук этот полупрозрачный, размером с бегемота. И парни погибли…
А я почему выжил? Чтобы кого-то рядом задело, а меня пронесло – такого не припомню. Неужели повезло? Впервые в жизни?
– Гражданочка! – Тыкаю незнакомую женщину когтем в плечо. Ее почти оголенная грудь нервирует и отвлекает: взгляд так и норовит скользнуть в декольте. – Женщина! Простите великодушно, не могли бы вы с меня слезть? Дышать нечем!
– А? – Она открывает глаза. Смотрит растеряно, будто спросонья. Она что же, спала? Даже обидно стало. Я тут, понимаешь, с внезапной лаской приставал, а меня запросто проигнорировали. – Очнулся?
–Я-то да, а вот вы… – Договорить не успел. В комнату вошла еще одна женщина. Немолодая, высокая, худощавая. В темном старомодном платье в пол, с идеально прямой спиной. Резким движением она вдруг схватила мокрое полотенце с тазика и ка-ак начала лупить им ту, что на меня навалилась.
– Я кому говорила так не делать! Машка! Опять за старое! Я тебя когда-нибудь выпорю! Дождешься у меня!
– Светлана Васильевна, простите! Не сдержалась.
– Ах, не сдержалась она! – Полотенце так и мелькало в руке. Брызги летели в разные стороны.
– Такой маленький, такой слабенький. – Пышка в очередной раз увернулась от удара и отпрянула в сторону, поближе к двери, поправляя рубаху на груди. – Говорят им человечье тепло помогает! Вот вам крест, не врут! Видите, очнулся сразу!
Бочком, бочком, она норовила пробраться к выходу. Кажется, ее план удался. Та, что назвали «Светланой Васильевной» отвлеклась и повернулась в мою сторону.
– Очнулся?
Удивительно, но мне она улыбнулась, причем довольно дружелюбно. Я почувствовал, как расслабляются плечи, да и хвост перестал мелко дрожать. Даже не заметил, что сжался в комок, пока шли женские разборки. Не хотелось бы мокрым полотенцем под горячую руку по мордасам получить, не разобравшись даже: «за что». И так досталось.
– Как себя чувствуешь? – Спросила женщина с полотенцем и тут же слегка нахмурилась. – Возможно ты меня не понимаешь…
– Почему же? Прекрасно понимаю. – Я проговорил и откашлялся. Какой голос звонкий! Ну точно, словно девичий. Тяжело мне тут будет с таким. – Меня зовут Игорь. – Поспешил представиться. И зачем-то добавил. – Веселов.
– Светлана Васильевна. Логинова. – Она убрала со лба сбившиеся пряди из гладкой прически, кивнула и решительно кинула полотенце обратно в таз. Отерла мокрые руки. Правую протянула для рукопожатия, но замерла в воздухе. Будто передумала на полпути. – Извини. За это. – Обвела глазами комнату: брызги, пухлую Машку в углу в нелепой позе, пытающуюся казаться незаметной. Я проследил траекторию ее взгляда: комната с минимумом мебели, кровать, стол, таз с водой, бинты, едкий запах лекарств.
Лечебница в усадьбе Логиновой, понятно.
– Да я уже в порядке. – Попытался приподняться на локтях, чтобы ответить на рукопожатие и охнул.
Осознал сразу две вещи. Первое: туловище мое крепко-накрепко перевязано бинтами, от шеи до поясницы. И второе: видимо не просто так. Ребра ныли, хотя боль даже близко не сравнится с теми ощущениями, что я испытал, когда валялся беззащитный на снегу. А между нами прыгала та тварь, пробуя на вкус и поедая людей, будто ребенок сладости, закрытый в кондитерской лавке.
– Вижу-вижу. – Светлана Васильевна не удержалась от улыбки. – Значит язык наш знаешь. Грамоту? Счет?
– Наверное. – Я бы не был так уверен. Но раз говорят по-русски, то и пишут по-русски, разве нет? И считают по-нашенски, как же иначе? Моя неопределенность женщину удивила, и я поспешил добавить, зачем-то оправдываясь. – Голова болит. Ударился. Соображаю плохо.
– Понятно. – Она замялась. Взгляд ее стал колючим. Только сейчас заметил, что глаза у нее серые, будто осеннее небо. – Должна сразу спросить, чтобы не было недомолвок. Ты беглый? Тебя держали люди? Тебя ищут?
– Нет. – Сказал абсолютно честно. Почему-то показалось, что почувствует, если совру. – Я случайно сюда попал. Издалека. Не понимаю ничего.
– О документах даже спрашивать не буду, и так понятно. – Мои слова ее будто бы успокоили. Женщина задумчиво крутила в пальцах белую жемчужину на шее, крупную, но совершенно одинокую. Та поблескивала мерцающим белым светом.
А вот меня вопросы госпожи Логиновой встревожили не на шутку. «Беглый»? Получается, таких как я, с хвостом, здесь могут удерживать силой? Люди нас что, берут в плен? Что за место такое? И кого это: «нас». И кто должен меня искать?
Задумавшись, кивнул, подтверждая мысль об отсутствии документов. Уж чего-чего, а их с собой точно не было. Точнее, были. Паспорт. В старых штанах. Да только ни штанов, ни паспорта. Ни прошлого тела. «Уши, лапы и хвост – вот теперь мои документы».
– Отдыхай. Я попозже приду. – Женщина больше вопросов задавать не стала. Развернулась и быстрым шагом направилась к двери. Пухленькой Машки, к тому времени, и след простыл. Я остался один в комнате, полный неприятных дум и плохих предчувствий. Откинулся на подушку. Закрыл глаза.
Куда же меня, черт побери, занесло? И что это была за штука, которая пыталась меня съесть? И как вообще вышло, что я живой? Одни вопросы без ответов и спросить не у кого.
Глава четвертая
В следующий раз проснулся от чужих голосов. Прямо за дверью разговаривали, а точнее (судя по всему) тихо ругались двое. Не самое приятное пробуждение: щупать полные груди Машки мне понравилось больше, но ценна любая информация. Вслушался в обрывки фраз.
– Уровень?
– Не могу знать…
– Хотя бы… покровитель…
– Н-не знаю. Не чувствую…
– Бесполезный! – Я вздрогнул. Звук, похожий на удар ладонью по стене, окончательно выбил весь сон из больной головы. А в следующий момент дверь резко распахнулась, пропуская в палату парня в темном мундире. Говорю «парня», хотя отчетливо вижу уши на его голове.
Кот. Лицо человеческое, суровое, скуластое, безусое. Глаза настороженные. Чуть светятся в темноте. Как и мои, должно быть? Плечи широкие, двигается легко, быстро. Зашел, быстрым взглядом осмотрел комнату, а затем привычно сдвинулся в сторону, пропуская идущего следом. Прекрасно ориентируется в темноте, судя по всему. В отличии от напарника.
– Свет зажги! – Второй визитер мне сразу не понравился. Голосом, в котором сквозило раздражение. Манерой поведения. Какой-то эгоистичный богатенький отброс, требующий от окружающих повышенного внимания к своей персоне.
Мундир на нем вроде как того же фасона, но сшитый из дорогой ткани, с вычурными эполетами. Паренек явно старался выглядеть старше, для чего отпустил усы. Они, неровным пушком топорщились над губой. Это его голос я слышал за дверью, когда он отчитывал… кого? Своего напарника?
– АФ…
Загорелись сразу несколько ламп, и мне потребовалась секунда, чтобы перенастроить зрение. Э-э, тут вообще-то люди спят, понимаешь. Выздоравливают. Подобная бесцеремонность несколько обескураживала. Ладно бы врач пришел с осмотром, или Машка с перевязкой. Или госпожа Логинова – имеет полное право, как хозяйка имения, на территории которого расположена лечебница. А эти двое – кто такие? И по какому праву врываются в палату ночью?
Перевожу взгляд на заснеженную темноту за окном. Такая погода, что черт вообще поймешь какое время суток. Уже темно? Еще темно? День? Ночь?
– Спроси! – Процедил тот, что был человеком. Словно плюнул. И его ушастый напарник заговорил. Спокойно, уверенно, даже с нотками дружелюбия в голосе.
О, я узнал его голос! Это его я слышал перед тем как отключиться. Там, посреди заснеженной пустыни у саней. После нападения неведомой твари…
– Приветствую. Как зовут? – Его речь была странной. Буква «р» словно бы перекатывалась в горле, а затем выходила с усилием. Рычащие-шипящие звуки. Непривычное произношение, но я прекрасно понял смысл сказанного.
– Приветствую. Игорь. – Моя «р» тоже прокатилась по горлу, но звучала куда менее угрожающе. Отпираться не стал, все равно уже не раз называл свое имя. – Это же ты меня спас? Там… когда…
– Да, это я убил Пришлого. – Кот легко кивает, подтверждая мои догадки, но смотрит по-прежнему настороженно. Словно пытается что-то понять.
«Пришлый», значит. Слово-то какое, знакомое.
– Спасибо!
– Ты странный. – Он еще сильнее хмурится. Уши на голове стоят торчком и слегка подрагивают.
– Головой ударился. – Не придумал ничего лучше старой-доброй амнезии. А что? Вполне себе объяснение! – Не помню ничего.
– Кто твой покровитель?
– Мой… кто? – Растерянно хлопаю глазами. Что-то важное сейчас происходит, а я не понимаю: о чем речь.
– Покровитель. Дио. – Я слежу за его едва заметным жестом, указывающим на нарукавную повязку. Точнее на ее цвет – у кота она красная. Повязка только у него. У человеческого напарника не наблюдается. – Вспоминай. Меня зовут Афий. Дио – Аф, как ты понимаешь. А ты? У тебя?
– Не знаю. У меня нет… – Перевожу растерянный взгляд на человека. Наш разговор его явно раздражает. Он нервно постукивает каблуком о пол, хмурит брови, кусает губы. Что-то не так?
– Что он бормочет? – Парень срывается, бесцеремонно вклиниваясь в разговор. Удивительно, но обращается мажорчик к напарнику, а не ко мне. Он что же? Не понял ни слова из того, что мы говорили?
– Почти ничего не помнит. Говорит, зовут Игорь. Ударился головой. Покровителя нет.
– Врет! – Парень фыркает, и я чувствую, как от его слов, резких, желчных, поднимается в груди волна ярости. – Брешет, хвостатый! Спроси его про Прорыв. Зачем открыл? Что хотел сделать?
– К Прорыву не имею отношения. – Говорю, стараясь сдержать эмоции под контролем. Смотрю прямо в глаза. Самого аж трясет. – Мы ехали и сани перевернулись. Я вообще не понял, что произошло. Та штука… – Перевожу взгляд обратно на Афия. В его расширенных желтых зрачках удивление. – Пришлый, да? Выскочил на нас. Сожрал Макара, потом Прохора, потом прыгнул на меня…
– О, так ты по-нашему разумеешь? – Маленькие глазки недобро прищурились. – Жил среди людей, значит? Где же твой хозяин, блохастый? Ты просто беглый или за тобой уже кровавый след тянется?
Я уже было открыл рот, чтобы заявить, что тамбовский волк ему хозяин. А еще куда он может засунуть свое ценное мнение и сейчас я ему устрою «кровавый след», но Афий меня опередил.
– Ваше высокоблагородие, сейчас надо осторожнее в подобных высказываниях…
– Учить меня вздумал? – Парень со всей силы хлопнул ладонью по дверному косяку. У кого-то явные проблемы с самоконтролем. – Минута, а они спелись уже! Ладно, пошли! Все равно толку ноль. Не зря говорят, ушастые врут, что дышат. И правду из них не выбьешь, хоть хвост на дыбу накручивай. Вот уж воистину. – Он резко развернулся и вышел.
Кот, назвавший себя Афием, бросил взгляд в мою сторону, прежде чем последовал за человеком. Кажется, это было молчаливое извинение. Я кивнул.
Итак. «Покровитель», значит.
Афий назвал его «Дио». Он же не человека имел в виду, ведь так?
Глава пятая
Не успел я откинуться на подушки, чтобы поразмышлять и проанализировать новую информацию, как услышал шорох со стороны дверного проема. Дверь, после ухода «гостей» так и осталась распахнутой настежь, и теперь из-за косяка выглядывала вихрастая, ушастая голова.
– Привет.
– Привет. – Снова речь с рычащими «р». Очевидно, это язык, на котором разговаривают коты, и люди его не понимают. Забавно, что я легко освоил и ту, и другую речь, будто родился здесь.
– Ушли? Чё и приходили? – Мальчишка скривил брезгливую рожу, затем огляделся по сторонам. – Пожрать ничего нету, да?
– Неа.
Пока он подходил ближе, я разглядывал нового посетителя. Подросток совсем. Волосы русые, с рыжиной, на голове стоят торчком так, что кошачьих ушей почти не видно. Тело долговязое, непропорциональное. Руки-ноги уже выросли, а остальные части за ними не успевают. Отчего школьная форма со стоячим воротником сидит на парнишке забавно – в боках болтается, явно велика, а рукава и штанины короткие. Шея грязная. Нос тоже чем-то запачкан.
– Я – Игорь. – Представляюсь первым.
– Странное имя. Обычно все стараются подобрать похожее на Дио. Как бы хвастают покровителем. – Ушастый мальчишка был явно не прочь поболтать. Вот он, мой источник информации! – Меня Фак зовут.
– Как? – Я подавился и закашлялся. Не ожидал. Кто ж тебя так обозвал, бедняга?
– Фак. Ну прикольно же, скажи! Как Аф, только наоборот. Сам придумал!
– Ага. – Киваю и расползаюсь в улыбке. Кажется, потихоньку начинаю что-то понимать в мироустройстве хвостатых. – А раньше как звали?
– Родители-то? До лицея? Так просто «СтаршОй», а чаще «Дурак». – Фак подмигивает беззаботно. – Братьев и сестер полно, а ума не на всех хватило. – Он смеется. Голос у него низкий, хриплый. Рычащее «р» получается, что надо, не то, что мои писклявые попытки.
– Ну, тогда Фак – отличное имя. – Поддерживаю парня. В его ситуации хуже явно уже не будет. – Стало быть твой покровитель – Аф?
– Угу. В лицее определили. В первый же день. – Парнишка тыкает в плечо, где поверх рукава формы нашит красный квадрат, больше похожий на заплатку. – Сразу отозвался, представляешь? С первого раза! – Его распирает от гордости. Но затем лицо мрачнеет. – Признать-то признал, а вот заклинания не даются. Что хочешь говори, а не получается! Муть какая-то!
– Муть. – Соглашаюсь. – У меня вообще Дио нету пока. Непонятно.
– Да ну? Проявится еще. Хотя редко, чтобы так долго.. – Парень сочувствующе шмыгнул носом. И тут же выдал по секрету. – Я вообще-то сбежал. После отбоя. Думал этот, из ловцов засечет меня. Как пить дать засечет! Выпорют опять. Но его похоже в схватке знатно так потрепало. Ходят слухи, Пришлый был размером со слона! Представляешь? Очуметь!
– Серьезно? – Когда я видел полупрозрачную тварь, она не была такой огромной.
– Ага! Я пока прятался слышал, как он людине своей говорил, что магию больше не чувствует. Я думал, он про тебя. Ну, мало ли, ты пустышка совсем, но он и меня не почуял. Странно, да?
– Странно. – Я поддакивал и мотал на ус. «Людина» – это, видимо, про человека. В качестве наказания здесь могут выпороть. Покровитель, он же Дио, признает ушастого, но творить заклинания это не помогает… Ничего, разберемся.
От волнения чувствую, как даже уши на голове подрагивают. Информация! Тонкое одеяло, которым я накрылся по самый подбородок, съехало вниз, оголяя худые плечи и перевязанную бинтами грудь. Фак смотрит на нее и вдруг краснеет.
– Выглядишь как девчонка. – Басит и откашливается, отводя взгляд в сторону.
– Да парень я! Парень! Вы задолбали! – Подтягиваю одеяло обратно. «Повезло», блин, с внешностью. Только маньяков-педофилов и приманивать! – Мне бы зеркало…
– Будь ты девчонкой, наколдовал бы вмиг! – Фак внезапно расхохотался. Обстановка заметно разрядилась. – У девчонок, у всех почти, Вида – покровительница. А у нее же вода, ну и сам понимаешь. Не успели толком осознать Дио, как из любой жидкости творят отражающую поверхность и сидят любуются. Что?
– Да нет, ничего. Интересно. – Улыбаюсь. – Расскажи еще что-нибудь. О лицее. О семье. О мире в целом.
– Неслабо тебя головой приложило. – Фак взлохматил и так непослушные волосы. – Выпишут тебя и лицей сам увидишь. Еще набьет оскомину. У-у, там такие гады есть… Да и на занятиях всё о магии расскажут, не захочешь, а узнаешь. Мы же им только за тем и нужны. – Фак вдруг загадочно улыбается. – Я догадываюсь, что проверка покажет.
– Ты про мой?..
– Ага. Только таких ненормальных как ты и опекает. Не успели очнуться, а уже учиться, учиться. Психи. Отдыхай, давай.
С этими словами он растворяется в темноте коридора, как и не было.
Дио, значит, да? Что-то начинает проясняться.
Глава шестая
С момента как увидел себя в зеркале, я понял: «Мне звезда!». Полная звезда. Абсолютная. Тут было другое слово, сами понимаете.
Я вообще матерился долго, с чувством, с толком, с расстановкой. Потому что на меня из зеркала смотрел не парень, коим за тридцать почти лет я привык себя считать.
На меня из зеркала смотрела огромная проблема. Огромнейшая!
Большие выразительные глаза, миловидное личико, пухленькие щечки. Кошачьи ушки на курчавой темноволосой голове. Не принять меня за девчонку было нереально! Я бы сам подумал, увидев: «Ой, какая хорошенькая! Надо бы познакомиться…», и не подошел бы исключительно по причине наличия жены поблизости, в ее руках чугунной сковородки и совести, конечно. У других такой проблемы не будет. А то, что волосы короткие, так это некоторым даже нравится, а лично мне еще и идет, черт побери!
В общем, я понял, что жить в лицее, где все ученики и, наверняка, весь педагогический состав одного со мной пола будет не просто невесело, но еще и небезопасно. И, кажется, мне еще не раз придется защищать тылы и ж… хвост.
Что же делать? Я зло прищурил глаза. Отражение в зеркале совершенно не хотело пугать окружающих. Наоборот, злой прищур можно было с легкостью принять за подмигивание. З-зараза!
Надо себя так поставить, чтобы даже подходить боялись. Заработать репутацию. Чтобы вспоминали: «А, Веселов? Псих который?» и сразу в сторону отходили. От греха подальше. Иначе плакал мой хвост.
Я состроил зеркалу зверскую рожу. Отражение загадочно улыбалось, но немного безуминки в глазах появилось, да. А еще, когда менялось освещение, менялся и зрачок: вытягивался, совсем как у кошек, непривычно. За спиной Машка погасила лампы – по старинке, без магии, просто задула и рукой махнула, подзывая за собой. Я оторвался от зеркала и поплелся следом. В животе громко заурчало. Раненный – не раненный, а есть хотелось зверски.
Удивительно, что, хотя я – небольшого роста, явно меньше Фака, принесенная Машкой школьная форма села как влитая. Никаких коротких рукавов и штанин. Только высокий ворот норовил натереть подбородок. Двигаться еще слегка больно, но уже вполне терпимо. Форму без нашивки на рукаве натянул прямо поверх бинтов. В целом, в них не было особой необходимости. При перевязке посмотрел и убедился, что открытых ран нет, только сильные ушибы и синяки. Но раз замотали, значит так надо, я ж не врач. Еще и чем-то намазали. Запах от меня теперь как от молодого теленка: пахну травой и молоком. Апчхи!
Ремень на штанах с бляхой: двуглавая змея. Этакий купированный на одну голову Змей Горыныч. Символ лицея? Все время ловлю себя на мысли, что детали странные. Я, конечно, в школе историю учил через пень-колоду, но даже для меня очевидно, что мир другой и привычных событий здесь не было. Как-то не припомню я змей в символике, одни орлы у нас были.
Когда зашли в столовую, мой пустой желудок выдал такую руладу, что, кажется, я покраснел. Еще топтался в дверях, а обостренный нюх уже предательски подсовывал информацию: что прячется в тарелках и супницах на столе. Сглотнул. Огляделся.
Комната большая, без мебели почти: лишь стол в центре с рядом стульев, да камин слева от двери. От панорамных окон в такую погоду толку мало, поэтому, должно быть, так много ламп. Хозяйка любит, когда светло? Лампы везде: на столе, под потолком, на каминной полке, аж в глазах зарябило.
То, что стояло в горшочках и блюдах на белой скатерти и пахло до одурения и судорог в желудке меня, признаюсь, волновало куда больше. Поэтому я не сразу заметил, что Светлана Васильевна смотрит недоуменно и как-то… выжидающе, что ли? Эм. Чего от меня хотят-то?
– Добрый… э-э… день? – Пробормотал я растеряно, и тут же получил залихватский подзатыльник от Машки. За что?
– Кланяйся, дурья твоя башка! – Зашипела она мне в спину и тут же добавила куда громче. – Привела, вот. В форме ужо, как просили.
– Вижу. – Логинова окидывает меня с ног до головы внимательным взглядом серых глаз. Одобрительно кивает.
Форма мне и правда идет, а вот с обувью я так и не понял. Хожу босиком, как и раньше. Сверкаю мохнатыми ногами и загрубевшими подошвами. То есть для котов нормально? Без обуви?
Когда Афий приходил, я не обратил внимания – был он обут или нет. Кот двигался так естественно и смотрелся так органично в черном мундире, что я даже не заметил. Когда Фак прибегал – мальчишка точно был бос, но я списал все на слова о побеге.
В животе снова забурчало. Я перевел жадный взгляд на стол и сделал еще одно интересное открытие. Приборов не было. Ну, то есть для Светланы Васильевны и все. Уши на голове удивленно дернулись. То есть меня позвали не для того, чтобы накормить? Коты тут что, питаются святым духом? Судя по тому, как бурчал и сжимался мой желудок, это не так.
– Можешь идти. Уже не стыдно в лицей передавать. – Логинова мягко улыбается. Я сглатываю. – На человека стал похож.
– Пойдем, горемыка. – Шепчет Машка, выходит и направляется дальше по коридору. Судя по запахам – на кухню. – Голодный, поди. Сейчас что-нибудь тебе дам.
Я смотрю вслед объемной спине и паззл в голове начинает складываться. Рука Логиновой, зависшая в приветственном жесте. Отношение людины и ко мне, и к своему напарнику. Слова Фака: «Мы им только за тем и нужны». Постоянные вопросы про беглых.
Кажется, в этом мире такие как я – существа второго сорта. Которых не сажают за стол с хозяйкой, а дают что-то из объедков на кухне. Которых могут вылечить и одеть, но лишь затем, чтобы отправить в специальное учебное заведение. Которые, если знают человеческий язык, то имеют и хозяина. Очень похоже… на рабство?