Ирина Шевченко
Осторожно, женское фэнтези!
Я пожала плечами.
– Сговорился с кем-то из зодчих, – сам себе ответил Норвуд. – Их факультет занимается реконструкцией полигона. Не знаешь, у Мартина были друзья с архитектурного?
Не знаю, но узнаю.
Я не успела сказать это вслух.
– Сюда идут, – прошипел Рысь, уставившись на дверь.
– Откуда ты знаешь?
– Слышу. Смотритель кого-то ведет. «Комната Кинкина там, господин инспектор», – скопировал он скрипучий голос консьержа и заметался по комнате. – В окно? Я спрыгну, а ты… Под кровать?
– На кровать, – предложила я, справившись с паникой.
Оборотень громко сглотнул.
– А что остается? – спросила я. – Сам подумай: лучше, если нас застанут роющимися в чужих вещах или… за другим занятием?
Я не надеялась, что, открыв дверь, инспектор извинится и уйдет, но после он станет разбираться, как мы сюда попали, и выжмет всю правду из соседа Мартина. Его рассказ не должен противоречить тому, что полицейский увидит своими глазами.
Очевидно, Рысь пришел к тем же выводам, легко оторвал меня от пола, бросил на ближайшую к нам кровать и осторожно пристроился рядом.
– Не думай обо мне плохо, – зашептала я, вцепившись в его рубашку, – но все должно выглядеть достоверно.
– Ага, – кивнул он, но действовать не спешил.
Я уже готовилась объяснять полиции, что мы устали за день и пришли сюда просто полежать, но звук вставляемого в замочную скважину ключа подействовал на парня как сигнальный выстрел. Рысь резко перекатился, подмял меня под себя и поцеловал. Сначала легонько, будто понарошку, а не встретив сопротивления – уже по-настоящему.
Учитывая, что в последний раз я целовалась в прошлом году на дне рождения у Ленки с ее трижды разведенным братом, обратившим на меня заинтересованный взор после полбутылки коньяка, а для Элси это вообще был первый настоящий поцелуй, не сравнить с тем, как она неловко чмокнула ректора в губы на балу, неудивительно, что у нас обеих крышу снесло. Вернее, как пишут в книгах, дыхание перехватило, в глазах потемнело… А, нет, это Рысь погасил светляк. Но остальные симптомы – бабочки в животе, мурашки по телу и прочие не связанные с насекомыми явления – были в наличии.
То ли время замедлилось, то ли ключ застрял в замке, но, когда дверь наконец-то открылась, мы целовались уже с полной отдачей делу, и у вошедших в комнату людей не должно было возникнуть сомнений в том, что здесь происходит.
– Что здесь происходит?! – тем не менее заорал один из них.
Я взвизгнула, оттолкнула парня и ринулась к выходу, едва не сбив с ног застывших в дверях мужчин. Рысь не отставал. Остановились мы только на улице, отбежав от общежития и укрывшись за высаженными вдоль дорожки пушистыми елочками.
– Думаешь, они нас рассмотрели? – спросила я.
– Нет.
– А по другим следам не найдут? Слепок ауры? Остаточный магический фон?
– Колдовством мы там не занимались.
Прозвучало двусмысленно. Мол, колдовством не занимались, а вот чем-то другим…
Несмотря на пронизывающий холод, щекам сделалось жарко, а в животе, разогнав бабочек, заворочался скользкой змеей запоздалый стыд.
– Рысь, слушай, то, что там… Это только для конспирации. Чтобы никто ничего не понял.
– Для конспирации, – согласно повторил он. – Никто ничего не понял. Даже я.
Последнюю фразу произнес тихо, но я расслышала. Проваливаться под землю не захотелось, но сбежать куда подальше – это я бы с радостью.
– Твое пальто осталось у меня, – вспомнил оборотень. – Но…
– Не стоит возвращаться сейчас, – закончила я. – Ничего, доберусь и так. Только ты мне его потом занеси…
Рысь первым покинул укрытие, и я слышала, как удаляющиеся шаги сменяются мягкой звериной поступью. В другое время выглянула бы посмотреть на Норвуда в другом облике, но не сейчас. Сейчас хотелось поскорее попасть в свою комнату.
Консьержка, сидевшая в вестибюле с вязанием, как и в первый раз, не выказала удивления по поводу моего, мягко говоря, необычного вида в этот дивный морозный вечер, а Мэг куда-то вышла, и не пришлось рассказывать, каким образом я потеряла второе пальто за день.
Когда она вернулась в компании Сибил, я уже лежала в постели, укутанная одеялом и разомлевшая от желанного тепла. Не дожидаясь, пока мне устроят допрос, сама рассказала о переводе на целительский и обрадовала соседку тем, что мы будем учиться вместе. В смысле, на одном отделении, потому что она выбрала при поступлении фармацевтику, а я даже не задумывалась, когда писала заявление: клиническая медицина и никак иначе.
Подруги сошлись на том, что крайне неразумно переводиться на третьем курсе, еще и в середине учебного года, но, поскольку дело уже сделано, нотации читали недолго и без особого энтузиазма.
А потом напоили горячим шоколадом.
Глава 8
Всего за два дня на Трайсе я успела выставить себя идиоткой перед ректором, свести на нет два года обучения Элизабет на факультете боевой магии и весьма оригинальным образом испортить отношения с лучшим другом. Плюсы: я погладила единорога, устроила Элси на мирную специальность и нашла достойный повод для встреч с Оливером.
Наступил третий день, и хотелось, чтобы он был не таким «плодотворным».
Когда я появилась на факультете целителей, занятия уже начались, и студенты разошлись по аудиториям. Только двое парней выясняли отношения в пустом коридоре первого этажа. Спорили они громко, на одно нормальное слово приходилось три бранных, и я удивилась, что гвалт до сих пор не привлек никого из преподавателей.
Стоило подумать об этом, как одна из дверей открылась, и в коридор выплыла леди Райс собственной персоной.
– Как не стыдно! – высказала она притихшим спорщикам. – Медицина дала вам анатомический атлас и справочник по симптоматике не для того, чтобы вы ругались как портовые грузчики. И почему вы не на лекциях?
Ответа студентов я не расслышала, но целительница кивнула и, убедившись, что ссора не возобновится, собиралась вернуться в кабинет.
– Леди Пенелопа, – окликнула я, быстрым шагом направившись к ней. – Подождите, пожалуйста.
– А, мисс Аштон, – узнала меня женщина. – Разве я назначила вам не в девять?
– Да, но…
– Вы рано. Придется подождать.
Была ли она занята или оставила меня под дверью из принципа, мне в любом случае нужно было как-то убить время, и я вернулась в вестибюль, где видела стойку с журналами и доску объявлений.
Журналы меня не заинтересовали, а вот среди объявлений встречались интересные. К намеченной через две недели практике по курсу «Лечение и заговаривание зубов» требовались пациенты-добровольцы, которым обещали бесплатно провести санацию ротовой полости, удалить зубной камень и восстановить эмаль, а если они смогут предложить проблему посолиднее, вроде запущенного кариеса, пульпита или пародонтоза, им даже заплатят. С нарушениями прикуса и прочими зубочелюстными аномалиями просили подождать до следующего практического занятия.
Нужны были добровольцы и на курс эстетической хирургии. Этим гарантировалась полная анонимность. «Хотите удалить бородавку? – спрашивал нарисованный практикант – бесполое существо в белой шапочке. – Об этом будут знать лишь четверо: вы, я, мой куратор и бородавка!»
«Восстановление девственности. Легально», – приклеили рядом. На листке оставалось свободное место, и какой-то шутник приписал карандашом: «Лишение девственности. Приятно». «Кому?!» – с возмущением дописала, очевидно, прошедшая данную процедуру девушка.
На противоположной стене висело расписание занятий. Чуть дальше – графики преподавателей. Доктор Грин среди них не числился, но в дополнительной программе стояли его лекции. Вместо даты и времени в соответствующей графе значилось: «Будет сообщено дополнительно». Темы лекций: «Современные медицинские технологии», «Взаимодействие целительской магии с другими направлениями и создание комбинированных плетений»… Любопытно, что это за плетения такие и не пропадают ли после их применения люди?
Я подумала, не записаться ли мне на соответствующую лекцию, но вовремя взглянула на часы: пора было возвращаться к леди Пенелопе.
– Итак, вы все-таки пришли, – констатировала она, когда я присела у стола. – Чудесно. Потому что я уже собрала все недостающие подписи для вашего перевода.
– Спасибо, я…
– Не люблю впустую тратить время, – не слушала благодарностей целительница. – Все, от меня зависящее, я сделала, но студенткой нашего факультета вы станете, лишь сдав экзамены по дисциплинам, которые не преподавались вам на отделении боевой магии. Обычно на это дается три месяца. Если бы вы подали заявление в начале учебного года, было бы проще. Но вы переводитесь сейчас, когда до окончания очередного курса осталось всего четыре месяца. Улавливаете, о чем я? Три месяца, чтобы сдать экзамены для перевода, и всего месяц, чтобы подготовиться к экзаменам для перехода на следующий год обучения.
– Я… – несмотря на теплое платье и вполне приемлемую температуру в кабинете, кожа покрылась ледяными мурашками. Ну и влипли же мы, Элси!
– Что вы, мисс Аштон? Готовы усвоить годовую программу за месяц?
– Нет, – признала я. – Но, возможно…
– Возможно, – благосклонно кивнула леди Райс. – Будете готовиться уже с учетом поданного на третьем курсе материала, и результаты экзаменов зачтутся как для перевода, так и для перехода на следующий курс. Вас устроит такое решение?
– Да, – сказала я, хотя первым побуждением было сбежать куда подальше, пусть даже на полигон с чудовищами.
– Отлично. Потому что другого нет.
– Я правильно поняла, в этом случае на подготовку у меня будет не три, а четыре месяца?
– Неправильно. Переписывать устав ради вас не станут.
– Хорошо.
– Как сказать, – задумчиво выдала леди Пенелопа и протянула мне несколько листов, исписанных красивым крупным почерком. – Это примерное расписание, доработаем его в процессе. Но готовиться вам придется большей частью самостоятельно. У меня есть и другие студенты. И они уже доказали, что заслуживают моего внимания, а выйдет ли что-нибудь из вас, леди Аштон, я пока не знаю.
«Леди» в данном случае прозвучало как диагноз. В академии при обращении к студентам титулами не пользовались, тут все равны, пусть и едят в разных частях столовой, но целительница не преминула лишний раз напомнить, что я избалованная дочурка первого помощника канцлера, и мои способности объясняются исключительно базовыми инстинктами.
– Я могла бы… – начала я нерешительно, и женщина заинтересованно приподняла бровь. – Если можно, я приходила бы к вам в лечебницу. Я ведь пропустила не только лекции, но и практику, и, если бы вы разрешили мне присутствовать при осмотре пациентов и наблюдать лечение, это в чем-то компенсировало бы…
– Вы действительно хотите учиться? – вопрос целительницы оборвал поток сумбурных фраз. – Не повернете назад, не испугаетесь трудностей?
– Не поверну.
– Что ж, Элизабет, – она внимательно присмотрелась ко мне. – Если вы настроены серьезно, могу предложить другой график. Плотнее, но эффективнее. В дни, когда я на факультете, будете приходить сюда, посещать лекции, если я решу, что вам стоит их послушать, или читать отобранную мной литературу. Конспектировать обязательно, естественно. Когда я дежурю в лечебнице, будете со мной там. С утра и до вечера. Полагаю, это и впрямь пойдет вам на пользу. А в отсутствие пациентов сможем разбирать накопившиеся у вас вопросы. Но необходимости в самостоятельной подготовке это не отменит. Согласны на такое?
Можно попробовать. Передо мной ведь не стоит цель за три месяца стать квалифицированным врачом, только дорасти до целительницы-третьекурсницы.
– Думаю, это лучший вариант для меня, леди Пенелопа. Значит, сегодня я остаюсь с вами здесь?
– Нет. Сегодня можете идти. Посмотрите списки литературы, сходите в библиотеку. Возьмите на кафедре мое расписание и узнайте график дежурств в лечебнице, это поможет вам распланировать собственное время. Следующее дежурство у меня, к слову, послезавтра. Вас не смущает, что это будет выходной?
– Начинаю забывать, что это такое.
– Правильно делаете, – хмыкнула целительница.
В коридоре я ознакомилась с перечнем экзаменов и приложенной к нему выпиской из устава о том, что перевод не освобождает от изучения общих дисциплин. Лекции я могла не посещать, но проверку знаний обязана была пройти в установленные сроки. По истории, правоведению и эльфийскому Элси уже обеспечила нам «автомат», но доклад по драконам придется сдавать мне.
Узнав все, что требовалось, на кафедре, я помчалась в библиотеку, взяла книги из списка, а когда возвращалась с ними к себе, увидела прогуливающегося у крыльца общежития Норвуда. Оборотень явно кого-то поджидал. Догадываясь, кого именно, я сошла с дорожки между кустами, чтобы войти в здание с черного хода. Но и двух шагов не сделала, как передо мной, с хрустом проломив покрывавшую снег ледяную корку, приземлилась крупная палево-дымчатая рысь. Оскалила клыки, дернула украшенным длинной кисточкой ухом и, расплывшись на миг бесформенным пятном, превратилась в усмехающегося парня.
– Здравствуй, Элси. Прячешься от меня?
– С чего ты взял? – я пожала плечами, но со стопкой книг в руках вышло неуклюже и неубедительно.
– Зачем же свернула?
– Хотела через боковую дверь зайти. Оттуда до моей комнаты ближе.
– Да? – он посмотрел на здание общежития. – Разве это не твое окно прямо над главным входом? А лестница у вас одна, центральная.
– Рысь, я…
– Только не ври снова, ладно? – Он по-кошачьи дернул губой. Граф так же показывает зубы, когда раздражен. – Я твое пальто занес, оставил консьержке. Завернул, не волнуйся, так что непонятно, что там.
– Спасибо.
– Не за что. Замерзла вчера?
– Немного.
– А сегодня?
Его взгляд скользнул по легкому плащу, надетому за неимением иных вариантов, и задержался на побелевших от холода пальцах. Рысь шагнул ко мне. Может, хотел взять книги, чтобы я могла спрятать руки, но я непроизвольно отшатнулась, зацепилась за что-то ногой и, не удержав равновесия, стала заваливаться на спину, успев подумать, что попаду в лечебницу раньше, чем договаривалась с леди Райс.
Оборотень оказался быстрее моих мыслей. Он поймал меня у самой земли, но на ноги не поставил, а бережно уложил на снег и навис надо мной так, что его волосы, к слову, не такие уж длинные почти касались моего лица. Если бы не холод, мгновенно расползшийся по спине, было бы даже романтично…
– Зачем ты так, Элси?
– Как?
– Не понимаешь?
– Нет.
Рысь покачал головой:
– Не ври, я же просил. Давай поговорим начистоту, Элизабет Аштон?
– Давай. Только подними меня, пожалуйста.
– Ты мне нравишься и так. Собственно, это я и хотел сказать: ты мне нравишься.
– Рысь…
– Тш-ш-ш, – его пальцы коснулись моих губ. – Позволь закончить. Ты мне нравишься. Ты красивая, веселая, неглупая. Чудаковатая, но зато с тобой не скучно. А когда ты вчера меня поцеловала… м-м-м…
Его голос завораживал. Дыхание обжигало кожу. Я чувствовала, что еще немного – и совсем растаю, и даже не возмутилась заявлению, будто бы это я его поцеловала, когда он сам на меня вчера накинулся…
– Ты замечательная, Элси. Но еще такая маленькая.
– Что?!
Оттолкнув оборотня, я вскочила с земли.
Рысь негромко рассмеялся. Поднялся, отряхнулся от снега. Фыркнул, сдувая упавшую на лицо прядь.
– Кое в чем вам не мешало бы повзрослеть, мисс Аштон. Например, понять, что не нужно прятаться от меня из-за одного поцелуя.
– Я просто…
– Это и правда просто, Элси. Вчера мне показалось, что что-то может получиться. У нас с тобой.
– Нет. Рысь, прости, ты тоже мне нравишься, но… я тебя не люблю.
– И я тебя, – беспечно сообщил он. – Иногда люди просто нравятся друг другу. Они встречаются. Проводят вместе время, гуляют, разговаривают. Целуются тоже. А потом бывает и любовь до гроба, и свадьба со всеми вытекающими. Или нет.
Он втолковывал мне все это, как ребенку, и я не знала, радоваться мне или обижаться. Вот уж не ожидала, что, если парень сказал, что хочет поговорить начистоту, он именно это и будет делать.
– Можно было попробовать, – Рысь наклонился, чтобы собрать выроненные мной книги. – Но ты и сама запутаешься, и меня запутаешь, а мне это не нужно. Поэтому не бегай от меня больше. Если хочешь, останемся друзьями. Нет – я пойму.
Очередное доказательство, что я попала отнюдь не в мир любовного фэнтези. Ни одну приличную героиню не отшил бы лучший друг, обязанный сохнуть по ней до финала, где ему, может быть, перепадет внезапное счастье с какой-нибудь статисткой.
Но разве нам с Элси нужен отвлекающий фактор в виде обаятельного оборотня? Этак на милорда Райхона ни времени не останется, ни, возможно, желания.
– Будем друзьями, – поддавшись эмоциям, я кинулась парню на шею, крепко обняла и поцеловала в щеку.
От неожиданности он чуть не уронил только что собранные книги.
– Не делай так, – выговорил одними губами. – Иначе я забуду все, что сейчас сказал.
Я успокоенно вздохнула: вот теперь понятно, что у нас совершенно нормальные отношения.
– Тебе еще интересно, как Кинкин раздобыл схему полигона? – остановил меня Рысь, когда я уже хотела идти.
– Конечно! Ты узнал?
– Есть зацепка. За ужином расскажу.
В приемной пришлось подождать: у милорда Райхона была посетительница. Секретарь сообщил мне об этом без обычного недовольства и пренебрежительных усмешек, а после вперился невидящим взглядом в бумаги. Приболел, что ли?
К счастью, любоваться его кислой физиономией пришлось недолго. И пяти минут не прошло, как из кабинета ректора вышла женщина. Невзрачная, не первой молодости, с худым бледным лицом и тусклыми глазами, она была мне откуда-то знакома, но я не успела вспомнить, где ее встречала: увидела Оливера, и все остальное отошло на задний план.
– Здравствуйте, Элизабет. Располагайтесь, где вам будет удобно, – встретив меня в дверях, ректор широким жестом обвел кабинет. – Я вернусь через минуту.
А одеколон у него сегодня другой. Пока мы стояли рядом, я успела почувствовать теплый запах дерева и кожи, дразнящие цитрусовые нотки и ветивер. И костюм скорее выходной, нежели рабочий: серо-стальной сюртук, жилет и брюки на полтона темнее, белоснежная рубашка с высоким воротником с отворотами и накрахмаленный галстук-платок.
Не к встрече же со мной он так готовился? Тогда с кем?
Я отогнала ненужные мысли и оглядела кабинет. Выбрала диванчик под окном. Оливеру придется или придвинуть кресло, нарушив интерьер, или сесть рядом со мной.
Проходя мимо стола, я заметила на нем картонные карточки, показавшиеся знакомыми. Такими же знакомыми, как побывавшая тут до меня женщина.
Формуляры из библиотеки! А недавняя посетительница – та дама, что выдавала мне книги о драконах и спрятала карточку с именем Чарли Лоста. Теперь эта карточка вместе с десятком других лежала на столе ректора.
Я бегло просмотрела все. Книги только из восьмой секции, мифология, магические существа, история магии. Ни Мартина Кинкина, ни других пропавших студентов среди читателей не значилось, зато еще в трех формулярах встретилось имя доктора Грина.
Дверь приоткрылась, и я едва успела отбежать к облюбованному для предстоящего разговора диванчику. Для Оливера это выглядело так, словно я вскочила при его появлении.
– Сидите-сидите, – улыбнулся он благожелательно. – Как прошел первый день с леди Пенелопой?
– Хорошо. Спасибо, что поспособствовали моему переводу.
– Не за что. Одна из первых задач академии – помочь начинающим магам с выбором специальности. Не всем это удается с первого раза.
«Я не сделал ничего, что выходило бы за рамки моих обязанностей», – как бы подчеркивал он. В сочетании с безупречным костюмом, выбритым до глянца подбородком и чувственным ароматом его парфюма такой тон наводил на нерадостные мысли. Мало того, что я ему не нужна, так у него еще и есть кто-то, ради кого он так расфуфырился!
– Вы хотели что-то сказать, мисс Аштон?
Да! Женись на мне!
– Я… – шмыгнула носом. – Замерзла, когда вчера возвращалась из лечебницы. Мое пальто осталось здесь, в гардеробе, а вы ушли…
И пусть тебе будет стыдно!
– Отчего же вы не сказали леди Райс? – удивился ректор. – Она открыла бы для вас служебный портал, смогли бы забрать вещи.
– Я не знала… забыла о служебных порталах…
– Простительно в вашем состоянии, – успокоил Оливер. – Вы по-прежнему не чувствуете магию? Никаких изменений со вчерашнего дня?
– Никаких, – вздохнула я.
– Признаться, я не сталкивался с подобным, но попробуем разобраться вместе. Расскажите, как это началось. Вспомните момент, когда вы поняли, что не можете использовать дар.
Отчего бы не вспомнить? Мне было шесть, я нашла в парке ровную ветку, очистила от коры, заточила об асфальт один конец и попыталась наколдовать себе порцию пломбира. Было очень обидно…
– Это случилось на полигоне. Сразу же после того, как…
Меня прервал трезвон стоявшего на столе телефона. Извинившись, ректор подошел к аппарату.
– Оливер Райхон. Кто? Соедините.
Пользуясь паузой, обернулся ко мне:
– Элизабет, вы не попросите мистера Адамса приготовить нам чай? Беседа предстоит долгая.
Никогда меня не выставляли за дверь под таким чудесным предлогом. Беседа нам предстоит! Долгая! А сейчас кто тебе звонит, дорогой?
Выйдя в приемную, я оставила дверь приоткрытой.
