Ирина Юльевна Енц
За двумя изумрудами погонишься…
Глава 3
Семен официальным тоном сообщил мне, что сам отнесет коробку мне в машину. Вес коробки был не настолько большим, чтобы я с этим не справилась самостоятельно. Обычно я так и делала. Но подобная галантность моего приятеля навевала мне определенные мысли, и я, покорно кивнув головой, потрусила за Сеней. Прощаться с «Колобком» я не стала. Раз уж мы с ним и не здоровались, то я решила, махнув на собственную воспитанность рукой, и не прощаться. Кажется, он был не против. Только хмуро, с некоторым подозрением глянул нам вслед. Судя по его поведению, он нас хотел бы проводить до самой машины. Но попытки подняться не выказал, а остался сидеть на месте. Из чего я заключила, что на заводе появились новшества в виде камер слежения. Иначе, сопровождения было бы не миновать. Да и поведение Семена говорило о том, что мы находимся под постоянным наблюдением. Вот же напасть какая! Мое любопытство уже зашкаливало, но я старалась себя сдержать, мысленно повторяя, как мантру, что «это дело не мое».
На проходной меня немного задержали с проверкой документов. Это тоже было новшеством. Заставили распечатать коробку по новой, и пересчитали все украшения в ней уложенные, чтобы количество совпало с указанным в бумагах. Я безропотно сносила все требования. Тем более, что распаковкой и повторной упаковкой Сеня занимался сам. Правда, возник у меня один маленький и неудобный вопросик. Если Семен знал, что на проходной придется вновь все вытаскивать, на кой ляд он так тщательно заматывал коробку скотчем в отделе, на глазах у «Колобка»? Не найдя никакого более или менее рационального объяснения этому факту, я просто решила, что парень забегался.
Наконец, соблюдя все формальности, мы оказались на стоянке. Семен поставил коробку на переднее сидение, и одними губами прошелестел:
– Через два часа…
Я прикрыла глаза и вновь их открыла, давая ему понять, что помню о назначенной встрече. Уж конспирация, так по полной программе! Вежливо поблагодарила молодого человека и, сев в автомобиль, плавно вырулила со стоянки. Перед самым шлагбаумом стоял черный японский джип, вид которого мне показался странно знакомым. Уж не эта ли машинка стояла сегодня ночью под окнами моего номера в гостинице? Уверенности особой не было, так как ночью я не сумела как следует рассмотреть дежуривший в кустах автомобиль. Но сомнения в душе от вида его полированных боков, все же зародились. Стоило мне только выехать на улицу и влиться в поток машин, как в зеркале заднего вида замаячил этот проклятущий джип. Ай-ай-ай… А ребята-то даже и не скрываются! Интересно, чем это моя персона так их привлекла. Камушки, конечно, в коробке, на вполне себе приличную сумму, но мне, почему-то казалось, что не они привлекли этих граждан. Размахи и аппетиты подобных товарищей мне были несколько знакомы. Что поделаешь, в такое время жили, пришлось познакомиться с их нравами. Поэтому-то мне и подумалось, что их интересует что-то другое. Безусловно, в то, что кого-то сразила наповал моя неземная красота, я не поверила ни на мгновение. Значит…? А черт его знает, что это значит! Очень хотелось надеяться, что через два часа что-то да прояснится. Но теперь возникал другой вопрос. Парни, кажется, плотно уселись мне на «хвост», и отцепляться вовсе не собирались. А нашу с Семеном встречу лучше было бы не афишировать, раз парень так старался соблюсти все меры предосторожности, что даже говорить со мной не пытался. Вот же, засада-то еще где! Придется каким-то способом «хвост» отсекать. При этом, я очень надеялась, что Семен тоже сумеет избавится от слежки, если за ним таковая обнаружится. А я, почему-то даже не сомневалась, что так оно и будет.
Доехав до гостиницы, я, припарковавшись почти у самого входа, бережно вытащила коробку из машины, и стала по ступеням медленно подниматься вверх, словно в моих руках был хрупкий фарфоровый сосуд, доверху наполненный водой, которую я ни в коем случае не должна была расплескать. Головой старалась не крутить, дабы не показать, что я заметила за собой слежку. Но в дверях, все же не удержалась, и окинула взглядом стоянку перед гостиницей. Эти паразиты таки пристроились в прежних кустах под моими окнами, откуда отлично просматривался вход! Стараясь не паниковать, точнее, не выказать своего взбудораженного состояния внешне, я прошла в гостиничное хранилище, куда и определила свою коробку. Заполучив ключ от сейфа, я стала ломать голову, куда бы его запрятать. Не придумав ничего умнее, сунула его просто в карман, не ко времени (а может, и наоборот, весьма своевременно) вспомнив указания кого-то из детективщиков, «прячьте на видном месте». Не могу сказать, что мой карман был таким уж видным, но другого варианта мне в голову пока не приходило.
Управившись с ценным грузом, я вздохнула несколько свободнее. Теперь предстояло «отрубить хвост». Эта задача была несколько посложнее. Я поднялась к себе в комнату, демонстративно открыла окно, а сама уселась в кресло думу думать. Не знаю, что этим ребятам пришло в голову следить за мной, но их намерения вряд ли были благими. В самый разгар разработки плана по «отрубанию хвоста», я поймала себя на мысли, что у меня не жизнь, а какой-то сериал про шпионов получается! Ведь и даже мысли нигде не мелькнуло, обратиться, скажем в полицию, или на крайний случай, за помощью к друзьям. Однако же сижу здесь, и как заправский разведчик-нелегал планы разрабатываю, растудыть твою во все изумруды вместе взятые! Но, лирикой заниматься было совсем некогда. Стрелки на часах ползли неумолимо вперед, а опаздывать я не любила.
У меня было одно маленькое преимущество, о котором, как я надеялась, эти ребятишки пока не знали. Как ни крути, а это был мой город, и я знала здесь все ходы и выходы. Этим и следовало воспользоваться. Сначала мне пришло в голову позвонить Алексею. Но эта мысль была мною сразу же отвергнута. Во-первых, не хотелось втягивать друга неизвестно во что, а во-вторых, он опять начнет строжиться и вздыхать, что я влезла в очередную авантюру. А то еще, чего доброго, вообще под замок посадит! С него станется! А я еще и сама толком не понимала, куда я влезла. По большому счету, я вполне бы могла позвонить Лешке и сказать, что я уезжаю прямо сейчас, чтобы он проводил меня до аэропорта. Но подобный выход, почему-то мне даже в голову не пришел. У меня была куча планов на эту поездку, и я не собиралась их менять из-за каких-то придурков! Фигушки!! Не на ту напали! Ну, и потом, я очень хорошо понимала, что если возникла проблема, то ее нужно решать. А «хвосты» у нерешенных проблем могут быть длинными. И побег в другой город их никак «не отрубит». Поэтому, следовало для начала разобраться, что же такое, черт возьми, происходит!
Сказано – сделано! Времени до встречи оставалось чуть больше часа. Конечно, до знакомого кафе на машине ехать всего каких-нибудь минут пятнадцать – двадцать. И это даже с учетом городского трафика. Но на машине уже не получится. Гоняться по городу с этими «друзьями» у меня не было никакого желания. Значит, что? Значит, ножками. А тогда следовало поторопиться. Для начала я переоделась, поменяв официальный костюм на свитер и джинсы. Потом, призадумалась. Понятное дело, центральным входом воспользоваться не удастся, без того, чтобы кто-нибудь не сел на «хвост». При гостинице был ресторан, а у ресторана – служебный вход. Выходил он в закрытый небольшой дворик, окруженный довольно высоким забором из кованных, похожих на пики, прутьев. Одна сторона забора граничила с небольшим сквериком, который в свою очередь выходил на маленькую параллельную улочку. А оттуда не более двадцати метров – и пожалуйста, троллейбусная остановка.
Разработав этот нехитрый план, я закрыла окно и задернула шторы. Выйдя из номера, на двери повесила табличку «не беспокоить», а сама тихонечко просеменила в противоположный край коридора, к пожарному выходу. Спустившись на первый этаж, я сразу же шмыгнула к служебному ходу, а там, по узкому небольшому коридорчику, больше похожему на щель, пробралась в кухню. По раннему времени (завтрак окончился, а обед, как видно еще не начался) из обслуживающего персонала был один помощник повара, который в уголке чистил овощи. На меня он не обратил ни малейшего внимания, увлеченный работой. Пользуясь полками с пустой посудой, как прикрытием, пробралась незаметно к выходу, приоткрыла дверь и выбралась на территорию закрытого дворика. Железные ворота, слегка облезлые от времени и сырости с внутренней стороны, через которые вывозили мусор и подвозили продукты, были заперты на увесистый замок. Но ворота мне были без надобности. Заметить меня, перелезающей через кованную ограду, могли только какие-нибудь жильцы с верхних этажей. Но я надеялась, что, даже если меня кто и приметит, то не побежит сразу же с криками «держи ее!» вдоль по улице, привлекая внимание к сему незначительному событию ребятишек, засевших в черном джипе.
Уже через десять минут я тряслась на задней площадке в троллейбусе, все еще настороженно поглядывая в окно. Преследователей, вроде бы, видно не было. Мне пришлось еще раз поменять транспорт, и ровно в назначенное время, я входила в кафе, в котором мы должны были встретиться с Семеном. Кафе было небольшим, уютным, оставшимся еще на этом месте с Советских времен. Деревянные панели, покрытые лаком, ненавязчивые светильники, небольшие низкие перегородки, отделяющие столики, и создающие иллюзию уединения тех, кто там сидел. По всему периметру помещения тянулся деревянный же цветочный ящик с неизменной и вечной традесканцией. Ничего особенного, но чисто, пусто, уютно. Что меня вполне устраивало. Кофе здесь варили чудесный. Однажды, в один из моих приездов Семен пригласил меня сюда. И с тех пор, это стало «нашим» кафе.
Покрутив головой, Сеню я не заметила. Официант возле барной стойки вопросительно и оценивающе посмотрел на меня. Джинсы, слегка заляпанные каплями грязи по причине сырости на улице, а так же, способа , каким мне сюда приходилось добираться, и обычный бежевый свитер, крупной вязки из простой деревенской шерсти, респектабельности мне, конечно, не придавали, но его натренированный цепкий взгляд успел заметить золотые часики на моем запястье, на которые я невольно глянула, когда не увидела в кафе того, с кем у меня была намечена здесь встреча. Он тут же расплылся в улыбке и, с плавностью парусного ялика, идущего по глади безмятежного озера, подплыл ко мне с дежурной фразой из старых времен:
– Чего изволите?
Я с некоторым недоумением уставилась на него. Не любила я этих современных официантов с их страстным и навязчивым желанием угодить клиентам, в ожидании чаевых. Они мне напоминали дрессированных цирковых собачек, готовых за лакомство выполнить любой кульбит. Предпочитала суровых волков, с их суровым характером. Но с волками в сфере обслуживания были проблемы. Поэтому, я, оглядев молодого человека с ног до головы, ему в тон, ласково промяукала:
– Кофейку бы выпить, голубчик…
От моего «голубчика» парня слегка перекосило, улыбку он слегка умерил, и указав на почти пустой зал, пробурчал:
– Располагайтесь, где вам будет удобнее…
Ну я и расположилась. В самом дальнем углу от входа, но так, чтобы можно было видеть в окно все, что происходило на улице. Кофе мне принесли. Я сидела за столом и нервно крутила чашку в руках, беспрестанно поглядывая на часы. Время шло, а Семена все не было. Наконец, когда мое терпение было готово уже лопнуть, двери открылись, и в кафе влетел Сеня. Весь взъерошенный, словно перепуганный воробей, ворот рубахи расстегнут, из нагрудного кармана его светлого пиджака свисал слегка помятый галстук светло-палевого цвета, в тон светлого костюма. Причем, не самый дешевый. Я слегка поморщилась от подобного обращения со стильной дорогой вещью. Но парню, судя по всему, сейчас было не до дорогих галстуков. Он остановился в дверях, видимо, после светлой улицы пытался привыкнуть к полумраку, царившему в зале кафе, и принялся вертеть головой. Я с готовностью помахала ему рукой, облегчая ему поиски моей персоны. Он устремился к моему углу со скоростью разогнавшегося локомотива. Я даже испугалась, что он не успеет затормозить и просто врежется в хлипкий столик. Но он справился. Плюхнулся на стул, и с некоторым облегчением выдохнул:
– Ой, Линочка Болеславовна, я боялся, что вы не дождетесь! Пришлось немного по городу покрутиться. – И добавил шепотом, склонившись ко мне поближе. – Еле от «хвоста» оторвался…
Ох ты, Господи! И этот от «хвоста»…! Да что же такое происходит-то, в конце-то концов! Но задать свой вопрос я не успела, как Семен заговорил торопливо сам, периодически поглядывая на двери.
– Вы уж меня простите, что я так вот… Ну на заводе… Сидит этот аспид, шага в сторону не ступить. Да и на вас подозрение навлекать не хотел… – Затараторил он непонятное.
Стало ясно, что, если я не возьму беседу в свои руки, толка никакого не будет. Мы эдак еще долго с ним будем «общаться» безо всякого результата. Я подняла ладонь, привлекая его внимание. Когда он замолчал, я с улыбкой проговорила:
– Сеня, ты не волнуйся. Особенно из-за «холодной» встречи. Я поняла, что ты не просто так себя ведешь подобным образом. А теперь, если ты хочешь, чтобы я что-то поняла, начни с самого начала. Но для этого, давай ты немного успокоишься. Может быть кофе?
Он с готовностью кивнул головой, сделав попытку пятерней причесать свои волосы. Но получилось только хуже. После этой процедуры он стал еще больше напоминать доброго, но насмерть перепуганного домовенка. Я сделала знак рукой, и рядом с нашим столиком материализовался давешний официант, и с вопросом в очах уставился на меня преданными глазами. Получив заказ, тут же испарился. Семен проводил официанта взглядом своих карих глаз, из которых, словно по волшебству исчезла вся их ласковость. Было понятно только одно – Семен находится на грани паники. Я поглядела на парня внимательно, и сдержанно произнесла:
– А теперь, с самого начала.
Мой молодой друг тяжко вздохнул, и заговорил тихим голосом.
– Лина Болеславовна, вы же знаете о нашем заводе довольно много. Помните, я рассказывал вам его историю? – Чтобы не впадать в дискуссию, я просто молча кивнула головой, а он продолжил. – Когда-то на Малышевском руднике был найден удивительный камень. Конечно, не такой, как «Изумруд Коковина» в двести с лишним карат, но тоже вполне себе впечатляющий. В сто восемьдесят шесть карат! Но дело было даже не в его размерах. Он был очень редкого, глубоко-зеленого цвета и чистоты, которой могли бы позавидовать даже бриллианты. Его цена даже в «сыром» виде определялась со множеством нулей, которые я не буду перечислять. А после огранки, предполагалось что его цена улетит в заоблачные выси. Камень был уникален!
Тут я сообразила, что Сеня сел на своего любимого конька, с которого его ссадить быстро не получится. И решила вернуть нашу беседу, точнее, его монолог в более информативное русло.
– Семен, давай ближе к теме…
Он недоуменно хлопнул своими карими глазами, и опять попытался всей пятерней пригладить, торчавшие во все стороны волосы. Смущенно улыбнулся, чуть заикаясь проговорил:
– Да… да… Простите, увлекаюсь, когда речь заходит о камнях. Так вот, работали на нашем заводе два исключительно талантливых ювелира, два друга. Авдотий Яковлевич Михайлов и Маркелл Ардалионович Топорков. Прошли вместе войну. Поговаривали, что пришлось им даже посидеть потом, ну из-за того, что в тылу у немцев побывали, вы понимаете. – Я понимала, и опять кивнула молча головой. А Сеня продолжил торопливо рассказывать. – Правда, эта информация недостоверная, так, слухи одни. Топорков был огранщиком, да еще каким! Камни с его огранкой не раз получали призы на международных ярмарках. А Михайлов был ювелиром. Кстати, несколько украшений из вашего заказа изготовлены по его рисункам. Вы же знаете, что несколько лет назад было принято решение затопить рудник. Вот тогда-то и вспомнили о старых запасах. Камень был огранен Топорковым и ему было присвоено имя «Зеленый лед». Безусловно, по своим размерам он не мог тягаться с такими знаменитыми камнями, как «Новогодний» или «Звездарь», которые были в несколько тысяч карат, но качество… – Тут Семен закатил глаза и лицо его сделалось мечтательным. Вероятно, тем самым он хотел мне дать понять, насколько качество неведомого мне изумруда превосходило все камни на свете. Я прониклась, и чтобы вернуть парня с небес на землю, слегка покашляла. Он, будто очнувшись, с несколько смущенным видом, продолжил. – Камень сначала хотели продать, но потом, почему-то передумали, решили сделать из него уникальное украшение, которое будет визитной карточкой нашего предприятия. И, разумеется, поручили его изготовление Михайлову. Тот, не желая портить его, сделал лишь тоненькую обвязку, превратив его в подвеску. А потом на заводе начались пертурбации. Пришли канадцы, убрали старого директора. Топоркова отправили на пенсию, а может быть он и сам ушел. Я слышал, что там была какая-то темная история. Но сплетни я вам сейчас передавать не буду. Тем более, что это, наверняка, не имеет никакого отношения к происходящему сейчас. Но вот Михайлова оставили. О причине сего не спрашивайте, не знаю. Слухи, конечно, ходили всякие, но почвы, как мне думается, под собой не имели.
Он сделал глоток остывшего кофе из чашки, и невольно поморщился. А я уже стала немного уставать. Мне никак не удавалось за всеми этими рассказами углядеть суть происходящего сегодня. Но я решила набраться терпения. Сеня – парень умный, наверняка, все эти его увертюры не зря. И я уставилась на него с повышенным вниманием. Он мне благодарно улыбнулся, и продолжил:
– Несколько месяцев назад у нас опять стало меняться начальство. – Он смущенно кашлянул, и оглянувшись с некоторым подозрением по сторонам, шепотом продолжил. – Вы же знаете, новый собственник – и новая «крыша». Время деликатных службистов прошло, и их место заняли «братки». Но вы же понимаете, наш завод – не барахолка на Шувакише. Соответственно и «братки» у нас серьезные, не эти, из распальцованных. Но нам от этого не легче. Так вот, наша старая «крыша» с новой была не согласна. Мы тут почти месяц, как в осадном положении жили. Но, вроде бы, все обошлось. Как-то они там сумели все же договориться. – Он опять перегнулся ко мне через стол, оглянулся по сторонам, и зашептал зловеще. – У нашей старой «крыши» начальник весьма уважаемый и серьезный. Кличка «Филин». Кто такой, никто не знает. Известно только, что он здешний, с Урала. Властью и авторитетом обладает нешуточными. Очень жесткий. Хотя, иначе бы, наверное, у власти бы и не удержался. Дисциплина в его команде почище штрафбата. В свое время, весь ювелирный бизнес области под себя подмял. Без его слова ни один камушек в паршивых четыре сотки карата не мог быть продан на черном рынке. Но, только его никто и никогда в глаза не видел, кроме нескольких особо доверенных лиц. Больно скрытен. – Он опять уселся нормально на свой стул, и философски продолжил. – Хотя такое его поведение вполне объяснимо при такой-то работе. В общем, не позавидуешь мужику.
Семен вдруг о чем-то глубоко задумался. Не иначе скорбел о судьбе неведомого мне Филина. Честно говоря, у меня в голове была уже каша. Изумруд непомерной цены, «крыша» со своими войнами. У меня возникал вполне здравый и резонный вопрос: а я-то здесь при чем?! Какое мне дело до всех этих разборок, в конце концов? Я – обычный заказчик. Заплатил денюжки – получил товар. И оставайтесь, господа хорошие (пускай, и не очень хорошие) со своими проблемами, а мы до дому, до хаты, так сказать. Скорее всего мое недоумение отразилось на моем лице, что и было замечено Семеном. Я только собралась открыть рот, чтобы задать ему соответствующий вопрос, как он заговорил снова.
– Понимаю ваше недоумение, Линочка Болеславовна. Вы хотите спросить, при чем здесь вы? Я отвечу. Вы – наш постоянный и горячо любимый клиент. На заводе появляетесь три-четыре раза в год. Каждый раз берете вполне приличную партию товара…
Несмотря на его «ответ», понятней мне не становилось. И я, не дав ему договорить, выпалила с некоторым раздражением:
– Сеня, я все понимаю! Но все это, о чем ты мне сейчас рассказал – ваши проблемы! Я-то здесь при каких пирогах?!
Он мне грустно улыбнулся, и принялся рисовать пальцем на столе какие-то узоры из капли пролитого кофе. Чисто мальчишеская привычка!
– Так я главного вам еще не рассказал.
При этих словах, я закатила глаза. Святые Угодники!! Что же тогда главное, если все вышеизложенное было второстепенным?! Смирившись со своей судьбой, я вздохнула, сложила кисти замком на столе, и, уставившись на своего приятеля, проговорила страдальческим голосом:
– Не томи, Сеня… Говори уже главное. Ну сил же уже больше никаких нет!
Парень вздохнул тяжело, будто выполняя свой тяжкий долг перед родственниками умершего, с такой же скорбной миной, замогильным голосом начал вещать:
– Так я вам и говорю… Старая «крыша» при договоре с новой в виде откупа потребовала себе некую часть изумрудов. В том числе, и, тот, который «Зеленый лед»…
Нет, он определенно решил меня уморить. Причинно-следственные связи рушились на глазах, можно сказать. У меня получалось: в огороде бузина, а в Киеве дядька. Что я и поторопилась высказать своему приятелю:
– Сеня, так отдайте вы им этот свой «лед», да и дело с концом!!
Семен, похожий в эту минуту больше на бабку-плакальщицу, чем на начальника торгового отдела ювелирного завода, страдающим голосом выпалил:
– Так и хотели отдать! Только вот при передаче «Зеленый лед» оказался фальшивым!!!
От неожиданности, я захлопала на него ресницами, не зная, что и сказать. Поэтому, задала совершенно идиотский вопрос, какой только было можно задать в подобной ситуации:
– Как, фальшивый???
Мой собеседник картинно развел руками, и ответил так же по-дурацки:
– А вот так…! Фальшивый! И у нас уже который день творится Бог знает что! Вы сами знаете, что служба безопасности у нас всегда была на высоте. При нашей деятельности по-другому никак нельзя. Но сейчас… творится что-то невообразимое! Везде сидят ЭТИ люди! Завскладом уже четвертый день числится на больничном, а у нас слухи ползут по заводу один страшнее другого. Всех более или менее постоянных клиентов проверяют. Вдруг кто умыкнул настоящий камень и подсунул фальшивку. Эти люди не шутят сами, и шуток других не понимают тоже. Даже все каналы поставок уже прошерстили. Начальство на руднике психует, говорят, что там у вас творится. Но им рот тоже заткнули быстро. И смею вас уверить, в способах не стеснялись. Теперь кругом царит тишина. Все забились по щелям, сидят как мыши под веником, боясь пошевелиться. А ну как на него подумают. Хотя, доступ в хранилище имел очень ограниченный круг людей. Но их уже, вроде бы проверили. Ничего не нашли. И вас меня заставили срочно вызвать. Но вы уж простите великодушно, если бы вы не приехали, они бы к вам нагрянули по-любому. Так что я решил, лучше уж вы сюда. – Я таращилась на него пытаясь прийти в себя от такого. Сначала хотела возмутиться такой подставой. Но, быстро пораскинув мозгами, поняла, что Семен поступил правильно. Не хватало только мне братков в моем родном дому! Лучше уж здесь, где я одна, без штата своих работников, у которых, между прочим, семьи, дети, старики родители и друзья. В общем, рычагов влияния масса. А Сеня все продолжал говорить. – Всех наших потребителей проверяют по сотне раз. Вот поэтому я вам и решил все рассказать. Думаю, вам как можно скорее следует уезжать. Товар вы уже получили, все в полном ажуре, так что вас тут уже больше ничего не держит.
А меня его последняя фраза возмутила до глубины моей души, если не сказать, разозлила. Этого только еще и не хватало! Чтобы мне кто-то указывал что и когда мне делать! Только я собралась высказать свое негодование по этому поводу, как Семен, скорчив жалобную физиономию, просящим голосом, жалобно проговорил:
– Только Линочка Болеславовна, у меня к вам будет просьба. Я знаю, вы ведь на машине. Так не сможете ли заехать к нашему работнику, он сейчас на больничном, и передать ему записку от меня. Если к нему поеду я, это вызовет массу ненужных вопросов и подозрений. Он старик… Когда все это началось, у него сердце не выдержало, и он слег. Сейчас дома. Я обещал ему на дачу с материалом договориться, но вот, вы сами видите, не получается у меня никак. А он ждет. – Видя вопрос в моих глазах, поспешно закончил. – Это как раз тот старик-ювелир, о котором я рассказывал вам. Ну, который оправу для камня делал. Не сочтите за труд, Линочка Болеславовна. А то этим дуболомам разве ж объяснишь?
И он, молитвенно сложив руки, уставился на меня щенячьими глазами. Не иначе, как на меня в тот момент нашло какое-то затмение. Потому что, по-другому я никак не могу объяснить, почему в тот момент я кивнула головой, давая свое согласие. А может быть, просто богиня Судьбы на минуточку отвернулась тогда, и все пошло совсем по другой дороге? Кто теперь даст ответ? Факт остается фактом. Я кивнула Семену, выражая тем самым свое согласие заехать к старику и отдать ему записку. Парень обрадованно извлек из небольшой кожаной барсетки листочек бумаги и ручку и принялся торопливо на ней чего-то чертить. Затем из той же барсетки достал обычный почтовый конверт из чуть сероватой бумаги и с милой улыбкой протянул мне все это счастье. Вот тогда наступил еще один момент, когда бы я могла отказаться от его просьбы. Но, увы, я и тогда этого не сделала. На конверте размашистым подчерком было выведено «Михайлову А. В. ул. Куйбышева, д. такой-то, кв. такая-то». На листочке была набросана схема проезда. Я презрительно сморщилась.
– Семен, на кой мне твоя схема. Я эту улицу пешком столько раз исходила туда и обратно, сколько ты за свою жизнь километров не прошел.
Это я так своеобразно радовалась, что неведомый старичок не живет где-нибудь на Химмаше или еще где подальше. Семен выглядел несколько сконфуженным и в то же время, чувствовалось, что мое согласие передать письмо старику принесло ему некоторое облегчение. А я, не иначе, как распалившись от собственного великодушия, проговорила:
– И еще… Никуда я пока не уеду. У меня тут еще куча дел. Да и потом, что они от меня хотят? Никаких темных дел я тут не вела. А отпугивать от завода клиентов – думаю, это не в их интересах. Как ни крути, а они люди деловые. Так что, не думаю, что мне может что-то серьезно угрожать. Да и менять планы свои по неведомым причинам я, при всем уважении, не собираюсь. Так что, если еще когда захочешь поболтать, звони. Остановилась я, как обычно, ты знаешь где, номер двадцатый. – Я поднялась из-за стола. Семен тоже поднялся, торопливо доставая чуть смятую купюру из кармана, и положил ее на стол.
Мы пожали друг другу руки и расстались перед самым выходом из кафе. Семен сразу шмыгнул куда-то в сторону, а я решила еще зайти в дамскую комнату. Не задерживаясь там долго, и воспользовавшись тем, что официант убирал с нашего столика, я проскочила нешироким коридорчиком и толкнула дверь с надписью «служебный вход». Оказавшись в тесном и темноватом переулке, бодро зашагала в сторону параллельной улицы. Береженого Бог бережет!
