Ирма Гринёва
Я люблю тебя! Я верю тебе!
Единственное, куда Киф не мог смотреть, это было лицо Авалайн. Но, когда она протянула ему руки, и он поднял её из ванны, лицо оказалось на одном уровне с его лицом. Их горящие глаза встретились и больше не отпускали друг друга. У Кифа закружилась голова. Но он нашёл в себе силы тщательно промакнуть тело Авалайн полотенцем, из второго соорудил кокон на её голове, а потом с женой на руках проделал обратный путь от ванны к постели.
Руки Авалайн не отпустили Кифа, когда он осторожно уложил жену на кровать.
– Я не смогу остановиться, – хрипло сказал Киф.
– И не надо, – ответила Авалайн…
Праздничный обед по случаю выздоровления графини проходил без виновницы торжества.
Эмоции, которые испытывала Авалайн, пока муж покрывал её тело нежными, но горячими поцелуями, довели её до полуобморочного состояния, а завершающий взрыв лишил последних сил, и она провалилась в глубокий сон. Киф был так ласков и осторожен, оба так долго ждали и так долго шли к своему соединению, что Авалайн на накале чувств даже не почувствовала боли от разрыва своей девственной плевры.
Киф же почувствовал огромный прилив сил и желания. Но Авалайн заснула, и желаемое пришлось отложить на потом. Ну, ничего! Справлялся же он со своими желаниями три месяца (сейчас Кифу казалось, что жену он полюбил сразу, ещё тогда, в церкви, когда она сказала своё решительное «нет»), справится и с несколькими часами. Он перенёс Авалайн на свою кровать, поменял испачканную её девственной кровью простыню на чистую, и отправился искать Дживса и Фергуса. Прилив сил требовал срочного их выплёскивания в дела. Надо было срочно присмотреть в замке большую комнату под их совместную с Авалайн спальню, обязательно с камином и ванной комнатой рядом, и до наступления холодов отремонтировать её. По дороге Киф вспомнил про обещанный доктору обед и понял, что ужасно, просто зверски, голоден. Изменил траекторию пути с конторского крыла замка на кухню. В холле столкнулся с Урсулой, направлявшейся к супругам сказать, что обед подан, подхватил её отнюдь не маленькое тело на руки и закружил, не замечая его веса.
«Ну, наконец-то!», – с облегчением выдохнула нянюшка, поняв, что последний барьер, разделяющий молодых, рухнул. Она пыталась сразу после бала вразумить Дюймовочку, видя, как тает при взгляде на неё её мальчик, мол, надо брать быка за рога самой и так далее. Но, обычно мягкая и податливая, та, вдруг, упёрлась. А, когда нянюшка попыталась надавить ещё, получила в ответ такой колючий зелёный взгляд (ещё подумала тогда, что как будто на кактус напоролась), что дальше гнуть свою линию не посмела. Вот и воспитывай после такого из девчонки графиню! За что боролись, как говорится, на то и напоролись!
15
Первый визит после выздоровления Авалайн супруги нанесли баронессе Петти. Киф расписал жене, как он в отчаянии обратился к Твиле за помощью и тут же получил её в лице самого лучшего доктора графства. С тех пор визиты друг к другу стали постоянными. Тем более что Киф вступил-таки в члены Совета графства, чем взбудоражил всё местное общество. Супругам нравилось обсуждать с острой на язычок баронессой не только светские сплетни, пусть и с опозданием, но долетавшие до них из столицы, но и серьёзные вопросы местного самоуправления, которыми занимался Совет. Авалайн, правда, в присутствии баронессы по большей части молчала (она робела перед более опытной собеседницей), и делилась своими мыслями с Кифом, только когда они оставались вдвоём.
Киф был погружён в дела по самую макушку. Такой интенсивности жизни у него не было даже в столице. Вопросы, поднимавшиеся в Совете требовали знаний во многих областях не только общественной жизни графства, но и в хозяйственной, и в юридической, и в образовательной. Киф сам себе удивлялся, что ему это всё было очень интересно. Он не принимал участие в горячих спорах, доходящих порой до взаимных оскорблений, то и дело возникающих на заседаниях Совета, а высказывал своё мнение уже потом, на следующих заседаниях, переговорив и с Твилой, и с Фергусом, и с Авалайн, и внимательно изучив соответствующую информацию. Такой взвешенный подход быстро снискал ему славу умного и вдумчивого деятеля. Убелённые сединами старые члены Совета стали прислушиваться к его мнению не только потому, что он – наследник герцогского титула, их будущий сюзерен, но и потому что в речах их младшего коллеги всегда было зерно здравого смысла.
Работа в Совете шла рука об руку с делами управления имением. Сухие скучные цифры отчётов Фергуса обрели плоть и кровь. Киф стал видеть за ними конкретные дела и результаты, чему управляющий очень обрадовался. Всё-таки общаться по поводу хозяйственных вопросов ему было привычнее с мужчиной, чем с женщиной, тем более что женщиной пятнадцатилетнюю Авалайн назвать было трудно. Сблизились Фергус с Кифом на фоне обсуждения ремонта новой спальни, потянувшей за собой проблемы переоборудования отопления, за этими вопросами последовали другие, так Киф и втянулся.
Вместе с Авалайн и доктором они обсуждали практические шаги по медицинскому обслуживанию, как имения, так и всего графства. А ещё еженедельные салоны у баронессы Петти, на которых они общались с самой прогрессивной и творческой частью общества графства. И постепенно расширяющийся поток писем с жалобами, просьбами, предложениями, на которые непременно надо было ответить хотя бы одной строчкой. Это-то они хотя бы делали вдвоём с Авалайн. Но Кифу всё равно её не хватало.
В салоне баронессы приходилось уделять внимание другим, а на жену только изредка поглядывать. Но зато, когда бы Киф не находил её глазами, Авалайн как будто чувствовала его взгляд, тут же сама оборачивалась, и они обменивались теплыми понимающими улыбками. Вообще-то такое времяпрепровождение Кифу в последнее время не очень нравилось. Он соблюдал этот ритуал только ради Авалайн и боясь обидеть друга – Твилу Петти. Тем более что общаться ему приходилось в основном с Кэнди, которая, видимо, решила, что имеет на него особые права после трёх танцев на балу. Когда-то и он с таким же удовольствием обсуждал светские сплетни и последние новинки моды, но сейчас-то ему это было совсем не интересно. Но девушку было жалко, да и Авалайн просила его быть с бедняжкой помягче.
Но вот зато ночи принадлежали им с Авалайн только двоим безраздельно! Киф каждый раз умудрялся открывать в жене что-то новое, восхитительное. Авалайн же распахнула перед мужем не только своё сердце, но и тело. Она с удовольствием училась у него искусству любви, отбросив прочь навязанные обществом и религией преграды стыдливости, отдавалась чувствам наотмашь, чутко ощущая, чего хочет от неё муж и всем своим телом тут же желая того же.
16
Приближалось Рождество. Авалайн с Урсулой укатили в Камолун на несколько дней по каким-то своим делам. Киф за них не волновался, поскольку жили они у Твилы, на чём настояла сама баронесса, только очень скучал по жене. А потому сильно обрадовался, услышав звук подъезжающего экипажа. Фил за женой и нянюшкой должен был отправиться только завтра, но, значит, они закончили уже все свои «секретные» дела (Ох, уж, эти секреты! За подарками укатили, а таинственности навели…) и приехали на наёмном экипаже. А ещё Киф надеялся, что Авалайн по нему тоже соскучилась, вот они и вернулись домой пораньше.
Но каково же было его разочарование, когда из экипажа вышла Кэнди! Девушка и так вела себя, по мнению Кифа, чересчур навязчиво, но такого, чтобы приезжать в гости без приглашения или, хотя бы, предупредительной записки, как установилось между баронессой и ими, пока себе не позволяла. Её приезд был неслыханной дерзостью. Если бы не баронесса, которая, кажется, решила опекать Кэнди (когда бы Киф с Авалайн не появлялись у баронессы в доме, туда всегда рано или поздно приходила в гости и Кэнди), Киф уже давно забыл о её существовании. Но потом он вдруг подумал, что что-то случилось с Авалайн, и баронесса прислала Кэнди вестником плохих известий. И Киф в страшном волнении поспешил навстречу непрошенной гостье.
– Рад приветствовать Вас, мисс Кэнди. Вы от баронессы? Авалайн у неё? – забросал её вопросами Киф.
– Добрый вечер, сэр! Да-да, Авалайн у её милости! Нам никто не помешает!
Киф удивился загадочности ответа, но, поскольку успокоился насчёт жены, просветлел лицом и любезно пригласил девушку в дом. Кэнди болтала без умолку, вспоминая тот единственный раз, когда она была в замке у графа на балу. И Киф, как любезный хозяин, провёл гостью по той части дома, где она ещё не была. Она даже попыталась сунуть нос в их новую с Авалайн спальню, но Киф с твёрдостью этому воспрепятствовал. Это была святая святых, место только для них двоих с женой, ни для кого более. И он увёл Кэнди под предлогом, что ремонт ещё не закончен.
Ремонт спальни, действительно, затянулся. Сначала Киф переживал, что дело может застопориться из-за новой системы отопления, но застряли они, в итоге, из-за резной деревянной кровати, заказанной в немецкой деревушке Обераммергау и гобеленов на стены, заказанных во Фландрии. Но обсуждать всё это с Кэнди он не собирался, хотя она и начала высказывать своё мнение о том, какие материалы надлежит использовать и какой цвет сейчас в моде.
Наступило время ужина, а гостья так и не сообщила цель своего визита и уезжать, кажется, не собиралась. Киф вынужден был пригласить её разделить с ним трапезу. Во время ужина разговор крутился, в основном, вокруг встреч в салоне баронессы, и Кэнди попросила Кифа научить её новой карточной игре рокамболь, которую никак не могла освоить, но страстно хотела научиться. (Она что же, за этим приехала? – удивился Киф). И они переместились в библиотеку, где им накрыли чайный столик.
Вскоре Киф ужасно заскучал. Кэнди всё время глупо хихикала и строила ему глазки. Если бы такое происходило полгода назад, он бы решил, что дама кокетничает с ним, и без промедления воспользовался бы ситуацией. Но сейчас ему это было совершенно не интересно, да он и не воспринял поведение Кэнди, как кокетство, просто решил, что она ведёт себя так от смущения, поскольку в деле освоения игры она не продвинулась ни на шаг. Кифа так утомило это бессмысленное общение, что его ужасно потянуло в сон. Провожать её домой у него уже не было сил, а отправлять одну в темноте было не вежливо, и Киф предложил Кэнди переночевать у него в замке в одной из гостевых комнат, на что та с радостью согласилась.
Авалайн летела домой к Кифу, как на крыльях. Урсула хоть и ворчала всю дорогу, пока они тряслись в наёмном экипаже, что лучше бы они дождались своего завтрашнего и с комфортом доехали с Филом, но на самом деле понимала нетерпение Авалайн поделиться радостью с мужем. У них будет ребёнок! Да-да! Доктор однозначно подтвердил то, что Авалайн и так знала, чувствовала всем сердцем – у их с Кифом любви будет продолжение в их сыне. В этом она тоже была уверена, хотя никакой доктор не мог бы ей это подтвердить. Они с Урсулой и в город-то поехали не за подарками, как был уверен Киф, а чтобы найти доктора, который не побежит тут же всё докладывать графу и испортит сюрприз на Рождество.
Как Авалайн собиралась терпеть ещё целых три дня с этой новостью, она и сама не знала, но взяла страшную клятву с Урсулы, что та не скажет об этом никому ни слова, пока первым не узнает Киф. В этом смысле лучше бы ещё парочку дней было провести в гостях у баронессы, но Авалайн ужасно утомило её сладкое гостеприимство, хотя она и была ей благодарна за помощь в поисках нового врача. И ещё за то, что не спрашивала, почему Авалайн не воспользовалась услугами своего семейного доктора, а просто, как друг, помогла, не задавая никаких вопросов.
Авалайн поднялась к себе в спальню, чтобы переодеться с дороги, и уже предвкушала, как обрадуется Киф её неожиданному возвращению. И какую восхитительную ночь они проведут вместе (она так по нему соскучилась и он, конечно же, тоже!) Он будет обязательно выспрашивать о каждом её шаге в городе, а она будет только таинственно улыбаться… Он начнёт высказывать разные предположения, а она – молчать, как рыба. А вдруг он сам догадается?! Вот будет здорово! Авалайн представила, как Киф обрадуется, и ей очень-очень захотелось, чтобы так и было. И вообще, ужасно эгоистично с её стороны лишать мужа целых трёх лишних дней радости. Это Рождество и так будет самым счастливым в их жизни! И пусть оно начнётся на три дня раньше!
Киф, по-видимому, ещё не спал, поскольку из его спальни доносились какие-то странные звуки. Авалайн открыла смежную дверь и… застыла на пороге, не в силах осознать увиденное. И стояла так, пока позади не раздался звон посуды. Она медленно повернулась и увидела горничную, уронившую на пол поднос с чаем, и пялившуюся с вытаращенными глазами на картину, видневшуюся в проёме двери… Киф лежал на спине, а на нём сидела, как наездница, какая-то женщина в тонком полупрозрачном пеньюаре. Она держалась за его руки, крепко обнимавшие её оголённые бёдра, елозила туда-сюда и томно стонала: А-а-а, а-а-а… Звон разбившейся посуды заставил женщину прервать свои скачки, от которых кровать ходила ходуном, и повернуть голову в сторону двери. Она ойкнула, увидев свидетельниц своей страсти, и скатилась в сторону, спрятавшись за Кифом. А он даже не повернул головы и не открыл глаза.
Авалайн осторожно закрыла дверь, обошла поднос с разлитым чаем и, как сомнамбула, вышла из спальни. Холодный ночной воздух немного вернул её к жизни. Но стало ещё хуже! Потому что стало очень больно. Нестерпимо больно! Всё, чем она жила последние полгода, рухнуло за одну секунду! Семейное счастье, которое, как ей казалось, они с Кифом осторожно строили вдвоём, постепенно, по шажочку, приближаясь друг к другу, оказалось мифом, миражом, недостижимой мечтой. Очевидно, только её, Авалайн, мечтой. А Киф… Киф остался таким же, как был… Таким же, как был тогда в Лондиниуме, когда она увидела его впервые…
Что же ей теперь делать? Куда идти? Одно она знала точно – ни к Кифу, ни в замок, она больше не вернётся! Эта страница её жизни перевёрнута окончательно и бесповоротно! А как же ребёнок? Их с Кифом сыночек? Нет! Это только е ё ребёнок! Киф потерял на него права, когда начал изменять ей с Кэнди (Авалайн узнала девушку, когда она повернулась). Значит, все его жалобы на её прилипчивость были сплошным притворством? Средством пустить пыль в глаза жене… А, может, Кэнди была не единственной, с кем он развлекался? Его заседания в Совете графства, его отлучки по делам – всё это тоже блеф? Или возможность совмещать полезное с приятным… Но пусть это останется на его совести! Но что же е й делать сейчас, в эту минуту, этой холодной ночью? И, словно в ответ на её немой вопрос, Авалайн услышала ржание, доносящееся из конюшни. Ну, конечно, ей надо добраться для начала до Камолуна! Баронесса не откажет ей в ночлеге. А утром она придумает, как ей жить дальше…
Уже когда Авалайн была готова сесть на Принцессу, к ней кинулась Урсула:
– Ваше сиятельство! Вы куда на ночь глядя?
… Урсула уже всё знала. В кухню, где она болтала с Вел, согреваясь горячим чаем, влетела ошарашенная горничная, которую они послали к Дюймовочке, и начала нести какую-то чушь, заикаясь на каждом слове. Из её абракадабры женщины только поняли, что что-то случилось с Кифом, и Урсула подхватилась и побежала наверх, решив, что хозяину и хозяйке нужна помощь. В спальне Авалайн никого не было, и Урсула поспешила открыть дверь в спальню Кифа. И только там поняла, что случилось. Киф мирно спал, обнимая женщину. Не Авалайн. Другую женщину! Что же ты наделал, гадкий мальчишка! А где же Дюймовочка? И Урсула споро скатилась с лестницы во двор, услыхав ржание лошади…
– Я возвращаюсь в город…
– Одна?! Ваше сиятельство, я поеду с Вами!
– Нет, Урсула, я еду одна…
– Но как же, Ваше сиятельство… – продолжала сопротивляться Урсула, но Авалайн прервала её повелительным жестом, а потом сердечно обняла милую нянюшку и сказала со слезами в голосе:
– Мне так хорошо было здесь… Попрощайся за меня с Вел, Дживсом, Фергусом…, со всеми… Я всегда буду помнить вас и любить…
Добрая женщина расплакалась и перекрестила растаявшую вскоре в ночи лошадь с маленькой фигуркой в седле. Авалайн дала волю слезам только в середине пути. А потом решительно вытерла слёзы и продолжила путь. Она должна быть сильной и стойкой ради сына! И ничто и никто не помешают ей вырастить его достойным человеком!
17
Киф проснулся с мутной головой. Во рту был сушняк, как после мощной попойки, вместо мыслей – мякина, а левая рука затекла. Киф повернул голову и обнаружил причину: на его левом плече посапывала женщина… Женщина?!? Откуда она взялась? Он резко вскочил, женщина тоже вскинулась, и Киф узнал в ней Кэнди, свою вчерашнюю непрошенную гостью…
– Как Вы здесь оказались?
– Киф, любимый! Я всегда знала, что когда-нибудь мы будем вместе! – заулыбалась Кэнди и потянулась к Кифу.
Киф резко отвёл её протянутые руки и выскочил из кровати.
– Что Вы себе позволяете! Кто дал Вам право так говорить со мной?!
– Ну, же, Киф, признайся себе, что ты полюбил меня ещё тогда, на балу!
(«Да она сумасшедшая!», – ужаснулся Киф и решил быть осторожнее)
– Мисс Кэнди, Вам это только показалось. Прошу прощения, если моё поведение дало Вам повод так думать.
– А как же эта ночь любви? Разве она ничего не значит?
– Какая ночь, мисс Кэнди! Ничего не было! Я ничего не помню!
– Нет, было, было! – заупрямилась Кэнди и в её глазах начали закипать слёзы. – Мы занимались любовью! Страстно! По-взрослому! Как в той книжке с картинками!
(«Точно, сумасшедшая! Ну, и влип я!», – с ужасом подумал Киф) Но тут он обратил внимание на панталоны, выглядывавшие из-под пеньюара Кэнди, а потом перевёл взгляд на себя, и с облегчением обнаружил, что и сам одет в нижнее бельё. В нём проснулся опыт его прежней развесёлой жизни в столице, где ему не раз и не два приходилось выпутываться и из более сложных обстоятельств, а потому, он сложил руки на груди и, с издёвкой глядя на девушку, произнёс:
– Значит, ты утверждаешь, что мы занимались любовью?
– Да, – пролепетала Кэнди, мгновенно почувствовав изменение, произошедшее с только что растерянным мужчиной.
– Не сняв одежды?
– Ну, и что! Теперь Вы обязаны на мне жениться! – продолжала по инерции настаивать на своём девушка.
– Ты, наверное, забыла, я – женат! И разводиться не собираюсь.
– Но Вы обязаны! Вы соблазнили меня…
– Вот как? Это каким же образом? Разве это не т ы находишься в моей спальне, а не я в твоей комнате? Разве не ты сама пришла сюда? Так кто тут кого соблазнил, а Кэнди?
Девушка замолчала, окончательно запутавшись. Совсем не так всё происходило в её воображении, и теперь она не знала, что ей делать и как себя вести дальше.
– Я всем расскажу, какой Вы подлый обманщик…, – уже в отчаянии прошептала она.
Киф расхохотался:
– Глупышка Кэнди! Этим ты только выставишь себя на посмешище! Уходи, и больше никогда не показывайся мне на глаза, и тогда я, может быть, смилуюсь над тобой, и никому не расскажу эту пикантную историю!
Девушка разрыдалась и покорно выполнила приказание графа уйти в свою гостевую комнату. Киф позвал колокольчиком Дживса и приказал проводить вчерашнюю гостью и отныне помнить, что двери его замка закрыты для мисс Кэнди навсегда. Взбудораженный произошедшим, Киф не обратил внимание на холодность своего старого мажордома. Он сомневался – рассказывать или нет Авалайн о выходке Кэнди. И решил, что обязательно расскажет. Авалайн, конечно, не будет смеяться над этой дурочкой, у неё для этого слишком доброе сердце, но, по крайней мере, не будет и больше уговаривать его быть с «бедняжкой» помягче. И на этом выкинул Кэнди из головы.
Сегодня возвращается Авалайн! Она подробно расскажет ему, как провела время в городе. Они вместе будут наряжать ёлку. Потом посидят, обнявшись, у трескучего камина, потягивая крепко заваренный чай с капелькой бренди. А потом поднимутся в спальню… Чёрт бы побрал его идею заказать самые дорогие гобелены и вычурную резную кровать! Авалайн смеялась над его взыгравшей спесью наследника герцога, и была тысячу раз права! Если бы заказали что-нибудь попроще, уже бы встречали Рождество в новой просторной спальне. Ну, ничего! Им с Авалайн и в старой комнате уютно! Не забыть, только, отдать распоряжение сменить постельное бельё, чтоб духу этой Кэнди не было больше в его доме!
И Киф в самом приятном расположении духа спустился в столовую на завтрак. Время до обеда, когда можно уже будет посылать Фила в город, тянулось долго. Киф побродил в одиночестве по замку. Заглянул на кухню к Вел, но та была не в лучшем расположении духа, и Киф, не желая портить себе настроение чужими проблемами, быстренько ретировался. Фергус был, как всегда, занят с бумажками. Он попытался втянуть графа в разговор о какой-то проблеме, но Киф замахал на него руками – всё решим после Рождества. На лестнице ему попался Дживс, и Кифу показалось, что мажордом пытался от него улизнуть. Но он всё-таки догнал его вопросом – не знает ли он, что случилось у Вел? Дживс сухо ответил, что он не в курсе и удалился с деревянной спиной. Что это с ним? – удивился Киф. Похоже, что только у него хорошее настроение перед праздником…
Наконец, настало время обеда. Киф быстренько поел в одиночестве и отправился на конюшню. В последний момент он решил, что сам поедет за женой. Фила на месте не было, и экипаж к поездке оказался не готов. Убью, бездельника! – разозлился Киф.
Он обнаружил старшего конюха мирно обедающим в окружении горничных и рассвирепел ещё больше. Фил округлил глаза на рассерженного хозяина и растерянно сказал, что Урсула вернулась домой ещё вчера вечером… Госпожу он, правда, своими глазами не видел, но, поскольку, они были в городе вместе, то решил, что ехать уже ни за кем не надо… (А ещё утром, когда он пришёл в конюшню, рядом с деревом была привязана взмыленная и осёдланная Принцесса, и Фил решил, что это хозяйке взбрело в голову кататься на рассвете, но Кифу он этого не сказал). Но он сейчас, быстренько, запряжёт экипаж и мигом смотается туда-сюда…
Как, Урсула вернулась?! А Авалайн??? Нянька не могла бросить Авалайн одну в городе! Холодная змея ужаса начала заползать Кифу в сердце. Он ничего не ответил Филу – запрягать ему экипаж или нет?, развернулся и стремглав бросился на кухню.
– Где Урсула?
– У себя в комнате, – буркнула Вел, а про себя подумала: «Поздно же ты забегал, паскудник!»
Киф нашёл Урсулу сидящей на кровати всю зарёванной и понял, что его худшие опасения подтвердились. Не придётся ему рассказывать Авалайн о Кэнди. Она и сама всё знает, всё видела.
– Урсула, куда уехала Авалайн?
– Не знаю, Ваше сиятельство.
Кифа кольнуло обращение старой нянюшки к нему столь официально. Даже когда он сильно огорчал её в детстве, она не называла его так, лишь грозилась выпороть крапивой. Но сейчас ему было не до выяснения отношений со старой женщиной.
– Когда это было?
– Вчера, около девяти вечера.
Киф взвыл. Авалайн уехала больше восемнадцати часов назад. Одна! Ночью! А эти олухи не нашли ничего лучше, как осуждать его, вместо того, чтобы сразу ему доложить!
– Она сказала, что больше сюда не вернётся, – уже в спину уходящему Кифу горестно прошептала Урсула.
Но он её услышал.
Киф пришпоривал коня, не забывая внимательно оглядывать окрестности, и очень боялся обнаружить жену в придорожной канаве со сломанной шеей. «Только бы она была жива! Только бы была жива!», – стучало в такт копытам его сердце. Вскоре он увидел едущий ему навстречу экипаж баронессы и очень обрадовался, вообразив, что в ней окажется и Авалайн. Возможно, их друг опять пришёл на помощь, вразумил, уговорил жену выслушать мужа… Но, увы, Авалайн в экипаже не оказалось. Там была только встревоженная баронесса.
Она рассказала, что Авалайн, действительно, провела ночь у неё (Киф выдохнул с облегчением) и была в таком ужасном состоянии, что она боялась покинуть её хоть на минуту. Никакие доводы и резоны не действовали на Авалайн. Она твёрдо решила развестись и уехать из Элметшира навсегда.
– Поверьте, мой друг, я старалась, как могла! Но графиня была непреклонна! Она даже начала на меня сердиться, и я вынуждена была оставить попытки обелить Вас в её глазах…
– Но я, действительно, ни в чём не виноват!
– Я Вам верю! Как можно вообще такое вообразить! Вы и Кэнди! Подумать не возможно!..
– Так Авалайн ещё у Вас? – с нетерпением перебил причитания баронессы Киф.
– Увы! Я с большим трудом уговорила Авалайн показаться врачу, ведь в её положении нельзя так сильно нервничать…
– В «её положении»? Что Вы имеете в виду, Твила?
– Так Урсула ничего Вам не сказала? – растерялась баронесса.
– Что мне должна была сказать Урсула?
– В общем… По идее… Это должна была сказать Авалайн, а не Урсула… Ах, как неловко получилось…
– Да говорите уже!
– Авалайн приезжала в город, чтобы показаться врачу.
– Врачу? Зачем ей понадобился городской врач, если свой всегда под боком?!
– Не спрашивайте, мой друг! Честное слово, я не в курсе…
– Так что же мы тут болтаем?! Давайте же быстрее поедем к Авалайн!
– Но я не знаю, где она! Поэтому и направилась к Вам. Авалайн воспользовалась моим отсутствием, пока я искала врача, и сбежала. Поверьте, мой друг, я объездила полгорода, но она как в воду канула.
– Но она же не могла уехать далеко. Значит, она где-то сняла номер в гостинице…
– О, какое счастье, что я решила найти Вас! Я так растерялась! Металась по городу и только теряла время, а про гостиницу не догадалась!
18
Они объездили с баронессой кучу гостиниц, но ни в одной из них не нашли следов Авалайн. Киф решил не возвращаться домой, чтобы завтра с рассветом продолжить поиски. От любезного приглашения баронессы переночевать у неё решительно отказался, зарёкшись больше никогда не оставаться наедине в доме ни с одной женщиной, кроме своей жены.
Три дня они объезжали гостиницы и таверны, в которых теоретически можно было остановиться на ночлег, но Авалайн, действительно, как в воду канула. Поиски затруднялись ещё и тем, что наступило Рождество. В городе было полно приезжих. Все гостиницы были забиты до отказа веселящейся пьяной публикой. Хозяева и слуги сбивались с ног, пытаясь угодить всем. Они следили больше за теми, кто норовил погулять на халяву, чем обращали внимание на лица женщин, путешествующих в одиночестве.
На четвёртые сутки Киф сломался. Он засел в последней таверне и наклюкался, как свинья. И пришлось баронессе выслушивать его горестные стенания и посыпание головы пеплом. Причём, всё было в этой сопливой куче – и переживания за жену, и обида на отца, и жалость к себе из-за рано ушедших братьев и матери, и угрозы какому-то маркизу Грею…
Наутро Киф очнулся в доме баронессы. На его смущённые извинения баронесса только махнула рукой:
– Не могла же я оставить Вас в таком состоянии в этой убогой таверне!
– Твила, Вы настоящий друг! Я у Вас в неоплатном долгу!
– Когда-нибудь сочтёмся, мой друг! – рассмеялась баронесса. – Лучше послушайте, что мне пришло в голову: возможно, Авалайн, уже одумалась, и вернулась домой.
– Но меня бы предупредили об этом!
– А если она решила Вас помучить и запретила предупреждать?
– Твила – Вы мой ангел-спаситель! – воскликнул обрадовавшийся Киф, и приложился к ручке баронессы благодарным поцелуем. – Я немедленно отправляюсь домой!
Но в замке Авалайн не было. Из новостей было только то, что бесстыжая Кэнди приходила поговорить с графом, но Дживс, помня о распоряжении хозяина, не пустил девушку на порог. И Киф вернулся в Камолун.
Баронесса предложила расширить круг поисков, исходя из того, что Авалайн могла уже уехать из города. Киф очень надеялся, что этого пока не произошло, ведь у жены не было с собой запаса денег на дальнюю дорогу, только сэкономленные на подарках жалкие остатки.
Да и сама поездка на общественном дилижансе не только была ужасно неудобным27, но и попросту опасным предприятием из-за частых нападений и грабежей. Но своих идей, где искать жену, у него не было, и они стали методично объезжать дорожные заставы.
Элметшир окружали восемь соседних графств: Эбраук, Регедшир, Гвинед, Льюиткойт, Мерсия, Линдсейшир, Дейра и Атребатия. Соответственно, и застав было восемь. Дважды Киф мчался по ложному следу, когда вернувшиеся из поездки в соседнее графство хозяева дилижансов (а в Бретинии они совмещали в одном лице обязанности ещё и кучера, и охранника) вспоминали похожую на описание Авалайн девушку.
Наконец, на восьмой, последней заставе, откуда дилижансы направлялись в северное графство Эбраук, Киф получил достоверные сведения о пути, которым Авалайн покинула Элметшир.
Киф не представлял – зачем жена отправилась на север? Кто там был у неё? Может, именно оттуда она родом? Он этого не знал… Хозяин дилижанса рассказал, что видел, как похожая на Авалайн пассажирка, продала хозяину придорожной таверны на границе с Эбрауком дорогое кольцо с голубым турмалином28, по описанию совпадающее с тем, которое подарил Киф жене после их первой совместной ночи любви. Он выбрал этот камень за его яркий сине-бирюзовый цвет, так напоминающий цвет платья Авалайн на балу.
Киф добрался до этой придорожной таверны и выкупил кольцо обратно, но Авалайн так и не нашёл. Она как будто растворилась в тумане, слилась с бескрайними снежными просторами или улетела вместе с ласточкой в тёплые края, туда, где её полюбит прекрасный принц, будет хранить и почитать её. А он, Киф, в этой её сказке, видимо играет роль слепого крота…
27 – внутри дилижанса царила чудовищная теснота. Четверо пассажиров сидели на двух относительно удобных сидениях лицом к лицу, остальные четверо – на откидных сидениях на дверцах. Нередки были случаи, когда из-за ненадежности замков дверцы открывались и пассажиры выпадали на ходу (из Википедии)
28 – голубой турмалин или параиба – красивый и очень редкий кристалл, добываемый на востоке Бразилии
19
Удручённый последней неудачей, Киф вернулся домой. Баронесса уговаривала Кифа не вешать нос, предлагала остаться в Камолуне, обещала ещё что-нибудь придумать. Но Кифу хотелось побыть одному. Он и так больше месяца провёл в седле, гоняясь за призраком Авалайн. Ему почему-то вспомнился Джонатан, который всегда говорил ему в трудные минуты: «Не суетись! Включи голову! И у тебя всё получится!»
В замке было не весело, как будто вместе с Авалайн его покинула сама жизнь. Дживс по-прежнему был холоден с хозяином. Вел сердито стучала посудой на кухне и что-то всё время ворчала себе под нос.
Урсула осунулась, похудела и почти не выходила из своей комнаты. А зачем ей было оттуда выходить? У остальных слуг были хоть какие-то дела, а что делать ей? Киф уже давно вырос и не нуждался в её услугах. Гордиться его воспитанием уже не получалось. Ребёночка Авалайн ей уже никогда не держать на руках, не вдыхать его сладкий младенческий запах, не вскакивать по ночам по первому его крику. А всё она, дура старая, виновата! Надо было костьми лечь, но не отпускать девочку в ночь одну-одинёшеньку. А она, видишь ли, перекрестила её в дорогу…
