Исаак Вайнберг
Цифрогелион: Оператор Бездны
Глава четвёртая. Смерть
– Она… Она… – глаза её задрожали. – Она…Ч…чёрная…
Дальний план. Тварь нависла над нами, закрывая со всех сторон руками. Она не похожа на другие Души: четырёхрукая, совершенно чёрная; плоская, широкая голова обвита лентой светящихся кроваво-красным глаз-линз.
Раздалось низкое, утробное клокотание… Почему-то я знал: приближается опасность…
Время тянется слишком медленно…
Эта тварь убьёт и нас? Умру ли я в реальности, если меня рассечёт на два куска эта здоровенная, злобная хуёвина?
Вспомнилась история про четырёх пропавших студентиков. Старик отправил их сюда, и они не вернулись, во всяком случае, к тому моменту, когда нас с Жекой тоже отправили в аниме…
На меня накатило неожиданное осознание всей хуёвости моего положения. Чёрт, а ведь это всё не какой-то прикол… Даже если этот мир и не настоящий, то я в нём ощущаю себя вполне реальным, и почему-то мне кажется, что смерть в этом ёбаном аниме приведёт к окончательной и бесповоротной смерти. Почему-то до этого момента я относился ко всей этой ситуации, как к херовой, подзатянувшейся шутке, но сейчас вдруг понял, что не было никакой шутки: да, старикан отправил нас сюда пиздец странным, комичным способом, словно на отъебись придуманным каким-то бесталанным дебилом-сценаристом, обнюхавшимся просроченным клеем, но… Разве это отменяет тот факт, что только что здоровенная тварь за минуту зачистила торговый центр, убив тут всех? Разве это отменяет тот факт, что теперь тварь может убить и меня самого, и я сдохну окончательно и бесповоротно, а мои родители, где-то в другом мире, будут до конца своих дней подавать объявления на сайты по розыску людей, надеясь, что меня найдут где-нибудь в соседнем городе, потерявшим память после удара арматурой по башке?
Комичность попадания в ситуацию не определяет её дальнейшее течение и финал…
Так что эта тварь вполне может убить меня. Я не бессмертный, я всё тот же студент-долбоёб, у которого ровно столько же жизней: всего одна. И жизнь моя не стала веселее и проще с залётом в это ёбаное аниме – она стала опаснее и, наверняка, короче. Старикан отправил нас сюда не чтобы мы повеселились, а чтобы мы сдохли. Сдохли в ёбаном аниме, которое так любит его злоебучая внученька…
И не это ли настоящая анимешная смерть? Быть разорванным гигантской человекоподобной хуёвиной… Хотя, хуй его знает. Я понятия не имею, как там выглядит классическая смерть в аниме, а если бы пришлось делать ставки, то я бы поставил на то, что чаще всего в аниме умирают, не выдержав давления собственных безответных чувств к девчонке и сделав по этому случаю драматический пиздострадальный суицид.
Она меня не тронет…
Мысль не совсем в тему, но уж как пришла.
Тварь меня не тронет…
Эта уверенность родилась вместе с чёрной Душой, вырвавшейся из капсулы, но дошла до раздела осознания в моём мозгу почему-то только сейчас.
Она не причинит мне вреда…
Жуткий грохот. Рушится кусок стены. В образовавшийся проём вбегает десяток серых Душ. Они похожи на цветные Души, но выглядят… агрессивнее что ли. Большее количество стальных пластин; злой формы глаза-линзы, светящие холодным, белым светом; куда более жилистые конечности и тела. Одни Души светлее, другие темнее, все разного размера и имеют некоторые визуальные отличия в пропорциях, форме защитных стальных пластин, расположению глаз-линз, а также отличаются и светящиеся иероглифы, начертанные на их грудных панцирях. В руках у них какие-то длинные копья со странными острыми наконечниками.
Следом за Душами в проём вбежали их Операторы: люди в серой стальной броне, головы и лица скрыты шлемами с монолитным забралом. Из глазных прорезей бьёт тот же белый свет.
– Кто из вас её Оператор? – раздался усиленный голос, принадлежащий, видимо, кому-то из Операторов серых Душ.
Тварь ответила всё тем же низким, утробным клокотанием и пригнулась ниже, словно готовясь броситься в бой…
– Кто из вас её Оператор? – повторил вопрос голос.
– Ответь ему… – прошептала сестра Мисаки-тян, испуганно глядя на меня.
– Я-то откуда знаю, кто Оператор этой хуёвины?? – почти возмущённо прошипел в ответ я.
– Это ты… – сестра Мисаки-тян многозначительно ткнула взглядом куда-то вниз.
– Ты ёбнулась, что ли? – зашептал я. – С таким же успехом это можешь быть ты, или Жека.
Точно, блять… Это Жека её Оператор… Он примерно вот так же разорвал пополам несчастного, ни в чём не виноватого водителям, примерно час тому назад… Узнаю его нихуя несдержанный почерк в действиях этой чёрной ебанины…
– Посмотри на свои руки, Владян-сан… – на этот раз шипел Жека…
– Чего бл…
Я осёкся. Опустив взгляд, я увидел, что кисти моих рук… Чёрные. Чёрные, как безлунная ночь; чёрные, слово я картошку ими из горящего костра тягал; чёрные, как душа старика, пославшего нас в этот ад…
– Какого ху…
– Кто из вас её Оператор?? – в третий раз спросил голос. На этот раз с куда большим нетерпением. Мужик явно начинал нервничать. Не любит, видать, когда его игнорируют…
– С какого хуя у меня руки почернели??
– У Операторов, при рождении их Души, часто происходят… изменения, – зашептала сестра Мисаки-тян. – У кого-то меняется цвет волос под окрас Души, у некоторых цвет глаз… А у тебя не только глаза и волосы почернели, но и ладони…
– КТО! ИЗ ВАС! ЕЁ ОПЕР…
Злобно заорал голос. И, видимо, это было его ошибкой. Закончить свой яростный крик он не успел, потому что Чёрная тварь, походу, не очень любит громкие звуки: подняв в воздух осколки керамической плитки, она ринулась в атаку.
В два прыжка тварь влетела в толпу и сразу рассекла по диагонали одну из Душ, не успевшую даже двинуться. Рассекла здоровенным, выросшим прямо из её кулака во время прыжков, чёрным лезвием.
В воздух ударил фонтан крови – ударив в потолок, он плотным багровым душем окатил всех внизу…
Один из Операторов, кажется, не выдержал зрелища и упал в обморок.
Души быстро окружили четырёхрукую тварь и пытались пронзить её своими странными копьями. Она уворачивалась, прыгала, не стояла на месте. В один из таких прыжков тварь отсекла очередной Душе руку, затем совершила ещё несколько хаотичных, почти молниеносных перемещений, и следующая Душа лишилась головы. Вместе с ней на пол упал ещё один Оператор, видимо, тоже не выдержав жестокого зрелища.
Тварь прикончила ещё троих, прежде чем одна из Душ, метнув копьё скорее от отчаяния, нежели имея какой-то план, случайно попала в ногу буквально прыгнувшей под него твари.
В тот же миг все её мышцы сковало пульсирующими ударами электрического тока. Я знал это, потому что чувствовал: меня самого хуячило током так сильно, что все мышцы задеревенели. Будучи не в силах управлять своим телом, я рухнул на пол лицом вперёд.
Теперь я мог только слушать, потому, что глаза мои видели лишь белый треснутый кафель, забрызганный густыми каплями крови.
Крики, грохот, звуки рассекающейся плоти, новые "спазмы" от очередного удара током.
Наконец всё затихло. Ток стал ебашить меня менее яростно, как-то равномерно что ли. Он обволакивал всё моё тело, не позволяя шевельнуться, но уже не причинял таких страданий, как в начале.
– Пацана-оператора в карантин, а девчонку передайте службе правопорядка: пусть покажут врачам, а потом отвезут домой.
– "А как же Жека?" – подумал я, но через мгновение потерял сознание, так и не успев озвучить этот вопрос вслух.
Абсолютная пустота. Секунду назад я был величайшим Инженером, способным силой своего разума создать что угодно из самой материи пространства и времени, а теперь я лишь драматическое мгновение между тем, как всё становится ничем…
Инженер не может работать один – для работы ему нужны Генераторы – люди, вбирающие в себя окружающую материю и передающие её ему в пригодном для дальнейшего использования виде. Предел сложности создаваемого Инженером творения определяют способности этого Инженера, но его ресурсные возможности ограничены суммарными навыками аккумуляции материи в цепи его Генераторов. Боевые Инженеры на полях сражений ведут за собой тысячи, сотни тысяч Генераторов, пробивая оборону врага, защищая себя и своих Генераторов от его атак. В наше время войны сводятся к дуэлям Инженеров, сопровождаемых огромными свитами без остановки жрущих свиные колбасы из огромных пропитанных жиром сумок Генераторов, теряющих в минуту столько энергии, сколько обычный человек потратит за неделю. Чавкающие армии под предводительством свиных генералов…
Инженер без Генератора – не больше чем рыночный фокусник, способный превратить камень в утку… Но только не я. Я не ограничен в ресурсах – мне доступна вся существующая материя. Я ограничен лишь силой своего ума… Передо мной из моих мыслей создаётся новый мир… Вот он – предел человеческих возможностей и конечная цель существования: становление первосоздателем, тем, кого целую вечность будут пытаться понять его творения, ища смысл своего существования и ответ на самый глупый из возможных вопросов: для чего их создали. Смысл создания может быть у ресурса, но не у творения, но когда они поймут это, – вопрос уже не будет иметь никакого значения.
Мне понадобится бесконечность времени, чтобы закончить эту работу… Но этого времени у меня не будет. Мой верный слуга – единственный, кого я подпустил слишком близко, будучи уверенным, что он просто умственно неполноценный мальчишка, – только что убил меня.
Смешно, как просто он провёл меня вокруг пальца и как поэтично посмеялся над моей уверенностью в своём беспредельном величии. Он убил меня ложкой. Деревянной ложкой, которой день за днём ел фасоль в томатном соусе, разговаривая со своей престарелой козой, которая даже молока не даёт уже лет двадцать как… Козы вообще не живут так долго…
Что ж, Гелион, ты показал мне, что такое настоящее величие… Я рад, что меня убил именно ты, мой друг, и рад, что ты не позволил мне стать Создателем. Только сейчас, падая в вечную пустоту, я понимаю, что не был готов к этому, потому что мой мир не стал бы творением, он был бы ресурсом… Чавкающая армия под предводительством свиного генерала…
Пустота поглотила меня…
Пришёл в себя я уже совершенно в другом месте. В комнате.
Маленькая комнатушка с одним распахнутым настежь окном. В комнату влезла одноместная кровать, стол и стул. Дверь металлическая, с прямоугольным проёмом, – похожа на тюремную или вроде того.
Лежу как раз на кровати. Жёсткая. Белое бельё, сверху тёмное покрывало. Бросили меня прямо сверху – под одеяло пихать, видать, было в падлу.
На мне белая рубашка с коротким рукавом и тёмно-серые брюки. Ноги босые. А что там, кстати, с моими руками?
Поднял ладони перед собой.
Обычные. Нормальные. Не чёрные. Может, приглючило?
Дверь со скрипом отворилась. В комнату вошёл мужик в тёмно-серой форме, явно военной. Возраст его я определил по цвету волос, – они были с сединой, – и наличию усов. Лет сорок этой анимешной морде – не меньше. В руке пёстрая банка с каким-то напитком.
– Мне сообщили, что ты пришёл в себя, – он указал пальцем куда-то в сторону.
Проследив направление, я обнаружил камеру, установленную в углу комнаты под потолком.
– Где я? В тюрьме? – спросил я, садясь на кровати, и на всякий случай добавил:
– Я не убивал её. Это Жека…
– Жека? Про этого Жеку я слышал и от Миянами… – задумчиво заметил мужик.
Какое-то время он стоял, размышляя над чем-то, затем подошёл к столу, развернул стул и сел на него, лицом ко мне. Ещё какое-то время пялился на меня, а затем протянул банку.
– Кто такой этот Жека?
– Мой друг, – пожал плечами я, беря холодную банку. – Точнее не то чтобы друг… Просто случайный знакомый… Здоровый кабан такой… Если бы я знал, что он натворил, сразу бы его нахуй послал…
– А что он натворил?
Посмотрел на банку. Нарисовано яблоко, листья мяты и кубики льда. Вроде бы лимонад, хотя, может, коктейль какой-то алкогольный: на банке одни иероглифы, так что хуй поймёшь.
Открыл. Зашипела. Газированная…
Сделал глоток. Да – это точно лимонад. Жадно высосал полбанки и громко рыгнул. Почему-то даже стыдно не стало – видать, в аниме это считается нормальным.
Вояка всё это время наблюдал за мной, явно ожидая, когда я наконец отвечу на его вопрос.
Сука, походу, допрос какой-то…
Короче, надо подумать, что говорить. Судя по всему, Жеку они не повязали. Припоминаю, что они и там его не заметили вроде. Может, его Тварь откинула ногой куда-нибудь во время прыжка случайно?
Ну, короче, пока что это всё похуй, главное, раз его не поймали, – буду сваливать всё на него. А хули делать? Не это ли настоящая дружба – в трудную минуту подставлять плечо братану? Сейчас моя трудная минута: они, наверняка, нашли и водилу, и дохлую девчонку, и свидетелей, которые видели, как она от школы за мной побежала…
Надо напустить на себя печальный вид… Поехали, короч:
– Жека этот, психопат пизданутый… водителя убил, который сбил Мисаки-тян. Я так любил её. Мы только начали встречаться…
– Водителя нашли, – нахмурился вояка. – Он жив. Рассказал, что случайно сбил девочку, а ты предложил ему… Как бы это лучше сформулировать… Оплатить твоё молчание…
– Это пиздёжь! – возмутился я, вскакивая с кровати. – Он не платил мне никаких денег!
– Мы нашли их в твоём кармане…
– Это мои деньги!
– Слишком большая сумма для подростка, который только что появился в городе…
– Так я появился сразу с ними!
– Люди не появляются с местными деньгами в карманах. Это местная валюта: её ввели мы сами.
– Ну тогда… тогда надо у Жеки спрашивать. Это этот ублюдок мне эти бабки всучил. И потребовал, чтобы я соврал про водилу, типа он его убил. Хуй знает, зачем это ему. Но, сказал, если не совру, то он меня ржавым ножом зарежет… Сразу мне не понравился Жека этот – очень подозрительный тип: вспыльчивый и неприятный. Вы не с тем разговариваете, короче. Идите его допрашивайте.
– Я бы с удовольствием это сделал, но для начала нужно его найти. И ты, и Миянами рассказываете о нём, но его не было на месте инцидента, и его никто, кроме вас двоих, не видел, хотя, если верить описаниям Миянами, – он приметный молодой человек…
– Хуйня какая-то… – заключил я, подходя к окну.
Вот блядство… Я думал, в комедию попал дебильную. Потом появились мрачные пизданутые глюки, тварь, убившая несколько сотен семей вместе с детьми, а теперь этот мудак пытается убедить меня, что Жеки не существует… Это какой-то наркоманский триллер что ли?
– Я арестован? – спросил я, выглядывая в окно.
Снаружи была дорога и поле за ней, с пересекающей его высоковольтной линией электропередач. Вдалеке виднелась Стена.
– С чего ты взял? Разве ты видишь решётки на окнах?
– Я вижу, что стою этаже на пятнадцатом. Нахуй тут решётки? А вот дверь, как я заметил, стальная, как в тюрячке…
– Это для твоей безопасности… Не хотим, чтобы ты наделал глупостей…
– То есть убежать через дверь – глупость, а прыгнуть с пятнадцатого этажа – заебись идея?
– Мы не знаем, насколько сильно влияние твоей Души. Она может попытаться призвать тебя, а мы не можем позволить тебе воссоединится с ней. Это очень опасно.
Я высунул руку в окно и, многозначительно посмотрев на вояку, пошевелил ею, напоминая долбоёбу, что тут нет решётки.
– А через окно она меня призвать не сможет, как думаешь?
– Если ты прыгнешь из окна, то погибнешь, а вместе с тобой погибнет и Душа… Души умирают вместе с Операторами, а Операторы – вместе с Душами.
– То есть вы меня, типа, к суициду подстрекаете такими вот "намёками" с открытыми окнами, я правильно понял?
– Нет, но это, возможно, стало бы лучшим для всех нас исходом… – неожиданно честно ответил мужик.
– В каком, блять, смысле? Что я вам такого сделал? Это всё из-за той девчонки? Да не убивал я её! Это всё Жека!
– Твоя Душа – чёрная, – спокойно ответил вояка.
– А ты пидор с дебильными усами! Хули обзываешься?? Откуда ты знаешь, какая у меня душа? Я любил её! Я не хотел, чтобы она умерла!
– Я говорю про существо. Эта тварь в торговом центре – Душа, и она чёрная.
– Оу… – смутился я, – тогда прости за усы… Погорячился…
– Ничего. Так вот… Твоя Душа – чёрная. То есть по сути своей она Тень. Но по какой-то причине она не поглотила тебя… Такое случается впервые, и, я буду честен, последний год мы неустанно размышляли, что с этим делать…
– Год? – не понял я. – Ты хотел сказать день?
– Год. Ты провёл здесь год. Не только здесь, но… В общем, с момента инцидента прошёл год. Нам пришлось держать тебя на седативных препаратах, по сути в состоянии искусственной комы…
– Нихуя не понимаю… – перебил его я. – Пиздёжь какая-то… Пролежи я год – хуй бы я так бодро вскочил с кровати!
– Это другой вопрос. Мы вернёмся к нему позже…
Ага, вернёмся, блять… Я тут обнаружил сценарный проёбчик, а этот мудак его по дуге объехал. Может, спросить его, какого хуя я из комы вышел не шлангами увешанный и аппаратурой, а в комнате, на кровати, даже не расправленной? А я ведь сейчас спрошу…
– Мы были вынуждены так с тобой поступить, – поспешил продолжить речь мужик, видимо, почувствовав, что я заряжаю неудобные вопросы… – Твоя связь с Душой слишком сильна. Как бы далеко мы вас не разводили – она всё равно чувствует тебя, рвётся к тебе… Мы можем удерживать Душу дни и даже недели, но не такие яростные, не такие неистовые. Нам ежедневно приходилось обновлять удерживающее оснащение, пришлось привлечь десяток Душ для постоянного контроля. Слишком много ресурсов уходило на сдерживание чёрной Души. И всё равно это содержание оставалось крайне опасным. Будучи разделённым с Душой, ты впал в некое пограничное состояние. Не реагировал на внешние раздражители, говорил странные, часто бессвязные, вещи про каких-то Инженеров, Генераторов, но ваша связь с Душой не обрывалась – ты пытался убежать, найти Душу, а она рвалась к тебе. В итоге нам пришлось ввести тебя в состояние медикаментозной комы…
– И нахуя вы разбудили меня сейчас?
– Это решение приняли на самом верху… Мы проигрываем эту войну. Слишком много Душ погибло за этот год. Мы думали, что, перейдя в оборону, снизим потери, но нападения Теней стали только яростнее. Они словно почувствовали нашу слабость…
– И причём тут я?
– Мы думаем… Точнее, есть вероятность, что ты единственный, кто сможет переломить ход этой войны…
– Ох нихуя себе, какая неожиданность, – наигранно удивился я. – Я избранный!
– Ты – Оператор чёрной Души – Тени. Возможно, она не может поглотить тебя, а это значит, что ты сможешь сделать то, что не смог никто до тебя: пройдёшь внешние земли и найдёшь спасение для всех нас…
– Я что, на спасителя похож? Да мне пох…
Вояка прервал моё негодование жестом и приложил ладонь к уху – видимо, у него в нём какой-то наушник…
– Надо срочно воссоединить тебя с Душой, – напустив ещё более суровый вид, сообщил он, – пойдём…
Не дожидаясь ответа, он встал со стула и вышел из комнаты.
Честно говоря, я подумывал забить на него хуй и лечь поспать, но подумалось, что больше шансов сбежать из этого места у меня будет по ту сторону двери, потому что из этой комнаты можно только, блять, улететь, причём не в облака, а ебальником в асфальт…
Допив банку, бросаю её в окно и выхожу из комнаты. Вылетевшая из окна банка, крутясь, падает на фоне голубого неба. В метре от асфальта её сносит промчавшийся мимо микроавтобус, мимо проносятся ещё два таких же.
Камера быстро поворачивается в сторону удаляющегося конвоя из трех чёрных микроавтобусов и следует за ними.
Микроавтобусы едут по ночной улице: двухполосная асфальтированная дорога с широкими тротуарами в окружении нависших над ней зданий. Людей на тротуарах и других машин на дороге почти нет.
Наконец конвой прижимается вправо, к тротуару, и останавливается у пятиэтажного здания. Боковые двери отъезжают в сторону, и из автобусов на улицу быстро выходят вооружённые бойцы в чёрной форме, бронежилетах и тактических масках, закрывающих лица. В руках у всех автоматы.
Три потока солдат быстро и слаженно сливаются в один. Они по одному входят в ближайший подъезд, следуя друг за другом. Змеёй обвивая пролёт за пролётом, они оказываются на третьем этаже. Впереди идущий останавливается рядом с одной из дверей, ведущих в квартиру, и прислоняется спиной к стене, чего-то ожидая.
Внизу, из микроавтобуса выходит мрачного вида китаец среднего возраста. На нём такая же форма, как и на всех остальных, но лицо за маской он не прячет. На его груди, как и на груди каждого из бойцов, вошедших в здание, вышит красный иероглиф, означающий "Смерть".
Китаец идёт к подъезду.
– Капитан Чан! – окликает его мужчина в синей форме полицейского, только что выбравшийся из автобуса. – Не начинайте без нас! Мы должны проконтролировать весь пр…
– Делайте, что хотите, но не путайтесь под ногами у моих людей, – грубо обрывает его китаец и скрывается за дверью.
Следом за полицейским из автобуса выбирается ещё один:
– Какого чёрта, Гуангли? Мы же из комиссии, не позволяй ему так с собой разговаривать!
– Ты и не позволяй, Линг! – огрызнулся Гуангли. – Это же ёбаные чистильщики со значками! Я не понимаю, зачем нас назначили в контроль… Что мы должны контролировать, если им можно всё??
Дверь сносит с петель взрыв-зарядами. В квартиру врываются бойцы "Смерти". Первым входит Чан.
Длинный коридор. На входе стоят двое в спортивных штанах и майках. Они удивлённо таращатся на "гостей", ещё не успев осознать, что происходит.
Чан быстро выдаёт по две пули в голову каждому и продолжает движение.
Коридор обшарпанный, не знавший ремонта уже лет тридцать.
Через несколько секунд в коридор вываливаются ещё четверо в домашней одежде, на этот раз с пистолетами в руках. Они не успевают ими воспользоваться: Чан обливает их беглой очередью – мертвецы кучей валятся на пол. Проходя мимо, он выпускает по несколько контрольных выстрелов и переворачивает сдвоенный магазин, перезаряжая автомат.
Далее бойцы "Смерти" делятся на группы и зачищают комнату за комнатой.
Слышны крики, короткие перестрелки, коридор заволокло пороховым дымом.
Чан входит в очередную комнату. Женщины сбились в кучу у одной стены, прижимая к себе детей.
– Минус, – коротко командует Чан, оглядевшись и выходя в коридор. Трое бойцов, вошедшие следом, расстреливают толпу длинными очередями, затем привычно добивают выстрелами в голову и грудь.
Наконец в двенадцатикомнатной квартире осталось незачищенным всего одно помещение. Оно скрывается за тяжёлой стальной дверью в самом конце коридора. Бойцы заняли позиции параллельно стенам коридора.
– Капитан, взрыв-заряды её не возьмут, – сообщил один из бойцов только что подошедшему Чану. – Стальная. Петли внутри. Стена вокруг усилена…
– Пробейте стену в соседней комнате, – приказал Чан, раскуривая сигарету…
В квартиру вошли контроллеры комиссии. Пока бойцы "Смерти" пробивали проход в последнее помещение, контролёры ходили по комнатам и делали записи.
– Господи боже… – остановился в дверях одной из комнат Линг, – Они убили детей…
– Посчитай и запиши, – ответил Гуангли.
– Да их в фарш превратили… Я не знаю, сколько их. Может быть, двадцать… Безумие какое-то… Это же точно превышение полномочий, да какое превышение – это преступление… За такое казнить надо…
– Это решать комиссии, а не тебе. Но что-то мне подсказывает, что "Смерти" это сойдёт с рук.
– Убийство детей?? Да какого хе..?!
Раздался взрыв.
Комната. В отличие от остальных обставлена роскошной мебелью. На полу, на коленях стоят семь человек: пятеро детей от дошкольников до старшеклассников, женщина средних лет и старуха.
Перед ними стоит Чан.
– Где глава вашей семьи? – спрашивает он спокойно и холодно.
– Его здесь нет, – отвечает женщина. В голосе её нет страха. Она не слышала о подразделении "Смерть", – муж ей о них не рассказывал, – и не видела, что они сделали с остальными жильцами квартиры. Она уверена, что перед ней обычные полицейские силы на обычном полицейском рейде. К допросам она привыкла и прекрасно знала, что делать: тянуть время до прибытия адвокатов…
– Это я заметил. Где он?
– Я не знаю… Поднимите моих детей с пола. Он холодный…
Чан делает шаг в сторону и оказывается напротив восьмилетней девочки. Достаёт пистолет из набедренной кобуры.
– Что вы… – начинает заволновавшаяся женщина.
Раздаётся выстрел. Пуля входит в лицо девочки, сминая кости, деформируя череп. Девочку бросает назад. Она неистово сучит ногами и руками, словно её бьёт током.
Помещение заполняют крики. Кричат все: мать, старуха, другие дети.
Чан бьёт мать в лицо ногой и отдаёт приказ бойцам держать остальных.
Потребовалась минута, чтобы навести порядок. Бойцы держали детей и закрывали им рты; бабушке пробили голову прикладом, и теперь она, вся в крови, тихо плакала, закрыв лицо ладонями и с ужасом смотря сквозь пальцы на мёртвую внучку.
Капитан Чан же прижимал женщину коленом к полу и, держа одной рукой за горло, второй тыкал в лицо телефоном:
– Я знаю, что у тебя есть его номер. Позвони ему, или я убью всех твоих детей по очереди, а потом прикажу отрезать им головы и запихну тебя с ними в один мешок, а мешок запихну в багажник своей машины на сутки. Так что ты либо позвонишь ему сейчас и спасёшь оставшихся у тебя детей, либо позвонишь завтра, лишь для того, чтобы я не оставлял тебя в ёбаном мешке с головами твоих детей ещё на один день…
По выражению лица женщины было видно: она сломалась и теперь сделает всё что угодно, лишь бы этот ужас прекратился. Она молча взяла трубку и трясущимися пальцами набрала номер.
– Начни говорить ты, а потом передай трубку мне, – приказал Чан.
– Но…ч…что мм…мне говорить?
– Что угодно. Расскажи, что случилось, например…
– Алло, ддорогой…тттут пполиция… Они, они убили нашу… нашу… мллллладшую…
Женщина разрыдалась.
Чан забрал у неё трубку:
– Сяолун? – спросил Чан.
– Кто ты, сука, такой?? – ответил злобный голос и продолжил, не дожидаясь ответа: – Ты прямо сейчас заберёшь своих людей и съебёшься из моего дома, иначе я найду твою семью и…
– Заткнись и слушай сюда, – оборвал его Чан.
Он поднялся на ноги и жестом приказал одному из бойцов держать женщину.
Подошёл к старшему ребёнку и взял за шиворот:
– Поздоровайся с папой…
Чан убрал руку бойца ото рта ребёнка.
– Папа! Папочка, они уби…
Выстрел. Чан выстрелил ему в живот.
Подросток не сразу понял, что произошло. Мать закричала, старуха тоже, только через несколько секунд к ним присоединился и сам мальчик. Он, держась за живот обеими руками, принялся кататься по полу и вопить от нестерпимой боли.
– ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ??!! ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ, ТВАРЬ?!!! – кричит из трубки Сяолун. – Я ДОБЕРУСЬ ДО ТЕБЯ! Я ДОБЕРУСЬ ДО ТЕБЯ, МРАЗЬ!! ТЫ ПОНИМАЕШЬ, НА КОГО НАБРОСИЛСЯ, ГНИДА??!! Я БОСС БОРЁКУДАН!! Я ВЫРЕЖУ ВСЮ ТВОЮ СЕ…
Чан сбросил вызов.
– В расход. Всех, – всё тем же холодным, спокойным тоном скомандовал он, кинув телефон одному из бойцов. – Потом перезвони и скажи, что жену и одного ребёнка оставили в живых – попробуй выманить. Хотя вряд ли получится…
– Вы обещали! – обречённо завопила ему вслед женщина.
Чан вышел из помещения, растолкав стоящих у пролома в стене контролёров комиссии. Глаза контролёров были полны ужаса.
Несколько часов спустя. Ещё ночь. Полицейские грузят в спецмашины чёрные мешки с телами. Спецмашин тут много.
Контролёры стоят неподалёку, курят.
– Это же пиздец какой-то, – заметил Линг, провожая взглядом очередной мешок, который пронесли мимо… – Они же действуют, как полные отморозки! Это недопустимо! Кто дал им право убивать ни в чём неповинных женщин и детей??
– Это были жёны и дети членов Борёкудан, – заметил Гуангли.
– И что? Разве они в чём-то виноваты?
– Не мне об этом судить. Ещё полгода назад страна утопала в преступности, потому что банды были уверены, что им можно всё: запугивать, пытать, убивать. Теперь у нас есть, чем им ответить…
– То есть мы ответили на беспредел ещё большим беспределом? Чем тогда мы лучше них??
– Зачем ты задаёшь эти вопросы мне? "Смерть" уничтожает банду за бандой, и к концу года мы сделаем то, что ещё недавно считалось невозможным: избавим страну от организованной преступности. И всё благодаря этим ребятам…
– Это психопаты. Отморозки со значками. Они не спасители – они зло.
– Они необходимое зло…
– Да, только после их работы нам нужно будет организовывать новое подразделение отморозков, чтобы покончить со "Смертью". Ты действительно думаешь, что они уйдут в патрульные после окончания своей работы?
– Не моё это дело – думать…
Гуангли затушил окурок об стену и бросил в сторону. Окурок упал у ног вояки, затормозившего у огромного ангара, перед входом в который стояли две серые Души с Оператором.
Жарит яркое солнце. Перед ангаром, на большом поле с полосой препятствий, тренируются какие-то люди в военной форме. Ангар тут не один – их несколько десятков. Есть ещё и смотровые вышки, и небольшие здания, и здоровенная Стена с массивными воротами, ведущими, по-видимому, во внешние земли.
– Мы пришли, – сообщил мне вояка, выпуская в воздух дым последней затяжки.
– Охуенно, блять, рад… – кисло заметил я, прислушиваясь к шуму за дверьми ангара: там явно не в шутку пиздились Души…