Иван Иванович Иванов
Вагон
Середина сентября 2023 года.
В тамбуре скорого поезда курили двое коротко стриженных, модно одетых парней.
ИГОРЬ
Что, Вася, как прожил вчерашний день?
ВАЛЁК
(С наслаждением сделал глубокую затяжку и медленно выдул дым тонкой струйкой.) Да как… Всё, как всегда, хорошо начиналось, закончилось полным киракосом.
ИГОРЬ
Ты что, набухался?
ВАЛЁК
Не… Я ж не бухаю давно… Поехал к любовнице… даже к двум. Моя подруга развратила свою племянницу, ввела её в мир лесбиянства. Ей тридцать пять, женщина зрелая, замужняя, опытная, в самом соку, а племяннице двадцать, студентка… молодая да ранняя. Короче, она попросила трахнуть их вдвоём. Вообще жара – две малышки, на всё готовые, ждут меня, дурака. Чтобы праздник жизни удался полностью, я по ходу пьесы заскочил к Черкесу курнуть ганджибасу. По накурке ебля вообще душевно заходит. Всё долго, медленно… яркие ощущения. Забили с ним по-быстрому пятку. Я, чтобы не борщить, сделал напаса три хороших и попёр. Всё ничтяк, еду, и проходит буквально минут пятнадцать, меня как накрыло – просто ПИЗДЕЦ! Какие, на хуй, любовницы?! Вообще запарился, кто я, что я, где я… Куда еду, вообще не вдуплю. Не узнаю ни улиц, ни местности. Заблудился в городе на хуй. Думаю, надо стать, в себя прийти. Стал на парковке, машину выключил… Она, блядь, не выключается. Как так, думаю?! Ни хуя себе! Вот это меня прёт! Посидел минут сорок, может, час, покурил, поймал сказку по радио, детский канал… успокоился по мелочи, осмотрелся, вроде стал понимать, куда меня чёрт занёс. Думаю, дай позвоню девкам, адрес узнаю, ехать куда, извинюсь, что опоздал. Хуяк по карманам, а трубы нет. Я, походу, телефон у Черкеса забыл. Видимо, меня эта дурь сразу торкнула, просто нагнала уже в пути. Короче, поехал обратно к Черкесу, а там уже полный сходняк и все в ужасе голимом, кто чё гонит, вообще хуй поймёшь. Короче, хули, взял телефон, там от любовницы двадцать пропущенных вызовов, в натуре двадцать! Стал перезванивать ей – и всё, трубка выключена. Хули делать, дунул ещё анаши и умер там в кишлаке до ночи.
ИГОРЬ
Короче, блядство у тебя вчера, походу, не срослось.
ВАЛЁК
Да вообще пропал день. Убился шмалью, как животное. На хуя я к Черкесу поехал? Хотел как лучше, а получилось как всегда…
ИГОРЬ
Так а у тебя случайно той дури не осталось?
ВАЛЁК
Есть по мелочи.
ИГОРЬ
Так давай дунем. Делать не хуй, ехать скучно, синька надоела.
ВАЛЁК
Так а как? Запах будет, пассажиры унюхают… Палево… Я думал, потом, по приезде курнём.
ИГОРЬ
По приезде не до этого будет, лучше думать о деле, чтобы не запариться. А сейчас самый раз расслабиться… Дорога дальняя.
ВАЛЁК
Так а запах? Спалимся тут. Давай хоть до станции ближайшей доедем, там выйдем, на отводе курнём.
ИГОРЬ
Какие станции, Вася? В экспрессе едем. Пока станем где-то, хуй знает сколько часов может пройти. Короче, хуй на него, на запах. Пойдём в следующий тамбур, между вагонов курнём. Там и проветривается хорошо.
ВАЛЁК
А если кто ломиться по поезду будет?
ИГОРЬ
Мы по-быстрому. Минута делов. Больше пиздим об этом. У тебя с собой отрава?
Валёк достал из пистона джинсов чёрно-зелёный шарик размером с ноготь большого пальца, закрученный в целлофан от пачки сигарет.
ИГОРЬ
(Взял шарик, развернул целлофан и понюхал.) Ни хуя! Это гáшиш?!
ВАЛЁК
Ну да. Пластилин.
ИГОРЬ
Ну и давай, забивай его в сигарету по-быстренькому, а я в окно пасти буду поляну, чтобы не шоркался никто.
ВАЛЁК
У меня папиросы есть в сумке.
ИГОРЬ
Вообще песня. Тогда пойдём в купе, косяк замолотим и выйдем без хипиша курнём.
ВАЛЁК
(Сделал большую последнюю затяжку, затушил окурок о решётку окна и швырнул его в грязную чёрную пепельницу.) Честно говоря, я вообще боюсь её курить, она атомная. Потеряемся тут на хуй на полдня.
ИГОРЬ
Да и хуй с ним. Потеряемся так потеряемся. Нам ехать почти двое суток, голимая тоска…
Они вернулись в своё купе, переоделись в спортивные костюмы и надели мягкие тапочки. Затем быстро забили косяк и, прихватив с собой сигареты, зажигалки и на всякий случай бумажники и документы, так как купе не запиралось снаружи, снова переместились в тамбур. Тут уже курили два мужика, дожидаясь очереди в санузел. Чтобы не привлекать к себе внимания, Игорь и Валёк тоже не спеша выкурили по сигарете, подождав, пока мужики уйдут, и, оставшись одни, вышли в тамбур, соединяющий вагоны.
Здесь была сильная качка от скорости движения подвижного состава, сквозь большие сквозные щели железных напольных плит доносился грохот колёс. Обстановка была крайне неуютной, и, чтобы не задерживаться тут надолго, Валёк сразу взорвал косяк и, сделав пару проходов, передал его Игорю. Качество шмали Игорь оценил, многозначительно подняв брови и покашляв. Выкурив по-быстрому папиросу, они снова вернулись в уютный, грязный тамбур своего вагона и с наслаждением закурили по сигарете. Причём Валёк дал Игорю услужливо прикурить от своей зажигалки и, вопросительно кивнув подбородком спросил: «Как? Как дурь, братан?»
ИГОРЬ
Да дурь – пиздец! Прёт прямо сразу…
ВАЛЁК
Да это хуйня… Она переть по-настоящему начнёт минут через тридцать. Нахлобучит так, что охуеем…
ИГОРЬ
Не охуеем, а тащиться начнём.
Они захихикали, весело выпустив дым.
ИГОРЬ
Жаль, почитать нет ни хуя с собой. Я тоже… олух, взять книгу в дорогу запарился. Сейчас бы самый раз вгрузиться в произведение какое-нибудь, один хуй делать не хуй.
ВАЛЁК
Да какие книги, ну их на хуй. Я их сроду не читал. Вон планшет есть, можно повтыкать в экран, фильм найти интересный, если тут Интернет, конечно, будет.
ИГОРЬ
Фильмы – это хуйня. Вообще не то пальто. Вот книги – да, успокаивают, подумать заставляют. Литература – это вещь! У меня один кон дела в Ростове были. Тема не хуёвая там была по обналичке. Короче, прикатил туда, в Ростов-папу. Там мне сделала ксивы братва: паспорт левый, всю хуйню на фирму. Весь пакет документов: уставы, хуеставы, протоколы собрания, печати – короче, всё под ключ. Открыл счёт в банке. Времена были нэпманские, такая хуйня пролазила – только в путь. Обратной связи с налоговой не было. Потом уже они автоматом стали сами из банка в налоговую подавать сведения о владельце счёта. А тогда всё это мог делать сам. Любое кидалово можно было через банк сделать. Открыл я счёт, поехал в налоговую стать на учёт якобы. Там пиздец – цветник. Бабы ростовские супер, одна другой краше – казачки. Все дерзкие, весёлые, фигуристые. За мной прикрепили инспектора – девочку лет двадцати пяти. У неё сиськи пятого размера, не меньше, груди прямо вперёд торчат. Короче, только на буфера и пялишься, глаз не оторвать. Я её с ходу в кабак подтягиваю, типа поужинать, познакомиться поближе. Она не против, ведётся. Дождался её после работы, едем в кабак. Там блюда, закуски, все дела, шампанское… Посидели почти до закрытия. Вышли в машину, начал лапать её там, засосы, дойки её трогаю, под лифчик руку просунул, соски стоят – караул. Она такая знойная, сосётся страстно, отвечает. Просунул руку ей в трусики – течёт. И прямо от прикосновения кончила сразу аж до судорог. Думаю, вот это жара! Такая девочка попалась. Говорю, погнали в гостиницу, а она – сколько время? А время почти двенадцать ночи. Нет, говорит, нельзя. Родители строгие, папа военный. Убьёт, говорит, если в двенадцать дома не буду. Отвези меня домой, говорит, срочно. Какой домой?! Я вообще охуевший, у меня хрен стоит, как кол, чувствую, сейчас вообще обкончаюсь на хуй только от её присутствия. Член готов вылететь из трусов на орбиту. Поехали, говорю, давай трахнемся по-быстрому. Нет, говорит, только после свадьбы… и пиздец! Домой. Отвёз её домой. Настроение мерзкое. Тут хуяк – мне звонит Андрюха, мой кент, хозяин автосервиса, я у него масло в моторе менял перед дорогой. Он тоже плановой. С ним решили взять отравы пару стаканов, а мне как раз в Ростов рулить. Я, короче, чтобы не палиться, свой стакан ему оставил. Взял на раскурку немного и покатил. Бах, он звонит. Двенадцать ночи! Говорит, ты мне сколько оставил мёда? Говорю, два стакана. Он кричит: ни хуя – один. Как один, блядь?! Ни хуя не въезжаю. Мне Черкес дал пакет, я его весь отдал, себе немного отсыпал оттуда в дорогу, на пару папирос. Андрюха говорит, что сейчас начал коробками мерить, ровно десять кораблей. Блядь! Звоню Черкесу, говорю, как так, не сходится количество. А Черкес мне кричит: всё правильно, я, говорит, тебе дал пакет, там стакан, а второй пакет в подлокотник тебе в тачке кинул при тебе же. Ты, говорит, походу, укурился, запарился. Блядь, открываю подлокотник – точно, там лежит кулёк анаши. Ебать мой хуй, я, заряженный, как «боинг», хуй знает куда ломился по трассе. Меня и мусора тормозили, я грубил им, хуй что знал, если б прошманали тачку – вилы… выкидные.
ВАЛЁК
Да, бывает… Под этой хуйнёй лучше не париться…
ИГОРЬ
Да вот то ж… (Он затушил в пепельнице окурок и тут же закурил новую сигарету.)
ВАЛЁК
Так ты что-то про книги рассказать хотел… и хуйню мне какую-то на уши наваливаешь про недающую блядь и про запарки с ганджибасом…
ИГОРЬ
А… да… про книги… Короче, позвонил своим местным кентам, ростовской босоте. Думаю, чтобы обратно ехать не палиться, их подогрею душевно. Забили стрельняк. А там такая хуйня. Ростов большой, огромный, и к нему ещё вплотную прилегают другие города: Батайск, Аксай. Короче, всё это как один огромный город. Они мне стрелу забили в кабаке на границе Ростова и Аксая, там ещё мост какой-то и прямо у моста кабак. Не помню, как он называется, изба такая из брёвен. Всё в русском стиле, и круглые сутки пашет. Там ещё они мне стали нахваливать уху из донского сазана. Эта уха ёбанная гадость ужасная… Может, всё и свежее в ней, но рыба, блядь, вонючая, тиной пахнет. Ещё и ложки дали деревянные эту пакость хлебать. Отказать неудобно. Угощают, нахваливают… Короче, весь день не задался. Всё не в масть! Девочка ебать не дала, потом накормили гадостью. Вышли, курнули и потерялись на хуй все почти до утра. Сидели в тачке там под мостом, тупили часов несколько. Шмаль убийственная была. Майкоп! Сейчас такого качества ганджибаса нет уже. Да и люди все давно умерли, кто выращивал эту дрянь. Ну и чуть попустило, прощаемся, братва отваливает, я за вещами в гостиницу еду, чтобы рулить домой. И, прикинь, опять вдупляю, что я им дурь забыл скинуть! Вообще охуеть! Ну хули, думаю, возвращаться – плохая примета. Хотел где-нибудь её спрятать. Как, блядь, где, блядь, спрятать? Город чужой. Короче, решил в машине заныкать её и катить домой тихонько. На дорожку дунул пятку, чтобы не убила совсем, чтобы как-то ехать можно было. Скучняк, новости надоели, музыка тоже. Зарулил в магазин ихний книжный самый большой центральный, типа Дома книги. И там, короче, аудиокниги разные. Я ж накуренный, как судак. Смотрю, диск такой странный, авторов три: Харис, Бегемотов и ещё кто-то, не помню уже. И роман называется «Фронты». Цепляю этот диск, в радиолу всунул и еду. И как, блядь, разорвало меня это произведение… с ходу… Там про армию всё в юмористическом стиле. Вся эта хуйня происходит в как бы Париже, и фигурирует ефрейтор Блюев – главный герой. И такое гонево прёт, что я, блядь, просто умираю от смеха. Не могу ехать, слёзы текут. Как придавило на хи-хи. Тут ещё такая хуйня. Подъезжаю к мосту Ворошиловскому через Дон, из города сваливаю. Там пост мусорской. В начале моста тормозят меня. А я вообще никакой, не могу остановиться от смеха, меня прёт. Ещё и у ментов такие тупые рожи, и сама ситуация комичная. Я, блядь, задыхаюсь от смеха, нахлобучило… вообще истерика. Мусора кричат: «Что за хуйня?!» Я им пытаюсь мычать, что вот книга смешная… Они, блядь: «Какая, на хуй, книга? Давай-ка мы тебя проверим на наркотики, братан…»
ВАЛЁК
Так и чё? Припалился?
ИГОРЬ
Ну как… Походу, да.
ВАЛЁК
И чё, закрыли?
ИГОРЬ
Да на хуя?! Денег дал им, червонец… уехал…
ВАЛЁК
Червонец – это хуйня! Копейки.
ИГОРЬ
Так времена-то какие были? Доллар стоил копейки. Мусора за пятёру были хуй сосать готовы.
ВАЛЁК
Ну да. Сейчас бы и за полтос не отпустили.
ИГОРЬ
Да… Так вот книга. Я, пока ехал, всю дорогу ржал. Приехал – и не хотелось идти домой, интересно было дослушать, чем кончится. Потом ещё пару дней по городу ездил и слушал её. Самое интересное, что произведение начинается с того, что командир на плаце, в жопу пьяный, начинает блевать перед строем прямо на голову Блюеву. А заканчивается она тем, что Блюев, запершись в бункере, начинает запускать ядерные ракеты… Прикинь!
ВАЛЁК
Да… Я читать не люблю… Послушать можно попробовать, да и то – на хуй! Лучше музыку слушать в дороге.
ИГОРЬ
Давай пожрём, короче. Что-то пробило меня на пожрать после дряни.
ВАЛЁК
Пойдём в ресторан.
ИГОРЬ
А где он?
ВАЛЁК
В седьмом вагоне.
ИГОРЬ
Ну и погнали. Это следующий вагон.
ВАЛЁК
Так а вещи? Бросим так? Купе открыто. Может, попросим закрыть его проводницу?
Игорь небрежно махнул рукой и сбросил в пепельницу окурок: «Да и хуй на них, на вещи… Никуда ничего не денется».
Они прошли через следующий тамбур в полупустой ресторан. Заказали там по порции полуостывшего бифштекса и распили под него бутылку сухого «Рислинга». В железнодорожном буфете было тихо и уютно. Компанию им здесь составляла только обслуга ресторана, сидящая за дальним столиком: молодой парень и девушка (видимо, повар и официантка) и солидный возрастной нацмен (видимо, директор ресторана). Они пили кофе и тихо о чем-то разговаривали. По сравнению с тесным купе, в этом светлом вагоне было комфортно и просторно, к тому же им разрешили курить, так что были все предпосылки зависнуть тут до самого закрытия заведения.
Тем временем поезд прибыл на станцию. Перед окнами проплыл перрон, за ним – большой вокзал. Валёк и Игорь с любопытством наблюдали за суетящимися на улице встречающими и убывающими пассажирами.
Канабис в крови, как ничто другое, способствует беззаботности, граничащей с абсолютным похуизмом. Однако отдаться полностью власти этого похуизма парням помешали нетривиальные обстоятельства их нахождения в поезде. Дело в том, что они ехали далеко на север совсем не с добрыми намерениями.
В Красноярске у них был небольшой бизнес, так сказать, остатки роскоши от давно минувших «жирных» времён. Небольшой магазин спортивных товаров и прилегающее к нему помещение, сдающееся под кафе. Этим всем хозяйством управлял их местный товарищ. Доход от этого скромного предприятия был невесть какой, но, как говорится, на безрыбье и рак рыба. Их товарищ сдал кафе представителям одной из стран Средней Азии. Оказалось, что за этим стояла преступная этническая группировка. Сначала они стали тянуть время с арендной платой, упирая на то, что испытывают временные трудности в связи с началом деятельности. Так они морочили голову полгода, а затем их товарищ бесследно пропал вместе со своей семьёй, а всё здание, включая магазин, сменило собственника и перешло вполне законно во владение чуркабесов. Вопрос стал ребром. Разобраться с этой ситуацией стало делом принципа. Конечно, хотелось верить, что их друга прессанули чучмеки и он просто скрылся с семьёй, так как было стыдно признаться, что не смог сам решить вопрос с ними, но интуиция подсказывала, что это вряд ли. Скорее всего, его заставили подписать все бумаги и убили, чтобы некому было оспаривать собственность, возможно, даже вместе с семьёй.
Бывает так, что жизнь тебе просто не оставляет других вариантов, кроме мести. Валёк и Игорь ехали своих обидчиков карать. Они могли привлечь к этому людей со стороны, но золотой век бандитизма был в прошлом. На это попросту не было лишних денег. К тому же не хотелось вводить в курс дела посторонних лиц, да и не хотелось себя лишать удовольствия собственноручной расправы.
Дело было затяжное и сложное. Нужно было осесть неприметно в городе, провести следственные мероприятия, собрать нужную информацию и затем уже планомерно и без лишнего шума убить всех причастных персонажей, желательно не оставив улик. По этому поводу в их купе была спрятана сумка с оружием: несколько пистолетов с глушителем, автомат, два коротких помповых дробовика и куча патронов ко всей этой технике.
На железной дороге ввели именные билеты, досмотр с помощью магнитных рамок. Но всё это для профессионалов было сущей чепухой. Билеты были куплены на фальшивые паспорта, а сумка с оружием принесена к поезду мимо вокзала, прямо по рельсам дополнительных путей, благо идти по шпалам издалека никто ещё никому не запрещал. Чтобы не было дополнительных вопросов, парни с ходу подарили проводнице бутылку шампанского и беспрепятственно прошли в своё купе. Они кинули сумку с оружием под сиденье нижней полки и завалили её сверху своими вещами. Поезд был скорый, остановок было мало, к тому же и гашиш их расслабил изрядно, но долгая остановка на станции вывела их из эйфории и безмятежного состояния. Возникла тревога, что кто-нибудь может проникнуть в их открытое купе и покопаться в поклаже. Они быстро расплатились и засобирались на свои места. Поезд медленно тронулся. За окнами поплыл беззвучно перрон.
Предчувствия их не обманули. В купе их ждал сюрприз. На станции вошли попутчики. На нижних полках у окна напротив друг друга сидели пожилой мужчина и молодая девушка. Игорь сначала подумал, что, видимо, это дедушка и внучка или престарелый папа с поздней дочкой. На столике уже была накрыта поляна – традиционный железнодорожный набор: жареная курица, вареные яйца, банка шпрот, маринованные огурчики, нарезка сухой колбасы и хлеб. У окна стояла открытая бутылка армянского коньяка и бумажный пакет томатного сока. Девушка и мужчина держали в руках пластиковые стаканчики, наполненные совсем слегка.
МУЖЧИНА
А вот и соседи наши! Вы не против, что мы расположились тут?
ИГОРЬ
Нет, конечно. Это же ваши места. У нас верхние полки.
МУЖЧИНА
Давайте знакомиться. Это Верочка, она студентка. Я Николай Степанович… (Он улыбнулся.) Напротив – преподаватель…
«А, ясно, – подумал Игорь, – старый козёл пристроился дрючить девочку за зачёты». Николай Степанович словно прочитал его мысль и ещё шире расплылся в улыбке.
НИКОЛАЙ СТЕПАНОВИЧ
Нет-нет, мы к разным учебным заведениям относимся. Я профессор, преподаю, у меня лаборатория, кафедра, занимаюсь научной работой, а Вера на историка учится. Неблагодарное занятие в наше время…
ВЕРА
Зато интересно. Политические процессы – самые увлекательные…
ПРОФЕССОР
А вас как зовут, молодые люди?
ИГОРЬ
Сергей. (Протянул руку профессору, тот переложил стакан в другую руку и пожал ее.)
ВАЛЁК
А я Анатолий. (Тоже пожал профессору руку.)
ПРОФЕССОР
Очень приятно. Чем занимаетесь, господа?
ИГОРЬ
Коммерсанты… мы… рога продаём… (Отчего-то добавил он, показав пальцем на голову.)
ПРОФЕССОР
И копыта?!
Игорь увидел, как лицо Валька исказила невольная гримаса надвигающегося хохота. Нужно было срочно выйти из ситуации.
ИГОРЬ
ПантЫ марала! Я там забыл кое-что… в туалете… (Он стремглав выскочил за дверь, тут же за ним пулей вылетел Валёк.)
Они закрыли за собой дверь купе и, уже не сдерживаясь, затряслись в беззвучном смехе.
ВАЛЁК
Да ты охуел! Какие панты марала?!
ИГОРЬ
Да а хули ему говорить?
ВАЛЁК
Палево!
ИГОРЬ
Да и хуй с ним…
Они отошли в тамбур, выкурили по сигарете и вернулись обратно в купе.
ПРОФЕССОР
Присаживайтесь к нам, молодые люди. Составьте компанию.
ИГОРЬ
Не-не, спасибо, мы сыты. Полезем на пальму.
Они ловко запрыгнули один за другим на верхние полки, упёршись руками в противоположные лежанки. За окном спускался вечер. Валёк зажёг светильник над головой и стал разглядывать что-то в своём телефоне, а Игорь стал думать о своих попутчиках.
Мужчина, несмотря на свой возраст, показался ему по-своему привлекательным. Крупный, красивая стрижка, волосы с проседью, подбритая по моде щетина, золотая оправа очков, костюм дорогого сукна, вместо галстука яркий шейный платок, дорогой парфюм… Сколько лет ему, шестьдесят, семьдесят? Неопределённого возраста субъект… Ни дать ни взять – Дон Жуан на склоне жизни.
А вот девочка – прелесть. Этакая серая мышка. Просто одета, из косметики только подчёркнуты тушью ресницы… Вера… Вера хороша… Такие серые мышки очень страстные в постели, пожалуй, самые лучшие. Она маленькая, и передние зубки с крупными резцами, точно как мышка… Но полные груди, красивые бёдра… Проведя с такой ночь, днём её трудно узнать, как будто трахал другую женщину. Эта скромность обманчива… В тихом омуте черти водятся… Игорь уже встречал такой тип девушек. При свете дня они обычные, ничем не привлекательные, но с наступлением темноты меняются. Это настоящие дочери ночи, луна их делает другими.
Игорь заметил, как Валёк забылся сном. Да… вырубило его… «Канабис на всех по-разному действует: кого угондонивает, а у меня, наоборот, бодряк, – размышлял Игорь. – Теперь точно не усну до утра… Жаль, старый ишак подсел к нам, так бы можно было подкатить к девочке… Дорога дальняя…» Игорь отдался полностью действию кайфа. Он словно лишился своего тела и ощущал себя бесплотным духом, неприметным, лишенным чувств, абстрагировавшимся от реальности. Ни один мускул его тела не двигался. Он так и расплылся, как кисель, по своей лежанке и потихоньку начал прислушиваться к разговору попутчиков.
У них разгорелся жаркий спор. Вера говорила о том, что все исторические процессы закономерны и развиваются подобно законам химии и физики, что все события можно в разной степени вероятности очень хорошо предсказывать. Говорила о том, что целые народы, так же как и отдельные люди, подвержены действию кармы, что они точно так же, как и отдельные личности, караются Богом за свои грехи. «А девочка-то не проста», – подумал Игорь.
ПРОФЕССОР
К сожалению, это далеко не так. В некоторых случаях карма работает, в некоторых она не действует. Мало ли политических упырей ушли от наказания? Например, Пол Пот. Он вырезал со своими красными кхмерами две трети населения своей страны. И что? Сбежала гадина и умерла своей смертью, спустя многие годы. А Византия? Турки захватили её, подвергли геноциду греков, да и не одних только греков. И что? Где наказание народа за грехи? Так что вы, по-моему, заблуждаетесь, Вера. Конечно, вы идеалистка, это похвально, но к истинному положению вещей это не имеет никакого отношения.
ВЕРА
Всех за грехи ждёт наказание. Может, конечно, некоторых уже после смерти…
ПРОФЕССОР
Вот этого не надо! Так мы договоримся до переселения душ. Если это и так, то последующие воплощения не имеют памяти о прошлом, следовательно, будут страдать невинно. Иначе в чем тогда урок? Или вы мне хотите рассказать про муки ада? Так это все словесные свидетельства весьма экзальтированных лиц… научных доказательств не имеющие…
ВЕРА
Но вы же не станете отрицать чуму в Европе? Чёрная смерть, которая выкосила до трёх четвёртых населения?
ПРОФЕССОР
Чуму я отрицать не стану. Ну а о чём она, по-вашему, свидетельствует?
ВЕРА
А это и есть наказание за крестовые походы. Сколько людей были безвинно убиты крестоносцами?
ПРОФЕССОР
Не надо путать конкретные исторические процессы с метафизикой. Каждое событие имеет вполне объяснимые причины и последствия.
ВЕРА
В таком случае откуда взялась чума, если это не наказание Господнее?
ПРОФЕССОР
А всё очень просто. Как говорил Иосиф Виссарионович, каждая ошибка имеет свою фамилию, имя и отчество. Тогда, как вы верно заметили насчёт крестовых походов, католическая церковь имела огромную власть. А неограниченная власть способствует принятию безумных законов. Папа Римский Григорий Девятый издал буллу об истреблении повсеместно кошек. Он посчитал их дьявольскими созданиями. Тогда вообще любили бороться с прекрасным… Охота на ведьм… Жечь живьём и пытать самых красивых женщин. С тех времён даже осталась примета, что черная кошка – к беде. Ерунда полная. Ну, вот и последствия. Уничтожили котов – расплодились крысы, переносчики чумы.
Игорь свесил ноги с полки, подтянулся на руках и медленно опустился на пол.
ИГОРЬ
Вера права! Это кара Господняя за души невинных пушистых кошатин! Католики вообще нелюди! Наш православный батюшка ни за что бы не приказал делать такие гадости. У нас кошки жили в церквях, в монастырях испокон веков. Им даже в алтарях позволяли валяться.
ПРОФЕССОР
Присаживайтесь, Серёжа. Выпейте с нами.
ИГОРЬ
Пойду покурю (ответил он на их вопросительные взгляды и быстро покинул купе).
Он стоял в тамбуре, выкуривая медленно одну за другой сигареты, смотря в окно. Там проплывали медленно поля и лесополосы, освещённые полной луной, попадались и полустанки с тусклыми фонарями, и населённые пункты. По освещённым улицам ходили редкие прохожие. Вот проехал колхозник на мотоцикле с люлькой, а вот едет трактор с выключенными фарами… «Наверное, крестьяне что-то украли, что плохо лежало, – думал Игорь. – Другая жизнь… Так далека она, чужда… Там свои проблемы, горести и радости. Я вижу это всё со стороны. Мы в разных мирах… Я – в мире движения, а они сейчас – в мире покоя и статики…»
На землю спустилась ночь. Игорь вернулся в купе и обнаружил Валька, сидящего за столом рядом с профессором. В руке его был стаканчик с коньяком.
ИГОРЬ
Ты ж уснул.
ВАЛЁК
Да вот… не спится…
ПРОФЕССОР
Присаживайтесь с нами, Серёжа. Вон с девочкой садитесь рядом, а то Верочка заскучала с нами.
Игорь машинально сел рядом с Верой и глянул в окно. Ночное небо было полно огромных, ярких звёзд, словно сама ночь хотела им устроить в пути свой тихий, незабываемый праздник. Профессор плеснул Игорю в стаканчик коньяка.
ПРОФЕССОР
С вас тост, молодой человек.
ИГОРЬ
(Задумчиво смотрел на звёзды.) Давайте выпьем за эту ночь…Таких огромных звёзд я никогда не видел…
ПРОФЕССОР
Да вы поэт, Серёжа!
Все чокнулись стаканчиками и выпили.
ВАЛЁК
А вы что преподаёте? Какой предмет?
ПРОФЕССОР
Ну, если совсем просто, то занимаюсь химией.
ВАЛЁК
Это хорошо… Можно наркотики делать разные… Денег поднять немерено!
ПРОФЕССОР
(Рассмеялся.) Наркотики – это чепуха. Мы занимаемся фундаментальными проблемами.
ВАЛЁК
Я кино такое видел… про профессора химии… тоже преподавателя. Он заболел раком и, чтобы после себя оставить что-то семье, скооперировался со своим отпетым учеником и стал с ним варить мет. Он так и рак вылечил… бабла поднял немерено.
ИГОРЬ
Я видел этот фильм. «Во все тяжкие» называется… американский.
ПРОФЕССОР
Понятно. Настоящая американская мечта – поднять побольше денег быстро, незаконными способами и чтобы тебе за это ничего не было. Примитив. Чепуха! К сожалению, искусство пришло в упадок. Драматургия умерла. У режиссёров больше нет индивидуального киноязыка. Глупые сценарии, бездарная игра актёров… Они делают вид, что что-то представляют, а зрители делают вид, что верят этому… Это уже не искусство. Великий кинематограф умер вместе с советской системой. Сама советская школа, актёрская, режиссёрская, была вершиной развития кино. Она была на пике до восемьдесят шестого – седьмого года, потом всё покатилось вниз. Деградировало.
ВАЛЁК
Да я бы не сказал, что в Союзе снимали такие замечательные фильмы. Всё было фальшиво… Чистая пропаганда. «Коммунист», «Председатель» – в гробу я видел такое кино, жвачка для баранов…
ПРОФЕССОР
Ну, конечно, идеология коммунистическая примешивалась. Народ пытались воспитывать. Да, такое кино – это агитация, согласен. Герои ненатуральные, образы лживые. Не может быть человек идеальным. Это противно самой его природе. Но думающие люди в этом разбирались хорошо. Фанерные киногерои – передовики, активисты и мудрые руководители – нужны были для того, чтобы вызвать уважение у народа к советской власти. Это резонировало с действительностью. В кино тебе показывают этакого святого, радеющего за общее дело, а приходишь в райком, крайком, исполком – и видишь там конченых карьеристов, приспособленцев, паразитов на теле народа. Так что тогда было кино для идиотов и было с большой буквы советское Кино. Например, экранизации классики или фильмы про «загнивающий Запад», они были гениально сняты. Или кино про преступников. Детективы! Советские детективы все были шедевры. Тут уже режиссёров, сценаристов, артистов не связывали никакие идеологические каноны. Злодеев рисовали такими, какими они были в реальности. Они были истинными, как в жизни, и зрители в своей большей части всегда были на их стороне… Может, от этого и развалился СССР, от отсутствия правды. Есть такой прекрасный советский фильм «Последняя гастроль Артиста». Вы его, наверное, не видели. Не знаю, кто там играл роль этого жулика по кличке Артист, но это было сделано просто фантастически. Ты смотришь кино – и видишь реальную жизнь. Конечно, есть там некоторые идеологические прокладки, особенно в конце, типа добро побеждает зло. Но как это сыграно! Волшебство! Там показан типичный образ советского преступника. Этакий настоящий урка – перекати-поле, кто признаёт только фарт и собственную дерзость. Самое главное, что это было правдой. Этот типаж каждый мог встретить в любом таксопарке, на рынке, в магазине, ресторане, в пивнушке. Советский жиган, кому и на воле завсегда везде ничтяк и тюрьма как дом родной. Я вырос в бандитском районе, у меня был такой товарищ, Гена Ручкин. Я иногда пересматриваю этот фильм и вспоминаю его. Для меня там не Артист фигурирует, а я вижу Гешу – те же повадки, манеры, выражения, даже портретное сходство. Я как будто общаюсь с ним. Вот это искусство… Это неповторимо… Эх, молодость, молодость… (Профессор вздохнул.) Давайте выпьем за мёртвых. У каждого из нас есть те, кто ушёл.
