Иван Николаевич Пальмов
Белые облака
– ты чего тут бродишь Чарли? – дед задал вопрос, но скорее не из любопытства, а из вежливости. Должен же был он хоть как то приветствовать меня.
– дед ты не поверишь. – я искал слова, чтобы поделиться с ним увиденным но от того еще больше путался. – там этот… ну дракон, помнишь ты рассказывал, ну.
–ты видел его? – дед явно заинтересовался, но интерес его был каким-то странным, такое ощущение, будто он барана потерял, а я ему сейчас помогаю найти.
– да, да он там за горой, в расщелине, огромный. Идем. – мне казалось если я покажу ему, он забудет про все и будет безмерно рад. Но забыл я. Я как то и не вспомнил о том, что случилось с утра, а ведь это случилось с ним.
– хорошо Чарли, я вернусь в город, и уж рыцарь этот достанет его.
– какой рыцарь дед? Ты чего?
– такой. Какой обещал мне этого змея пришибить. Наделал он делов дракон твой.
– не уж то ты в самом деле смерти его хочешь? Ты ведь и не видел даже его. Не ходи я прошу тебя.– уж тут я осознал что проговорился зря.
– дракон или кто он там такой, мне скотина моя дороже. Все иди отсель. – дед махнул своим костылем и пошел обернувшись снова в город.
Бедный дракон сидит теперь там, да не знает, что по его душу идут. Может он конечно и сам виноват, но а разве ж он знал этих самых овец. Да сжег, его природа такова, он иначе может и не сумел бы. Но не шел же этот самый дракон намеренно убивать скотину, не с ножом не с копьем, а на него идут. Мне это всегда видится хуже, когда берут оружие. Взявший оружие уж скорее убьет, ибо берет он его намеренно. Дракона спасать надо, бежать к нему, а там видно будет и да простит меня моя ба.
Вновь добравшись до валуна, я не сразу выглянул посмотреть за него, у меня еще закралась надежда, что он сам улетит и избавит нас всех. Но он не улетел, змей по-прежнему сидел в расщелине, так словно застрял там, не в силах выбраться. Не долго думая, я схватил его за хвост и сам дивясь своему бесстрашию. Дракон не шевелится. Как не пинай его, все равно лежит. Я сел на хвост поближе к телу, обхватил руками и стал ползти на спину. Я просил и умолял его как мог, обзывал уже ни на что не надеясь. Тут вдруг он мотнул хвостом и повалил меня наземь, повернулся всем своим телом, и голова его приблизилась. Я знаю, что убегать уже бесполезно и съест меня едва мне стоит шевельнуться, а может, и шевелиться не придется. Я все это знал, соображал именно так, но почему-то глядя в его большие желтые глаза, во мне закралась упрямая надежда, что он не нападет на меня. В его глазах было столько тоски, одинокого отчаянья и милосердия, сколько не увидишь у человека. Он высоко поднял голову и изрыгнул пламя, которое казалось, достанет небес. Его голова снова опустилась на землю рядом со мной. Мог ли он знать кто я, что я за существо, чего я ему желаю, ведь это навряд ли, он раньше таких не видел, но сумел остановить себя. Он себя превозмог, и я это видел. С вершины холма уже скакал рыцарь. Я вышел ему навстречу, пытаясь преградить собою путь. До последнего я думал, почему же он не летит. Я обернулся, чтобы взглянуть на него еще раз и тут последовал удар.
Очнувшись, я не увидел ни рыцаря, ни дракона, а только обломленное древко от копья. Я сразу же побежал домой, и даже в тайне я не надеялся услышать добрых вестей, вернувшись в деревню. Я просто хотел увидеть ба и рассказать ей о том, что случилось из-за меня. Она уже как будто знала все мои мысли и сама горевала за этого дракона, которого бранила еще утром.
– я в самом деле ведь не хотел чтоб так вышло. Мог ли я знать, что дед поступит вот так? Ведь мог же. – я не искал утешения и все думал о том, что если б можно было все вернуть.
– в шкуру человека ведь не влезешь Чарли. Ты не знаешь какого ему, пусть он и предал твое доверие, думаю, он поступил так как считал правильным. А уж есть ли вина твоя перед этим драконом, то самому дракону то только и известно. Там не небесах все становится известно и даже твои чувства, мысли самые потаенные не убегут и уж, наверное, сам бог ему о том поведает. Стоит ли говорить о справедливости и о том, что должно, если есть истина и достаточно чтобы ты ее знал. А уж ему расскажут.
