Иван Шаман
Граф Суворов. Книга 4
– Диссонанс, опустошение резервов одного из дарников, – ответил я, прекрасно понимая, к чему клонит преподаватель. – Если энергетическая плотность одного из конструктов существенно больше плотности второго – он просто развеется. Если они равны – возникнет локальный диссонанс, уничтожая оба конструкта.
– Именно. И потому базовый щит всегда менее плотный, чем базовый же диск. Но при этом из-за повышенной ёмкости… да что я тебе по десятому разу объясняю?! – возмутился Коловрат. – Раз у тебя получается пресс, значит, и диск со щитом должны выйти. Продолжаем!
Где логика тренера ломалась – я совершенно не понимал. Все слова, которые он говорил, – верны. Это и так ясно. И всё же у меня никак не получалось создать правильный и достаточно ёмкий диск. А без него оставалось только надеяться на ловкость и скорость, отбивая атаки противника мечом и пробойником. Ну и фехтуя левой рукой…
– И вот с такими навыками мы должны его пустить на турнир? Да он же меня опозорит перед учениками и коллегами! – вспылил Симеон после очередного безрезультатного тренировочного раунда.
– Ну, если считать, что он выдержал почти минуту против тебя, а ты пользовался и когтями, и всеми плоскостными конструктами – более чем впечатляет, – заметил Василий, по-дружески похлопав его по плечу. – Но поводов ликовать я тоже не вижу. Уровень владения прессом у тебя на второй-третий курс высшей военной академии. С остальным – полный швах, и ситуацию надо править.
– Может, попробовать по-другому? – вдруг поднял на меня усталые глаза Симеон. – Ты когда пресс освоил?
– Эм, – я в задумчивости прикрыл глаза. – Сразу после инициации, когда на меня напала искажённая тварь.
– Ясно, значит, сильное душевное потрясение вместе с жизненной необходимостью, – задумчиво проговорил Коловрат, и если с первым утверждением я ещё мог поспорить, то вот второе попало в самую точку. Не сумей я тогда каким-то чудом вызвать пресс, остались бы от меня только ножки да рожки.
– А что, если расстрелять его из пулемёта?! – неожиданно предложил наставник.
– Боюсь, его сиятельство такого самоуправства не оценит, и тебя даже полиции передавать не будут, на месте казнят, – ответил Василий, удивлённо посмотрев на старого товарища. – Хотя меня это от головной боли избавит. Даже от двух разом, так что я, можно сказать, этого предложения не слышал. И вообще, когда ты подобное затеял – я находился на другом конце Петрограда.
– Значит, в принципе одобряешь? – довольно потирая ладони, проговорил Симеон. – Ничего, кадет, я тебя ещё научу родину любить. Пойдём!
– А может, завтра? После того как результаты отборочных матчей станут известны? – предложил я.
– Ну да… забыл совсем, – поморщился Коловрат, откладывая гениальную идею на потом. – Ладно, со щитом всё более или менее понятно. Осталось придумать, как заставить тебя использовать диск… Тяжёлая задача… так, чтобы тебе пришлось использовать узкое, но достаточно протяжённое пространство.
– Если что, я этого не предлагал, но как насчёт медленно опускающейся гружёной платформы. Так чтобы он её поднимать мог, только попадая по какому-нибудь рычагу, за стеллажами. И пресс не пройдёт, и конструкты придётся использовать, – в задумчивости проговорил Строгонов.
– Вы точно мои преподаватели, а не группа убийц-садистов, придумывающая, как бы меня поэффектней лишить жизни? – настороженно спросил я, глядя на Симеона и Василия.
– Это всё исключительно для твоей пользы, – почти хором ответили они, и Коловрат тут же предложил: – Может, закрытая яма с водой, которую надо через щель выплёскивать? Можно туда щук запустить…
Высокая Петроградская академия благородных девиц
– В связи со скорым прохождением у нас первой фазы Императорского молодёжного турнира вы должны усвоить несколько главных правил. Первое – никаких простолюдинов! – строго произнесла настоятельница, вышагивая между стройными рядами девушек, заложивших руки за спины. – Вы не только лучшие невесты империи, но и благородные леди. Так что ваши грелки выставьте на мороз.
– Спать с победителями и проигравшими только выше вас титулом. Если видите их в вас заинтересованность – подсекайте и не продешевите, – продолжала женщина, внимательно глядя на воспитанниц. – Если видите свой шанс, не упустите его, но чтобы никакой вульгарщины. И главное, к княжнам всё сказанное не относится. Кроме того, что «грелок» в академии во время турнира быть не должно. Ваши альфонсы и ручные зверушки – ваше дело, но вы в первую очередь леди, а уже потом – женщины.
– Три дня на прохождение медицинского осмотра, необходимое лечение и купирование проблем. Собрались, девочки! – захлопала в ладоши настоятельница. – Помните, что вы все неприступные крепости, так что найдите своего рыцаря, перед которым вам удастся лучше всего пасть.
Суворовское военное училище. Медицинская часть
– Я очень сожалею о произошедшем, но вы должны понять. Всё, что вам говорили, что вам обещали Суворовы и Меньшиковы – оказалось ложью, – проговорил врач, сменивший на посту своего брата в Асклепии. – Не будет ни графства, ни усыновления. Вас уже вычеркнули из будущего империи.
– И что мне делать? Я шёл к этому восемь лет, – хрипло ответил парень, глядя тупым, невидящим взором на врача. – Ради этого рвал жилы. Тренировался ночами, пока никто не видит. Я… Я должен был стать их фаворитом!
– Вы совершенно правы. Но, боюсь, ситуация изменилась. Вас подставили, даже судьи оказались на их стороне, – сокрушённо покачал головой врач. – Даже если вы вызовете этого наглеца на дуэль, ничего не выйдет. Вы же все сами видели, и он, и все его дружки плотно сидят на препаратах. Невероятный рост мышечной массы, просто невозможная скорость и реакция. Светящиеся глаза…
– Ненавижу, – тяжело выдохнул парень, сжав кулаки. – Мрази. Обманщики!
– Боюсь, с ними ничего не сделать, – снова вздохнул доктор. – Они играют нечестно, так что ни вам, ни вашим сверстникам его не победить. Можно было бы попробовать пойти другим путём…
– Каким? – почти сразу спросил парень, не выдержав затянувшейся паузы.
– Боюсь, это слишком опасно. Нет, нет – забудьте, – отмахнулся врач.
– Что нужно сделать? Говорите! – вскочил со стула парень. – Я сделаю всё, чтобы заставить их заплатить по заслугам!
– С жуликами нельзя играть честно. Тем более в их игры, – со вздохом сказал брат в Асклепии. – Но, если вы твёрдо уверены в своих целях… я вам помогу.
Глава 4
Утро началось не с кофе, даже чая мне не досталось. И очень повезло, что я взял телефон с собой на пробежку. Когда он завибрировал в кармане, я как раз завершал первый круг. Без рекорда, просто бег на три километра в имитации полной выкладки. То же, что и каждый день.
– Слушаю, – ответил я, чуть сбавляя темп, чтобы выровнять дыхание.
– Это Василий. Срочно сворачивай зарядку и на турнирную арену! Пять минут! – скомандовал Строгонов, чей номер, естественно, определился.
– Уже бегу, к чему готовиться? – спросил я на ходу, махнув Петру, чтобы он возглавил колонну.
– Судьи назначили финальный поединок отборочного тура на утро. Кто их надоумил – сейчас выясняем, но провести его придётся в любом случае, – ответил Василий, и на меня прямо пахнуло подставами Меньшиковых. С чего ради такие странные телодвижения? Выяснять прямо сейчас я этого не стал, потом разберёмся, вначале выиграть надо.
– Герб? – спросил я, глядя на фигуру, закованную в доспехи, ждущую меня на бетонной площадке. Было в нём что-то… непонятное. Слишком плавные, словно замедленные движения, но при этом я успел заметить, что все они выверенные, экономные, словно вместо молодого парня под бронёй скрывался совершенно другой боец, уровня Строгонова.
– Да, против тебя выйдет Беляков. Уже вышел, – на ходу поправился Василий.
– Какой-то он дёрганый, – сказал я, ожидая реакции преподавателя.
– Плохо перенёс прошлое поражение. К тому же с тобой он уже дрался и публично проиграл. Теперь он сдерживаться не станет, если подставишься – раскатает в блин, – жёстко проговорил Строгонов. – В отличие от тебя, он все базовые конструкты уже освоил в совершенстве. Если хоть раз подставишься – придётся тебя по кусочкам собирать по всей арене.
– Значит, мне всего-то и надо не подставляться, – усмехнулся я, вспоминая главное правило училища, выведенное ещё Гаубицевым, «не попадаться». – Ну что, наставник, будут пожелания и рекомендации?
– Чему мог, я тебя уже научил, – прямо сказал Василий. – Выложись на полную и не старайся играть честно. Он сильнее тебя по всем параметрам. Опытней, тяжелей, с бо́льшим резервом и пиком. Просто выиграй, а потом уже разберёмся, кто это затеял и зачем это было нужно.
– Ясно, – кивнул я, закончив переодеваться и натянув носки поверх спортивных штанин, чтобы они не натирали в доспехе, забрался внутрь. Отметил про себя, что движение «зажигания», когда я вставлял камень в гнездо питания, получилось почти на автомате – использование резонансного доспеха с каждым днём становилось всё привычней. Но и резерва камня хватало только на это.
– Поехали… – выдохнул я, ударяя кулак о кулак и разминаясь, чтобы прочувствовать инерцию и вес брони. – Разорвём его в клочья!
– Внимание, бойцы на ринге. Начинаем финальную схватку отборочного турнира. С левой стороны – его сиятельство Александр Суворов, с правой… – договорить судья не успел, как и уйти с площадки. Стоило ему произнести моё имя в порядке старшинства по титулу и показать на меня рукой, как песок вокруг арены взорвался, и в мою сторону полетело сразу несколько дисков.
Прессом я успел затормозить обрушившийся на меня спереди конструкт. Левый пропустил над головой, пригнувшись, а правый сумел развеять пробойником. Но вот на спине у меня глаз не выросло, и ударом сшибло, кинув лицом вперёд. Я едва успел выставить перед собой руки, как противник уже оказался рядом.
– …стойте! Это дисквалификация! – раздалось из динамиков, а судья, лишённый даже элементарной защиты, скрючился на песке, закрывая голову руками. Попади один из дисков в него, а не в меня – только мокрое место останется, да и то ненадолго.
– Стоять! – рявкнул я, не задумываясь врезав по противнику прессом, но Герб каким-то неимоверным чутьём определил направление и успел бросить в сторону диск, отвлёкшись всего на секунду. Правда, мне этого хватило.
Прану в глаза, во все три. Круговороты замкнуть, выработку из земли и воды на максимум. Вижу!
Выхватив саблю, я отбил два из трёх дисков, стараясь уйти подальше от судьи, чтобы не провоцировать по нему случайного удара. Но Гена мне такой возможности не дал. Очередной конструкт появился из тучи песка, и я не сразу понял, чем этот диск отличается от остальных – в нём почти не было ареола расплывчатости.
Сабля, настроенная на ученический бой, жалобно звякнула и с треском развалилась пополам, когда я попытался отразить ею вражескую атаку. Энергетическая плотность вражеского конструкта оказалась выше, чем плоскостной проводник оружия! Я едва успел отклониться назад, краем глаза увидев новую пробивающуюся через поднятый песок волну силы.
Уклониться в тяжёлом резонансном доспехе от пространственного лезвия я успел, хоть и в последнюю секунду. Но у меня за спиной на бетонной поверхности осталась глубокая, сантиметров десять, пробоина, а сама стена пошла трещинами, будто её не из бронебетона, а из высохшей глины делали.
Ловить такую радость лицом мне было совершенно противопоказано, и сейчас, почти сравнявшись с противником в скорости, я сумел разорвать дистанцию и уклоняться от атак, не в силах ответить ничем, кроме прессов. Герб словно с цепи сорвался, закидывая меня дисками, он почти не замечал давления, разбивая мои конструкты своими.
– Хватит бегать, крыса! – взревел противник, когда я в очередной раз сумел разминуться с диском, разнёсшим бетонный щит перед зрителями в труху. – Дерись как мужчина, трус!
– Ты уж определись, трус или крыса? – успел ответить я между прыжками из стороны в сторону, чтобы пропустить летящие по ногам диски. – Может, я вообще боевой кролик, пожирающий рыцарей?!
– Ты… да ты трус! – выдал многоумное заключение Герб, обрушив на меня пресс такой мощи, что мой собственный конструкт в нём просто растворился, а меня вдавило по пояс в песок, увернуться от последующих атак было бы просто нереально. Вот только их не последовало. – Да! Ты проиграл! Все видели? Я победил!
Вот же придурок… что-то с ним сегодня вообще не так. Учитывая фальстарт, атаку судьи и прочее – ни о какой победе, естественно, речи не шло. Так что я не стал беспокоиться и лишь выгребал, стараясь прикрыть собой замершего на земле свидетеля. Вот только тот, видно, почувствовав себя наконец в безопасности, тоже сообразил, что к чему. А может, мужчина просто решил отыграться за собственное унижение.
– За нарушение правил турнира Геннадий Беляков получает дисквалификацию! Победителем признаётся Суворов… – громко выкрикнул судья, и я чуть не с матом бросился к нему, в последнюю секунду успев прикрыть своим стальным доспехом мужчину от вражеского пресса.
– Куплены! Все куплены! Лжецы! Трусы! – взревел Герб, словно слетев с катушек, и по песку ударили десятки конструктов, поднимая облако пыли. Я едва успевал отбивать диски своим пробойником, действуя на грани возможной в доспехе скорости. Сталь просто не успевала за разгорячёнными мышцами, а механические суставы не гнулись под нужными мне углами.
– В укрытие, быстро! – крикнул я, прикрывая собой судью, и тот, не будь дурак, метнулся к единственному выходу. Сверху обрушился пресс, но оказался слишком больши́м и затормозил на бетонных стенах, кроша их в серый песок и мелкие камни, что шрапнелью ударили во все стороны.
Парень явно обезумел, решив атаковать постороннее лицо. Это даже не нарушение правил, это чистая уголовщина – нападение на должностное лицо во время исполнения обязанностей. И что теперь ждало Гену – я старался не думать. Тем более что занимала меня одна предательская мыслишка: а подмога-то где? Ведь они видят, что происходит на арене, не могут не понимать, что с нормальным поединком это не имеет ничего общего.
– Убью! – ревел Герб, обрушив на меня целый поток из дисков. Его атаки стали проще, прямолинейней, но значительно быстрей. Там, где раньше он создавал один конструкт, теперь было три. Там, где раньше были комбинации атак, остались только диски. Он строчил ими словно из пулемёта, не давая мне ни секунды продыху.
Краем глаза я заметил, как отброшенного каменным крошевом к стене судью утаскивают внутрь бункера для наблюдателей, и с облегчением отскочил в сторону. Защитная стена на том месте, где я только что стоял, тут же покрылась сетью трещин, очередной диск вгрызся в неё, словно циркулярная пила, и угол весом в полтонны отвалился, рухнув в песок.
Видимость резко упала, в поднятом облаке пыли стало тяжело ориентироваться, но Геннадий словно чувствовал, куда нужно бить, преследуя меня десятками атак и не позволяя выгадать ни мгновения, чтобы сосредоточиться или контратаковать. А самое паршивое – его резерв, который давно должен закончиться, оказался бездонным. Измором его не взять, а значит, победить я должен силой.
Увернуться, прыжок в сторону, снова увернуться. Я помнил, как вчера он чуть не убил Тарана, врезав ему диском в контактном бою, но и прыгать по кругу до бесконечности не мог, нужно только выиграть чуть-чуть времени. А значит – вперёд! Отбив два конструкта подряд, я оказался в метре от противника.
– Жри! – взревел Герб, и прямо между нами мигнул, воплощаясь, острый, почти материальный полуметровый серп. Даже зубцы, как на хозяйственном орудии, присутствовали. И я, наконец, понял, почему его так называли.
Вот только я этой атаки ждал с самого начала, а потому единым движением выхватил из кобуры гранатомёт и срубил пробойником только сформировавшийся конструкт. Громыхнул выстрел в упор, и тяжёлая резиновая пуля вылетела прямо в шлем противника, да только застряла в сантиметре от забрала. Щит, выставленный у самого лица Герба, замерцал радужными бликами.
– Сла… – усмехнулся тот, но договорить я ему не дал. Стальной кулак с пробойником развеял вражеский конструкт, и, подхватив шарик, я впечатал его в железную маску врага, замазывая краской забрало. – Тварь! Жулик!
Герб ударил вслепую, десятки дисков, разрывая в клочья бетонную площадку, рухнули с небес на то место, где я только что стоял, но мне удалось отскочить в сторону и самому ударить противника пробойником в сочленение на доспехах, заклинив правую руку. Тот словно не почувствовал, двигатели на суставе точно отключились, я видел, как они искрят, но скорость движений Герба почти не снизилась.
Уйти в сторону, пресс… разрушен, только сформировавшись. Гена продолжал неистово бить дисками во все стороны в попытке попасть наугад, но в то же время старательно оттирал левой рукой забрало. Снова пресс, теперь я создал конструкт прямо у него за спиной, заставив покачнуться и на мгновение потерять концентрацию.
Несколько дисков обрушилось в перегородку у бункера, но я уже сменил положение и ударил по левому плечу, стараясь заклинить броню. Кажется, помогло, оттирать краску он перестал, но не успел я расслабиться, как весь песок на арене резко пошёл вниз. Герб не стал мелочиться и ударил по всей площади.
Но именно это было мне и нужно. Всего несколько секунд, пока он отвлёкся. Плевать на мелочи. Плевать на камень в доспехе. У меня было ультимативное оружие и больше половины резерва в чакре «звука». Влить их в «Шах», концентрация.
– Полетай! – крикнул я, подкидывая мощным конструктом противника на добрых семь метров в высоту. Это уже не пушинка-бомбист и не Василий без брони. Это двести пятьдесят кило человеческого мяса, запаянные в стальные консервы. Да и высота немаленькая, с такой упасть – почти гарантированно разбиться. Так я рассчитывал.
Не вышло. Почти у самой земли Герб успел сам создать пресс, в который и приземлился, словно на спасительную подушку. Мельком я вспомнил, что именно так летают десантники, и удивился, когда парень успел усвоить такой способ, а потом мне резко стало не до сторонних рассуждений.
Полёт словно отрезвил Герба, да к тому же он успел оттереть часть забрала, видя меня одним глазом. Приходилось всё время отступать по спирали, чтобы не попасть под обрушившиеся на меня потоки дисков, и одновременно не стать жертвой сходящихся «хлопков» и одиночных прессов.
Оглянувшись, я понял, почему подмоги до сих пор нет. Тяжёлую стальную дверь покорёжило одним из дисков, и теперь в неё безуспешно долбились. Вторая оказалась завалена тем самым полуторатонным уголком стены. А значит, ждать подмоги не стоит. Но и выиграть в текущем противостоянии я не могу, не хватает… всего!
Инструментов, силы, скорости, опыта… я словно дворовый мальчишка, вышедший на поединок с бывалым боксёром. Но я очень злой и упрямый дворовый мальчишка. К тому же если он может использовать пресс в качестве подушки, почему не могу я? Только подушка мне не нужна, а нужен хороший пинок под зад.
Я ударил, и почувствовавший опасность Герб снова загородился кинутыми крест-накрест дисками, вот только целью был не он. Даже подготовившись к такому развитию событий, я всё равно не ожидал столь удачного применения. Доспех подкинуло на полтора метра вверх, заставив мой желудок упасть куда-то к кишкам и почти сразу подняться к самому горлу.
Герб по инерции посылал диски мне вслед, но, попробовав задрать голову, наконец получил от собственных доспехов, не сумев прицелиться и чуть не рухнув из-за заклинившего колена. Я же обрушился сверху, словно стальное двухсоткилограммовое ядро, и чуть не разбил себе нос о забрало, когда ударился и пробил выставленный щит.
Броня с грохотом столкнулась, и я вмазал стальным кулаком с пробойником по шейному отделу противника. Заскрежетали суставы, Герб смог поднять только одну руку, а я раз за разом бил, выводя доспех из строя и совершенно не жалея сил. И только накатившее чувство смертельной опасности заставило меня отскочить в сторону.
Не знаю даже, был Герб гением или психом. Но он ударил сам по себе десятком дисков, не сумев развеять их в последнюю секунду. Я видел, как конструкты прогибают надёжную резонансную броню. Кромсают почти сантиметровую кирасу, разрезая и выворачивая листы металла. Даже подложка из мягкой обивки вылезла наружу клочьями, словно из мягкой игрушки.
Но даже после всего этого буйства он ещё продолжал стоять. Повреждённый динамик на броне выдавал нечленораздельное бульканье и треск. Доспех противника превратился в искорёженную груду металла, но Герб продолжал бой. Засыпал меня дисками, не собираясь сдаваться. Вот только больше он за мной не успевал.
Я назвал это рывком. Прыгаешь вправо, бьёшь себя прессом слева, и вот ты уже в двух-трёх метрах от того места, где стоял секунду назад. Рывок – и меня отнесло в другую сторону, а диски неизменно падали за спиной, не в состоянии даже коснуться моей брони. Минуту я осваивал новый навык, а потом пошёл в контратаку.
Рывок влево, уйти от серии дисков, разбить пробойником пресс, и вот я уже вплотную к врагу. Удар в сочленение, по суставам брони, по двигателю, управляющему контуру, отскочить. Новый раунд. Я обрушил на Герба град ударов, выводя из строя броню. Лишая его функциональности. Последовательно. Не подставляясь и не спеша. Надёжно и с гарантией.
Рывок, уйти за спину врага, серия ударов по двигателю. Рывок спереди – по управляющему контуру, там, где кристалл. Рывок в голову и шею. Рывок…
Через минуту количество дисков сократилось до одного-двух в секунду. Через две минуты Геннадий остался стоять, но ни одного конструкта больше создать не мог. И когда до него вдруг дошло, что я стою на одном месте, а ничего не происходит, он дёргаными движениями поковылял ко мне. Издавая при каждом шаге жуткий скрежет с тучей искр, идущих от доспехов, он брёл, словно зомби, оставляя после себя длинный след волочащейся правой ноги.
– Ты проиграл. Сдавайся. Хватит, – проговорил я, когда до противника оставалось меньше двух метров. В ответ он сказал что-то нечленораздельное, но продолжил идти. И когда, наконец, добрался – замахнувшись, ударил рукой. Я даже не подумал уклоняться. Слабый, кривой замах пришёлся в грудную пластину и не смог её поцарапать. Это продолжалось минуту, а потом бульканье Герба превратилось в неразборчивое бормотание, и он рухнул на колени.
Вздохнув с облегчением, я посмотрел на запоздалую помощь, что всё же пришла. Ну как, наверное, придёт через пару минут. Когда резаком вскроют заклинившую дверь. Третий глаз молчал, а значит, опасности для меня больше не было. Так что я, не выбираясь из своей брони, легко уронил замерший доспех Герба и дёрнул за рычаг экстренного раскрытия. Не сработало, броню тоже заклинило, что неудивительно, учитывая количество повреждений, которые мне пришлось нанести, чтобы победить.
Тогда я наступил на затылок шлема и двумя руками потянул на себя эвакуационную ручку, силой вскрывая броню. Спина доспеха со скрежетом поддалась, и я увидел окровавленную обивку.
– Эй, придурок, ты как? – выругавшись про себя, спросил я, вынимая тело Герба, который начал мелко подрагивать. Уложив его на арену, я дёрнул ручку раскрытия брони и выскочил наружу. Только чтобы увидеть, как у парня начинают закатываться глаза, а сам он бьётся в припадке с кровавой пеной, лезущей изо рта.
– Не смей подыхать, придурок, иначе я тебя с того света достану! – рявкнул я, прижав голову и грудь парня, чтобы он ещё больше не навредил себе, и одновременно рассматривая его меридианы. Там была жуткая каша, словно маньяк-трикотажник кривыми ножницами кромсал тканевую куклу, обрезая ей ниточки в случайных местах.
Срастить их, да даже половину, я не успевал даже физически, слишком обширные повреждения. А потому, наплевав на конечности и красоту, сконцентрировался на жизненно важных органах. Мозг, лёгкие, сердце, почки, печень… даже на желудок и кишки сил и времени элементарно не оставалось, главное, чтобы сейчас он выжил.
Выжил и рассказал, какой урод с ним это сделал. Потому что даже самый фанатичный придурок, вроде Герба, не мог нанести себе такой урон. И я не мог. Ни одной сломанной кости у него не было. Зато очагов внутреннего кровотечения – сколько угодно, и мне приходилось заставлять ткани сжиматься, лишь бы остановить кровь.
– Отойдите! Ему нужна помощь! – выкрикнул новый заведующий медчастью, в числе первых бросившись в дверной проём.
– А ну, пошёл отсюда! – рявкнул я, только увидев у него на груди герб со змеёй.
– Что, да ты с ума сошёл, мальчишка! – визгливо закричал врач. – Я доктор и спасу ему жизнь, а если ты будешь мне мешать…
– У него внутреннее кровотечение. К счастью, жизни это не угрожает, и через пару часов он очнётся. Строгонов! – стоило мне поднять голову, как Василий оказался рядом, кивнул. – В имение его. Снять показания и взять анализы. То, что с ним произошло, не могло быть естественным процессом. И проверьте по камерам, где он был до утреннего боя. И с кем связывались судьи при принятии решения о переносе турнира.
– Понял, сделаем, – кивнул Строгонов, отходя в сторону. – Стража! Носилки сюда! Быстро!
– Этого надо взять под стражу, чтобы не сбежал, как предыдущий, – сказал я, показав на медика. – За покушение на жизнь аристократа.
– У вас нет никаких доказательств! – снова взвизгнул мужчина попятившись. – Орден неприкасаем!
– Так, ты не орден, – усмехнулся Василий. – А обвинение в покушении на наследника рода как раз подпадает в пункт о нарушении договора между боярскими родами и орденом. Теперь ты наш.
– Яд – это лекарство… лекарство, – пробормотал, отступая от окруживших его охранников, врач, а потом быстро сунул себе что-то в рот и почти сразу рухнул на пол, забившись в судорогах.
– Чёртов фанатик, – поморщился Строгонов, отходя от стихшего через минуту тела. – Он мёртв.
– Туда ему и дорога, – выдохнул я поднимаясь. – Но общего расследования это не отменяет. Если в этом замешан весь орден – нужно убедиться.