Иван Шаман
Граф Суворов. Книга 6
Глава 4
Сидеть без дела, в то время как соратники трудятся в поте лица, – не мой выбор, а потому я решил составить компанию Шебутнову и ещё паре десятков человек, что с закатом солнца отправились на местный базар. В целом Ашхабад, несмотря на статус столицы губернии, производил странное впечатление: потрясающе красивые здания, фонтаны посреди улиц, выложенных брусчаткой, и ни одного человека. Словно по городу прошла чума или другое глобальное бедствие. Но стоило солнцу склониться к горизонту, и всё поменялось.
Дороги заполнились машинами, что ехали совершенно не спеша, а между ними сновали быстрые до безрассудства мотоциклы и спортивные, явно дорогие автомобили. Наша колонна, состоящая из реквизированных в порт грузовичков и автобусов, едва успевала лавировать от лихачей, но при этом регулярно обгоняла семейные малолитражки и неспешные деловые авто.
А уж когда мы добрались до рынка… хотя к этому столпотворению это слово совершенно не подходило, как слишком тусклое и неказистое для того буйства красок и столпотворения людей, что открылось нашим глазам, стоило протиснуться на узкие улочки меж зданий.
– Я думала, тут будет… не знаю, по-другому? – ошарашенно улыбаясь, проговорила Ангелина, и её можно было понять.
Многоголосый гомон торговцев, во всю глотку зазывающих новых покупателей к своим лавкам и лоткам, расхваливающих свои товары или до хрипоты торгующихся за смешные суммы. Горящие от азарта глаза, попытки сбить цены в два, нет, в три раза, и напрочь отсутствовавшие ценники.
– Лёха, оставляю торг на тебя, – усмехнулся я, заметив, как товарищ потирает руки. – Не сможешь сбить цену в два раза – останусь разочарован.
– Пф, не сомневайя, это моя стихия, – гордо ответил Шебутнов. – Сколько я могу потратить?
– Сколько жизненно необходимо для экспедиции в пару месяцев на наш экипаж. Ориентируйся на продукты долговременного хранения, специи, снасти для рыбалки и патроны, – чуть подумав, ответил я.
– Ну, удочки и леску в пустыне вряд ли продают, а в остальном понял, – усмехнулся Лёха. – Народ, за мной. Ищите товары по списку, но без меня не покупать.
– Водители остаются с техникой, оружие не светить, но при необходимости применять разрешаю, – обратился я к отряду. – Агрессию первыми не проявлять, но спуску никому не давать. Следить, чтобы никого не обокрали. Рации?
– У всех на месте. У звеньевых резонансные коммуникаторы дальнего радиуса, – тут же отчеканил Шебутнов.
– Ладно, вижу, вам уже не терпится, идите, – хмыкнув, махнул я рукой, отпуская товарищей, и буквально через несколько секунд мы остались с Ангелиной вдвоём. – Что хочешь присмотреть? Думаю, у нас есть пара часов, пока Лёха торгуется.
– Не знаю, давай просто прогуляемся и посмотрим? – предложила Ангелина. И я, подумав немного, согласился. В конце концов, базар хоть огромен, но так я нахожусь в непосредственной близости от своих людей, которым может понадобиться помощь. Хотя будет крайне странно, если дарники смогут влипнуть в неприятности. Всё же противников среди местных им не сыскать.
Оглушительный гомон толпы постепенно стал привычен, но со стороны смотреть, как люди до одури торгуются за какие-то безделушки, было забавно. Особенно когда оба, и продавец, и покупатель, понимали, что сделка, скорее всего, не состоится, и торговались исключительно из азарта и желания победить в споре, в котором на самом деле не было победителей.
– Чай сладкий! Чай с грейпфрутом! – надрывался какой-то тощий мужичонка в сером от времени халате. За его спиной в небольшой лавке стояло множество стеклянных банок, а чуть дальше, в темноте, я заметил стеллаж из коробок и двадцатилитровые бутылки, заполненные этим чаем до горлышка. Но даже непрезентабельный вид не мог избавить от чарующих ароматов душистого чая.
– М-м, как пахнет, – не выдержав, промурлыкала Ангелина. – Может, купим немного? Не первая необходимость, но…
– Почему нет, – пожал я плечами. – Здоровья тебе и доброй торговли, уважаемый.
– И тебе здоровья и долголетия, путник, – улыбнулся мужичок, у которого во рту не хватало нескольких зубов. – Чай, восхитительный чай, аромат такой, что голову на раз вскружит, восточная сказка, а не чай.
– Хороший чай – это всегда хорошо. Но мы же не нюхать его будем, а пить, верно? Так почему бы не налить по кружечке со сладостями?
– О, уважаемый знает толк… – указав сучковатым пальцем вверх, произнёс мужчина. – Да только где бедному лавочнику найти время пить чай? Поверьте, уважаемый, на вкус он ничуть не хуже, чем на запах!
– Но сам ты, уважаемый, пьёшь немолотый кофе, – с усмешкой заметил я, кивнув на стоящую в дальнем углу старую медную турку.
– Ох, старый я уже, не уследить за всем, – покачал лавочник головой. – Видно, забыл племянник, вот же безголовый…
– Точно, безголовый, – кивнул я. – Откуда же ему, головастому, взяться, если и кружки стоят не чайные, а кофейные, для крепкой заварки?
– Уж больно ты глазастый, уважаемый. Ну да, поймал старика, люблю кофе пить. Но чай у меня, весь базар обойди, лучше не найдёшь! – гордо подбоченившись, проговорил торговец. – Вот, красота ненаглядная, грейпфрутовый, под цвет волос твоих! Огненный, словно восточный закат!
– А вот это спасибо, дай понюхать, – попросил я и, когда обрадованный продавец открыл банку, взял несколько чаинок, протянув их улыбнувшейся Ангелине. – Попробуй растереть их между пальцами. А теперь посмотри на подушечки.
– Розовый? – с удивлением проговорила девушка.
– Краска, скорее всего, безвредный пищевой краситель, плюс усилитель запаха и вкуса. Ничего криминального, конечно, – ответил я, пожав плечами. – Что скажешь, уважаемый? Сам чай красишь, или тебе такой уже с базы поставляют?
– Ай, иди отсюда, прохожий! – замахал на меня руками торговец. – Не хочешь ничего покупать, так иди своей дорогой!
– Эх, что-то сказки поубавилось, – пробормотала Ангелина, когда мы отошли от лотка любителя кофе.
– Что поделать, видишь, он сам свой товар не пьёт, а значит, и о качестве тут говорить бесполезно. К тому же нам же нужно не один раз попробовал и выкинул, у нас две сотни голодных ртов. Уставших, вымотавшихся от постоянного перенапряжения и дежурств, – заметил я, возвращая Ангелину с небес на землю. – А потому подсунуть им невкусную крашеную траву с корками из отходов – не лучший вариант.
– Да уж. И что тогда делать? – спросила девушка посерьёзнев.
– Искать дальше. Менее яркий, может, даже закрытый, в бочках или коробках, – ответил я, внимательно осматриваясь по сторонам. – А вот сладости можем взять. Халву, щербет или набат. И в этом попробуют надуть, но шансов не так много, а выбор должен быть богатым. К тому же они долго не портятся.
– И что, мы вдвоём накупим на всех сладостей? – не веря, уточнила Ангелина.
– Нет, конечно, – усмехнулся я. – Но вот пройтись по лавкам, отметить, где и сколько стоят, найти коробки с упаковкой и по ним найти оптового продавца…
– И опять не сказка, – улыбнулась девушка, но без разочарования.
– Что поделать. Но зато одно могу обещать точно – конфет мы наедимся надолго! Это же сколько надо перепробовать! – ответил я, ведя Ангелину к ближайшей лавке традиционных сладостей.
– Добрый день, уважаемый, чего желаете? – на ломаном русском спросил продавец, наклонившийся над прилавком. В отличие от прошлого, он был моложе, а из одежды, кроме традиционного халата и штанов, на нём имелся белый фартук. – Халва, пастила, рахат-лукум.
– Ух ты, какие красивые, – не смогла скрыть восторг Ангелина, рассматривая выложенные на прилавок конфеты. Ровные квадратные бруски, посыпанные разноцветной крошкой, с цветочками, миндалём, фундуком, двухцветные… каких только видов, форм и размеров здесь не было. – Можно?
– Выбирай любые, – обречённо улыбнувшись, сказал я. – Одну подарочную коробку всего, что захочет девушка.
– Конечно, уважаемый, – широко улыбнулся продавец, и Ангелина на добрых десять минут погрузилась в дегустацию и выбор самого-самого. Я тоже времени даром не терял, внимательно всматриваясь в стоящие в подсобке коробки, мне удалось переписать адрес местного склада, откуда их доставляли. Сверившись с картой, я лишь усмехнулся, ну да, теоретически, это тоже базар, только совсем, с другой стороны, и вряд ли туда пускают всех подряд. Но я и не все, в конце концов.
– Сашка, я тебя обожаю, – подскочив, поцеловала меня в щеку Ангелина.
– С вас девять дариков, – произнёс с улыбкой продавец, и я не сразу понял, что именно он мне сказал.
– Повтори ещё раз, уважаемый, – попросил я, чуть подавшись вперёд.
– Восемь, я говорю, с вас восемь золотых дариков, – всё с той же улыбкой ответил продавец сладостей.
– Дариков? И когда же в имперской губернии начали ходить персидские деньги? – уточнил я. – Давно?
– Если у вас нет дариков, я с удовольствием приму рубли, уважаемый. Полтора золотых рубля.
– Ты чего? – чуть обиженно проговорила Ангелина. – Если дорого, я могу из своих денег заплатить.
– Даже не думай, и вопрос тут не в цене, – ответил я, посмотрев на девушку. – Скажи, уважаемый, ты свой товар за рубли покупаешь или за дарики?
– К чему такие вопросы? – нахмурился торговец сладостями. – Уважаемый, может, я тебя оскорбил чем, так ты извини, нет в том моей вины.
– Наверное, мы начали не с того, – проговорил я и, достав из внутреннего кармана кителя кошелёк, бросил на прилавок две купюры. – Расскажи, давно на базаре вместо рублей дарики ходят?
– Лет семь, уважаемый. Как гарнизон сократили, так всё меньше было имперских денег и больше персидских. Но мы принимаем и те и другие, – улыбнулся он, пряча купюры в задний карман. Похоже, хозяин лавки этих денег не увидит.
– Последний вопрос, где взять рахат-лукум без вот этих всех красивостей? – спросил я, показав на самые заурядные с виду кубики. – Мне на двести человек. В столовую, а не на пиршество.
– Простите, я не понял вопрос, уважаемый, – замявшись, ответил кондитер. – Мы с семьёй делаем эти сладости сами, по старинным рецептам.
– С каждой секундой мне всё больше кажется, что ты этих денег не заслужил… ну да бог с тобой, – приобняв Ангелину за талию, сказал я. – Пойдём, дорогая, нас ждут великие дела.
– А можно сегодня без них обойтись? – спросила девушка. – А то у нас что ни день, то подвиги или сражения.
– Хм, с такой точки зрения я на это не смотрел. Ну хорошо, давай попробуем представить, что мы простые, вот самые простые люди, и нам совершенно некуда торопиться, – решительно сказал я. – К слову, раз уж мы оказались на базаре, не хочешь попробовать найти себе новый наряд?
– Можно? Правда? – в восхищении спросила Ангелина, и мы тут же отправились вдоль рядов. Девушка то и дело останавливалась возле прилавков, щупая попадавшиеся на пути ткани, меряя особенно понравившиеся накидки и халаты. На меня несколько раз пытались напялить чалму и тюрбан, но я ловко отказывался от такого удовольствия.
А пока девушка самозабвенно носилась по базару, я внимательно осматривал прилавки и то, что за ними скрывалось. Кричащие торговцы отошли на второй план, хотя я и начал разделять речь на русскую, тюркскую и местную. Базар был велик, но всё чаще мне попадались люди, не говорившие на общеимперском.
Вторым крайне тревожным звоночком стали деньги. В ходу были дарики, лиры и по остаточному принципу рубли. При этом их курс был явно занижен относительно других валют. Потому что в тех случаях, что я для себя отметил, рубли отдавали за вещи, явно столько не стоящие.
Такое может произойти по двум причинам. Первый – обесценивание доверия к валюте. Что в текущих реалиях вполне может быть, ведь, как и сказал продавец, российские войска из Ашхабада ушли, и ушли давно, а после вторжения чёрного флота у местного сановника и вовсе не осталось власти. Значит, она должна вернуться к элите и династии, которая передавала власть в руки императора.
– Двадцать копеек за банку, да ты, ишак безухий, что, по миру меня пустить хочешь?! – отвлёк меня от размышлений крик какого-то торговца, пройдя чуть дальше, я с удивлением увидел Шебутнова, стоящего с товарищами у прилавка с консервными банками. Судя по всему, сейчас речь шла о тушёнке, которую Лёха вертел в руках.
– Да ей пять лет в обед! Старый общевойсковой рацион. Тут даже цена на крышке отпечатана! Пять! Пять копеек! – не хуже продавца орал Шебутнов, размахивая жестяной банкой и активно жестикулируя. – А я тебе, ишаку упрямому, целых десять предлагаю! В два раза больше!
– Ах, сын шайтана и безгорбого верблюда! – замахнулся полотенцем на Лёху торговец. – Так пять она стоила когда? Тогда и цены другие были, подорожало всё! Пятнадцать копеек за банку – это оскорбление!
– Вот, баран тупорылый, сам признал, старые у тебя консервы! Им место не на базаре, честным людям продавать, а свиней кормить! Выбросить надо все твои банки, пока никто не отравился, и только по доброте душевной я их за двенадцать копеек у тебя забрать готов! – самозабвенно ответил Шебутнов.
– Ах ты, сын хромой кобылы, да чтоб я с тобой ещё хоть одним добрым словом перекинулся? Да никогда в твоей чёрной жизни! Чтобы тебе покоя не было! – замахал руками торговец. – Тринадцать! Последнее слово!
– Шайтан с тобой, уважаемый. Пусть будет тринадцать, – поморщившись, ответил Шебутнов. – Я забираю у тебя всё, что есть.
– Как всё? А я тебе не продам, – неожиданно опешив, проговорил торговец консервами, явно ворованными с армейских складов.
– В каком смысле не продашь? Мы обо всём с тобой только что договорились, пять минут глотки рвали! – помотав головой, произнёс Шебутнов. – Договор дороже денег, уважаемый.
– Нет. Не продам! Ты у меня всё заберёшь, и что я следующую неделю на базаре делать буду? Как соседям в глаза взгляну? – запротестовал продавец, не то набивая цену своему товару, не то и в самом деле не понимая, что будет делать с изменившимися планами.
– Ах ты шайтан лысый! Кот драный! – сжав кулаки, подался вперёд Лёха.
– Спокойно, сержант, – сказал я, плохо скрывая усмешку. – В чём дело?
– Тут все словно обезумели, капитан, – со вздохом произнёс Шебутнов. – Товар старый у многих, если не у всех, просроченный, но при этом продавать они его напрочь отказываются, и вопрос, судя по всему, не в деньгах.
– Ясно, я почему-то так и подумал, – кивнул я, помахав рукой озирающейся в поисках меня Ангелине. – Вот адрес, я заметил его на коробках и с едой, и с тканями. Скорее всего, это большой торговый дом или просто складские помещения. В любом случае закупаться на двести человек лучше на оптовом рынке, а не в мелких лавочках.
– Как у вас это получилось? Я, сколько ни вглядывался, ничего подобного не заметил, – с едва слышимой обидой в голосе проговорил Шебутнов.
– Всё в порядке, зато ты торгуешься как сам шайтан, – похлопал я товарища по плечу и достал рацию. – Говорит капитан, собираемся у машин и двигаем к новой точке, время ожидания – пятнадцать минут, если кому-то не хватит пятнадцати – отзовитесь.
– Мы уже уходим? – расстроенно спросила Ангелина.
– Что поделать, делу время, потехе час, – улыбнулся я девушке. – Идём, у нас ещё будет возможность посетить базар, за один день ничего не решится, и монтаж антенны только утром начнётся. Краснов ещё даже не придумал, как он её крепить будет.
К счастью, никаких проблем со сбором в условной точке не обнаружилось, а машины хоть и пытались увести неизвестные, но вооружённая охрана быстро избавила их от преступных мыслей. Ангелина по дороге раздала все сладости, угостив каждого по конфетке, так что по нужному адресу мы подъезжали чуть подобревшие. Наверное, именно этот факт сказался, когда я увидел вывеску над указанным на коробках зданием.
– Орден Асклепия… и почему я не удивлён? – проговорил я, наблюдая, как грузчики фасуют коробки. – Кажется, у нас только что появились срочные дела.
Петроград, центральная крепость-больница ордена Асклепия им. Пирогова
– Это позор, – гневно проговорил настоятель, глядя на опустивших головы мужчин и женщин. – Пять лет подготовки, тысячи вовлечённых людей, доставка вооружения и припасов со всего мира, и ради чего? Ради того, чтобы какой-то выскочка, даже не полноценный князь, сорвал все планы в ключевом регионе?
– Отделение потеряло связь с центром и действовало строго в соответствии с планом, – попробовал оправдаться хмурый толстячок, получивший срочный перевод из Тифлиса и лишившийся звания и всех должностей. Бывший главный врач Тифлиса держался как мог, но выглядел всё равно жалко.
– В соответствии с планом? – ехидно посмотрел на него Никодим. – Так, может, князь в Тифлисе сменился? Может, нам удалось посадить своего ставленника? Нет? Нет! Вы провалили всё, что могли, на корню загубив не только идею вторжения и создания лояльного дома Багратионов, но и все операции в других городах! Двадцать тысяч человек в первые сутки увидели вашу жалкую атаку на город. Как кучка дарников не только совладала с элитными наёмниками, но и захватила технику, здания, а самое отвратительное – информацию! Как вы могли это допустить?
– Они откуда-то узнали о готовящемся штурме, а начальник охраны счёл силы противника незначительными, – нахмурившись, ответил турок. – Мы подозреваем, что именно он стоял за предательством всех одарённых, прекративших бой чуть ли не в самом начале и сдавших главную крепость.
– Что говорят пленные? – посмотрев на другого мужчину, спросил настоятель.
– Даже под пытками они утверждают, что сражались до последнего, но силы их вдруг покинули, словно сам резонанс не желал их победы, – ответил главный дознаватель ордена, специально прибывший из столицы. – Говорят разными словами и в разных выражениях, но общий смысл всё равно один.
– Если на секунду допустить, что это правда, наша миссия по освобождению людей от проклятых может оказаться под угрозой, – задумчиво пробормотал настоятель. – И куда хуже, если эти фанатики из культа «Детей Господних» окажутся правы… тогда человечество будет обречено и беспомощно перед лицом тварей.
– Братья, давайте подходить к вопросу так, как завещали основатели, прагматично и сугубо логически, – поднялась одна из старших сестёр, ради совещания оставившая свой пост в Сибири. – Возможно, наши враги нашли как блокировать резонансные способности дарников с помощью наркотиков, препаратов или излучения?
– Если бы такое средство был, мы давно нашли бы его сами, – возразил Никодим. – Пятьдесят лет исследований и изысканий говорят лишь одно: тварь, получившую искажённые неестественные способности, можно их лишить, разрушив камень резонанса, уничтожив её телесную оболочку или допустив такую ересь, как воздействие диссонанса.
– Анализы камней пленных, как и их самих, не выявили изменений, – согласно кивнул бывший главврач больницы в Тифлисе. – Возможно, на них оказали психологическое воздействие, но и это не подтверждено.
– Будем исходить из худшего варианта. Враг решил вмешаться самостоятельно. Ему мало создавать искажённых тварей и соблазнять силой слабых духом. Теперь он в состоянии воздействовать на наш мир напрямую, – заключил Никодим. – Из-за провала ордена в Тифлисе все наши отделения находятся под ударом. Грузы досматриваются, дипломатическая почта заворачивается, наёмники высылаются из страны. Но это не значит, что мы должны затаиться и ждать. Нет. Ударим туда, где этого меньше всего ждут.
– По детям? – спокойно спросила настоятельница Иркутска.
– Верно. Пора напомнить аристократам, что их здоровье и их род полностью зависят от нашего благополучия, – усмехнулся Никодим. – Препараты отложенного действия, яды, тяжёлые металлы… вы знаете, что делать.
Петроград. Место неизвестно
– Союз? С вами? – мужчина, прячущий лицо под балаклавой и чёрными очками, искренне рассмеялся. – Вы самая ненавидимая организация в мире, одного намёка на наше сотрудничество хватит, чтобы навсегда испортить мою деловую репутацию. И ради чего? Ради ваших сумасбродных идей и сомнительной выгоды?
– Возможно, мы и в самом деле несколько перегнули палку… в некоторых областях, но у нас есть то, чего нет ни у кого в мире. Вы же получите новые доказательства причастности Екатерины к экспериментам над людьми, список родов, замешанных в этом, и многое другое, – ответил виконт Сбажин. – Для человека с вашей деловой хваткой и репутацией это может оказаться шансом вернуться в ближний круг императора. К тому же мы просим не так много.
– Всего лишь попасть к нему на приём, – усмехнулся неизвестный. – Что вам нужно от российского императора? Вы же должны понимать, что вашу деятельность никогда не разрешат. Это просто бессмысленно.
– Знай вы то, что известно нам, придерживались бы другого мнения, но, боюсь, ваш разум не готов принять истину, – ответил, слегка улыбнувшись, мужчина, которого ещё недавно знали как Сергея Берегова. – Выбирайте, думайте, власть и сила в обмен на одно-единственное посещение летнего дворца. Вы даже можете предупредить о нём государя, ведь мы не собираемся его убивать или вредить иным способом.
– Хотите опорочить его имя, как порочите сейчас Екатерину? – усмехнулся неизвестный. – Ваша информация – билет в один конец. Нет, мы на это не пойдём.
– Жаль… очень жаль. Ваш брат был столь же упрям и самонадеян, а закончил как один из нас. Посмотрим, сколько продержитесь вы, – усмехнулся Сбажин. Собеседник вскинулся, резко выхватив кортик, но в то же мгновение из темноты вырвалось несколько щупалец, вспоровших мундир и растянувших неизвестного словно на дыбе. – Расслабьтесь. Удовольствия вы, конечно, не получите, но боль будет чуть слабее. Это поможет вам не сойти с ума. Поверьте моему опыту…
