Иван Юрьевич Беденко
Кофточка
Стал дед Василий замечать разлад в хозяйстве. Дознался у жинки про баптистов, строго настрого запретил к ним ходить в хутор на беседы. Акулина ослушаться вроде не смела, но все про «прекрасное» размышляла. Доразмышлялась, что тайком бегать в хутор начала. Дед спозаранку на ферму, а она быстренько по дому справится и шасть к «друзьям»! Благо Маня уже взрослая была и во всякой работе мать подменяла.
Прискакал как-то дед Василий на обед. Спрыгнул с коня, сунул нагайку за голенище, руки в чану дворовом помыл, волосы пригладил и в хату. Там уже борщ дымится, галушки дожидаются! Сел он, взялся было за ложку и вдруг спрашивает у дочки: «Где мать?». А жинка моя сызмальства врать не приучена, глаза к полу опустила. Задержалась почему-то Акулина у баптистов в тот день! Дед молча встал из-за стола, на коня и в хутор через поле поскакал. Маня тогда руки заломила, до забора метнулась, чует горю быть! Вскоре в поле из-за пригорка показалась фигурка матери. Бежит Акулина что есть сил, кричит дочери, но не долетают слова, слишком далёко. Тут дед на коне подоспел. Настиг жену, привстал на стременах и нагайкой, с оттягом, хрясь по спине. Бабка Акулина от удара полетела кувырком, тучу пыли взбаламутила, но сразу вскочила и дальше бежать. Кричит, но опять не разобрать. Дед Василий на новый круг – жеребец гарцует, боком заходит, а перед самой Акулиной дед коня выравнивает и снова – хрясть нагайкой жену! Та как от молота в пыль впечаталась. Поднялась, бежит уже тяжело, рот перекошен, кричит отчаянно!
