Жак Маттер
Критическая история гностицизма и его влияния. Том 2

Полная версия

Переводчик Валерий Алексеевич Антонов

© Жак Маттер, 2025

© Валерий Алексеевич Антонов, перевод, 2025

ISBN 978-5-0065-5503-7 (т. 2)

ISBN 978-5-0065-4448-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава IV. Школы и секты гностиков Египта

Мы подходим к гностицизму во всем его богатстве. В первой части наших исследований мы увидели, как древние учения Востока породили доктрины гностиков на земле Палестины, Сирии, Малой Азии и Италии; теперь мы увидим, как те же восточные идеи вызвали аналогичные, но еще более любопытные теории на земле Египта и в стенах ученой Александрии. Безусловно, зороастризм, проникнув в Палестину с евреями, возвращавшимися из изгнания, и распространившись на Сирию и часть Малой Азии благодаря войнам и торговым связям, которые смешали между собой все народы Азии, от берегов Инда до Средиземного моря, встретил и там замечательные системы; и прежде чем соединиться с верованиями христиан, он мог видоизмениться под влиянием верований евреев, финикийцев, сирийцев и некоторых других народов. Тем не менее, ни одна из этих систем не была способна соперничать с смелостью его спекуляций, и он сохранил в новых учениях, которые он обогатил, своего рода господство, характерное для гностических школ Сирии и Малой Азии. В Египте, напротив, он нашел соперничающие доктрины, которые были там сильнее, чем где-либо еще. Греческая философия процветала там, будучи более богатой, более верующей и более мощной, чем в любой другой стране, где говорили на их языке; иудаизм, после того как он вновь окреп на родине своего знаменитого патриарха, обогатился в Египте благодаря трудам Аристобула и Филона всем, что могло быть заимствовано из пифагорейского платонизма; и сам Египет, несмотря на трехвековое иностранное господство, все еще сохранял свои таинственные учения, народные традиции¹ и величественные памятники.

В таком состоянии дел было невозможно, чтобы зороастризм преобладал среди своих последователей в Египте, как он преобладал в других местах; и если некоторые члены христианского общества попытались и там обогатить свои верования заимствованиями, исправить их изменениями или реформировать с помощью новых учений, то эти реформы, изменения и заимствования неизбежно должны были иметь совершенно особый характер.

Таков, действительно, гностицизм Египта. Он схож в некоторых пунктах с гностицизмом Сирии, но отличается во многих других аспектах: он, в целом, бесконечно богаче и заходит гораздо дальше. Идеи Месопотамии также узнаваемы в нем, но они не доминируют, и если они проявляются, то лишь постольку, поскольку они связаны с иудаизированным платонизмом и древними верованиями Египта.

Само христианство, которое стало отправной точкой для гностицизма, было иным на берегах Нила, чем на берегах Иордана или Понта Эвксинского (Черного моря). Его основные принципы, без сомнения, везде одинаковы; но в Египте эти принципы излагались с большей ученостью, искусством и вкусом, и к ним присоединялось множество разработок и второстепенных идей, которых христианская религия была еще лишена в других местах. Пантен, Афинагор, Климент, Ориген, окруженные, с одной стороны, древней мудростью святилищ Фив, Мемфиса и Саиса², а с другой – сокровищами Александрийского музея, который так долго сохранял свои прекрасные исследования и высокое влияние, не могли и не должны были учить так же, как учители, оказавшиеся в варварских странах. Таким образом, христианское общество Египта само по себе содержало в себе больше элементов гностицизма, чем любое другое.

Однако египетский гностицизм характеризуется не только этими связями и богатством идей, которые являются их следствием, но и тем, что на этой земле символов и памятников он предлагает больше памятников и символов, чем где-либо еще. Угнетенный матерью, которую он покидает, – христианской религией; преследуемый соперницами, которых он лишает их наследия, – греческой философией и египетской традицией, он не может воздвигать памятники, которые могли бы сравниться с библиотеками Мусейона или Серапеума, храмами египтян в Мемфисе или Фивах, или даже храмами греков или базиликами христиан в Александрии; но он создает памятники и символы другого рода. Они будут менее заметны для глаз, но не менее красноречивы, и они будут сопровождать истинного гностика повсюду, по всей земле; более того, их эффект будет сопровождать его во всех звездных сферах, которые его душа должна будет однажды пройти на своем пути возвращения в великую душу вселенной. Таковы камни, столь насыщенные символами, и столь разнообразными символами гностиков.

Этот вид памятников заимствован из более ранних времен; но этот заимствование совершается в духе, который присущ всем действиям гностиков; они творят, принимая и адаптируя. Действительно, исполнение их памятников, как и верования, которые они изображают, принадлежит им самим и обладает всей ценностью, всей остротой оригинальных замыслов.

§1 Древнеегипетские учения

Взглянув на учение и символы Египта, мы можем судить о степени подражания, которую мы должны признать в гностиках этой страны. Таким образом, прежде чем анализировать школы Сирии, мы сочли необходимым предложить характерные черты древних верований этих регионов, и мы поставили зороастризм, каббалу и филонизм во главе всех наших исследований, чтобы они служили общим введением.

Учение Египта с его символами образует науку столь богатую, столь огромную, что мы еще не можем льстить себе, чтобы охватить ее целиком, и даже не должны пытаться сделать это в то время, когда одно из самых прекрасных открытий нашего времени, кажется, может открыть нам новые тайны; но здесь мы ограничимся теми чертами, которые сами гностики, кажется, уловили, и которые отражаются в их системах, как в более или менее верных зеркалах.

Нет нужды говорить, что во главе всякого рода наблюдений над религиозными идеями египтян странно ошибаться, видя в них только астрономические комбинации, аграрные привычки и астрологические суеверия.

Этот узкий взгляд, который заставил самого Яблонского признать в мифах Египта лишь эмблемы почти местной астрономии и который привел Дюпюи к заблуждению как в этой, так и в других областях, опровергается сегодня всем тем, что мы имеем от памятников, и всем тем, что мы умеем в них читать.

Египетская система, отнюдь не связанная с фетишизмом некоторых варварских народностей Африки, является, напротив, одной из самых прекрасных ветвей древней теософии Азии, две другие ветви которой мы видим в умозрениях индийцев и персов. Именно этот существенный характер привлек внимание гностиков-теософов, которые поставили перед собой задачу соединить с христианскими верованиями все самые глубокие аспекты древней мудрости.

Как и в системах Зороастра, Каббалы и сирийских гностиков, верховное существо египтян, Амон или Амон-Ре, является оккультным и скрытым элементом; это παηρ ἄγνωςος других доктрин. Ибо он – неведомая тьма, σκοος ἄγνωςον, тьма выше всякого понимания, σκότος ὑπὲρ πᾶσαν νόησιν.³

Доказательством того, что Амун действительно является высшим существом, а все остальные разумные существа – лишь его проявления, его развитие, или, согласно древнему языку, его сыновья, может служить не только количество монументов и значение посвященных ему городов, но и его титулы первого, главного из богов, повелителя трех областей, небесного владыки, проливающего свет на скрытые вещи, титулы, приписываемые ему иероглифическими легендами⁴. Амун, как и неизвестный отец гностицизма, – источник божественной жизни, символ которой воспроизводится в его монументах⁵; он – источник всех сил;⁶ он – источник царской власти на земле⁷. В целом он сочетает в себе все атрибуты, которые древневосточная теософия открыла в Высшем Существе: он – плерома, потому что включает в себя все вещи⁸; он – свет, потому что он – солнце; он неизменен посреди всего феноменального в своих мирах⁹; он ничего не создает, но все исходит от него¹⁰. Его образ обязательно должен быть отображением главных атрибутов божественности, которыми другие боги обладают лишь частично, как столь многие проявления Высшего Существа.¹¹

Когда пришло время творить, Высшее Существо, которое не могло творить напрямую, своим голосом (напоминающим Логос) породило из себя женское существо, которое оплодотворило его и стало божественной матерью всего сущего¹². Однако она не была существом, отличным от Высшего Существа; она была лишь женским порождающим принципом¹³; она была лишь разворачиванием Бога, как говорят другие теософы. На самом деле Амун и Нейт составляли единое существо, единое целое, гностическую сизигию¹⁴. Нейт можно сравнить с первобытной мыслью, evvoia, с духом-женщиной, vεμa. Она – сила, приводящая все в движение, дух, распространяющийся повсюду, идея, выраженная в ее образах крыльями самого большого размера.

Она управляла высшей областью; она – Афина греков и ἄνω σοφία гностицизма.

Она, как и ее сизигос, божество света, ибо солнце – ее сын, и в ее честь отмечался праздник светильников Саиса.¹⁵

После Амуна бог Мендес – один из самых древних в египетской системе; тем не менее, он представляется нам лишь особой формой Амуна, своего рода фракцией этого бога, чье имя он часто принимает, характеризуя, в частности, генеративный принцип.

Некоторые гностические партии, особенно карпократиане, по-видимому, перенесли в свои доктрины и практику некоторые из привычек, связанных с культом этого бога. Его эмблема, козел, животное, которое считалось священным в городе, называемом греками Панополис, чей бог Пан так плохо реагирует на Мендеса, встречается на гностических камнях.¹⁶

Спутницей этого бога могла бы быть богиня Сован (Илития), которая является богиней материнства и своего рода развертыванием Нейт, всеобщей матери, чью эмблему, стервятника, она разделяет. Тогда Сован и Мендес будут просто частями Амуна и Нейт. В любом случае, Сован – одно из древнейших божеств Египта, хотя она и разделяет некоторые атрибуты Артемиды.¹⁷

Последовательные божественные сизигии являются не более чем проявлениями или эманациями друг друга; этот принцип не вызывает сомнений. То же самое можно сказать и о гностических системах. Сизигии египтян, кроме того, содержат некоторые неясности, на которые мы еще укажем, но которые далеко не опровергают этот принцип.

Другим развертыванием Верховного Существа является Хнубис, который часто носит титул Амона, так же как сефирот и интеллекты каббалистов носят титул Эль¹⁸, и который, несомненно, является Хнуфисом Страбона и Хнефом Евсевия¹⁹. Он – демиург или творческая сила; он же – сила жизни и смерти; поэтому он, как и Амон, является источником всей власти на земле. Его изображениям сопутствуют змей Урей, символ царской власти; молот, эмблема божественной силы; фаллос, символ генеративной силы.

Но в его символизме есть нечто еще более особенное и примечательное для наших исследований. Он, как демиург, является духом, который пронизывает всю вселенную²⁰; вселенная изображается сферой, шаром; змея является наиболее естественным изображением круговой линии, поэтому шар и змея являются наиболее обычными символами Кнуфиса²¹; и поскольку Кнуфис является добрым духом, αγαθος δαιμων, сама змея, которая представляет его, принимает это обозначение в египетской мифологии или теософии. Поскольку Кнуфис, как и его отец, был богом света, мы можем предположить происхождение аллегории, которую рассказывает Санхониатон о змее-солнце, которая заставляет день сиять, открывая глаза, и распространяет тьму, закрывая их.²²

Символ Кнуфиса – один из тех, что чаще всего встречаются на памятниках гностиков.²³

На наш взгляд, нет сомнений в том, что у бога Кнуфиса, как и у его отца, был συζυγος; но определить это довольно сложно. Некоторые аналогии могли бы связать его с богиней Сате, которая является египетской Юноной, и которая, как правительница нижней полусферы неба, могла бы считаться дочерью, как развертывание Нейт, президента верхней полусферы; однако она носит титул дочери солнца, и поэтому должна быть моложе Буто, матери солнца, жены Фта-Тхоре, которая является последующей формой Кнуфиса. Гностицизм, сильно изменив эти сизигии, не может предоставить нам никаких данных о спутнице Кнуфиса.

Наиболее примечательным является развертывание Фта. Демиург Кнуфис, который является лишь дуваком Амона, желая реализовать творение задуманное в Неите, высшем разуме, заставил яйцо выйти из его уст, то есть произвел яйцо посредством речи, то есть вселенную или, по крайней мере, материю вселенной, содержащую внутри себя работника, божественного агента, разум, который должен был все устроить²⁴. Этот агент демиурга – Фта, который является одновременно и образом высшего разума, как он реализуется, как он производится в мире, и типом того, что проявляется в людях, другими словами, изобретателем философии²⁵. Не только один из его символов, отожженный крест, встречается у гностиков, но и один из недавно обнаруженных памятников этих теософов изображает рождение Фта²⁶.

Сизигос этого бога мог быть богиней Ануке, Хере или Истией греков, одним из величайших божеств. Ее крылья, окутывающие тело, кажется, выражают тот же покой, ту же стабильность, которые характеризуют так называемый нилометр ее мужа.²⁷

Однако Фта предстает в своей важнейшей модификации под именем Сокари. Он является той космогонической силой, которая встречается не только в представлениях греков под именем Гефеста (то есть главного агента природы, творческого или продуктивного огня), но и имеет аналоги в некоторых других учениях, где наш гений, дух огня, играет очень большую роль. Идея о том, что сам Бог был душой мира, а огонь – агентом этой души, вообще является одной из самых распространенных в античности.²⁸

Как и Сокари, бог Фта напоминает Вулкана из греко-латинской мифологии, даже своей фигурой, которая представляет собой туловище карлика с ногами, воспроизведенное в некоторой степени в гностицизме²⁹. Однако в этом отношении он выполняет самые величественные функции: он регулирует судьбы душ, которые покидают свои земные тела, чтобы быть распределенными между тридцатью двумя нижними областями, и это объясняет, почему Абраксас гностиков часто ссылается на это божество.

Ее syzygos³⁰ может быть богиней Атор, греческой Афродитой, которая действительно является принципом первозданной ночи, поскольку именно в этом концептуальном принципе началось действие демиурга, но которую не следует путать со скрытым или оккультным принципом, истинным Высшим Существом. Она намного моложе Амуна; она даже дочь Фре или Солнца, сына Пта, что вряд ли позволяет считать ее женой Сокари: однако мы вряд ли можем присвоить ей какой-либо другой ранг; она – настоятельница верхнего региона мира.³¹

Другой модификацией Фта является Фта-Тхоре. В этой форме он по-прежнему является творческим или, скорее, порождающим принципом, а скарабей, который также воспроизводится в гностицизме, является его особой эмблемой³². Он носит титул отца богов; это повторяется и в отношении его сына, бога Фре.

Ее сизигом могла быть богиня Буто, которая носит титулы бабушки-генератора солнца или дочери солнца, то есть солнца или принципа земного света, существенно отличного от солнца или небесного света, который является истинным элементом Верховного существа, Амуна. В любом случае, Буто – одно из древнейших божеств Египта; она относится к высшему Огдоаду. ³³Поскольку мать солнца не может быть ничем иным, как ночью, она иногда носит этот титул. В одной руке она держит отожженный крест, а в другой – посох с головой кукуфы, который повторяется на гностических камнях, – мать солнца, общая с Латоной, родившей Аполлона.³⁴

Последний член высшей огдоады и первый из додекады – бог Фре, солнце. ³⁵Он сын Буто и Пта, что означает, что демиург породил земное солнце из материи, с помощью которой ему было поручено устроить вселенную.

Ястреб, выбранный египтянами за его долголетие и плодовитость в качестве символа общей идеи бога и являющийся символом нескольких других божеств, в особенности является эмблемой солнца, и как таковой носит красный диск на голове.³⁶

Ее спутница – Тифе (Урания), чье изображение, окрашенное в синий или желтый цвет и представляющее небесный свод, встречается на многих самых красивых памятниках, иногда усеянное звездами, иногда сопровождаемое луной, солнцем и пятью планетами, нарисованными на ее торсе, рту и передних частях тела³⁷. В других случаях она держит в одной руке отожженный крест, а в другой – лист лотоса, который также встречается на гностических камнях и, по-видимому, указывает на превосходство божественного интеллекта над материей, которой он управляет³⁸. Эта идея управления точно воспроизведена в гностицизме.

Тифе с семью небесными телами, одушевленными, одухотворенными, согласно древним верованиям, является типом Ано-Софии и семи планетарных духов, которые вместе с ней управляют подлунным миром. Из всех сходств между двумя системами именно это оставляет меньше всего поводов для сомнений.

Классификации небесных разумных существ не менее поразительны. Мы знаем, что египтяне допускали три последовательные эманации или три порядка божеств, первый из которых состоял из восьми, второй – из двенадцати, а третий – из десяти или трехсот шестидесяти пяти богов. Мы также знаем, что древние историки и современные мифософы сильно расходятся в деталях этих классификаций, и главным образом в вопросе о том, какие боги и джинны принадлежат к каждому из трех порядков. Мы не ставили перед собой задачу примирить эти расхождения или разгадать великую загадку, ключ к которой, возможно, однажды будет найден в руках того, кто владеет тайной иероглифов; нам важно отметить в египетской теогонии неоспоримые мнения, которые повторяются в гностической теософии; Это – Огдоада, исходящая посредством сизигий от неизвестного отца; Додекада, исходящая от Огдоады, и Декада, исходящая от Додекады, и объединенная с числом трехсот шестидесяти интеллектов. Ознакомившись с различными проявлениями Огдоады, мы переходим к тем, которые гностики, по-видимому, заметили в Додекаде.³⁹

По мнению одних мифологов, додекада была не чем иным, как Огдоадой, дополненной тетрадой, состоящей из солнца и луны, и еще одной аллегорической сизигией. По мнению других, солнце и четыре фазы, в которых оно появляется в различные сезоны года, составляли вместе с Огдоадом вторую серию богов.

При нынешнем состоянии египетских исследований нам кажется невозможным строго определить членов этой второй эманации; особенно трудно указать ее сизигию; но кажется несомненным, что боги Джом и Пийох, Гермес, Серапис и Сук, а также богини Бубастис и Нефте принадлежали к этому классу. По крайней мере, именно божества второго порядка представляют для нас наибольший интерес.

Джом или Джем, которого, по другим данным, звали Чон или Сем, был сыном Фре и соответствовал греческому богу Гераклу как солнечное божество. Его символы не представляют собой ничего особенного; его часто сопровождает женщина, которая является дочерью солнца.

Лунный бог, который управлял этой звездой, предлагает символы, которые еще более примечательны. Не только диск и желтый полумесяц, но и лодка, и глаз, сокращенный или фигуральный знак быка – все это объединяет этого бога с Фре⁴⁰, что связывает их мифы с мифами Персии. Мифы Пийоха, в частности, связывают его с Амоном-Ре и вторым Гермесом, а его изображения, в целом, относятся к числу самых любопытных.⁴¹

Богиня Бубастис могла быть сизиговым богом Луны. Она не представляет для нас особого интереса, но двойное проявление Гермеса – совсем другое дело. Гностики перенесли многие атрибуты этого божества на Спасителя христианства.

Как и Христос гностиков, Гермес известен в двух разных формах, небесного Гермеса и земного Гермеса. Первый, отличающийся эпитетом трижды великий и особым символом⁴², представляет собой высший разум, исходящий от высшего разума: он сын Амона-Кнуфиса и первый из богов, названных vεeougά; он разделяет символы своего отца, ουράνιοι, от которого он является лишь проявлением⁴³, и он является объектом такого почитания, что его имя не произносится, что его почитают в молчании.⁴⁴

Это имя – Тот или Тхат – возможно, связано с его обязанностью формировать тела, в которые должны были быть заключены души виновных⁴⁵. Его эмблемы, почти всегда изящно нарисованные, можно увидеть на многих храмах, и было бы правильно, чтобы, входя в святилища богов, мы вспоминали того, кто открыл их человечеству.

Гермес, второй или дважды великий, принадлежащий к третьему порядку богов, будет рассмотрен в этом классе.

То же самое можно сказать и о Сераписе, который, по-видимому, был древним божеством, но культ которого долгое время не соблюдался, и который в александрийский период, похоже, сменил Осириса в почитании египтян.

Последним из двенадцати богов был Соук или Кронос, чей характер аллегорически изображен крокодилом – он бог времени⁴⁶.

Он был также солнечным божеством, как видно из аллегорий, которые мифософы прикрепляли к его эмблеме.⁴⁷

Богиня Нетфе – мать богов третьего порядка, так же как Тифе – мать интеллектов второй серии.

Эта третья и последняя эманация состоит, по мнению одних, из десяти богов, по мнению других – из трехсот шестидесяти, плюс пентада, рожденная во время эпагоменов. Гностики придерживаются, одни, числа десять⁴⁸, другие – триста шестьдесят.⁴⁹ Но это различие в терминах не означает различия в идеях, и эти разные взгляды на вещи кажутся мне легко примиримыми. В древние времена, когда год исчислялся тремястами шестьюдесятью днями, египетская система допускала лишь такое же число джинов для охраны этих делений времени, согласно общему убеждению, что Высшее Существо доверило стольким конкретным существам не только управление нижним миром, руководство семью планетами или неделями, двенадцатью лунами или месяцами года, но и каждый день, который является, так сказать, замкнутым временем, независимой эпохой.

Когда совершенная астрономия потребовала триста шестьдесят пять дней для полного оборота года, наука святилища обеспечила потребности народной веры мифом. Это был миф о происхождении пентады, которую родил Нетфей и которая состояла из Осириса и Исиды, Аруэриса, Тифона и Нефтиды.

Это были бы самые молодые из богов, если бы человеческий разум мог никогда не прекращать своих творений; но он ходит и творит, непрерывно, на грани мифологии, как на грани философии. Поскольку пентада была просто новым проявлением высших богов, к ним добавились другие боги и другие джинны, чтобы помочь им в их работе. Рождение Гора и Анубиса, повторение Фта-Гарпократа, Гермеса и Сераписа вскоре довели пентаду до декады⁵⁰; и в более поздние египетские времена именно эта декада, более близкая к началу пентады, была добавлена к пентаде, более близкая к человеку и более свежая в своих представлениях, которая доминировала над последней.⁵¹

Осирис, солнечное божество, образ, представитель верховного бога, благодетель и законодатель человечества, источник всего хорошего в моральном и физическом порядке, постоянный противник Тифона, гения зла, должен был обязательно пользоваться всеобщим почитанием; и мнения, связанные с этим божеством, должны были достаточно глубоко запечатлеться в сознании людей, чтобы мы могли объяснить их отражение в представлении, которое гностики сформировали о своем спасителе. Действительно, эти мнения повторяются не только в их догмах, но имя Осириса даже появляется на их памятниках.⁵²

Также кажется, что в своих аллегориях о страданиях Софии, сестры Христа, они имели в виду страдания Исиды, сестры и сизиговы сестры Осириса-спасителя.

Горус, сын Осириса и Исиды, также встречается в гностицизме.

То же самое нельзя сказать об Аруэрисе, другой эманации Осириса и Исиды, и о Нефтиде, спутнице Тифона; но спутник Осириса, Гермес второй, и великий противник добра, Тифон, узнаются тем более ясно: один в образе низшего Христоса, другой – в образе начальника злых ангелов.

Второй Гермес, называемый Тотом или Тойтом, был лишь воплощением, новым откровением первого, который был интеллектом Бога; он один постиг тайны божественной науки и написал об этих тайнах священными иероглифами книги, которые остались неизвестными людям после катаклизма. Создатель, движимый состраданием к расе, живущей без закона, желая дать им понять, что они вышли из его лона, и научить их пути, который приведет их обратно к нему, послал Осириса и Исиду в сопровождении Тота для выполнения этой высокой миссии. Именно Тот выполнял эту миссию. Он обучил людей, наряду со всеми искусствами, украшающими их земное существование, религиозной науке и церемониям поклонения, которые могут сделать их достойными того, чтобы однажды обитать на небесах вместе с божеством, от которого они ведут свое существование, и изложил эту науку в сборнике из сорока двух книг, которые жрецы Египта, в зависимости от их ранга, изучали частично или полностью.⁵³

Выполнив свои возвышенные функции на земле, Гермес, по-видимому, поселился на Луне; на его изображении изображен диск, и он называется повелителем восьми областей, центром которых, по-видимому, является Луна. Более того, ибис, его символ, также был символом луны, и, согласно священным мифам, именно с помощью семьдесят шестой части лунного сияния, выигранного в игре, Гермес сформировал пентаду, которую он соединил с тремястами шестьюдесятью днями.⁵⁴

Спутник Осириса и учитель душ на земле, Гермес до сих пор является проводником последних и советником первых в Аменте, аду египтян, где собираются души, которые должны дать отчет о своей жизни, и откуда одни распределяются по различным областям небес, другие отправляются обратно в материальные тела, чтобы искупить свои проступки. Многие из самых красивых сцен, которые можно найти на монументах Древнего Египта, связаны с этими функциями психопомпа Гермеса. Однако на гностических монументах нет никаких подражаний им.

Правда, некоторые из эмблем в этих сценах можно согласовать с аллегориями священных кодексов⁵⁵; но теософы не принимали в отношении Страшного суда все образы, представленные в кодексах и ранних христианских сочинениях.

Анубис, сын Осириса, джинн звезды Сириус, один из благодетелей и покровителей Египта, является своего рода агентом Гермеса Второго, и его иногда путают с ним⁵⁶.

В александрийский период Осирис отошел на задний план перед Сераписом, древним божеством, культ которого был возрожден настолько, что иностранные народы, особенно римляне, интересовавшиеся только культом и экзотерическими учениями, часто принимали Сераписа за верховное божество египтян.

Он управлял явлениями Нила и судьбами душ в подземном мире. Его изображения показывают, что он слился с богом Канобусом; он также встречается в связи с Гермесом, с Анубисом, с семью планетарными божествами и зодиаком. Господствовавший в вульгарных верованиях во времена зарождения гностицизма, он должен быть найден на монументах этих систем.⁵⁷

Тифон и его сизигос Нептис, которые после своих противников Осириса и Исиды, Гора и Гермеса являются самыми могущественными божествами последнего ряда, не фигурируют на монументах гностиков; но Тифон, по крайней мере, встречается в их представлениях. Что касается Нептис, то она была отвергнута, как и сам Тифон был отвергнут греками.

Как и Ариман, Тифон – принцип и источник всего дурного в моральном и физическом мире; как и Сатана гностицизма, он сливается с материей, и в этом отношении он, как нам кажется, оказал такое же влияние на умозрения египетских гностиков, как Ариман на умозрения сирийских школ. Джинны-покровители каждого дня года, составляющие третий ряд богов, вызывались главным образом против его роковой силы.

Эти боги так же мало известны по именам, как и триста шестьдесят разумных существ, составлявших Абраксаса Василида. Древние понимают их под общим названием демонов. Эти демоны группировались по классам вокруг богов, называемых ἐγκόσμιοι, то есть управляющих богами видимого мира; они были их агентами, как их вожди были вождями богов, называемых ὑπερουράνιοι. Им поручалось поддерживать отношения между двумя мирами, они руководили нисхождением душ из высшей области в низшую и передавали им во время этого существования, полного испытаний и искупления, дары божественной жизни. Они разделяли тридцать шесть частей человеческого тела на тридцать шесть классов и после завершения земной карьеры направляли души при их возвращении к Высшему Существу. Именно для того, чтобы рекомендовать души различным джиннам, чьи области им предстояло пересечь, тела умерших нагружались амулетами. Путь, которым следовали души в своем восхождении, был зодиакальным, разделенным на двенадцать стадий.⁵⁸

Помимо числовой классификации по декадам, египтяне, по-видимому, различали демонов по их рангу и сформировали шесть особых орденов. В гностицизме почти нет следов этих различий; похоже, что он перенял другое, связанное с семью стадиями жизни, которое встречается у новых платоников и которое эти теософы, несомненно, получили от египтян. Согласно этой вере, во время своей земной карьеры человек последовательно попадает под влияние Луны, Гермеса, Венеры, Солнца, Марса и Юпитера, пока, наконец, не попадает на Елисейские поля. ⁵⁹Эта теория так хорошо вписывалась в великую тенденцию гностицизма, которая заключалась в тесном объединении двух миров, что он едва ли мог отвергнуть ее; с другой стороны, она слишком сильно контрастировала с христианством, которое он сделал своей основой, чтобы он не был вынужден изменить ее. Ему больше нравилось переноситься на карьеру души после смерти, чем на эту жизнь.

В целом гностицизм не перенимал ничего вслепую; он изучал старый мир не для того, чтобы воспроизвести его, а для того, чтобы полностью возродить новый мир, который христианство, казалось, не могло возродить самостоятельно. Так гностические школы Египта нашли в древних доктринах этой страны не только свои фундаментальные идеи о неизвестном Высшем Существе, изначально скрытом, но и последовательно раскрывающем себя через ряд существ, которые исходят либо из его лона, либо друг от друга, посредством сизигий; которые управляют видимым миром от его имени; Один из них, его особый агент и орган, является творцом, а другие разделяют с ним управление, в то время как третьи ведут в своей двойной карьере смертных, которым они передали, создав их души, несколько лучей божественной жизни, исходящих от Высшего Существа; Именно таким образом, говорим мы, гностики нашли в Египте не только фундаментальные идеи эманации богов и человеческих душ из лона Божьего, но и множество вспомогательных теорий, со всеми символами и эмблемами, приложенными к ним древней мистериософией; и все же гностицизм поднял на основе этих фундаментальных идей, этих вспомогательных верований, этих эмблем и символов совершенно новые системы, характер которых, их тенденции, их действие на человека совершенно иные.