Жанна Ди
Рыжая не ведьма
Глава 2. У Дома свои секреты
Элоя обняла себя, вглядываясь в тающий в темноте силуэт дочери.
– Время летит, но я помню миг нашей встречи. Огненный комочек, мимо тебя невозможно было пройти, а глаза так и манили голубизной неба. Я так долго ждала тебя, так искала, но что, если ты не дар, а расплата? Не могу потерять тебя, а как защитить – не понимаю. Я словно в лесу заблудилась, вокруг так туманно, слышу твой детский плач, но не вижу, где ты, хочу обнять, успокоить, но ты ускользаешь. Остановись. Не беги. Мы справимся вместе.
Элоя коснулась стены и пошла по коридору родного дома – сколько воспоминаний и ужасных, обидных, и захватывающих дух, счастливых. У неё всегда была особая связь с этим местом, она чувствовала дыхание дома, ощущала его грусть, когда болела, слышала колыбельные, когда уснуть не могла. Ей казалось, что так будет всегда.
Родители хоть и строгие были, но дочь любили. В доме царил уют, а порой появлялись странные гости. Элоя на них не обращала внимания, пряталась в комнате или в саду. Пока однажды её подростком не пригласили – как на смотрины. Что уж потом наговорили родителям, неизвестно, но с той встречи матушка стала цепляться к Элое: то поздно встала, то платье не идеально выглажено, то причёска не та, то походка. Отец не вмешивался, не защищал и дал согласие на ранний брак – от Элои будто избавились, как от надоевшей собаки.
Обида поселилась в сердце шестнадцатилетней девчонки, дала обещание, уезжая, что ноги её не будет в поместье. Но постепенно остыла и всем сердцем полюбила мужа Залима. Жили они счастливо, о прошлом не вспоминали. А когда пришло известие, что матушка заболела и зовёт попрощаться, Элоя в сердцах сожгла послание. Но Залим убедил всё же съездить.
Как же обрадовался её возвращению дом, он ластился к ней занавесками, обогревал комнаты, несмотря на сезон ветров. Не смогла Элоя покинуть его, да и дух бабушки попросил, посетив во сне после похорон матушки.
«Сбереги наше наследие, поместье может быть только в руках женщины из рода Вилейн. Здесь хранится семейная память, здесь мы живём вместе с вами. Не дай нам исчезнуть, не передавай в руки чужие».
Последнее Элоя восприняла буквально и, когда появился незнакомый мужчина, похожий на тех, кто был на смотринах, вспылила:
– Это мой дом! И я устанавливаю здесь правила.
– Да-да. Я всё понимаю, только помните, что звание Дом получает поместье, а не хозяйка.
Что за звание, о чём говорил незнакомец, Элоя тогда не поняла, и спросить было не у кого, а после отъезда странного гостя дом будто уснул. Элоя его больше не ощущала и списала исчезнувшую связь на возраст. Ребёнком она была любима родителями, это от них шла забота, сейчас их нет рядом, в душе образовалась пустота. И эту пустоту Элоя постепенно заполнила: управление поместьем требовало много сил и времени, доверие жителей заслуживать приходилось заново, ведь она долгих пятнадцать лет здесь не появлялась, да и мужа её никто не знал.
А потом появилась Элиза. Рыжее чудо, раскрасившее всеми цветами радуги её серые дни, ведь она потеряла надежду на материнство, думала, что проклята или наказана за то, что отказалась от связи с семьёй.
Залим был старше Элои почти вдвое, в свои тридцать он с радушием принял шестнадцатилетнюю жену в небольшом доме, заботился о ней, как о сестре, не торопил, спал в другой комнате, учил бытовым премудростям, стирать, готовить, ведь у него никогда не было слуг, и он, старший из сыновей, первым покинул родителей, дом построил своими руками, мечтал о большой семье, но не настаивал, что это должно произойти в скором времени.
Только спустя пять лет Элоя пришла к нему ночью и прошептала:
– Я готова. И очень хочу услышать топот маленьких ножек в нашем слишком пустом доме.
Но мечтам не суждено было сбыться: как Элоя ни старалась, ходила к знахаркам, молилась не переставая, просила прощения у своего отвергнутого рода, заклинала вступиться род мужа, ничего не помогало – жизнь во чреве не зарождалась.
– Я проклята, прогони меня, тебе нужна та, что одарит тебя счастьем отцовства, – всхлипывала Элоя.
Залим обнимал её и успокаивал:
– Милая, ну куда я без тебя? Ты душа моя, жизнь моя. Всё у нас будет. Не спеши.
Она верила, благодарила, а потом плакала в подушку, понимая, что в очередной раз ничего не вышло.
Вернувшись в поместье, Элоя надеялась, что родные стены помогут. Так и получилось. Только не стены помогли, а лес. Залим предложил навестить родных и перевезти младшего брата в их маленький дом – чего тот пустовать будет. Собрался один ехать, но Элоя настояла – со дня свадьбы они единое целое и расставаться даже на миг не должны.
На обратном пути Элою укачало, она уснула, и к ней снова пришла бабушка.
«Не прогляди. Лес не только пугает и защищает, но и дарит то, чего тебе так не хватает».
Открыла глаза Элоя, и взор тут же уловил прогалину в лесу.
– Давай свернём? – попросила она мужа.
Залим остановил лошадей, осмотрел проклюнувшуюся тропинку, поднял взгляд к небу.
– Тучи сгущаются, можем не успеть до темноты, а так есть шанс сократить путь. Ты ж моё золото, – он поцеловал жену в макушку.
Деревья будто расступались, повозка легко проходила, но Залим всё равно вёл лошадей под уздцы, а Элоя шла рядом.
– Милый, слышишь, как странно кричит птица? И пролетает мимо нас который раз.
Залим кивнул, привязал лошадей, взял за руку жену.
– Не птица-то, младенец кряхтит. В детской я слышал этот звук постоянно, не спутать ни с чем, надо спешить.
Ветви указывали супругам путь, птицы чирикали, звери мелкие подглядывали, и все замерли, когда Элоя с Залимом заметили свёрток в кустах. Он словно огонёчек манил и кряхтел.
– Духи, разве такое возможно? – Элоя прижала к себе рыжую кроху. – Милый, ты покричи, поищи, не могли же родители далеко уйти.
Залим искал следы человека, но видел только звериные, пришлось признать, что малышка осталась одна.
– Мы же не бросим её?
Ну как Залим мог отказать?
В поместье вернулись затемно, кроху уложили с собой. Элоя не смогла сомкнуть глаз, ей казалось, что дом снова ожил, он ощетинился, принюхивался к чужой девочке, из углов доносились шорохи, воздух потрескивал, тушил свечи, холод пробирался, заставляя дрожать – не спасали даже самые тёплые одеяла.
Уже на рассвете Залим не выдержал, встряхнул жену. Осторожно, чтобы не потревожить малышку, сладко сопящую рядом с ней.
– Элоя!
Так он никогда ещё не обращался к ней, и, возможно, именно этот жёсткий тон заставил Элою очнуться.
– Что ты сказала тому мужчине, когда он завёл тему о матушкиных приёмах?
– Это мой дом! И я устанавливаю здесь правила, – прошептала Элоя, поглаживая малютку.
– Вот! Ты здесь хозяйка, помни об этом. Не трясись, как дворняжка, дом это считывает, вот и реагирует, насылая тебе кошмары, которые ты сама же и создаёшь в своих мыслях.
Залим провёл в поместье всего полгода, но этого времени хватило, чтобы многое понять. Элоя поцеловала мужа и подошла к ближайшей стене, прижалась лбом, коснулась ладонями.
– Примите её. Она моя дочь. Пусть и не по крови, но она будет следующей в роду Вилейн.
Малышка всхлипнула, Элоя заметила, как сквозняк пошевелил её рыжие волосёнки и ушёл. Её услышали, её поняли, её решение приняли. Она улыбнулась, обняла мужа.
– Нужно дать нашей дочери имя.
Одновременно супруги произнесли:
– «Эл» и «За» – всегда вместе. Элиза – разве это не лучшее имя, как продолжение нас?
Элоя прижала к себе уже любимую кроху, веки сомкнулись, и сон унёс в темноту, наполняя энергией, ведь матери младенца её понадобится теперь много.
***
Жители приняли малышку, хоть и не сразу. Поглядывали на рыжие волосы, шептались – ну откуда у светловолосых родителей могла появиться такая дочурка? Залим объяснил, что его дальние родственники погибли, дочь осталась сироткой, так как духи не наградили своими детьми, они с Элоей с радостью забрали малышку. И никто! Никто не должен слова сказать и прекратить слухи про то, что девочку нашли в лесу и что её выбросили не просто так. И чтобы не смели больше даже мысленно произносить: «Больна или проклята кроха, жди беды для поместья».
Ворчали, сплетничали жители, но изменились, когда Элиза внесла в размеренную жизнь каждого толику огня. Поместье заиграло новыми красками – жёлтыми пятнами разбитых яиц, малиновыми разводами от мятых ягод, рассыпанной мукой в коридорах. Ну а как ещё выследить привидение шестилетней девчушке?
Все любили Элизу. За её доброту и смех, такой заразительный, что даже самый угрюмый нехотя улыбался. Но полгода назад рыжая хохотушка изменилась. Звонкий смех по-прежнему звучал то тут, то там. Вот только теперь этот звук вызывал у окружающих страх.
– Запоздалый переходный возраст, – говорили одни.
– Кто-то сглазил, – твердили другие.
– Ведьма! Она даже родителей своих свела в могилу, – сплетничали третьи.
Элоя старалась не слушать досужие разговоры, отмахивалась от ужасных домыслов, а потом соотнесла два события, ведь это она, вероятно, виновата: в день рождения Элизы коснулась дома и попросила:
– Малышка совсем взрослая, ей пора смотреть в будущее, мужа приглядеть, готовиться поместье от нас перенять.
Дом тогда вздрогнул, будто проснулся, но Элоя списала всё на усталость. Ушла спать, а наутро в первый раз услышала в коридорах шепоток: «Ведьма». Сначала не поверила, думала, со сна показалось. А через неделю увидела, как Элиза хмурилась, замечая, что слуги накрывают стол и спешат удалиться, только бы не находиться около рыжей ведьмы.
– Залим, как это возможно? Зачем они так? – В комнате перед сном Элоя сдерживала слёзы и мяла руки, словно тесто.
– Ты не замечаешь, но Элиза изменилась. У слухов есть основание. Поговори с ней, – вздохнул Залим.
– Это потому что она неродная?
Элоя взяла одеяло и ушла в гостевую комнату, она не ожидала такого от мужа, не хотела слушать необоснованные обвинения, ведь они ранили Элизу. Та в слезах убегала в сад, пряталась в кустах пышных роз, плакала тихо, чтобы никто не услышал, и не подпускала к себе даже мать. Элизу обвиняли во всём. Кто-то чихнул – это рыжая сглазила, корова слегла – ведьма наслала проклятие. А всё потому, что в тот момент была рядом и сверкала ледяными глазами.
Сплетни было не остановить, их подпитывала каждая странная мелочь. И Элиза постепенно закрылась, она не спорила, не объяснялась, а наоборот, стала подпитывать домыслы, странно порой поступая. Ехидно улыбалась, щурилась, щёлкала пальцами, когда кто-нибудь оступался, и ведь ни один человек не догадался соотнести, что щелчок прозвучал позже.
Такое поведение всерьёз напугало Элою, она не узнавала дочь, добротой которой все когда-то умилялись.
В комнате Элои поселились кошмары, каждую ночь ей снились усопшие родные: то бабушка с дедушкой, то матушка с отцом. Они что-то кричали, о чём-то предупреждали, но Элоя никак не могла разобрать слов, стоило ей протянуть руки, шагнуть к близким, как их тут же окружал негасимый огонь. Неужели это был намёк на Элизу? Неужели и правда с ней что-то не так? Или дочери грозила опасность? И её нужно от чего-то спасать?
Все эти воспоминания пронеслись в голове, возвращая обратно в реальность.
«Что же с тобой стало, милая, как помочь тебе?»
Элоя хотела бы догнать и обнять дочь, прижать к себе, как делала это бессонными ночами, когда резались зубы. Хотела бы покачать, успокоить, пообещать, что всё будет хорошо, как обещала, если малышку донимали кошмары. Вот только как подойти, если Элиза возвела высокую стену и пугала не только окружающих, но и мать – единственного человека, который всё ещё был за неё.
Вопросы вспыхивали и тут же гасли, как пламя свечи на ветру, не давая возможности найти ответ. Элоя отняла руку от стены, почувствовав, как навалилась усталость. Зашла в комнату и без сил упала на кровать.
Завтра. Завтра она поговорит с дочерью. Завтра они найдут способ, как вернуть в поместье спокойствие и радость былую. И с Залимом нужно всё обсудить. Они семья и должны быть во всём вместе. Зря ушла в гостевую комнату, сейчас бы он согрел объятиями, успокоил.
Завтра. Всё завтра.
Только бы Элиза не успела натворить новых глупостей.
Глава 3. Не виноватая я…
Элиза выбежала на улицу, вдохнула полной грудью и заметила тень, скользнувшую из темноты сада. Знакомая тень. Луна помогла рассмотреть: платье в цветочек, волосы собраны в хвост, а сгорбленность и сжатые плечи выдавали привычное смущение из-за большой груди. Это была Марси, дочь кузнеца. Они дружили с Элизой с малых лет, столько чудили, сёстрами себя называли, косы друг другу заплетали, делились секретами и мечтами. Элиза шагнула было к подруге: хотела догнать, обнять, спрятаться с ней в беседке и под светом звёзд рассказать о всаднике, ноющем в груди предчувствии беды, грусти от одиночества. Но опустила туфлю на землю, так и не сдвинувшись с места. Элиза вспомнила, что Марси, как и все в поместье, отвернулась от неё, избегала встреч, словно не было у них особой связи и счастливых воспоминаний. Всё перечеркнул страх, но не её собственный, а навязанный – строгий отец считал, что, запретив общаться с рыжей, уберегал дочь от ведьминского влияния.
Стало обидно до боли в горле, спазмы затруднили дыхание, Элиза прижалась к стене дома и почувствовала тёплые объятия ветерка. Он принес шёпот, правда, слов Элиза не разобрала, да и голос отличался от тех, что разговаривали с ней в подвале. Этот был требовательный, он словно подталкивал к чему-то, жаждал действий, взывал не быть слабой. Элиза ему поддалась, огляделась и заметила ещё одну тень, выбежавшую из сада. По взъерошенным волосам и болезненной худобе Элиза узнала нового поварёнка.
Парнишка появился в поместье месяц назад. Проезжал мимо на хлипкой телеге, лучшую жизнь искал. Молодой. Заглянул в приветливо открытые ворота, как многие гости, заглянул на кухню, перекусил. Но не только. Помог картошку почистить, овощи настрогать, да так ловко со всем справился, что ему предложили остаться, правда, первое время без жалованья.
Элиза в тот момент за бульоном зашла и краем глаза увидела, что парнишка засомневался: взгляд забегал, губы зашевелились, подбирая слова. И тут в окне мелькнула Марси. Мига хватило. Парнишка кивнул. Только Элиза поняла, что не согласие то было: парнишка будто от видения избавлялся. Но кухарка тут же взяла его в оборот и надавала поручений: кастрюли начистить, овощи перебрать.
Хорошо парнишка устроился: не только работу нашёл, но и ту, кого можно пригласить на свидание. Тайное. В саду, под светом звёзд – романтично. Но что об этом скажет кузнец? Элиза сощурилась. Вот оно, вот что просил голос – честь подруги нужно бы защитить, рассказать заботливому отцу, куда в ночи бегает дочь. Пусть запрет её, накажет, а нечего быть счастливой после предательства дружбы.
Исполнить задуманное помешали, дверь дома открылась, свеча заколыхалась от сквозняка – на пороге стоял взволнованный Залим. Под глазами залегла усталость, в глазах плескалась печаль. Отец осунулся. Переживал. Не знал, как к жене подступиться, за столом глаз с неё не сводил и вздыхал, не знал, как с дочерью поговорить.
– Почему ты не спишь? – буркнула Элиза.
Она злилась на отца из-за матушки. Слышала, что родители проводили ночи в разных комнатах, хоть и пытались это скрывать. Мол, у отца столько работы, что он допоздна сидит в кабинете, работая в созданной им библиотеке, просыпается с первыми лучами и сразу возвращается к книгам и свиткам. А что подушка и плед на диване, так это чтобы прилечь можно было в любой момент и глазам дать отдохнуть.
Как он мог так с любимой женой поступить? В слухи поверил? А как же доверие и обещание всегда и во всём быть рядом?
Залим прихрамывая подошёл к Элизе, она задула свечу в его руках.
– Слепит, – пояснила она своё действие, хотя на самом деле не могла смотреть в лицо отцу и не хотела, чтобы тот разглядел её эмоции. Элиза скучала по его объятиям, по заботе, ей было больно от осознания, что родной, хоть и не по крови, человек вычеркнул её из своей жизни.
– Прекрати это! – потребовал Залим, ухватив Элизу за локоть.
– Что? – она вырвалась.
– Ты пугаешь всех. Но ты же не такая. В тебя вселилась какая-то сущность. Ведь так? Дай нам помочь тебе. Не молчи!
В голосе отца Элиза считала страх. Так вот почему он не вылезает из библиотеки, Залим ищет способ избавить дочь от невиданного паразита. Вот почему Элиза находит в своей комнате отвары, свечи, пахнущие странно – таких поступков можно было бы ожидать от матушки, это она по-женски порой полагалась на силу духов, но не от мужчины, доверяющему только тому, что можно увидеть глазами.
Элиза расхохоталась.
– Такой взрослый и окунулся с головой в сказки? Смотри, они ведь могут и на дно утянуть.
Она шагнула к отцу, тот попятился и замотал головой. Она тихо рыкнула, резко выдохнула, напоминая дикого зверя. Залим схватился за горло одной рукой, другую приложил к области сердца. Элиза сквозь сжатые зубы выдавила:
– Не переигрывай.
Ей всё надоело, она почувствовала усталость, отбросила идею навестить кузнеца и отправилась в комнату – слишком много эмоций выпало на один вечер. Завтра. Лучше всё обдумать завтра. Она не стала закрывать за собой дверь, посчитав, что отец последует за ней, и не увидела, как Залим кулем упал и пытался вдохнуть. Тщетно.
Только утром, с первыми лучами солнца, Элиза услышала мужской крик, а потом вой матери. Отец так и не поднялся, нашли его, когда было поздно, и жители поместья, не сговариваясь, обвинили в происшествии рыжую ведьму.
Первый раз они были правы, и Элизу это сломило. Она закрылась в комнате и не выходила из неё совсем, только Кейлин пускала с бульонами: ничего, кроме них, Элиза есть не могла, выворачивало от осознания, что она погубила отца.
Спустя неделю, всего лишь неделю, слёзы закончились, и Элиза наконец покинула место своего заточения. Только к матушке подойти не решилась, спряталась за бронёй колкостей и ершистости. Элоя вздыхала и не давила на дочь.
В подвал Элиза перестала ходить, ей казалось, что тени виноваты в её вспышке, может, показывая всадника, они намекали, что она сбежит, как трусиха, и бросит отца при смерти. Так лучше бы что-то более явное нарисовали, подсказали, что делать, а не путали, не сбивали.
Всё чаще Элиза слышала «ведьма», но её это больше не задевало. Да. Пусть так. Пусть от неё держатся подальше, чтобы она ещё кого-то ненароком не погубила.
Днём Элиза сидела в комнате, чтобы не попадаться никому на глаза, а вечерами отправлялась в сад, рассматривала звёзды и наблюдала, как растёт луна, ощущая крепнувшую с ней связь. Стоило только показаться ночному светилу, как Элиза выглядывала из окна. Луна её заряжала, всё сильнее манила – неужели тоже о чём-то поведать хотела? Вместо теней из подвала. И когда? Когда она будет готова раскрыться? В ночь, когда станет полностью круглой?
***
Ночь полнолуния тихим ветром навевала жителям сны, тучи скрывали звёзды, хмурились, не давали серебристым лучам посветить в окна. Может быть, поэтому Элиза задремала, даже не расправив кровать. Голова потяжелела, веки сомкнулись, дыхание замедлилось, а сознание проваливалось в темноту, всё глубже и дальше в неизвестность, поднимая муть со дна, не позволяя выплыть из вязкого омута. Элиза поддалась течению, подозревая, что оно отнесёт к бесплотным друзьям из подвала. Они звали её, пытались пробиться сквозь возведённую рыжей любимицей стену, они скучали, просили прощения, протягивали туманные руки. И Элиза раскрыла объятия. Шагнула к ним. Почти.
Из забытья вырвал грохот – неуклюжая Кейлин хотела потихонечку выйти из комнаты, но задела ножку комода и что-то с него свалила.
Элиза тут же вскочила, помотала головой, прогоняя липкое ощущение паутины, подошла к окну, всмотрелась в тёмное небо, провела рукой по стеклу, словно пыталась смыть пыль, стереть тучи, дать возможность пробиться луне. И ей помог ветер, он голодным зверем накинулся на серую взвесь, разорвал плотное покрывало, в прорехи которого на Элизу тут же взглянула луна и будто бы подмигнула.
– Мне нужно туда, – засуетилась Элиза.
– Куда? Зачем? – вздохнула Кейлин, протягивая хозяйке накидку с капюшоном.
– Мне нужно ближе подойти, в лунную дорожку встать. – Элиза открыла дверь и поспешила к лестнице на первый этаж.
Кейлин, опустив голову, последовала за Элизой, ведь хозяйка поместья строго наказала ни на шаг не отходить от подопечной, куда бы та ни направилась. Элоя укорила за ту ночь, когда они в коридоре столкнулись, так что Кейлин хотелось провалиться сквозь землю, ведь если бы она тогда не убежала, то добрый хозяин остался бы жив. Нет. Больше она не допустит ошибки, будет приглядывать за ведьмой, как бы ни было страшно. А бояться было чего. Стоило только выйти из комнаты, как по коридору понеслись шорохи, по стенам поползли тени. Жуть. Кейлин сжалась в комочек и засеменила, стараясь не отстать от молодой хозяйки.
***
Оказалось, что у этих шорохов было простое объяснение. Пока Элиза дремала, по коридору, взявшись за руки, неспешно шли Марси и поварёнок.
– Такая луна сегодня странная. – Марси подошла к окну и взглянула на небо. – Даже сквозь тёмные тучи её сила ощущается.
Поварёнок приобнял спутницу за плечо.
– Не боись, я же рядом, – и потянулся, чтобы поцеловать в щеку.
– Ой, ты много болтаешь, – отмахнулась Марси, а сама взгляд потупила и смотрит на парнишку украдкой.
– А ты красивая. – Он взял её за ладонь и предложил пойти дальше по коридору.
Но Марси оглянулась. Лестница на первый этаж и выход в другой стороне.
– Мне пора. Папенька и так удивляется, чего это я в прачечной до темени задерживаюсь. И почему от меня пахнет не мылом, а мукой и приправами.
– Так давай расскажем. – Поварёнок остановился и коснулся губами тыльной стороны ладони Марси.
– Да ты что. Знаешь, какой он у меня строгий! Это же как же, без дозволения родительского мы тут с тобой милуемся. Запрёт или замуж скажет идти.
– Так я только за, – он встал перед ней на одно колено. – Душа моя, ты окажешь мне честь стать моей спутницей по жизни навек?
Ответу родиться не дали, дверь скрипнула, и в коридоре появилась Элиза, а за ней Кейлин. Поварёнок прижал даму сердца к стене, чтобы их не заметили.
– Куда это она? – удивилась Марси и обратила внимание, что коридор стал светлее, из окон лился серебристый свет.
– Как куда, луна её манит. Ведьма же.
– Не говори так про неё. – Марси оттолкнула поварёнка. – Ты здесь недавно и ничего не знаешь об Элизе.
– А ты?
Марси вздохнула и пожала плечами. Что она могла ответить? Она знала другую Элизу, рыжую хохотушку, с которой они бегали по этим вот коридорам, кошек гоняли, сказки сочиняли. А сейчас? Кто эта девушка с ледяными глазами? Марси задержалась у окна, рассматривая застывшую в лунном свете фигуру. Покрытая капюшоном голова слегка задрана, а взгляд явно направлен на небо.
– Ведьма, как есть ведьма, – прошептал поварёнок на ухо Марси.
И в этот момент Элиза обернулась. Она посмотрела не рассеяно, не случайно, а ровно в то окно, у которого стояла парочка. Поварёнок среагировал быстро, присел и притянул за собой Марси.
– Меня молнией обдало от её взгляда, бр-р, понимаю теперь, почему все избегают встреч с вашей рыжей.
***
Элиза вглядывалась в луну, склоняя голову то вправо, то влево, будто любопытная птаха, но ничего интересного не находила. Луна как луна, только полная, ярко светит, высоко висит. Но стоило Элизе замереть и задержать дыхание, как ночное светило будто ожило, и вместо рыжей наблюдательницы сделало вдох, это пробудило разогнанные ветром тучи, от них потянулись ниточки и создали на луне тёмный рисунок – опять всадник, опять он бежал, спешил, прижимаясь к верному скакуну.
Совпадение? Или вновь предупреждение? Элиза чувствовала, как по телу разливалось тепло, будто она смотрела на того, по кому соскучилась, кого давно ждала, и это к ней он спешил, а она ему безмерно рада.
В саду крикнула птица, за спиной всхлипнула Кейлин, и видение растворилось.
Трусливая служанка снова его спугнула. Вот же…
Элиза резко обернулась и краем глаза заметила в окне второго этажа силуэт.
– Ты их тоже слышала? – растягивая слова спросила Элиза служанку.
– Кого? – пискнула та.
– Тех, кто наблюдает за нами.
– Пожалуйста, не пугайте меня, давайте вернёмся в комнату.
– Не бойся. Это всего лишь…
Элиза замолчала и посмотрела на Кейлин, всего на секунду, но этого хватило, чтобы осознать: не стоит служанке доверять тайны, разболтает. Вернула взгляд в окно, где мелькнул силуэт, который она узнала, и протяжно, напевно завершила начатую фразу иначе:
– Это всего лишь ветер, это всего лишь тени, а там, на втором этаже, прячется та, кому есть что скрывать, есть что вспомнить…
Из памяти выплывали картинки, как Элиза и Марси тайком ползли по коридору, чтобы их с улицы не заметили и не заставили собирать листья, которыми они в шутку весь двор усеяли. Она слышала сдержанный смех, перешёптывания, чувствовала касания плеч и поддержку. На мгновение Элизе показалось, что и Марси сейчас вместе с ней смотрит на эти воспоминания.
***
Поварёнок потормошил Марси, но та не отреагировала.
– Эй? Ты чего? Неужели тебя ведьма успела проклясть?
Грудь Марси поднималась размеренно, ресницы подрагивали, она будто уснула. Поварёнок пощёлкал пальцами перед её лицом, потёр щёки, поворошил волосы.
– Что же делать? На помощь позвать? Но как объяснить, что мы в такое время забыли в хозяйской части дома?
Набравшись смелости, поварёнок решил использовать ещё одно средство: медленно приблизился к девушке и коснулся губами её губ, зажмурился, дыхание задержал, скорее инстинктивно, чем осознанно слегка раскрыл рот и попытался повторить осторожные и неумелые движения, которым учился на помидоре.
***
Луну скрыли тучи, Кейлин опять всхлипнула.
– Темень такая, дождь того и гляди начнётся. Пойдёмте же внутрь.
Элиза оторвала взор от окна, хмыкнула и краешком губ улыбнулась – она услышала звук пощёчины, вернее, почувствовала по вибрации воздуха. Или показалось?
***
– Ты совсем, что ли? Сдурел?
Марси подскочила и принялась тереть губы рукавом.
– Прости, я не знал, как тебя оживить, ты как мешок с картошкой лежала, не шевелилась, я испугался, – поварёнок мялся виновато и потирал щеку.
– Уйди! – Марси отодвинула несостоявшегося жениха и побежала, а на пороге дома столкнулась с Элизой, но в этот раз не отвернулась, не опустила взгляд в пол, а слегка кивнула и чуть улыбнулась глазами.
