Жюль Верн
Золотой вулкан
– Хорошо, – сказал Бен Раддл, не выражая ни малейшего удивления. – А вы, мисс Жанна, вы тоже собираетесь посвятить свои силы облегчению человеческих страданий?
– О, я… – ответила, улыбаясь, Жанна, – я оказалась менее счастливой, чем Эдита, и у меня сейчас нет никакого общественного положения. Но так как ничто не удерживало меня на Юге, то я предпочла поехать искать счастье на Севере, вот и все.
– Что же вы намерены делать?
– Да то же делать, – ответила спокойно Жанна, – что и все: искать золото.
– Что?! – воскликнул совершенно опешивший Сумми.
Нужно сказать правду, что и Бену Раддлу понадобилось все его самообладание, чтобы не последовать примеру кузена и не изменить принципу, что человек не должен ничему удивляться. Эта молодая девушка будет золотоискательницей!..
Жанна, обидевшись на замечание Сумми Скима, обернулась к нему.
– Что же в этом особенного? – спросила она вызывающим тоном.
– Но… мисс Жанна… – продолжал Сумми, не оправившийся еще от смущения. – Подумайте только… женщина!..
– А почему бы, сударь, скажите, пожалуйста, не делать женщине того же, что делаете вы? – возразила Жанна Эджертон невозмутимо.
– Я!.. – запротестовал Сумми. – Но я не золотоискатель!.. Я просто владелец прииска, и если я еду в этот проклятый край, то, поверьте, против своего желания. Мое единственное желание – вернуться как можно скорее.
– Пусть так! – согласилась Жанна с оттенком пренебрежения в голосе. – Но вы здесь не один. То, что пугает вас, делают тысячи других. Почему их примеру не может последовать женщина?
– Однако… – пробормотал снова Сумми. – Мне кажется… сила… здоровье… да, наконец, просто костюм, черт возьми!
– Здоровье? – повторила Жанна Эджертон. – Я вам могу пожелать иметь мое. Сила? Игрушка, которая у меня в кармане, дает мне ее столько, сколько нет у шести атлетов. Что касается моего костюма, я не вижу, почему он хуже вашего. Может быть, на свете есть гораздо больше женщин, способных носить панталоны, чем мужчин, достойных того, чтобы носить женские юбки.
Сказав это, Жанна Эджертон прервала разговор, кивнув совершенно покоренному ею Сумми. Затем она пожала Бену Раддлу руку и удалилась, сопровождаемая своей молчаливой кузиной, которая во все время этого разговора не переставала улыбаться.
Между тем «Фут-Бол» миновал северную оконечность острова Королевы Шарлотты. Выйдя в пролив Диксона, замыкающийся островом Принца Уэльского, пароход вновь очутился в открытом море. Но ветер, сменившись на северо-восточный, дул теперь с материка, и качка значительно ослабела.
Именем Принца Уэльского называется целый архипелаг, оканчивающийся на севере множеством мелких островков. За ним тянется остров Баранова, где русские основали Ново-Архангельский форт и где находится город Ситка, сделавшийся областным центром со времени уступки Аляски Россией Северо-Американским Штатам.
Вечером 19 апреля «Фут-Бол» прошел в виду порта Симпсон, последнего канадского пункта на материке. Через несколько часов после этого пароход был в водах американского штата Аляска, а 20 апреля, утром, он остановился в порте Врангеля, в устье реки Стикин.
В городе можно было насчитать всего около сорока домов, несколько лесопилок, гостиницу, казино и несколько игорных домов, которые во время сезона золотодобычи делали прекрасные дела.
Во Врангеле высаживаются те из золотоискателей, которые направляются в Клондайк по реке Телеграфной, а не по озерной дороге, идущей от Скагуэя. Эта дорога имеет протяжение не менее четырехсот тридцати километров, которые приходится делать при самых тяжелых условиях. Зато, с другой стороны, она дешевле других. Поэтому, несмотря на полученные указания, что санного пути еще нет, около пятидесяти пассажиров сошли с парохода, решившись преодолеть опасности и трудности этого путешествия по бесконечным равнинам Полярной Колумбии.
Начиная от Врангеля, пролив становится уже, извилины его – капризнее. Пройдя через настоящий лабиринт островов, «Фут-Бол» достиг Джуно, деревни, которая находится на пути к тому, чтобы сделаться городом, и названа была так в 1882 году по имени основателя.
За два года до этого тот же самый Джуно и его товарищ Ричард Гаррис открыли россыпи Сильвер-Боу-Бэссин, откуда они через несколько месяцев привезли на пятьдесят тысяч франков золота в самородках.
С этого времени началось нашествие сюда золотоискателей, привлеченных слухом об этом открытии, и впервые началась эксплуатация золотоносных земель в области Кассиара, предшествовавшая эксплуатации Клондайка. Вскоре после того прииск Тридвилл, на котором работали двести сорок толчейных пестов, обрабатывал до пятнадцати тысяч тонн кварца и приносил до двух миллионов пятисот тысяч франков в год.
Когда Бен Раддл сообщил Сумми Скиму об удивительных результатах, достигнутых на этой территории, последний ответил:
– Вот жалость, что дядюшка Жозиас не поехал этим путем, направляясь на свой будущий прииск на Форти-Майлз-Крик!..
– Почему, Сумми?
– Потому что он остался бы тут, и мы могли бы сегодня сделать то же самое…
Сумми Ским говорил о золоте. Если бы речь шла только о том, чтобы добраться до Скагуэя, жаловаться не приходилось бы. Но тут-то, наоборот, и начинались настоящие трудности. Предстоял переход через перевал Чилкут, чтобы добраться по озерам до левого берега Юкона. А между тем как торопились все пассажиры достигнуть этого края, который орошала большая водная артерия Аляски! Если они думали о будущем, то не для того, чтобы останавливаться мыслью на трудностях, испытаниях, опасностях и разочарованиях. Для них на горизонте все явственнее вырастал золотой мираж.
После Джуно пароход поднялся по каналу, доступному для пароходов небольшого водоизмещения, вплоть до Скагуэя, куда должны были прибыть на следующий день. Дальше до города Дайи могли пройти лишь плоскодонные суда. На северо-западе блестел возвышающийся на восемьдесят метров ледник Мюра, с которого в Тихий океан беспрестанно с шумом обрушиваются лавины.
В течение этого последнего вечера, который пассажирам предстояло провести на пароходе, в игорном зале завязалась отчаянная игра. Многие из тех, кто посещал его во время плавания, должны были оставить здесь всё до последнего доллара. В числе этих отчаянных игроков находились, конечно, и оба техасца – Хантер и Мэлоун. Другие, впрочем, были не лучше, и вряд ли стоило делать различие между этими авантюристами, которые были завсегдатаями во всех игорных домах Ванкувера, Врангеля, Скагуэя и Доусона.
По шуму, который доносился из игорного зала, можно было судить о тех плачевных сценах, которые там происходили. Можно было опасаться, что в дело вмешается капитан «Фут-Бола». Пассажиры заперлись в своих каютах.
Выло десять часов, когда Сумми Ским и Бен Раддл решили вернуться в свою каюту. Открыв дверь в большой зал, через который им нужно было пройти, они заметили Жанну и Эдиту Эджертон, которые в это время шли к себе. Оба кузена направились к ним, чтобы пожелать девушкам спокойной ночи, как вдруг дверь игорного зала с шумом открылась и из него вышли человек двенадцать игроков.
Во главе их находился Хантер, сильно пьяный и дошедший до последнего градуса возбуждения. Потрясая левой рукой бумажником, набитым банковскими билетами, он ревел от радости. Группа авантюристов составляла его свиту и громко приветствовала его.
– Хип! Хип! Хип! – выкрикивал Мэлоун.
– Ур-ра! – гремел хор, как один человек.
– Ур-ра! – повторил Хантер.
Затем, пьянея, он закричал громовым голосом:
– Буфетчик! Шампанского!.. Десять, двадцать, сто бутылок шампанского!.. Я обыграл всех сегодня!.. Всё выиграл!..
– Всё! Всё! Всё! – ревел в ответ ему хор.
– И я приглашаю всех пассажиров и экипаж от капитана до последнего матроса!
Привлеченные шумом, пассажиры заполнили зал.
– Ур-ра! Браво, Хантер! – кричали авантюристы, аплодируя и руками, и ногами так, что звенели стекла.
Но Хантер уже не слушал их. Он заметил вдруг Эдиту и Жанну Эджертон, которые не могли выйти из зала вследствие скопления народа. Он бросился вперед и грубо схватил Жанну за талию.
– Да, я приглашаю всех, – воскликнул он снова, – и вас тоже, мое прекрасное дитя!
При этом грубом натиске Жанна Эджертон нисколько не растерялась. Она уже собралась ударить негодяя в лицо по всем правилам бокса. Но что могли сделать ее слабые руки против этого человека, который был вне себя и силы которого в этот момент удвоились от опьянения?
– Э! Вы злы, моя красавица! – засмеялся Хантер. – Придется, пожалуй…
Он не кончил фразы. Могучая рука схватила бандита за горло и отбросила его на десять шагов.
В зале воцарилось молчание. Присутствующие наблюдали обоих противников, из которых один был известен своим задором, а другой только что проявил свою силу. Хантер уже поднимался, несколько оглушенный, выхватил нож, но в этот момент новый инцидент умерил его воинственные наклонности. По звуку ступенек трапа можно было догадаться, что кто-то сходил с мостика. Очевидно, это спускался капитан, привлеченный шумом. Хантер прислушался и понял свое бессилие. Посмотрев на противника, нападение которого было так неожиданно, что он даже не заметил его, он узнал в нем теперь Сумми Скима и сказал ему:
– А, это вы!
И, вложив нож в ножны, прибавил угрожающим тоном:
– Мы еще свидимся, приятель!
Неподвижный Сумми, казалось, ничего не слышал. Его выручил Бен Раддл.
– Когда и где вы хотите? – сказал он, выступив вперед.
– На Форти-Майлз-Крик в таком случае, господа с номера сто двадцать девять! – воскликнул Хантер и выбежал из зала.
Сумми все еще не двигался. Он, который в спокойном состоянии не раздавил бы и мухи, был вне себя от своей вспышки.
Жанна Эджертон подошла к нему.
– Благодарю вас, сударь, – сказала она спокойно, пожимая ему руку.
– Да, благодарю вас, сударь, – повторила Эдита более взволнованным тоном, пожимая ему другую руку.
При этом двойном рукопожатии Сумми вновь спустился на землю. Но сознавал ли он то, что произошло? С неопределенной улыбкой человека, упавшего с Луны, он сказал самым любезным тоном:
– Спокойной ночи, сударыни.
К сожалению, эта вежливость не дошла по адресу молодых девушек, потому что, когда Сумми Ским заметил их отсутствие, они обе уже с минуту назад покинули зал.
Глава шестая. Жанна Эджертон и К°
Скагуэй, как и все вообще пункты остановки в крае, где нет ни дорог, ни средств передвижения, был сначала лишь лагерем золотоискателей. Затем мало-помалу разбросанные хижины превратились в избы, и наконец на этой земле, цена которой беспрестанно росла, выстроены были настоящие дома. Но кто знает, может быть, в будущем, когда золотые россыпи истощатся, все эти города, основанные исключительно для временных потребностей, будут покинуты и эта область снова превратится в пустыню.
Действительно, сравнивать эту территорию с Австралией, Калифорнией и Трансваалем невозможно. В тех странах деревни могли превратиться в города даже в том случае, если бы золотых приисков там не было. Там земля плодородна, местность обитаема, коммерческие и промышленные предприятия могли получить значительное развитие. Отдав свои богатства, земля могла дать и другую работу людям.
Но здесь, в этой части Канады, на границе Аляски, почти у пределов полярного пояса, в этом ледяном климате дело обстояло иначе. Когда последние самородки будут извлечены из земли, зачем людям жить в этой бесплодной местности, наполовину истощенной уже промысловиками.
Поэтому вполне возможно, что так быстро возникшие в этой области города, где сейчас нет недостатка ни в бойких делах, ни в притоке путешественников, мало-помалу исчезнут, когда станут пустыми прииски Клондайка. Это случится, несмотря на то что различные финансовые компании стараются всячески облегчить здесь средства передвижения, несмотря даже на то, что возник вопрос о постройке железной дороги от Врангеля до Доусона.
Ко времени прибытия «Фут-Бола» в Скагуэй этот город кишел эмигрантами, которые прибыли сюда или с тихоокеанского парохода, или по железным дорогам Канады и Соединенных Штатов; все они направлялись на территорию Клондайка.
Некоторые из путешественников ехали до Дайи – городка, расположенного на самом конце канала, – не на пароходах, для которых глубина его была недостаточна, а на плоскодонных лодках, построенных таким образом, чтобы они могли пройти от одного города до другого; это сокращало тяжелую дорогу по сухому пути.
Оба кузена остановились в одной из нескольких гостиниц Скагуэя, причем заняли вместе одну комнату за цену, которая превосходила даже цены Ванкувера. Поэтому они приняли все меры, чтобы выехать из комнаты как можно скорее.
В ожидании отъезда в Клондайк путешественники заполнили всю эту гостиницу. В обеденном зале сходились все национальности, но стол был, к сожалению, местный. Имели ли, однако, право быть разборчивыми все эти эмигранты, которым предстояло несколько месяцев самых тяжелых лишений?
Сумми Скиму и Бену Раддлу не пришлось за время их пребывания в Скагуэе встретить техасцев, с одним из которых Сумми имел такое резкое столкновение перед концом плавания. Немедленно по приезду Хантер и Мэлоун отправились в Клондайк. Так как они возвращались туда, откуда приехали шесть месяцев назад, то средства для передвижения были у них обеспечены заранее. Им оставалось только двинуться в путь, не затрудняя себя перевозкой инструментов, которые уже имелись на их прииске, на берегу Форти-Майлз-Крик.
– Наше счастье, – сказал Сумми Ским, – что нам не придется иметь своими спутниками этих грубиянов. Мне, право, жаль тех, кому пришлось ехать вместе с ними, хотя, впрочем, другие типы из этой подозрительной компании, вероятно, не лучше.
– Конечно, – ответил Бен Раддл, – но эти грубияны счастливее нас. Они не задержались в Скагуэе, а нам придется ждать несколько дней.
– Э, доберемся, Бен, и мы, доберемся, – воскликнул Сумми Ским, – и встретим этих мошенников на их участке номер сто тридцать один! Великолепное соседство! Приятная близость! Живительная перспектива, в самом деле! Вот что заставит нас, надеюсь, поторопиться продать наш участок и ехать назад.
Если Сумми Скиму не приходилось больше беспокоиться по поводу присутствия Хантера и Мэлоуна, зато он вскоре встретился опять с молодыми пассажирками, которых с таким благородством защитил. Они остановились в том же отеле и встречались здесь не раз с обоими кузенами. При встречах они обменивались несколькими словами, незначительность которых не исключала их дружеского оттенка. Затем и те, и другие расходились, занятые своими делами.
Нетрудно было угадать, что обе молодые девушки были озабочены вопросом, как бы найти наиболее практичный способ добраться до Доусона. Но случая к тому как будто не представлялось. Через двое суток после прибытия в Скагуэй ничто не указывало, чтобы в этом отношении девушкам улыбнулось счастье. По крайней мере, как ни старалась сохранить самообладание Жанна Эджертон, на ее лице замечались признаки начинавшегося беспокойства.
Бен Раддл и Сумми Ским, интерес которых к молодым путешественницам рос со дня на день, не могли без волнения и жалости подумать об опасностях и затруднениях, которые те должны были встретить. Какую поддержку, какую помощь могли найти они в случае надобности среди этой толпы эмигрантов, в которых зависть, жадность и страсть к золоту убили всякое чувство сострадания?
Вечером 23 апреля Сумми Ским, не будучи в состоянии сдерживаться больше, рискнул подойти к кузине-блондинке, вид которой его меньше смущал.
– Ну как, мисс Эдита, – спросил он, – со времени приезда в Скагуэй нет ничего нового?
– Ничего, сударь, – ответила молодая девушка.
Сумми при этом неожиданно заметил, что, в сущности, он в первый раз слышит голос с таким музыкальным тембром.
– Вы, конечно, изучаете вместе с вашей кузиной те средства передвижения, которые имеются здесь до Доусона?
– Да.
– И вы еще ничего не решили на этот счет?
– Нет, сударь, ничего еще.
Эдита Эджертон, говоря это, была, конечно, любезна. Но тон, которым она говорила, обескуражил желавшего прийти ей на помощь Сумми Скима, и разговор на этом прервался.
Тем не менее у Сумми было определенное намерение, и на другой день разговор возобновился. Обе молодые девушки вели в это время переговоры, желая присоединиться к одному каравану, который готовился выступить в дорогу через несколько дней. В состав этого каравана входила лишь партия людей явно уголовного типа. Хороша была бы эта компания для путешественниц, таких, в сущности, беспомощных и слабых!
В состав этого каравана входила лишь партия людей явно уголовного типа
Как только Сумми заметил их, он, подбодренный на этот раз присутствием Бена Раддла и Жанны Эджертон, немедленно приступил к осуществлению своей задачи.
– Ну что, госпожа Эдита, – повторил вчерашний вопрос Сумми, который не отличался изобретательностью, – ничего нового?
– Ничего, сударь, – объявила вновь Эдита.
– Это может продолжаться довольно долго.
Эдита сделала легкий жест. Сумми продолжал:
– Не будет нескромностью спросить вас, как вы намерены продолжать ваше путешествие до Доусона?
– Нисколько, – ответила Эдита. – Мы хотим составить маленький караван с теми людьми, с которыми мы только что говорили.
– В принципе, это хорошая идея, – согласился Сумми. – Но, сударыня, извините меня, что я вмешиваюсь не в свое дело: хорошо ли вы обдумали ваше намерение, прежде чем на него решиться? Люди, к которым вы хотели присоединиться, кажутся мне очень подозрительными, позвольте мне сказать это…
– Нам не приходится выбирать, – прервала его Жанна Эджертон, смеясь. – Наше состояние не позволяет нам водить знакомство с принцами.
– Не нужно быть принцем, чтобы стоять выше ваших будущих спутников. Я уверен, что вам придется покинуть их караван на первой же стоянке.
– Если так, мы будем продолжать наш путь одни, – ответила просто Жанна.
Сумми всплеснул руками:
– Одни!.. Что вы говорите?.. Вы погибнете в дороге!
– Почему нам ждать больше опасностей, чем вам? – возразила Жанна, принимая свой обычный надменный вид. – То, что можете делать вы, можем и мы.
Очевидно, она сдаваться не хотела.
– Конечно, конечно, – согласился Сумми, не желая раздражать ее. – Но дело в том, что ни мой кузен, ни я не намерены путешествовать одни до Доусона. У нас будет проводник, отличный проводник, который поможет нам своей опытностью и достанет все нужное для дороги.
Сумми принял корректную позу и прибавил:
– Почему бы вам не воспользоваться этими преимуществами?
– Но в качестве кого?
– В качестве наших гостей, разумеется, – горячо заявил Сумми.
Жанна протянула ему дружески руку:
– Моя кузина и я, господин Ским, очень благодарны вам за ваше любезное предложение, но принять его мы не можем. Как ни скромны наши средства, они достаточны для нашей цели, и мы решили никому не быть обязанными, за исключением случаев самой крайней необходимости.
По спокойному тону этого заявления видно было, что переубеждать девушек было бы напрасным трудом.
Обратившись к Бену Раддлу, Жанна прибавила:
– Разве я не права?
– Совершенно правы, мисс Жанна, – объявил Бен, не обращая никакого внимания на отчаянные знаки, которые делал ему кузен.
Тотчас по приезду в Скагуэй Бен Раддл занялся изысканием средств для переезда в столицу Клондайка. Следуя указаниям, которые были им получены в Монреале, он прибег к помощи некоего Билла Стелла, которого ему рекомендовали и с которым советовали войти в деловые переговоры.
Билл Стелл, канадец по происхождению, был старинным жителем равнин. В течение нескольких лет он исполнял обязанности разведчика в канадских войсках, заслужив одобрение своих начальников, и принимал участие в продолжительных войнах, которые пришлось вести против индейцев. Он считался человеком чрезвычайно храбрым, хладнокровным и энергичным.
Билл занимался теперь тем, что служил проводником для эмигрантов, которые с наступлением лета ехали или возвращались в Клондайк. Он не был простым проводником. Он был начальником целого отряда и владел всем необходимым для таких трудных путешествий: лодками и гребцами, необходимыми для переезда через озера, санями и собаками для перехода через ледяные равнины, которые тянутся за перевалом Чилкут. В то же время он принимал на себя и обязанность заботиться о пропитании организуемого им каравана.
Именно потому, что Бен Раддл еще в Монреале рассчитывал воспользоваться услугами Билла Стелла, он не взял с собой тяжелого багажа. Он знал, что Билл предоставит все необходимое для того, чтобы достигнуть Клондайка, и был уверен, что ему удастся сговориться с ним относительно путешествия туда и обратно.
Когда на другой день после приезда в Скагуэй к Биллу Стеллу отправился Бен Раддл, ему сказали, что тот отсутствует, Билл отправился проводником каравана через перевал Уайт-пасс до озера Беннетт. Но с тех пор прошло уже дней десять, и если он почему-либо не задержался или не нанялся к другим путешественникам, то скоро должен был вернуться.
Так и случилось. Утром 25 апреля Бен Раддл и Сумми Ским могли уже переговорить с Биллом Стеллом.
Этому человеку было лет пятьдесят. Он казался сделанным из железа. Волосы у него были жесткие и грубые, борода – с проседью, взгляд твердый и проницательный. Рост он имел средний. На его симпатичном лице лежал отпечаток безукоризненной честности. В течение своей долгой службы в канадской армии он приобрел такие редкие качества, как осмотрительность, расторопность и осторожность. При его сосредоточенности, методичности и опытности он нелегко поддался бы обману. В то же время, будучи философом по натуре, он смотрел на жизнь оптимистически. Довольный своей судьбой, он никогда не помышлял о подражании тем, кого провожал в золотоносные земли. Ежедневный опыт доказывал ему воочию, что подавляющее большинство этих людей не выдерживало всех трудностей такого предприятия, или же они возвращались из него еще более несчастными, чем были раньше.
Бен Раддл познакомил Билла Стелла со своим планом скорейшей отправки в Доусон.
– Хорошо, сударь, – ответил Билл. – Я весь к вашим услугам. Это мое ремесло, к тому же у меня есть всё необходимое для такого путешествия.
– Я знаю это, Билл, – сказал Бен Раддл, – и я знаю также, что на вас можно положиться.
– Вы рассчитываете пробыть в Доусоне лишь несколько недель? – спросил Билл Стелл.
– Да, вероятно.
– Значит, речь идет не об эксплуатации прииска?
– Этого я не знаю. Пока вопрос касается лишь продажи того участка, которым мы владеем с моим кузеном и который мы получили в наследство. Нам уже было предложено продать его; но прежде чем согласиться на это, мы захотели сами убедиться в стоимости этого кусочка земли.
– Это разумно, господин Раддл. В такого рода делах люди готовы всегда надуть самым бесцеремонным образом. Нужно остерегаться…
– Поэтому мы и решились предпринять это путешествие.
– И когда вы продадите ваш участок, то вернетесь в Монреаль?
– Таково наше намерение. Проводив нас туда, Билл, вы, конечно, должны отвезти нас и обратно.
Вопрос касался путешествия, которое должно было продолжиться тридцать – тридцать пять дней, причем Билл обязывался доставить для него лошадей и мулов, собак, сани, лодки и палатки. Кроме того, на нем же лежала забота о продовольствии каравана. В этом на него можно было вполне положиться, так как он лучше всякого другого знал все требования длинного пути через эту необитаемую область.
Так как у Бена Раддла и Сумми Скима не было с собой материалов для оборудования прииска, то стоимость путешествия была исчислена Биллом в тысячу восемьсот франков до Доусона и в такую же сумму – оттуда в Скагуэй.
Торговаться с таким честным и добросовестным человеком, как Билл, не приходилось. Тем более что в то время стоимость проезда только до озер была, в зависимости от трудностей двух существующих дорог, довольно высокой: четыреста или пятьсот центов с полкилограмма багажа по одной дороге и в шестьсот-семьсот центов – по другой. Цена, назначенная Биллом Стеллом, была, таким образом, довольно скромной, и Бен Раддл тотчас же согласился на нее.
– Итак, решено, – сказал он. – Имейте в виду, что мы хотели бы выехать как можно скорее.
– Мне нужно двое суток для приготовлений, не больше, – ответил Билл.
– Нам не нужно плыть в лодке до Дайи? – спросил Бен Раддл.
– Это лишнее. Так как у вас нет с собой тяжелого багажа, то лучше отправиться прямо из Скагуэя.
Оставалось решить, по какой дороге каравану следовать через предшествующую области озер гористую местность, на которой путешественники испытывают наибольшие трудности. На вопросы, которые задал Бен Раддл по этому поводу Биллу Стеллу, последний ответил:
– Существуют две дороги, или, вернее, две тропы: через Уайт-пасс и Чилкут. По какой бы из них ни отправлялись караваны, после перехода через эти перевалы им остается лишь спуститься к озеру Беннетта или к озеру Линдемана.
– По какой из этих дорог вы намерены отправиться, Билл?
– По дороге на Чилкут. По ней мы достигнем северной оконечности озера Линдемана после остановки в лагере Шип. На этой станции можно отдохнуть и возобновить запас провизии. Кроме того, мы найдем у озера Линдемана те средства сообщения, которые я там оставил и которые мне не придется при возвращении в Скагуэй перетаскивать через горы.
– Мы полагаемся на вашу опытность. Все, что вы сделаете, будет хорошо, – сказал Бен Раддл. – Что касается нас, то мы готовы отправиться в путь по первому вашему требованию.
– Через два дня, как я уже сказал вам, – заметил Билл Стелл. – Столько времени мне необходимо для моих приготовлений, господин Раддл. Мы двинемся в путь с раннего утра и вечером будем уже недалеко от вершины Чилкута.
– Какова ее высота?
– Тысяча метров приблизительно, – ответил Билл. – Не так уж много. Но проход узок и извилист. Особенно затрудняет движение загроможденность его толпой золотоискателей, массой багажа и обозов, не говоря уж о снежных заносах.
Хотя все это было уже условлено с Биллом Стеллом, но Бен Раддл, однако, не уходил.
– Еще одно слово, Билл, – обратился он к проводнику. – Можете вы мне сказать, на сколько стоимость проезда увеличится, если нас случайно будут сопровождать две путешественницы?
– Это зависит от обстоятельств, сударь, – ответил Билл. – Багажа много?
– Нет. Очень мало.
– В таком случае, господин Раддл, нужно считать от пятисот до семисот франков, в зависимости от рода и веса багажа, считая в этой цене и продовольствие путешественниц.
– Спасибо, Билл, мы еще посмотрим, – сказал Бен Раддл, прощаясь с ним.
Пока они шли по дороге к отелю, Сумми выразил своему кузену удивление по поводу его последнего вопроса проводнику. О ком мог думать при этом Бен, если не об Эдите и Жанне Эджертон?
– В самом деле, только о них, – согласился Бен.
– Но ты же знаешь, – заметил Сумми, – что они уже решительно отказались ехать с нами, и ты сам одобрил их за это.
– Это правда.
– И отказ был так сформулирован, что возобновлять предложение невозможно.
– Это произошло оттого, что ты неумело взялся за дело, – ответил без всякого смущения Бен. – Предоставь действовать мне, и ты увидишь, что я устрою это дело лучше тебя.
Вернувшись в гостиницу, Бен, сопровождаемый крайне заинтригованным Скимом, тотчас же пошел разыскивать молодых девушек. Найдя их в читальне, он подошел к Жанне и без дальнейших предисловий сказал:
– Сударыня, я хочу предложить вам одно дело.
– Какое? – спросила Жанна, по-видимому, нисколько не удивленная этим.
– Вот оно, – спокойно объяснил Бен. – Мой кузен Сумми предложил вам присоединиться к нам для совместного путешествия в Доусон. Я выбранил его за это, так как присутствие ваше и вашей кузины вызвало бы с нашей стороны лишний расход в семьсот франков, а человек дела, каким являюсь я, должен по необходимости заботиться о том, чтобы каждый израсходованный им доллар принес ему их несколько. К счастью, вы отклонили это предложение.
– Да, – сказала Жапна. – Что же дальше?
– Вы не можете, однако, не согласиться, что вам предстоят серьезные опасности и что предложение моего кузена облегчило бы ваше путешествие.
– Я не отрицаю этого, – сказала Жанна. – Но я не вижу…
– Сейчас я перейду к делу, – продолжал Бен, перебив девушку. – Я повторяю, что наше содействие было бы для вас чрезвычайно выгодным. Благодаря ему вы избежали бы задержек в пути и прибыли бы на прииски в хорошее время года. Если вы согласитесь на мое предложение, то шансы вашего успеха возрастут. Поэтому только справедливо, чтобы и я был заинтересован в вашем предприятии, которое я облегчаю вам. Ввиду этого я предлагаю вам переезд до Доусона за мой счет, выговаривая себе за это десять процентов с ваших будущих доходов. Жанна нисколько не смутилась этим странным предложением. Что может быть естественнее коммерческой сделки? Если же она медлила с ответом, то лишь потому, что обдумывала. Десять процентов – это много! Но дорога в Клондайк длинна и трудна. А отвага не исключает благоразумия.
– Я согласна, – сказала она, обдумав предложение Бена. – Если хотите, мы сейчас напишем контракт.
– Я только что хотел предложить вам это, – сказал самым серьезным тоном Бен, присаживаясь к одному из столов.
И в то время как его новая партнерша по предприятию наблюдала за ним, он важно уселся писать:
«Между нижеподписавшимися:
1) Жанной Эджертон, золотоискательницей, жительствующей…»
– Кстати, – спросил он, останавливаясь, – как написать ваш адрес?
– Пишите: Доусон, госпиталь.
Бен Раддл вновь взялся за перо.
«…в Доусоне, в госпитале, с одной стороны, и 2) господином Беном Раддлом, инженером, жительствующим в Монреале, по улице Жака Картье, д. № 29, с другой стороны, заключено следующее условие…»
Эдита и Сумми обменялись через стол взглядами – счастливым со стороны сиявшего Сумми и растроганным со стороны Эдиты, которая хорошо поняла этот маневр Бена.
