Карина Булычева
Вожделение и развод
Госвами – продюсер мусульманин
Диди Притти – жена
Таджмахала – возлюбленная
Чаки – сын
Раката лукум – секс символ индийского кино
Мандрадж Ссатья – злодей
Ассистент
Матхи – герой любовник
Световик
Оператор
Гример
Звуковик
Старухи
1 акт
Первая сцена
Госвами курит сигару. Он стоит в беседке на берегу моря. Его сигару, огромную как дирижабль, поддерживают его два ассистента. Постепенно в Госвами пробуждается мелодия.
Голос переводчика
Стоит запеть, и я начинаю, как голубёнок
Клювом в гнезде мироздания вертеть!
Стоит запеть, и я, Госвами, от Бога продюсер,
Забываю, что надо успеть!
Голос мой сладкий, слушай украдкой
Девушка, ой, цветок
Голос мой тает от страсти и счастья,
Но, как же я одинок!!
Вдыхаю один я,
Я кипарисов, здесь голубой аромат,
Но в сердце продюсера серо и пусто -
Ах, как давно я женат!!!
Жены – как волны, жены как буря
Жены – кромешный ад!
Даже не знаю, как так из женщин
Такое потом быват?!
Госвами (запел)
Над океаном в ажурной беседке
Я словно в клетке стою
Схвачен, подхвачен, грустью охвачен
Застигнут на самом краю
Госвами продюсер, госвами директор,
Сайгак с болливудских холмов
Людьми окруженный, деньгами плененный
Повсюду женатый – вокруг одинок!
Запах сигары мне шепчет: «не старый»,
Но волны свое говорят:
«Если ты рано, до лысин женился -
Свалился ты заживо в ад!
Госвами продюсер, дивиди архитектор,
Инженер человеческих душ!
Госвами – младенец, Госвами – подросток
Какой еще чей-то там муж?
Мне дайте свободу – холостой или вдовый
Вот мое состоянье души!
Не буду женатым – не буду, не буду!
Оставьте меня – в тиши…
Расстроенный Госвами замолкает и стихает вся музыка. В дыму его сигары появляется силуэт Таджмахалы
Таджмахала Я пришла сюда послушать… карбюратор.
Госвами (в сторону) Ямочка на щеке!
Таджмахала Странно не видеть в беседке – машину!
Госвами Тень ее словно лук с тетивой – на стене!
Голос как плач щенка!
Таджмахала Ну, неужели я зря с ключом гаечным шла сюда издалека?
Госвами Зря я уехал на съемки фильма о тюрьмах на эти берега,
Кто меня надоумил, что в этом отеле – встречу фактуру мест заключения? Теперь моя роль нелегка…
Зря целовал я жену и детишек, щеки их с щетиной, зря я поехал, зря не остался дома с своей женой! Будет отныне любви моей странной
солнце в глаза мне бить! Влюбиться в другую – и быть известным -
как же мне с этим жить?
Таджмахала Пожалуй, я вернусь в гараж!
Госвами Ох, если только ты душою дорожишь, я умоляю, не ходи ты в гаражи! Послушай, хочешь засиять на экране новою звездой продюсера Госвами? Я верю, что ты послана судьбой в мой мир. Ты подаянием вкатилось в нищенскую суму моего одиночества. Ты хочешь стать такою как Ракат лукум, что боготворит вся Индия? Или печальным ангелом кино – как Дитти Притти?
Таджмахала Ты слишком много говоришь, я не привыкла столько слушать! И мне пора!
Госвами Милая, постой! Еще полслова, еще каплю счастья, пол вздоха рядом!
Таджмахала уходит. Госвами рвет на себе волосы, делает сальто, вырывает банан у ассистента и съедает.
Госвами Одна она такая в мире есть, одна из тысячи невест, одна из миллиарда жен! Я ею обезглавлен, обездвижен и сражен! (ассистенту) Так, запиши это – используем в моей биографии!
Что ж мне делать – как ею овладеть? Она не просто женщина, с ней рядом снова я юный и наивный мальчик. Я снова маленький Госвами – не продюсер – а теленок, не мужчина – заготовка. Вся моя зрелость, весть мой пыл у этих ног! Ты видел когда-нибудь такую девушку?
Ассистент Видел.
Госвами Да что ты врешь, что врешь то, чучело ты человека! Где ты мог видеть девушек! Или ты так мало работаешь и так много получаешь, что есть время ходить и пялиться на женщин? Я это исправлю!
Взбодрившись, Госвами готов работать.
Госвами Таак, где барабанщики, где эти трясогузки в сари, где камеры – единственные механизмы, которые я в жизни признаю, где этот обормот герой, где героиня (в зал) подумываю я ее прикончить… Где кровь из помидоров, помидор из гипса? Где осветители – о, кровь из глаз, где костюмеры – иголки им под ногти, и где гримеры – срам им на лицо! Где индустрия вся! Где эти голодранцы! Где дети обезьян, где группа съемочная славного Госвами?
Прибегает съемочная труппа. Герой – Матхи, явно с похмелья, героиня – Раката лукум – беременна.
На площадке закипела работа,
Ассистент Госвами, на выбранной тобой вчера локации какой-то недотепа снимает свой арт хаус.
Госвами Штаны пусть снимет – будет хоть на что взглянуть! Что за мерзавец! Что он там снимает? Наверное, тот самый злыдень, который уморил беднягу зрителя в кинотеатре Дели. Один сапожник выиграл в лотерею миллион, родители ему сосватали прекрасную невесту, друзья его признали лучшим среди лучших, и вот, на радостях бедняга забрел в кино – на этакий артхаус. Повесился не досмотрев! И это еще счастье – а досмотрел бы – всех в Дели перевешал! Гоните его в шею!
Ассистент Но, он поставил свет – снимает как навозный жук катит монету. Он выстроил картинку, научил жука.
Госвами Монету где нашел, не знаешь? И что все это будет значить? Что капитал состряпан из навоза? Что наркодиллер выползает в люди? Что денежный эквивалент природы не падает в цене, пока упорно человек катит навоз? Гони его! Побей его штативом! Да если б сам пророк спустился бы на землю – и то б не разгадал, зачем это снимают! Чтоб с важным видом двум десятку судей, слепым кротам, надменным от безумья, высокомерно заявить: а я умней пророка!
Ассистент уходит.
Госвами Так, где мой стул? Опять на нем сидел какой-то негодяй? Все по местам! Запомните, пока я жив – никто живым на этот стул не сядет! Ведь я Госвами!
На сцене появляются герой и Раката лукум, поют, танцуют, Госвами руководит процессом.
Госвами Нет, не так! Не так целуешь! Надобно вот так! (целует Ракату лукум) Нет, не так ты бьешь его – дай покажу!
(Бьет героя) Не так поставил свет, ты, бестолочь! (поправляет)
И солнце все не так как надо светит – эх сам бы посветил, но кто кино доснимет?
Пока он суетится, последний луч солнца уходит в океан.
Госвами Все из-за вас, мерзавцы! Ушла натура! В воду канула!
Дальнейший номер проходит в темноте, только иногда световая пушка выхватывает то одного персонажа, то другого.
Госвами Снимай, что можешь!
Пушка выхватила Ракату Лукум, которая послушно снимает с себя одежду.
Госвами Да что ты делаешь, ну кто сказал тебе снимать! Надень сейчас же! Снимайте же хоть что-то, день потерян!
Пушка выхватила героя – он задом к нам и пытается снять брюки!
Госвами Еще один кретин! Надень сейчас же, ты по фильму адвокат! Танцуйте же, танцуйте вы, драконье семя!
Пушка выхватила световика и гримера, которые танцуют что-то невнятное.
Госвами Кто вам велел дышать, не то, что танцевать! Все убирайтесь все! Бегом в гостиницу! Чтоб никого не видел до рассвета! Испортили вы все – бумажные вы куклы¸ а не люди…
Один и грустный, к нему подходит ассистент и молча подает чашку кофе.
Госвами Ты видел? Все испортили, весь фильм! О, я бездарность, я ничтожней фотографии! Я неудачник! Солнце село из-за меня! А ведь та девушка… нет, ты такой не видел, ну, признайся?
Ассистент Видел. В кино.
Госвами Вот именно – в кино! Вот оно – новое лицо индийского кино! Мелькнуло и унеслось по низменным делам, связанным с механикой! Она прекрасна – крупное лицо – как любят операторы – чтоб занимать экран! Прелестный рот – удобный для озвучки! Фигура – словно бы гитара на ногах – наш хореограф будет счастлив!
Ну а глаза, глаза – такие, что полюбит Индия!
Вторая сцена
Болливуд, роскошный особняк Госвами. Диди Притти одна и привычно печалится.
Диди Притти (поет)
Для кого-то воздух свеж, для меня как камень,
Кто-то полон всех надежд, для меня Госвами
Стал надеждою одной на любовь и на покой!
Жизнь меня не баловала, я росла в достатке,
Много ела и пила – с золота и сладкое.
Только я приноровилась вытерпеть богатство –
Как любовь вдруг все сломала – в моем сонном царстве.
Как же мне не повезло, как же я несчастна!
Как же плохо быть живой, как же все досадно!
Только я привыкла быть – и звездой экрана
И жены удел терпеть, как мой муж Госвами,
Нездорово стал богат, снова денег водопад
Снова утомляться и в деньгах купаться!
Как же мне не повезло, как же я несчастна!
Как же плохо быть живой, как же все досадно!
Только я привыкла жить – как холмов царица
Тут же мне пришлось как туче – сыном разродиться,
Сын, как дождь, укрыл от зноя, и от славы солнца
Но случилось тут такое …
Появляется ее сын Чаки, здоровый парень лет тридцати, типичный старый холостяк.
Чаки (зевая) Маам, я снова проснулся и захотел почесать свое ухо
Диди Притти И что дальше?
Чаки Оно словно находилась на другом конце Земли… маам, ты ничего от меня не скрываешь? Все время чувствую, что я словно не один, словно где-то есть мое продолжение… Словно, я здесь закрываю глаз, а кто-то другой его открывает, словно я здесь начинаю куплет, а кто другой – допевает…
Диди Притти рыдает.
Чаки Мама – ответь!
Диди Притти На все вопросы нет ответа, мой сынок… Ты наш единственный ребенок… И… в этом мире каждый одинок….
Чаки Мама, ты все время снимаешься в трагичных фильмах…
Диди Притти Что поделаешь, сыночек, даже больное тело, надо чем-то кормить…
Чаки Так может из-за этого ты все время рыдаешь?
Диди Притти Жизнь – пустыня, мой родной малыш. Только слезы для меня – колодец утоляющий жажду… Они питают мое слабое больное тело….
Чаки Боже, маам, ну с чего ты вообразила, что больна? С чего? Какую последнюю болезнь ты нашла у себя?
Диди Притти Я не помню
Чаки Ну, вспомнай же!
Диди Притти Кажется, это было инсульт…
Чаки И как же ты его в себе определила?
Диди Притти Кружилась голова…
Чаки Ах, маам, не обижайся, но ты здорова, как корова. Здоровущая такая женщина!!! По твоей логике, отрезать себе ноготь – это ампутация, а вырвать волос – гильотина! Не удивлюсь, если папа уйдет от нас, ведь ты его купаешь в этом своем колодце слез и днем и ночью… Когда-нибудь, ты нас обоих утопишь, как котят в его глубинах!
Диди Притти Мне не прилично намекать такое, но ты тоже мог бы порадовать отца!
Чаки И чем же?
Диди Притти Множеством вещей! Ты мог бы взять и повзрослеть, закончить колледж, найти работу!
Чаки О мама, мама, перестань! Если я найду работу – ты потеряешь единственного верблюда в твоей пустыне слез! Кто будет слушать твои стоны, и убавлять их, как звук на телевизоре?
