Карл Густав Юнг
Развитие личности
20 Здесь мы видим энергичную попытку сублимировать страх в стремление к знаниям, которое в этом возрасте кажется явно преждевременным. Но скольких одаренных детей, страдающих от той же проблемы, пичкают этой несвоевременной сублимацией, и отнюдь не c пользой для них! Всякий, кто поощряет сублимацию в этом возрасте, лишь усиливает невроз. В корне стремления к знаниям лежит страх, а страх есть выражение преображенного либидо, то есть интроверсии, которая стала невротической и не является ни необходимой, ни благоприятной для развития ребенка в этот период. К чему в конечном счете ведет тяга к знаниям, становится ясно из обилия вопросов, возникавших почти ежедневно: «Почему Софи [младшая сестра] моложе меня? Где был Фриц [младший брат] до этого? Если он был на небесах, то что он там делал? Почему он спустился на землю только сейчас, а не раньше?»
21 Учитывая обстоятельства, отец решил, что при первой же возможности мать должна рассказать девочке правду о появлении младшего брата.
22 Эта возможность появилась, когда вскоре Анна снова спросила об аисте. Мать сказала, что история про аиста – выдумка, что Фриц вырос в маме, как цветы из земли. Сначала он был очень маленьким, но постепенно становился все больше и больше, как растение. Девочка внимательно слушала без малейшего удивления, а затем спросила:
Анна: «Он выбрался самостоятельно?»
Мать: «Да».
Анна: «Но ведь он не умеет ходить!»
Софи: «Он выполз».
Анна (услышав реплику Софи): «Здесь есть отверстие? (указывая на грудь) Или он появился изо рта? А кто появился из няни?»
23 Тут Анна умолкла, а потом воскликнула: «Нет, я знаю, это аист принес его с небес!» Прежде чем мать успела ответить, она сменила тему и вновь попросила показать изображения вулканов. Вечер, последовавший за этим разговором, прошел спокойно. Неожиданное объяснение, очевидно, породило у девочки целый ряд догадок, нашедших выражение в потоке вопросов. Открылись новые и непредвиденные перспективы, и она быстро подошла к главной проблеме: «Откуда появился мой братик? Из отверстия в груди или изо рта?» Оба предположения – приемлемые теории. Как известно, даже молодые замужние женщины нередко придерживаются теории о дыре в брюшной стенке или кесаревом сечении; считается, что это – признак подлинной невинности. На самом деле это не невинность; в таких случаях мы практически всегда имеем дело с инфантильной сексуальностью, в дальнейшей жизни дискредитировавшей vias naturales[10].
23а Нас могут спросить, откуда у девочки появилась нелепая идея о том, что в груди существует отверстие или что роды происходят через рот. Почему она не выбрала одно из естественных отверстий в нижней части тела, из которых ежедневно что-то выделяется? Объяснение этому простое. Прошло не так уж много времени с тех пор, как Анна бросила вызов всем педагогическим навыкам матери повышенным интересом как к этим отверстиям, так и к их любопытным продуктам – интересом, не всегда соответствующим требованиям опрятности и приличия. Тогда она впервые познакомилась с исключительными законами, касающимися этих частей тела, и, будучи весьма чутким ребенком, вскоре заметила, что в них есть нечто запретное. Следовательно, эта область должна быть исключена из расчетов – такова тривиальная ошибка мышления, которую можно простить ребенку, если учесть всех тех людей, которые, несмотря на самые мощные очки, никогда и нигде не видят ничего сексуального. Анна отреагировала гораздо более понятливо, чем ее младшая сестра, чьи скатологические интересы и достижения были, безусловно, исключительными и которая соответствующе себя вела даже за столом. Она неизменно описывала свои испражнения как «смешные», хотя мать утверждала, что это не смешно, и запрещала такие забавы. Девочка, казалось, смирилась с этими непонятными воспитательными капризами, но вскоре отомстила. Однажды, когда на столе появилось новое блюдо, она категорически отказалась притрагиваться к нему, заметив, что это «не смешно», а впоследствии все кулинарные новшества отклонялись как «несмешные».
24 Психология подобного негативизма вполне типична и понятна. Логика чувств проста: «Если вы находите мои шалости несмешными и принуждаете меня от них отказаться, тогда и я нахожу ваши выходки несмешными и не стану играть в эту игру». Как и все незрелые компенсации такого рода, эта повадка следует важному инфантильному принципу: «Поделом вам, когда задеты мои интересы».
25 Но вернемся к нашей теме. Анна проявила послушание и настолько приспособилась к культурным требованиям, что думала (или, по крайней мере, говорила) о самых простых вещах в последнюю очередь. Неправильные теории, заменяющие правильные, иногда сохраняются годами, пока внезапно не наступает просветление, обусловленное извне. Посему неудивительно, что представления, формированию и приверженности которым содействуют родители и педагоги, впоследствии становятся детерминантами важных симптомов при неврозе или бредовых идей при психозе, как я показал в своей работе «Психология dementia praecox»[11]. Все, что существовало в психике долгие годы, всегда где-то остается, даже если оно скрыто компенсациями, казалось бы, совершенно иного толка.
26 Вслед за вопросом, откуда в действительности появляются дети, возникает другая проблема: если дети берутся из мамы, то как быть с няней? Из нее тоже кто-то появился? Затем следует внезапное восклицание: «Нет, я знаю: это аист принес его с небес!» Что такого особенного в том факте, что у няни нет детей? Мы помним, что Анна отождествляла себя с нею и сама мечтала стать няней: в будущем девочке хотелось бы получить ребеночка так же легко, как это сделала няня. Но теперь, когда обнаружилось, что младший брат вырос в маме, что было делать?
27 Данная тревожная проблема устраняется возвращением к теории аистов и ангелов, которая никогда не вызывала особого доверия и спустя некоторое время была окончательно отброшена. Два вопроса, однако, остаются открытыми. Первый: откуда берется ребенок? И второй, значительно более сложный: как получилось, что у мамы есть дети, а у няни и прислуги их нет? В настоящий момент ни один из этих вопросов пока не озвучен.
28 На следующий день за обедом Анна объявила, как будто ни с того ни с сего: «Мой брат живет в Италии. У него дом из ткани и стекла, и он не рухнет».
29 Здесь, как и в других случаях, добиться объяснений оказалось невозможным; сопротивление было слишком велико. Это уникальное и довольно твердое высказывание крайне показательно. Около трех месяцев дети питали стереотипную фантазию о «старшем брате», который все знал, все мог и у которого все было. Он побывал везде, где не были они, ему разрешалось делать все, что не разрешалось делать им, он владел стадами огромных коров, лошадей, овец, собак и т. д.[12] У обеих девочек был такой старший брат. Чтобы найти источник этой фантазии, не следует далеко ходить: прототипом выступал отец, который казался, скорее, братом мамы. Если так, у детей тоже должен быть брат. Этот брат очень могущественный и храбрый; сейчас он живет в опасной Италии в вымышленном доме, который не рухнет. Таким образом исполняется важное желание: землетрясение больше не опасно. В результате боязнь и тревогу удалось подавить, и они больше не возвращались. Вместо того чтобы перед сном звать отца, дабы он прогнал страх, Анна стала более нежной и просила поцеловать ее на ночь. Желая удостовериться, что девочка в самом деле перестала бояться землетрясений, отец показал ей новые изображения вулканов и вызванных землетрясением разрушений, но Анна осталась равнодушной и рассматривала картинки холодно: «Мертвые люди! Все это я уже видела». Даже фотография извержения вулкана лишилась своей притягательности. Весь научный интерес исчез столь же внезапно, как и возник. В последующие дни, однако, у Анны появились более важные дела: ей не терпелось поделиться новообретенными знаниями со своими знакомыми. Она начала с подробного рассказа о том, как Фриц вырос в маме, а также она сама и ее младшая сестра; как папа вырос в своей маме, мама в своей, а слуги – в своих. С помощью многочисленных вопросов она проверила эту версию на соответствие истине, ибо зародившееся в ней недоверие оказалось настолько сильным, что требовались многократные подтверждения, дабы рассеять сомнения. В перерывах дети неоднократно заговаривали о теории аистов и ангелов, но уже менее убежденным тоном и даже нараспев излагали ее своим куклам.
30 Новое знание, очевидно, выдержало проверку, ибо фобия не вернулась.
31 Лишь однажды уверенность Анны грозила серьезно пошатнуться. Приблизительно через неделю ее отец заболел гриппом. Дети ничего не знали об этом, и Анна, войдя утром в спальню родителей, увидела его в постели. Она сделала удивленное лицо и, остановившись в дверях, отказалась приближаться к кровати. Судя по всему, ее вновь одолевали застенчивость и недоверчивость. Внезапно она выпалила: «Почему ты в постели? У тебя внутри тоже растение?»
32 Отец рассмеялся и заверил ее, что дети не растут в папах и что у мужчин не бывает детей, после чего девочка мгновенно успокоилась и вновь стала дружелюбной. Но хотя на поверхности все было спокойно, проблемы продолжали прорабатываться в глубине. Несколько дней спустя Анна объявила за обедом: «Прошлой ночью мне приснился сон про Ноев ковчег». Отец спросил, что именно ей приснилось, но Анна ответила потоком бессмыслицы. В таких случаях нужно просто ждать и слушать. И действительно, через несколько минут девочка сказала своей бабушке: «Прошлой ночью мне приснился сон про Ноев ковчег, и в нем было много маленьких животных». Еще одна пауза. Затем она начала рассказ в третий раз: «Прошлой ночью мне приснился сон про Ноев ковчег, и в нем было много маленьких животных. В дне был люк. Он открылся, и все животные выпали». Знающие люди поймут эту фантазию. У детей действительно был игрушечный Ноев ковчег, но отверстие было в крыше, а не на дне. Это тонкий намек на то, что история о рождении изо рта или из груди – выдумка и что Анна довольно хорошо представляет себе, откуда дети появляются в реальности, а именно снизу.
33 Следующие несколько недель прошли без каких-либо примечательных событий. Был один сон: «Мне снились папа и мама. Они допоздна сидели в кабинете, и мы, дети, тоже там были».
34 На первый взгляд сон воплощает хорошо известное желание детей ложиться так же поздно, как их родители. Здесь это желание реализуется или, скорее, используется для маскировки другого, гораздо более важного желания – желания оставаться с родителями по вечерам, причем, что вполне естественно и невинно, в кабинете, где девочка видела столько интересных книг и утоляла жажду знаний. Иными словами, она искала ответ на животрепещущий вопрос, откуда взялся младший брат. Если бы дети были там, они бы знали.
35 Несколько дней спустя Анне приснился кошмар, от которого она проснулась с криком: «Приближается землетрясение, дом уже трясется!» Мать подбежала к ней и попыталась успокоить: мол, никакого землетрясения нет, все хорошо. «Я бы очень хотела увидеть весну, как появляются и распускаются в полях цветочки, – взволнованно сказала Анна. – Я хочу увидеть Фрица, у него такое милое личико. Что делает папа? Что он говорит?» Мать ответила, что он спит и ничего не говорит. «Наверное, утром он опять будет болен!» – с саркастической улыбкой заметила Анна.
36 Эти реплики следует читать в обратном порядке. Последнюю фразу не стоит воспринимать всерьез, так как она была произнесена саркастическим тоном. В прошлый раз, когда отец болел, Анна заподозрила, что у него «внутри растение». Соответственно, сарказм означает: «У него, вероятно, будет ребенок!» Но это неправда, потому что у папы не может быть детей, дети бывают только у мам; возможно, завтра у нее появится еще один братик, но откуда? «Что делает папа?» Здесь мы видим безошибочную формулировку трудной проблемы: что делает папа, если он не производит детей? Анна жаждет найти ключ ко всем своим проблемам; она хочет знать, как Фриц появился на свет, хочет увидеть, как весной из земли вырастают цветы, но все эти желания скрыты за страхом землетрясений.
37 После этого «интермеццо» Анна мирно проспала до утра. Утром мать спросила ее, что случилось ночью. Анна забыла обо всем и думала, что ей просто приснился сон: «Мне снилось, что я могу сделать лето, а потом кто-то спустил пупса в унитаз».
38 Это необычное сновидение состоит из двух эпизодов, разделенных словом «потом». Вторая часть черпает материал из недавно озвученного желания иметь пупса, то есть куклу мужского пола, – у мамы же есть маленький мальчик! Кто-то спускает пупса в унитаз, но обычно в унитаз спускают совсем другое. Вывод: дети появляются на свет точно так же, как то, что попадает в унитаз. Здесь мы видим аналогию с Lumpf[13] – теорией маленького Ганса. Обычно, когда одно сновидение содержит несколько сцен, каждая представляет собой одну из вариаций проработки комплекса. Таким образом, первая часть озвученного сна – это всего лишь вариация темы из второй части. Выше мы уже указывали, что конкретно подразумевается под желанием увидеть «весну» или «цветы». Теперь Анне снится, что она может сотворить лето, то есть вызвать появление растений; она сама может сделать ребенка. Вторая часть сновидения представляет этот процесс как аналог испражнения. Здесь мы имеем эгоистическое желание, скрытое за мнимым объективным интересом к вчерашней вечерней беседе.
39 Несколько дней спустя мать посетила дама в положении. Дети, по-видимому, ничего не заметили. Но на следующий день они затеяли необычную игру: под руководством старшей девочки достали все старые газеты из отцовской корзины для мусора и засунули их под платья. Сходство было безошибочным. В ту ночь Анна увидела следующий сон: «Мне приснилась какая-то женщина в городе, у которой был очень толстый живот». Поскольку главным действующим лицом во сне всегда является сам сновидец в некоем определенном облике, игра предыдущего дня находит полное толкование.
40 Вскоре после этого Анна удивила свою мать следующим спектаклем: засунув куклу себе под юбку, она медленно вытащила ее головой вниз со словами: «Смотри, сейчас появится ребеночек; он уже почти вышел». Тем самым Анна говорила: так я представляю себе процесс рождения. Что ты об этом думаешь? Так все и происходит? В действительности эту игру следует понимать как вопрос, поскольку, как мы увидим позже, представление о рождении все еще требует официального подтверждения.
41 Попытки разрешить проблему на этом отнюдь не закончились, о чем свидетельствуют идеи, которые Анна вынашивала на протяжении следующих недель. Так, она повторила ту же игру несколько дней спустя со своей любимой игрушкой – плюшевым медведем. В другой раз она сказала бабушке, указывая на розу: «Смотри, у розы ребеночек». Поскольку бабушка не поняла, что имеется в виду, девочка ткнула пальцем в набухшую чашечку: «Разве ты не видишь, какая толстая эта штука!»
42 Как-то раз Анна поссорилась со своей младшей сестрой, и та сердито воскликнула: «Я убью тебя!» «Когда я умру, ты останешься совсем одна и будешь молить Бога о живом ребенке», – ответила Анна. Поведение обеих девочек мгновенно изменилось: пока Анна изображала ангела, ее младшая сестра стояла перед ней на коленях и умоляла ниспослать ребенка. Таким образом, Анна стала матерью, дающей детей.
43 Однажды после ужина подали апельсины. Анна нетерпеливо попросила один и сказала: «Я проглочу его целиком, а потом у меня будет ребеночек».
44 Это напоминает сказки, в которых бездетные женщины в конце концов беременеют, съев фрукт, рыбу и тому подобное[14]. В данном случае Анна пытается решить проблему того, как дети на самом деле попадают в мать. При этом она поднимает вопрос, который никогда прежде не был сформулирован столь четко и ясно. Решение приходит в виде аналогии, характерной для архаического мышления ребенка. (Мышление аналогиями встречается и у взрослых людей в слое, лежащем непосредственно под сознанием. Сновидения выводят аналогии на поверхность, как, собственно, и dementia praecox.) В немецких и многих других зарубежных сказках часто встречаются подобные детские сравнения. По всей видимости, сказки представляют собой мифы детства, а потому содержат среди прочего мифологию, которую дети складывают для себя относительно сексуальных процессов. Поэзия сказки, волшебство которой ощущает даже взрослый, не в последнюю очередь основывается на том, что некоторые старые теории по-прежнему живы в нашем бессознательном. Мы испытываем странное и таинственное чувство всякий раз, когда фрагмент нашей далекой юности вновь пробуждается к жизни; при этом он не достигает сознания, а лишь отбрасывает отблеск своей эмоциональной интенсивности на сознательный разум.
45 Проблема попадания ребенка в мать трудноразрешима. Поскольку единственный способ попасть в организм – через рот, само собой разумеется, что мать съедает нечто вроде плода, который затем начинает расти у нее внутри. Но здесь возникает другая трудность: роль матери понятна, но зачем нужен отец? Таково правило умственной экономии – связывать два неизвестных и использовать одно для разъяснения другого.
46 Ребенок быстро приходит к убеждению, что отец каким-то образом вовлечен в процесс, тем более что вопрос о том, как дети попадают в мать, по-прежнему остается открытым.
47 Что делает отец? Этот вопрос занимал Анну больше всего остального. Однажды утром она вбежала в спальню родителей, когда те одевались, прыгнула на кровать отца, легла ничком и принялась сучить ногами, крича: «Так делает папа?» Родители рассмеялись и ничего не ответили; лишь позже они осознали вероятный смысл этого представления. Аналогия с лошадью, дергавшей ногами и так напугавшей маленького Ганса, удивительно близка.
48 На этом вопрос, казалось, был исчерпан; так или иначе родители не нашли удобного случая сделать какие-либо содержательные замечания по данному поводу. То, что проблема зашла в тупик на этом этапе, не удивительно: это самая сложная часть осознания. Ребенок ничего не знает ни о сперматозоидах, ни о половом акте. Есть всего одна возможность: мать должна что-нибудь съесть, потому что только так что-то может попасть в организм. Но что делает отец? Частые сравнения с няней и другими людьми, не состоящими в браке, очевидно, не прошли даром. Анна была вынуждена сделать вывод, что существование отца зачем-то нужно. Но какую конкретно роль он играет? Анна и маленький Ганс придерживаются единодушного мнения, что это должно быть как-то связано с ногами.
49 Состояние застоя длилось около пяти месяцев, на протяжении которых ни фобий, ни других признаков проработки комплекса не наблюдалось. Затем появились первые предвестники грядущих событий. В то время семья Анны жила в доме у озера. Поскольку Анна отваживалась заходить в воду только по колено, как-то раз отец взял ее с собой на глубину, что закончилось громким плачем. В тот вечер, ложась спать, Анна спросила у матери: «Папа хотел утопить меня, да?»
50 Несколько дней спустя произошла еще одна вспышка. Анна так долго путалась под ногами у садовника, что тот наконец, шутки ради, подхватил ее на руки и поставил в яму, которую только что выкопал. Анна жалобно закричала и впоследствии заявила, что мужчина хотел зарыть ее в землю.
51 В результате однажды ночью Анна проснулась со страшным криком. Мать прибежала в детскую и попыталась успокоить девочку. Анне приснилось, что «наверху ехал поезд и рухнул вниз».
52 Здесь мы имеем параллель с историей о «дилижансе» маленького Ганса. Эти инциденты ясно показывают, что в воздухе снова витал страх. Иначе говоря, существовало некое препятствие, мешающее переносу любви на родителей. Как следствие, большая часть этой любви преобразовывалась в страх. На сей раз недоверие было направлено не против матери, а против отца, который, как полагала Анна, знает тайну, но не желает ее выдавать. Что делает папа? Что он скрывает? Если это держится в секрете, рассудила девочка, значит, это что-то опасное; в таком случае от отца можно ожидать худшего. (Особенно отчетливо детский страх перед отцом проявляется у взрослых с диагнозом dementia praecox. Болезнь, как и психоанализ, делает явными многие бессознательные процессы.) В результате Анна приходит к абсурдной мысли, что отец хотел ее утопить.
53 Тем временем Анна немного подросла, и ее интерес к отцу принял специфический оттенок, с трудом поддающийся описанию. В языке нет слов, чтобы передать совершенно особую разновидность нежного любопытства, которое светилось в глазах ребенка.
54 Не случайно приблизительно тогда же дети придумали любопытную игру. Они назвали двух самых больших кукол «бабушками», отнесли их в «больницу» – сарай с инструментами – и оставили там на ночь. «Бабушка» в этой связи напоминает более раннего «старшего брата». Представляется весьма вероятным, что «бабушка» замещает мать. Таким образом, налицо желание избавиться от матери[15]. Этому намерению явно способствовал тот факт, что последняя снова дала Анне повод для неудовольствия.
55 Это произошло следующим образом: садовник засевал травой большой участок земли. Анна с удовольствием помогала ему в работе, по-видимому совершенно не догадываясь о глубоком значении этой игры. Приблизительно через две недели девочка с восторгом обнаружила первые ростки. Однажды она подошла к матери и спросила: «Как глаза врастают в голову?»
56 Мать сказала, что не знает. Но Анна не унималась. Ее интересовало, знает ли это Бог или папа, и почему Бог и папа знают все. Мать отослала ее к отцу – возможно, он сумеет объяснить, как появляются глаза. Несколько дней спустя семья собралась за чаем. Когда все разошлись, Анна подбежала к отцу, читавшему за столом газету, и спросила: «Скажи, как глаза врастают в голову?»
Отец: «Они не врастают в голову; они растут в ней с самого начала».
Анна: «То есть глаза не сажают туда?»
Отец: «Нет, они просто вырастают в голове, как нос».
Анна: «Рот и уши вырастают вот так? А волосы?»
Отец: «И волосы».
Анна: «Правда? Но мышата появляются на свет совсем голыми. Где были волосы раньше? Разве для них нет семечек?»
Отец: «Нет. Волосы вырастают из маленьких зернышек, похожих на семечки, но они уже находятся в коже. Никто их не сеет».
57 Отец попал в затруднительное положение. Он догадался, куда метит девочка, но не хотел разрушать столь дипломатично введенную теорию семян, перенятую от самой природы, только потому, что здесь она была неприложима. Кроме того, Анна говорила с необычайной серьезностью, требовавшей уважительного отношения.
58 «Но как же тогда Фриц попал в маму? – спросила Анна, явно разочарованная. – Кто его туда засунул? И кто засунул тебя в твою маму? Откуда вы появились?»
59 Из этого потока вопросов отец выбрал для ответа последний:
Отец: «Ты знаешь, что Фриц – мальчик; мальчики вырастают в мужчин, а девочки – в женщин. Только женщины могут иметь детей. А теперь подумай, откуда мог появиться Фриц?»
Анна (радостно смеясь и указывая на свои гениталии): «Он появился отсюда?»
Отец: «Конечно. Разве ты никогда не думала об этом?»
Анна (игнорируя вопрос): «Но как Фриц попал в маму? Его туда посадили? Семечком?»
60 От этого прямого вопроса отец уже не мог уклониться. Он объяснил, что мать подобна почве, а отец – садовнику; отец дает семя, оно растет в матери, и так появляется ребеночек. Анна слушала с величайшим вниманием. Этот ответ доставил ей необычайное удовлетворение; она тут же побежала к матери и сообщила: «Папа мне все рассказал, теперь я поняла». Но что именно она поняла, девочка не уточнила.
61 На следующий день новые знания были применены на практике. Анна подошла к матери и радостно воскликнула: «Только подумай, мама, папа сказал, что раньше Фриц был ангелом и что с неба его принес аист». «Я совершенно уверена, что твой отец не говорил ничего подобного», – удивилась мать. Ничего не ответив, Анна со смехом убежала.
62 Такова была ее месть. Судя по всему, мать не хотела или не могла рассказать, как глаза врастают в голову; она даже не знала, как в нее попал Фриц. Если так, ее без труда можно сбить с толку старой историей про аиста. Возможно, она верит в нее до сих пор.
* * *
63 Теперь девочка была удовлетворена: ее знания расширились, а трудная проблема разрешилась. Однако куда большим преимуществом было то обстоятельство, что она установила более близкие отношения с отцом, что, впрочем, ни в малейшей степени не ущемляло ее интеллектуальную независимость. Отцу, разумеется, было несколько не по себе: он выдал ребенку четырех с половиной лет секрет, который другие родители тщательно оберегают. Его беспокоила мысль о том, что Анна может сделать со своими знаниями. Вдруг она поведет себя нескромно и воспользуется ими в своих интересах? Она могла бы поучать своих подружек или радостно разыгрывать enfant terrible[16] с взрослыми. Но эти опасения оказались беспочвенными. Анна ни словом не обмолвилась об этом – ни тогда, ни когда-либо еще. Тайна исчезла; новых вопросов не возникало. Но все же бессознательное не теряло из виду загадку сотворения человека. Через несколько недель Анна рассказала следующий сон: она «была в саду. Несколько садовников делали пи-пи у деревьев, и папа тоже».
64 Сновидение напоминает о неотвеченном вопросе, зачем нужен отец.
65 Кроме того, приблизительно в это же время в дом пришел плотник, чтобы починить буфет; Анна стояла рядом и смотрела, как он строгает дерево. В ту ночь ей приснилось, будто плотник «обстругал» ее гениталии.
66 Сновидение можно истолковать так, будто Анна спрашивала себя: сработает ли это со мной? разве не нужно сделать что-то подобное тому, что делал плотник, чтобы все получилось? Такая гипотеза указывала на то, что в настоящий момент проблема особенно активна в бессознательном, ибо в ней оставалось нечто неясное. То, что это так, подтвердил следующий инцидент, который, однако, произошел лишь несколько месяцев спустя, когда Анна приближалась к своему пятому дню рождения. Постепенно интерес к этим вопросам начала проявлять и ее младшая сестра, Софи. Она была рядом, когда Анна получила соответствующие разъяснения, и даже сделала по этому поводу, как читатель, возможно, помнит, весьма разумное замечание. Но на самом деле это объяснение не было понято ею должным образом, что вскоре стало очевидным. Иногда Софи бывала необыкновенно ласкова с матерью и не отходила от ее юбки; иногда не слушалась и проявляла повышенную раздражительность. В один из таких дней она попыталась вытряхнуть младшего брата из коляски. Мать отругала ее, и девочка разразилась громким плачем. Внезапно, сквозь слезы, она сказала: «Я ничего не знаю о том, откуда берутся дети!» Ей дали то же объяснение, что и старшей сестре. Это, казалось, решило проблему, и на несколько месяцев воцарился мир. Потом снова наступили дни, когда Софи капризничала и пребывала в дурном настроении. Однажды, совершенно неожиданно, она обратилась к матери с вопросом: «Фриц действительно был у тебя внутри?»
Мать: «Да».
Софи: «И ты его выдавила?»
Мать: «Да».
Анна (вклиниваясь в разговор): «Но он был там, внизу?»
67 Здесь Анна употребила детский термин, который используется как для гениталий, так и для заднего прохода.
Софи: «И он вывалился?»
68 Слово «вывалился» – отсылка к столь захватывающему и интересному для детей механизму, посредством которого экскременты попадают в унитаз.
Анна: «Или тебя им стошнило?»
69 Накануне вечером Анне было нехорошо из-за легкого расстройства желудка.
70 После паузы в несколько месяцев Софи внезапно спохватилась и теперь хотела еще раз убедиться в правдивости ранее предложенной версии. Это стремление, по-видимому, указывает на сомнения относительно объяснения, данного матерью. Судя по содержанию вопросов, сомнения возникли из-за того, что процесс рождения не был объяснен надлежащим образом. «Выдавливать» – слово, которое дети иногда используют для обозначения акта дефекации. Это говорит о том, в каком направлении будет развиваться теория и у Софи. Следующий вопрос – «И он вывалился?» – выдает настолько полное отождествление младшего брата с экскрементами, что оно граничит с абсурдом. Анна, в свою очередь, высказывает странное предположение, не появился ли Фриц в процессе рвоты. Собственная рвота накануне произвела на нее глубочайшее впечатление. Последний раз ее тошнило в раннем детстве. Рвота – один из способов, каким нечто может покинуть организм, хотя до сих пор Анна не задумывалась о нем всерьез. (Это пришло ей в голову лишь однажды, когда они обсуждали отверстия в теле и она подумала о рте.) Ее замечание – решительный отход от теории экскрементов. Почему она сразу не указала на гениталии? Последнее сновидение дает нам ключ к вероятным причинам: в гениталиях есть что-то такое, чего Анна до сих пор не понимает; чтобы «все получилось», с ними нужно что-то сделать. Не исключено, что дело вообще не в гениталиях; может быть, семена маленьких детей попадают в организм через рот, как пища, и ребенок выходит наподобие рвоты.
71 Таким образом, очевидно, что детальный механизм родов все еще вызывал недоумение. Мать снова сказала Анне, что ребенок появляется снизу. Приблизительно через месяц Анна увидела следующий сон: «Я была в спальне дяди и тети. Оба лежали в постели. Я стянула с дяди одеяло, легла ему на живот и стала прыгать на нем вверх-вниз» (uf- und abgjuckt[17]).
72 Это сновидение возникло как гром среди ясного неба. Дети были на каникулах и несколько недель жили за городом. Как раз в тот день отец приехал их навестить. Анна была с ним особенно ласкова. Он спросил ее в шутку: «Хочешь вернуться со мной в город сегодня вечером?» Анна кивнула: «Да, я же тогда смогу спать с тобой?» Все это время она любовно прижималась к руке отца, как иногда делала мать. Через мгновение она рассказала о своем сновидении. Несколькими днями ранее Анна гостила у тети, фигурировавшей во сне (сон тоже приснился несколько дней назад). Девочка с нетерпением ждала этого визита в надежде встретиться с двумя кузенами, к которым проявляла неподдельный интерес. К сожалению, кузенов в доме тети не оказалось, и Анна была очень разочарована. Должно быть, в нынешней ситуации присутствовало нечто, связанное с содержанием сновидения, раз оно всплыло в памяти столь внезапно. Связь между явным содержанием сна и беседой с отцом достаточно ясна. Дядя – человек весьма преклонных лет, которого Анна видела всего несколько раз. В сновидении он, очевидно, заменяет отца (lege artis[18]). Само сновидение создает замену для разочарования предыдущего дня: она в постели с отцом. Здесь мы имеем tertium comparationis[19] с настоящим. Отсюда и внезапное воспоминание о сне. В сновидении воспроизводится игра, в которую Анна часто играла в (пустой) постели отца, а именно прыгала на матрасе и дрыгала ногами. Из этой игры возник вопрос: «Папа так делает?» Разочарование обусловлено тем, что отец ответил на ее вопрос словами: «Ты можешь спать одна, в соседней комнате». Затем следует воспоминание о том же сновидении, которое утешило ее после предыдущего эротического разочарования (с кузенами). В то же время сновидение, в сущности, служит иллюстрацией теории о том, что «это» происходит в постели посредством вышеупомянутых ритмичных движений. Было ли замечание о том, что она лежала на животе своего дяди, как-то связано с рвотой, доказать невозможно.
