Кассандра Клэр
Орудия смерти. Город потерянных душ
– Я думала, ты придешь с Клэри, – сказала Изи, когда он подошел. – Где она?
– Выходит из Института, – Саймон сел рядом, засунув руки в карманы ветровки. – Она прислала смс-ку. Скоро будет.
– Алек уже идет, – начала Изабель, но не договорила, у Саймона завибрировал карман, вернее, телефон в кармане. – Кажется, тебе кто-то пишет.
Он пожал плечами.
– Потом посмотрю.
Изабель взглянула на него из-под длинных ресниц.
– Так вот, я говорила, Алек тоже идет. Он из самого Бруклина добирается, так что…
Телефон снова завибрировал.
– Ну, все. Если ты не прочитаешь, я сама это сделаю, – Несмотря на протесты Саймона, Изабель потянулась к его карману, коснувшись головой его подбородка. Он вдохнул аромат ее кожи и ванильных духов. Когда Изабель вытащила телефон и отодвинулась, он испытал одновременно и облегчение, и досаду.
Изабель прищурилась, глядя на экран.
– Ребекка? Кто такая Ребекка?
– Моя сестра.
Изабель расслабилась.
– Она хочет с тобой встретиться. Пишет, что не видела тебя с тех пор, как…
Саймон выхватил у нее телефон и убрал обратно в карман.
– Да знаю я, знаю.
– Ты что, не хочешь ее видеть?
– Хочу больше всего на свете. Ну, почти. Но не хочу, чтобы она узнала про меня, – Саймон поднял с земли палку и швырнул ее. – Вон, что случилось, когда мамы узнала.
– Пригласи ее в какое-нибудь людное место подальше от дома, где она не сможет устроить скандал.
– Даже если она не устроит скандал, не исключено, что станет относиться ко мне как мама, – тихо сказал Саймон. – Будто я чудовище.
Изабель коснулась его запястья.
– Моя мама выгнала Джейса из дома, когда решила, что он шпион и сын Валентина – и потом очень жалела об этом. Мои родители постепенно привыкают к тому, что Алек с Магнусом встречаются. И твоя мама смирится. Если сестра будет на твоей стороне – это поможет, – она наклонила голову. – Знаешь, я думаю, в некоторых ситуациях братья и сестры понимают друг друга лучше, чем родители. Нет больших ожиданий. Я бы никогда, ни за что не перестала общаться с Алеком. И с Джейсом тоже.
Изабель сжала плечо Саймона, но затем опустила руку.
– Мой младший брат умер. Я никогда больше его не увижу. Не заставляй свою сестру через это пройти.
– Через что? – Алек поднимался по склону холма, пиная сухие листья. Он был в своем обычном, видавшим виды свитере и джинсах, но на шее красовался темно-синий шарф под цвет глаз. Наверняка подарок Магнуса, подумал Саймон. Алек ни в жизнь бы сам не купил себе что-то подобное. Само понятие «сочетание цветов» было ему неведомо.
Изабель прокашлялась.
– Сестра Саймона…
Больше она не успела ничего сказать – порыв холодного ветра взметнул опавшие листья. Изабель подняла руку, закрывая лицо от пыли. В воздухе узнаваемо замерцал полупрозрачный открывающийся Портал, и перед ними предстала Клэри – стило в руке, лицо заплаканное.
4
Те же и бессмертие
– Ты уверена, что это был Джейс? – переспросила Изабель, как показалось Клэри, уже в сорок седьмой раз.
Клэри прикусила и без того израненную губу и посчитала про себя до десяти.
– Изабель, ты правда думаешь, что я бы не узнала Джейса? – она посмотрела на стоявшего над ними Алека, чей синий шарф развевался на ветру, словно знамя. – Вот ты бы мог с кем-нибудь перепутать Магнуса?
– Никогда в жизни, – без промедления ответил Алек, но его синие глаза были полны беспокойства и печали. – Просто… я имею в виду, это естественно, что мы спрашиваем. Ведь это дикость какая-то.
– Возможно, он в заложниках, – предположил Саймон, прислонившийся спиной к валуну. В лучах осеннего солнца его глаза приобрели оттенок молотого кофе. – Что если Себастьян угрожает ему расправой с кем-то, кто дорог Джейсу, если тот не будет на его стороне?
Все посмотрели на Клэри, но та лишь расстроенно покачала головой.
– Вы не видели их вместе. Заложники так себя не ведут. Он выглядел абсолютно счастливым.
– Значит, он одержим, – сказал Алек. – Его околдовали, как тогда Лилит.
– Я сначала тоже так подумала. Но в тот раз он вел себя как робот: повторял одно и то же. А тут был Джейс. Он шутил и улыбался, как обычно…
– Может, у него стокгольмский синдром? – предположил Саймон. – Ну, знаешь, когда тебе промывают мозг, и ты начинаешь сочувствовать тому, кто держит тебя в заложниках.
– Чтобы развился стокгольмский синдром, нужны месяцы, – возразил Алек. – Как он выглядел? Раненым? Больным? Можешь снова описать их обоих?
Ветер кружил сухие листья, пока Клэри в очередной раз рассказывала друзьям, как выглядел Джейс – здоровым и полным сил. Себастьян тоже. Они казались совершенно спокойными. Одежда Джейса была чистой и стильной как обычно, на Себастьяне был длинный черный фетровый тренч, на вид очень дорогой.
– Прямо злодейская реклама «Берберри», – сказал Саймон, когда Клэри закончила.
Изабель бросила на него убийственный взгляд.
– Может, у Джейса есть план, – сказала она. – Может, он водит Себастьяна за нос. Пытается втереться к нему в доверие и выяснить, что он задумал.
– В этом случае он нашел бы способ нас предупредить, а не заставлял мучиться. Это слишком жестоко, – возразил Алек.
– А что, если он не хочет подвергать нас опасности. Он думает, что мы ему доверяем. И мы ему доверяем, – повысила голос Изабель. Ее пробирала дрожь, и девушка обхватила себя руками. Деревья вдоль дорожки из гравия, на которой они стояли, зашелестели голыми ветками.
– Может, нам стоит рассказать Конклаву, – сказала Клэри, собственный голос показался ей чужим. – Я… я не знаю, как нам самим с этим справиться.
– Не будем мы ничего рассказывать Конклаву, – отрезала Изабель.
– Почему нет?
– Если они узнают, что он сотрудничает с Себастьяном, то прикажут его убить, – сказал Алек. – Таков Закон.
– Даже если Изабель права, и он просто подыгрывает Себастьяну? – засомневался Саймон. – Пытается на его стороне раздобыть информацию?
– У нас нет доказательств. Кроме того, если о миссии Джейса станет известно Конклаву, есть вероятность, что об этом узнает и Себастьян, и тогда Джейсу не жить, – ответил Алек. – Если же Джейс одержим, Конклав его тоже прикончит. Нет, мы им ничего не скажем, – закончил он. Клэри посмотрела на Алека с удивлением: обычно он был самым рьяным блюстителем Закона, а тут призывает нарушить правила.
– Мы ведь о Себастьяне говорим, – сказала Иззи. – Конклав никого так ненавидит, как его, кроме, разве что Валентина, но он мертв. Практически у любого, кого ни спроси, кто-то из родных и близких погиб на Смертельной войне, а ведь это Себастьян снял барьеры.
Клэри водила ногой по гравию. Все это было похоже на сон, и хотелось поскорее проснуться.
– Тогда что будем делать?
– Поговорим с Магнусом. Посмотрим, есть ли у него какие-нибудь соображения, – Алек дотронулся до кончика своего шарфа. – Он не донесет Конклаву, если я его попрошу.
– Надеюсь, что не донесет – мрачно сказала Изабель. – А то это будет самый худший бойфренд в мире.
– Я же сказал, что он не…
– А смысл? – перебил Саймон. – Я имею в виду, смысл теперь идти к Королеве Фей, когда мы и без нее знаем, что Джейс или одержим, или втирается в доверие…
– Если Королева ждет – надо идти, – твердо сказала Изабель. – Если, конечно, хочется жить.
– Но она же просто заберет у Клэри кольца, а мы так ничего и не узнаем, – возразил Саймон. – У нас теперь есть кое-какая информация, и появились новые. Но вряд ли Королева даст на них ответы, потому что она обещала ответить на старые. Феи так устроены. Помощь – не их профиль. И слабо верится, что она отпустит нас поговорить с Магнусом, и потом вернуться.
– Какая разница, – Клэри провела рукой по щеке – она была сухой. Хорошо, что слезы у нее закончились. Не хотелось бы предстать перед Королевой с заплаканным лицом. – Я не принесла кольцо.
– Что? – часто заморгала Изабель.
– Увидев Джейса с Себастьяном, я была в таком шоке… Я просто выбежала из Института и через Портал перенеслась сюда.
– Ну, тогда мы не можем идти к Королеве, – сказал Алек. – Она будет в ярости, если мы придем с пустыми руками.
– Более чем, – вставила Изабель. – Видели, что она сделала с Алеком в прошлый раз? И это был всего лишь гламор – обычные чары. Клэри она, наверное, превратит в лобстера или что-то подобное.
– Она это предвидела, – сказала Клэри. – Помните? Она предупреждала: «Вы можете найти его не совсем таким, каким потеряли».
Голос Королевы фей зазвучал в голове у Клэри, и ее передернуло. Она понимала, за что Саймон так ненавидит фей. Эти бестии знают, какие слова подобрать, чтобы сказанное засело в мозгу как болезненная заноза – и не вытащить, и не забыть.
– Она просто играла с нами. Конечно, кольца ей нужны, но не думаю, что она и вправду нам поможет.
– Думаешь? – засомневалась Изабель. – Но если Королева так хорошо информирована, возможно, она знает и больше. Да и от кого еще ждать помощи, если нельзя обратиться к Конклаву?
– Магнус, – сказала Клэри. – Все это время он пытался расшифровать заклятие Лилит. Может, если я расскажу ему, что я видела, он догадается.
Саймон закатил глаза.
– Хорошо, что мы знакомы с человеком, который встречается с Магнусом, – заявил он. – Иначе, я боюсь, мы бы просто сидели и гадали, какого черта нам дальше делать. Ну, или пошли бы торговать лимонадом, чтобы накопить Магнусу на гонорар.
Алека это слегка раздражало.
– Разве что метамфетамин в лимонад подсыпать – тогда, может, и накопили бы.
– Это просто фигура речи. Мы все в курсе, что труд твоего парня дорого стоит. Было бы неплохо, если б мы не бежали к нему с каждой проблемой.
– Он тоже считает, что это было бы неплохо, – сказал Алек. – У Магнуса на сегодня запланированы другие дела, но вечером я с ним поговорю, и завтра утром можем все вместе встретиться у него в квартире.
Клэри кивнула, хотя с трудом представляла, как утром встать с постели. Конечно, разговор с Магнусом нельзя было откладывать, но чувствовала себя слабой и изможденной, словно в библиотеке Института из нее выпустили несколько литров крови.
Изабель придвинулась к Саймону.
– Полагаю, остаток дня у нас теперь свободен, – сказала она. – Может, пойдем к Таки? Они нальют тебе стаканчик крови.
Саймон покосился на Клэри.
– Хочешь с нами?
– Нет, все нормально. Я поймаю такси до Уильямсбурга. Надо побыть с мамой. Вся эта история с Себастьяном и так была расстроена из-за Себастьяна, а теперь еще это.
Изабель замотала головой, и ее черные волосы взметнулись на ветру.
– Ты не можешь рассказать ей про то, что видела. Она не сможет не поделиться новостями с Люком, а он – член Совета, и обязан обо всем доложить…
– Знаю, – Клэри посмотрела на друзей, они были очень взволнованы. «Как так получилось?» – подумала она. У нее никогда не было секретов от Джослин, а теперь она собиралась пойти домой и скрыть страшную тайну и от мамы, и от Люка. При этом, она делится сокровенным с Алеком и Изабель, Лайтвудами и Магнусом Бейном – людьми, которых знает совсем недавно. Удивительно, как круто может повернуться жизнь, полностью поменяв отношение к привычным вещам.
По крайней мере, у нее был один постоянный друг Саймон. Клэри поцеловала его в щеку, помахала на прощанье остальным и пошла прочь по дорожке парка, чувствуя, как все трое с беспокойством смотрят ей вслед. Опавшая листва под ее подошвами хрустела, как крохотные косточки.
Алек солгал. Занят в этот день был не Магнуса, а он сам.
Он знал, что совершает ошибку, но ничего не мог с собой поделать: жажда выведать тайну действовала как наркотик. И вот он уже под землей, с колдовским огнем в руке и полным непониманием, какого черта он тут делает.
На этой станции, как и любой другой в Нью-Йоркском метро, пахло ржавчиной, сыростью, железом и гнилью. Но было и отличие: здесь была необычная жутковатая тишина. Стены и платформа, не считая следов прошлых потопов, были чистыми. Сводчатый потолок, покрытый зеленой плиткой и украшенный канделябрами. На стене табличка с названием станции: «СИТИ-ХОЛЛ».
Станция была закрыта с 1945 года, хотя ее держали в порядке в качестве транзита; поезда шестой линии, бывало, здесь делали разворот, но очень редко. Чтобы попасть сюда, Алеку пришлось сначала проползти через укрытый зарослями кизила люк в Сити-Холл Парке, а затем прыгнуть с такой высоты, с которой обычный человек, скорее всего, переломал бы себе ноги. Теперь он стоял, вдыхая пыльный воздух, и его сердце билось все чаще.
Об этом месте он узнал из письма, которое ему вручил в фойе дома Магнуса порабощенный вампирами. Сначала Алек решил, что ни за что не воспользуется информацией, но так и не смог заставить себя выбросить послание. Он скомкал лист, засунул в карман джинсов, и весь день – даже во время встречи с друзьями в Центральном парке – думал об этом письме.
С Магнусом – та же история. Алек постоянно думал о нем, как о больном зубе – хотя и знал, что от этого будет только хуже, но остановиться невозможно. Магнус не сделал ничего плохого. Он был не виноват в том, что ему исполнилось уже несколько столетий, и раньше у него бывали романы. Мысли об этом тревожили Алека. И теперь еще новости про Джейса… Ему нужно было с кем-то поговорить, куда-то уйти, что-то сделать.
И вот он здесь. И она тоже здесь – в этом Алек не сомневался. Он медленно шел по платформе. Арки потолка сходились над головой, точно паучьи ноги, из парка через окно лился дневной свет. В конце платформы была небольшая лестница, которая вела вверх и в темноту. Обычный человек разглядел бы там обычную глухую бетонную стену, но Алек увидел дверь, и почувствовал, что за нею гламор. Он тихо пошел вверх по ступеням.
Мрачная комната с низким потолком была едва освещена тусклым светом из аметистового окошка. В одном из темных углов располагался элегантный бархатный диван с изогнутой позолоченной спинкой, и на нем восседала Камилла.
Она была так же прекрасна, какой ее запомнил Алек, хотя в прошлый раз он видел ее не в лучшей форме и при странных обстоятельствах – грязной с ног до головы, она была прикована к трубе в недостроенном здании. Теперь на ней был аккуратный черный костюм и красные туфли на высоких каблуках, а волосы, завитые в локоны, волнистым каскадом спускались по плечам. На коленях у Камиллы лежала открытая книга – «La Place de l’Étoile» Патрика Модиано[7]. Французский Алека был не слишком хорош, но он сумел перевести название: «Площадь Звезды».
Она спокойно смотрела на него.
– Здравствуй, Камилла, – сказал Алек.
– Александр Лайтвуд, – медленно проговорила она. – Я узнала твои шаги на лестнице, – Камилла холодно улыбнулась.
– Неужели у тебя ко мне послание от Магнуса?
Алек промолчал.
– Ну конечно же, нет, – проговорила она. – Какая я глупая. Он ведь даже не знает, где ты.
– Как ты поняла, что это я на лестнице? – поинтересовался Алек.
– Ты Лайтвуд, – ответила вампирша. – В вашем роду не принято сдаваться. Я знала, что ты не забудешь моих слов. Письмо было нужно лишь для того, чтобы освежить твои воспоминания.
– Я не забываю данных мне обещаний. Или ты солгала?
– Той ночью я сказала бы все, что угодно, лишь бы получить свободу, – созналась Камилла, – но я не лгала.
Она наклонилась вперед; ее глаза одновременно сверкали и были темны.
– Ты нефилим, член Конклава и Совета. А я убиваю Сумеречных охотников и за мою голову объявлена награда. Но ты пришел не за тем, чтобы отвести меня к ним, а чтобы получить ответы на свои вопросы. Не так ли?
– Я хочу знать, где Джейс, – ответил Алек.
– Ты хочешь знать… – улыбнулась Камилла. – У меня нет этой информации, и ты это прекрасно понимаешь. Мне известно только, что его забрал сын Лилит, и мне незачем это скрывать. Она мертва, я ей ничем не обязана. Я знаю, что меня разыскивали, чтобы допросить. Сейчас я могу тебя заверить, я ничего не знаю. Я сказала бы, где твой друг, если бы знала. Зачем мне наживать еще больше врагов среди нефилимов? – она провела рукой по своим густым светлым локонам. – Но ты пришел не за этим. Признайся, Александр.
Дыхание Алека участилось. Он часто думал об этом – лежа без сна рядом с Магнусом, прислушиваясь к его дыханию, и считая каждый свой вздох. Каждый вздох приближал его к старости и смерти. Каждая ночь – к неизбежному к концу.
– Ты говорила, что знаешь способ сделать меня бессмертным, – сказал Алек. – Чтобы мы с Магнусом могли быть вместе вечно.
– Говорила? И правда. Надо же.
– Я хочу, чтобы ты рассказала мне про этот способ.
– Я расскажу, – отложив книгу, согласилась Камилла. – В обмен на одну услугу.
– Никаких услуг, – сказал Алек. – Я тебя освободил. Теперь ты скажешь мне то, что я хочу знать. Или сообщу Конклаву – они прикуют тебя цепью к крыше Института, и оставят там до рассвета.
– Угрозами меня не испугаешь, – вампирша прищурила глаза.
– Тогда дай мне то, чего я прошу.
Камилла встала, разглаживая складки на жакете.
– Так подойди и возьми, Сумеречный охотник.
И тут все тревоги, страхи и отчаяние, скопившиеся у Алека за последние недели, вырвались наружу. В то же мгновение, когда Камилла обнажила клыки, он бросился на нее. Алек едва успел выхватить из-за пояса клинок серафима прежде, чем вампирша вцепилась в него. Ему уже доводилось сражаться с вампирами – их скорость и реакция ошеломляли. Это было равносильно драке с торнадо. Он отскочил в сторону, перекатился, поднялся на ноги и ударом ноги обрушил на Камиллу лестницу. Благодаря этому маневру он выиграл немного времени – ровно столько, чтобы занести клинок и прошептать: «Нуриэль».
Клинок засиял, словно звезда, и Камилла засомневалась, но затем вновь кинулась на Алека. Атакуя, она разорвала своими длинными ногтями его щеку и плечо. Алек почувствовал теплые струи крови. Он замахнулся на нее мечом, но вампирша взмыла в воздух, ловко уйдя из-под удара, и зловеще расхохоталась.
Алек побежал к лестнице, которая вела на платформу. Камилла бросилась за ним; он отскочил в сторону, развернулся, швырнул ее в воздух, и прыгнул следом. Они столкнулись – Камилла вопила и рвала его когтями, но он крепко держал ее руку, даже когда они рухнули наземь и он сильно ударился. Алек мысленно поблагодарил Джейса, заставлявшего его учить прыжки с переворотом до тех пор, пока не осталось ни одной поверхности, с которой Алек не смог бы взлететь.
Они катались по полу, Алек орудовал клинком серафима – но Камилла уходила от его ударов, двигаясь так быстро, что ее движения сливались в одно мутное пятно. Она вонзила длинный острый каблук ему в ногу. Алек сморщился и выругался, в ответ вампирша разразилась тирадой о ее постельной жизни с Магнусом, вдаваясь в непристойные подробности, пока они не добрались до центра зала, куда из окна в потолке падал солнечный луч. Алек схватил Камиллу за запястье и притянул руку к солнечному кругу.
На коже вампирши вздулись огромные белые волдыри, она завизжала. Алек чувствовал жар, исходящий от ее руки. Он в тень. Камилла оскалилась и попыталась укусить его, и Алек ударил ее локтем в челюсть. Из разбитой губы выступили капли крови.
– Хватит, – крикнул он, – или еще хочешь? – Алек снова потянул руку Камиллы к солнечному свету. Ее ожоги уже начали заживать – красная, покрытая волдырями кожа успела побледнеть.
– Нет! – вскрикнула она и задрожала всем телом. Мгновение спустя Алек понял, что она смеется – хохочет над ним с текущей изо рта кровью.
– Я снова почувствовала себя живой, малыш нефилим. Такая славная драка… пожалуй, мне следует тебя поблагодарить.
– Отблагодари меня ответом на мой вопрос, – тяжело дыша, выговорил Алек, – или я тебя испепелю. Хватит с меня твоих игр.
Камилла широко улыбнулась. Ее раны уже затянулись, хотя лицо все еще было в крови.
– Сделать тебя бессмертным невозможно. Если только с помощью черной магии, или обратив тебя в вампира… но ты отверг эти варианты.
– Ты сказала, есть еще один способ…
– О, разумеется, есть! – ее глаза заблестели. – Ты неспособен стать бессмертным, малыш нефилим – во всяком случае, не на тех условиях, которые бы тебя устроили. Но ты можешь отнять бессмертие у Магнуса.
Клэри сидела в своей комнате с ручкой в руке и смотрела на лист бумаги перед собой. Солнце уже зашло, и настольная лампа тускло освещала руну, которую она начала рисовать.
Когда Клэри ехала домой на поезде и смотрела задумчиво в окно, ей вдруг представилось нечто необычное, никогда не виданное прежде. Со станции она со всех ног бросилась домой, пока образ был ярким, заперлась в комнате, проигнорировав расспросы Джослин, и поднесла ручку к бумаге…
В дверь постучали. Мама вошла в комнату, и Клэри поспешно накрыла рисунок чистым листом бумаги.
– Знаю, знаю, – Джослин подняла руку, предвосхищая протест дочери. – Ты хочешь, чтобы тебя оставили в покое. Но Люк приготовил ужин, и тебе надо поесть.
Клэри мрачно посмотрела на мать.
– И тебе.
Джослин, как и дочь, в стрессовых ситуациях теряла аппетит, и ее лицо совсем осунулось. Она должна была готовиться к медовому месяцу, паковать чемоданы перед путешествием в какою-нибудь прекрасную далекую страну. Но свадьбу пришлось отложить на неопределенный срок, и Клэри по ночам слышала, как мать плачет за стеной. Девушка хорошо знала, такой плач бывает из-за гнева и чувства вины; плач, означающий: «Это я во всем виновата».
– Я поем, если ты тоже будешь, – сказала Джослин и попыталась улыбнуться. – Люк пасту приготовил.
Клэри повернулась на стуле, заслонив собою стол
– Мам, – начала она, – я кое-что хотела у тебя спросить.
– И что же?
Клэри прикусила кончик ручки – эта дурная привычка была у нее с тех пор, как она начала рисовать.
– Когда я была с Джейсом в Безмолвном Городе, Братья рассказали мне, что при рождении над Сумеречными охотниками совершается ритуал защиты. Проводят его Железные Сестры и Безмолвные Братья. И я тут задумалась…
– Проводили ли ее над тобой?
Клэри кивнула.
Джослин выдохнула и провела рукой по волосам.
– Да, – призналась она, – я устроила церемонию с помощью Магнуса. Там был Безмолвный Брат, поклявшийся хранить тайну, а вместо Железной Сестры – волшебница. Сначала я хотела все отменить. Думала, что хорошо тебя спрятала, и сверхъестественные опасности тебе не грозят. Но Магнус меня уговорил, и оказался прав.
– А кто была эта волшебница? – с любопытством взглянула на мать Клэри.
– Джослин! – раздался голос Люка из кухни. – Вода выкипает!
Джослин быстро поцеловала Клэри в макушку.
– Извини. Срочное кулинарное дело. Увидимся через пять минут?
Клэри кивнула, и вновь повернулась к столу. Руна, которую она начала создавать, не выходила из головы, притягивала к себе. И Клэри завершила набросок. Она откинулась на спинку стула и посмотрела на свое творение.
Ее руна напоминала руну Открытия, но все же была другой – простой, как крест, новой в этом мире, как новорожденный. В ней таилась угроза, порожденная яростью, виной и бессильной злобой.
Руна излучала мощь. Клэри знала, как ее можно применить, но понятия не имела, как использовать магию рисунка в сложившихся обстоятельствах. Обрести эту руну было все равно, что застрять на машине в глуши, отчаянно искать в багажнике автомобильные клеммы, и в конце концов триумфально выудить оттуда удлинитель.
Казалось, волшебные силы Клэри просто издеваются над ней. Выругавшись, она бросила ручку на стол и спрятала лицо в ладони.
Старый госпиталь был тщательно побелен внутри, и помещения зловеще поблескивало. Большинство окон было закрыто ставнями, но даже при таком скудном освещении Майя разглядела облетевшую местами штукатурку, провода вдоль стен, мышей, скребущихся в темных углах.
– Восточное крыло я обыскал, там ничего. Что у тебя?
Джордан стоял за ее спиной в темных джинсах и наполовину расстегнутом черном жакете поверх зеленой футболки.
– И в западном ничего, – покачала головой она, – кроме шатких лестниц. Если интересно, архитектура неплохая.
Джордан покачал головой.
– Тогда давай выбираться отсюда. У меня от этого места мурашки по коже.
Майя согласилась, радуясь, что ей не пришлось в этом сознаться. Она спустилась по лестнице вслед за Джорданом; перила были усыпаны осыпавшейся штукатуркой, словно снегом. Она и сама толком не знала, почему согласилась пойти с ним в патруль, но не могла отрицать, что из них получилась отличная команда.
С Джорданом было легко. Несмотря на то, что произошло между ними перед исчезновением Джейса, он держался уважительно и соблюдал дистанцию, поэтому неловких ситуаций не возникало. Они вышли из госпиталя, когда ярко светила луна; Ставни на окнах огромного здания из белого мрамора были похожи на пустые глазницы. У главного входа в госпиталь горбилось узловатое дерево, роняя последние листья.
– Только время зря потеряли, – сказал Джордан, внимательно разглядывая старый военно-морской госпиталь, а Майя в это время разглядывала его. Ей нравилось, когда Джордан отвлекался на что-нибудь, и можно было на него смотреть. Так она могла долго любоваться линией его подбородка, темными кудрями, изгибом ключицы под вырезом футболки… и при этом не быть обязанной пойти на что-то большее.
Когда они познакомились, Джордан был смазливым хипстером, угловатым, с длиннющими ресницами, но с тех пор он возмужал: костяшки пальцев покрылись шрамами, а мускулы плавно перетекали под тесной зеленой майкой. Оливковая кожа – напоминание об итальянских корнях – и зеленовато-карие глаза были такими же, какими Майя их помнила, но зрачки теперь обрамляли золотые кольца – метка оборотня. Такие же зрачки Майя видела в зеркале каждое утро – и Джейсон был причиной их позолоты.
– Майя? – он недоуменно глядел на нее. – О чем ты думаешь?
– Ой, – она моргнула. – Я, хм… Нет, не думаю, что обыскивать госпиталь имело смысл. Я имею в виду, что, честно говоря, вообще не понимаю, зачем они нас сюда послали. Бруклинская верфь? Каким боком сюда могло занести Джейса? Насколько я помню, он не особо увлекался кораблестроением.
Недоумение Джордана сменилось мрачной мимикой.
– Когда в Ист-Ривер сбрасывают трупы, их часто выносит на сушу именно сюда, на верфи.
– Ты мы что тут, труп ищем?
– Не знаю, – пожал он плечами, отвернулся и пошел прочь. Сухая, ломкая трава шуршала под его ботинками. – Наверное, я ищу уже просто потому, что сдаваться неправильно.
Они шли медленно плечом к плечу, почти касаясь друг друга. Майя не отводила глаз от панорамы Манхэттена за рекой; в воде отражались алмазно-белые огни города. Когда они дошли до неглубокой Уоллабаутской бухты, им открылся вид на Бруклинский мост и освещенный треугольник Южного морского порта на том берегу. Майя чувствовала запах сточных вод, грязи и дизеля, доносившийся из доков, и душок мелких зверьков, мелькавших в траве.
– Не думаю, что Джейс мертв, – наконец, сказала она. – Мне кажется, он просто не хочет, чтобы его нашли.
Джордан остановился и посмотрел на нее.
– Ты что, хочешь сказать, нам не надо его искать?
– Нет, – сказала Майя и смутилась. Она вела рукой по поверхности небольшого ограждения вдоль реки. От воды их отделяла лишь узкая полоска асфальта. – Когда я сбежала из дома в Нью-Йорк, я тоже не хотела, чтобы меня нашли. Но мне было бы приятно, если бы я знала, что кто-то ищет меня так же упорно, как все ищут Джейса Лайтвуда.
– Джейс тебе нравился? – с деланным безразличием спросил Джордан.
– Нравился? Ну нет, не в этом смысле.
Джордан рассмеялся.
– Я имел в виду другое. Хотя, многие его считают привлекательным.
– Это ты сейчас пытаешься продемонстрировать, что до мозга костей натурал? Ну, когда вы притворяетесь, что неспособны понять, симпатичный другой парень или нет. Джейс или волосатый чувак из кафе на Девятой – для вас на одно лицо?
– Ну, у волосатого чувака родимое пятно, так что сравнение в пользу Джейса. Если, конечно, западаешь на таких стройных блондинчиков, – и взглянул тайком на Майю.
– Мне всегда нравились брюнеты, – тихо сказала она.
Джордан перевел взгляд на реку.
– Вроде Саймона.
– Ну… да, – Майя уже давно не думала о Саймоне как о мужчине. – Наверное.
– А еще тебе нравятся музыканты, – Джордан протянул руку и сорвал лист с ветки над головой. – Я к тому веду, что я вокалист, Бат был ди-джеем, а Саймон…
– Мне музыка нравится, – Майя откинула волосы с лица.
– А еще какие предпочтения? – Джордан разорвал лист на мелкие кусочки. Он остановился и запрыгнул на ограждение, оказавшись лицом к ней. – Нравится ли тебе что-нибудь настолько, чтобы всю жизнь этим заниматься?
Майя посмотрела на него в недоумении.
– Ты это о чем?
– Помнишь, когда мне их сделали? – Джордан расстегнул жакет и сбросил его. Футболка на нем оказалась с коротким рукавом. Его бицепсы оплетали мантры шанти на санскрите. Майя прекрасно помнила, эти татуировку Джордану сделала Валери – их общая подруга: бесплатно после работы в тату-салоне в Рэдбэнке. Майя приблизилась к Джордану. Сейчас, когда он сидел, а она стояла, их головы оказались на одном уровне. Она неуверенно провела пальцами по буквам на левой руке, и Джордан закрыл глаза.
– «Веди нас от иллюзорного к сущему, – прочитала она вслух, – веди нас из тьмы к свету. Веди нас от смерти к бессмертию», – его кожа под ее пальцами казалась безукоризненно гладкой. – Это из Упанишад.
– Твоя была идея. Это же ты все время читала, всегда все знала… – Джордан смотрел на нее. Его глаза были почти одного цвета с рекой. – Майя, скажи, что ты хочешь, и я тебе помогу. У меня есть кое-какие накопления – преторам неплохо платят. Я могу отдать их тебе. Надеюсь, этого хватит на учебу в Стэнфорде… ну, на большую ее часть. Если, конечно, ты еще хочешь туда поступить.
– Не знаю, – ответила Майя, в голове у нее все смешалось. – Когда я присоединилась к стае, я думала, нельзя быть одновременно оборотнем и заниматься чем-то еще. Думала, жить в стае и быть личностью невозможно… Но у Люка есть увлечения, книжный магазин. А ты – претор. Наверное… наверное, оборотень может достичь чего-то большего.
– Ты никогда не была просто оборотнем, – глухо проговорил Джордан. – Ты рассказывала сегодня… как ты сбежала из дома, и тебе было приятно думать, что тебя ищут, – он набрал побольше воздуха в легкие. – Я искал тебя, и никогда не переставал искать.
Она посмотрела в его каре-зеленые глаза. Джордан не двигался, но костяшки пальцев, вцепившихся в колени, побелели. Майя наклонилась вперед – так близко, что ей была видна щетина у него на подбородке – и почувствовала его запах: запах молодого мужчины, волка и зубной пасты. Она накрыла его руки своими.
– Что ж, – сказала она, – ты меня нашел.
Их лица были совсем рядом. Джордан поцеловал ее, и Майя прикрыла глаза от удовольствия. Его губы были такими же мягкими, какими она их помнила, и нежно скользили по ее собственным. Майя обняла Джордана за шею, запустила пальцы в темные кудри, легко касаясь его шеи и ворота поношенной футболки.
Он притянул ее ближе. Его била дрожь. Руки Джордана скользнули по ее спине, и Майя почувствовала пульс его сильного тела.
