Катерина Сергеевна Снежная
Танец судьбы
1
Я открываю глаза, и вижу мужской затылок. Осознаю себя в чужой постели. Охаю от ужаса и натягиваю простыню до подбородка.
Класс!
Линия затылка, спящего рядом мужчины выстрижена ровно, вихры подбриты чисто. На макушке, где длина больше, темные локоны торчат в стороны. Выходит, он вертится во сне. Это имеет значение, так как я пытаюсь вспомнить хоть что-нибудь. Ведь на мне одни трусики танго. Деталь, указывающая на вероятность секса. Ну да, Алиса, последствия могут оказаться ужасные. А что если секс был незащищенным? Что если он чем-то болен? Что если он был не один?
Что если…
Становится не по себе. Придерживая на груди простынь, приподнявшись, встаю потихоньку. Голова тут же отзывается раскатами боли, и она ползет по спине, сплетаясь в области желудка похмельными позывами. Я ведь не пила?
В памяти проявляется обрывок-картинка:
– Предпочитаю лучшее, – мужчина протягивает богемский стакан с янтарной жидкостью.
На вид лет тридцать. Крупный, взрослый, спортивный. Лицо приятное и спокойное. Вроде не маньяк. Вчера в клубе, даже не познакомились.
Я помню, как поднесла стакан ко рту и выпила залпом. В пищеводе полыхало выжигающей лавой и тут же запросилось обратно. Задохнулась. Верно, я пила виски. А когда прокашлялась, он протянул фужер шампанского. Запить. И я человек, который вообще ни капли в рот, и, его тоже. Целиком. Ну да, ну да, чего мелочиться, гулять, так героически. С надрывом.
На цыпочках обхожу кровать, на ходу отмечая, комната кажется вычурная. Черный паркет, овальное зеркало на потолке, на стенах картины с обнаженными нимфами в стиле модерн, стилизованные под современность.
Скольжу взглядом по мужскому лицу, опускаюсь дальше на заросшую волосом грудь. Лето в этом году выдалось жарким настолько, что ночи не приносят никому облегчения. Вероятно, поэтому он спит нагишом. Прикрыт пресс и то, что ниже. Тело спортивное, мускулистые ноги раскрыты. Сильный человек, раз крупный. Очевидность открытия упиралась в меня видом неприличного возвышающегося бугра, именуемым в народе утренний стояк.
Размер озадачил.
Настолько, что возникло желание изучить подробней. Так сказать для расширения кругозора. Ну, а что? Если я с ним уже, то буду знать, с чем имела дело. Вдруг придется свидетельствовать в суде?
Приблизилась и осторожно приподняла простынь. Большущий. Чуть принюхалась, слава богу, не пахнет ничем таким похожим на свершившее ночью. Только мужской запах. Его. Я потянула носом. Шлейф аромата приятный, терпкий, соленый, с горькими нотками мускуса и амбры. Определенно запах мне нравится. Чего уж греха таить, заманчивый. Может он и явился причиной ночных подвигов? Не знаю. Возвращаю простынь на бугор, и оглядываюсь.
Все что помнилось из вчерашнего – магазины с Юлькой. Одета я была не в клубное. Летняя юбка до пят, футболка, походные босоножки. Даже не красилась. При таких температурах любая косметика плывет. Юлька прошла первый отбор на прослушивание в шоу Мачетовых, и ей не терпелось отметить событие. Я поддержала, но у меня болела голова, хотелось домой, под кондиционер в прохладу. Какие танцы и клубы, когда не хотеться дышать?
Нужно срочно уходить, пока он не проснулся. Я огляделась. Здесь нет ничего похожего на мою юбку, но не пойду же я в одних трусиках? Может быть, таксист и пустит в салон, но какими глазами на меня посмотрят родители и соседи? Животных и детей не штрафуют за то, что они разгуливают, как есть. Вроде бы это не прилично. Верно? Хотя собаки ходят на улице одетые. Но ведь лошадь в трусах будет выглядеть не прилично. Но не преступно же? Посмотрела озадаченно на спящего, как будто его расслабленная поза и стояк могли подсказать, куда делась моя одежда.
Ладно, изучим окружение. Дом кажется большим. Несколько комнат на верху, внизу большой холл, винтовая узорчатая лестница. Особняк произвел впечатление. Всем по вкусу чистые белые и бежевые тона, с вкраплением патины. Камин, зала с обеденным столом на двенадцать персон, широкие окна с выходом на ухоженный участок. Дальше, меня помещения не заинтересовали, так как на спинке белоснежного дивана лежала моя пропажа.
В голове всплыло еще воспоминание.
– Налить тебе что-нибудь? – спрашивает он, подойдя к бару со спиртными напитками, устало снял ролликс и галстук.
Я киваю, оглядываясь. Затем, одним движением стаскиваю с бедер цветастую юбку, положив аккуратно на край дивана.
У мужчины перехватывает дыхание, вероятно не от вида моих ног и соблазнительной попки в танго. А от моей безбашенности. Затем мужской жадный взгляд, не таясь, устремился в мой треугольник между.
Я сама ее сняла.
Сама!
Какие к черту благопристойности, когда я приехала в дом к незнакомому человеку и первым делом стянула юбку. А что ж сразу не трусы? Это я его так хотела? Обычно люди разуваются в гостях, а мои босоножки валялись где-то под барной стойкой «Атлантиды». И потому в гостях, я сняла юбку, видимо соблюла правила приличия.
Вечер обрастал незабываемыми подробностями.
Оделась. В глубоких карманах лежит сотовый и карточка. Дисплей показал 20 пропущенных звонков от папы, 5 от мамы, и ни одного от Юльки. Я не смогла сдержать расстроенного возгласа. Веселье грозилось обернуться катастрофой. Засранка, не то что бы билась в конвульсиях от тревоги, она вообще где? Пальцы сами набили номер такси.
Место предполагаемого позора я покинула не глядя. Очутившись в безопасности салона, набрала номер подруги, и спустя сто гудков, та, наконец, взяла трубку.
– Восемь утра, я сплю.
– Что это была за дрянь?
– Нет больше. Ай-ай-я, голова трещит.
Юлька бросила трубку, а мне осталось только возвести глаза к небу, надеюсь, что на этом неприятности растают как сон, а от последствий будет избавиться легче, чем от юбки на собственной талии. Вчера же получилось.
2
Никак не перенести встречу воскресного обеда с родителями, и мне ничего не остается, как хорошенько опоздать. Не то чтобы я не люблю семейные общественные мероприятия, но, как правило, они проходят в присутствии чужих. Как правило – кандидатов мне в мужья. И, как правило, мне положено на них исполнять роль хорошей девочки. Желательно – молча.
Оттягивая момент, я вышла из такси за три квартала и неспешной походкой двинулась в сторону ресторана у Яблоньки. Мысли возвращаются всё время к прошедшей ночи. Как меня угораздило? Я никогда не бываю такой развязанной! Чтобы я взяла из чужих рук что-нибудь ещё раз. Я не ожидала такого сюрприза от подруги – мы дружим с детского сада. Юлька о случившемся нагло не отпиралась.
– У тебя головная боль прошла?
– Прошла! Так чего на меня катишь? – вот и весь её ответ.
Головная боль прошла и в самом деле, а вместе с ней и логическая способность мыслить. В целом не случилось ничего критичного. Мы весело потусили. Танцы – моя страсть. Но вот потом…
Приближаясь к ресторану, я внутренне приготовилась к тому, как сейчас мама начнет знакомить меня с очередным кандидатом. На вылет, вот кто эти принцы. Напыщенные самовлюбленные коты (часто можно и с приставкой в виде буквы «с»). Кто желает получить в жены тупую девушку с деньгами? В конце концов, свой круг – он только свой. Как говорит мама: «деньги к деньгам, любовь тут не при чем».
Внутри я прошла через прохладный холл, за встретившим администратором, немного остывая от жары. Они должны сидеть за столиком у высокого окна. Отец, для чужих – Юрий Николаевич Ершов, мама – Ирина Борисовна и третий. Дела идут у отца, последние полтора года – неважно. Все в городе знают: связываться с Танталовым себе дороже. Крупнейшая мафиозная шишка на всем южно-сибирском регионе; если что-то дает кому-то, возвращает в пять раз больше. Но у папы не было выбора. Он залез в долги, и это видно по нему. Отец сильно похудел; резкий сброс веса состарил его. Щедро добавилась седина на висках. Они с мамой почти не разговаривают в последнее время, видимо, обходят болезненную тему для обоих.
– Понимаю. У Танталова случаются нестыковки с оплатой. Все знают, – с этими словами отец поправляет душащий его галстук, смотрит на сидящего человека напротив, нервозно улыбается вовремя подошедшему официанту.
Мне очевидно, что отцу неуютно в полосатом сине-желтом кресле, декорированном под барокко с деревянными завитушками на ножках. Мамы нигде не видно. Судя по словам отца, с ним сидит не жених, а партнер. Такое бывает, когда требуется продемонстрировать партнеру, какие у отца с ним общие семейные ценности. Указать на схожесть жизненных путей. Но обычно, если такое и случается, это ровесники отца. Люди зрелые, имеющие порой не одну, а несколько семей.
– Будем делать заказ, – белоснежная витринная улыбка официанта мгновенно растаяла под тяжелым взглядом отца.
– Семгу и красную икру. Что с вином?
Официант отыскал взглядом сомелье и подал знак приблизиться.
– Вы кредитовались у Танталова? Можно узнать, что планируете делать дальше? – партнер отмахнулся от официанта, показывая, что не решил про заказ.
– Аренда, дробление, распродажа. Обычные дела, – отец пожал плечами, так словно хорошо разбирается в недвижимости.
– Кредит под саму недвижимость? Не рискованно ли?
– Знаю, рынок не на подъёме, скоро всё изменится. Это же недвижимость, что с ней станется? Слышал, ты хочешь сменить сферу деятельности.
– А вот и я, – моих плеч коснулись с двух сторон прохладные мамины руки. У неё всегда на ногтях безупречный маникюр. Несмотря на возраст, ей не дашь больше сорока. – Ты всё-таки пришла.
– Привет, – отзываюсь я, наблюдая, как папа поднимает взгляд, а партнер оборачивается.
Ох, только не это, только не это! Ну не может быть!
– Наконец, – отец встает, уступая место маме.
Я же смотрю в зелёные глаза и не могу ничего сказать или сделать. Откровенно говоря, мне нечем дышать.
– Знакомьтесь. Моя Алиса. Артем Берцев.
Артем кивает, и в его глазах, мгновение назад недовольных и мрачных, всплывает насмешливое любопытство. А я вижу в мыслях утренний бугор под простынёй. В мужских глазах – вежливая усмешка того, с кем я делила сегодня постель. В каких именно смыслах делила – мне не известно! Зато у него мягкая кровать и хороший дом. Ведь мог на его месте оказаться бомж, проснись я утром с ним где-нибудь в канаве или на улице. От этих мыслей меня ощутимо передёрнуло. Сомневаюсь, что я заглянула бы бомжу под покрывало или пленку. Ну, может и заглянула бы? А вдруг бомжи становятся такими от того, что у них маленькое достоинство? Кажется, для мужчин честь и достоинство на первом месте. Так говорит папа.
– Ваша дочь?
Отец подталкивает застывшую меня к диванчику, на котором сидит Артем. Чувствую, как краска заливает всё моё лицо. Чёрт, чёрт, чёрт – он же видел меня голой. Я его правда тоже видела, так что один-один – не считается. Но что было между нами? Было? Если люди спят всю ночь голыми в постели, это означает, что между ними что-то было? В поездах тоже спят и в автобусах, значит, не было. А если случился секс, то было или не было?
– Я слышала, у них отличные блины с чёрной икрой. Лучшие в городе. Артем, вы их не пробовали? – мама расстилает на коленях салфетку.
Она одета в элегантное зеленое платье от Живанши. Я же в льняной блузке и юбке. Мне достался от неё красивый цвет волос, только её убран в сложную прическу – изящную и одновременно простую. А мой растрепанный и путанный от ходьбы. На лице у мамы почти незаметный роскошный мейкап, а на моем – круги под глазами от нетрезвой ночи.
Ещё воспоминание:
Я танцую в центре танцпола. Вокруг меня расступившийся круг наблюдателей. Я умею хорошо двигаться. Музыка пропитывает всё моё существо, звенит в душе. В следующее мгновение возникает Артем. Я, очарованная им, замираю. И тут же чувствую себя в его руках. В плотном кольце. Он страстно прижимает меня к себе. Я обвиваю руками его шею. Он высокий, приходится встать на цыпочки. Его губы накрывают мой рот. Я растворяюсь в нём, отдаюсь сладости нашего поцелуя. Отдаюсь власти чужака.
– Пробовал, очень вкусные, – Артем смотрит прямо на мои губы, и я краснею. – С удовольствием попробую ещё раз.
– Садись, – руки отца подталкивают меня к его дивану. – Мы как раз делаем заказ.
Судя по резвому движению отца, дела совсем плохи. Я знаю, транш должен пройти на днях, но в подробности дел не вникаю, слышала домашние обрывки разговоров.
– Алиса. Только что получила диплом педагога. Хотя по виду и не скажешь, верно, Артем? С таким же успехом можно ходить голой по улицам, – мама как всегда в своём репертуаре. Я типа сапожник без сапог. К счастью, купить за деньги можно всё.
– Мам, не стоит. А то и в самом деле скоро буду ходить голой по улицам, – отвечаю я, продолжая тупить и не садиться туда, куда давно пора усесться. Чего теперь ломаться, когда уже голой поспала, на письку посмотрела и даже кое-что вспоминаю. И от этих воспоминаний кожа горит огнём, во рту пересохло, и дышать нечем.
Артем учтиво улыбнулся и даже бровью не повёл. Протянул руку, и мне ничего не остаётся делать, как пожать её. Она теплая, гладкая. Обычное рукопожатие. Ну не может он упасть на спинку дивана и заржать, почесать там яйца и сказать: «А ты помнишь, как мы здорово с тобой вчера? А? Трахнулись? Чпокнулись? Какие есть варианты у этого действия?»
3
– Приятно познакомиться, очень приятно, – тон его вполне светский, если не сказать любезный.
Я сажусь с ним рядом на диванчик, и жар ползет по ногам, по внутренней стороне бедер, куда-то вверх по животу к чувственной груди. Мне жарко от его присутствия и от факта случившегося.
– Мне тоже, – стараюсь казаться отстраненной, но его ладонь до сих пор сжимает мою, и я растерянно поднимаю взгляд, и тут же прячу. Зачем он задерживает мою руку в своей?
– Что будешь заказывать?
Да, он смеется надо мной. Или нет. По крайней мере, во взгляде мне не удалось ничего прочесть. Приходится снова поднять взгляд и посмотреть ему прямо в глаза. Теперь жар уже на щеках и везде, словно меня кидает из стороны в сторону.
– Тоже, что и ты, – неловко вытаскиваю пальцы из захвата, но ощущение, будто надо мной нависает скала, остается на прежнем уровне.
– Вы знакомы? – ничего не ускользает от моей проницательной мамочки.
И от этого хочется куда-нибудь деться, раствориться, исчезнуть. Не рассказывать же ей, что ее доченька выпила таблетку непонятно чего, полночи танцевала в клубе, хотя с виду звучит вроде бы ничего неприличного. А вот потом, потом я провела ночь в постели с партнером отца. Любопытно, как бы на это отреагировал папа? Стоит ли ставить под срыв сделку, настолько жизненно важную? Он же места себе не находит вот уже несколько месяцев. И вообще, кому приятно осознавать, что его ребенок вырос в человека, способного на такое поведение?
– Нас недавно познакомила общая приятельница. Занимается танцами, – сообщил Артем, и я пытаюсь вспомнить, где и когда он успел пообщаться с Юлькой.
От упоминания о ней мамины глаза превращаются в две маленькие щелочки, и она недовольно смотрит на меня, но ничего не говорит. Я же рада, что подошедший официант сервирует мое место, и теперь я могу занять руки бокалом с минералкой. К счастью, папа занят выбором вина и не замечает наш милый междусобойчик.
– Как тесен мир, – соглашается мама и загадочно смотрит на Артема. – У вас есть семья?
Мне тоже любопытно. Есть? Ну, жена там, дети? Как глубоко я упала, если что-то было?
– Только родители. Живут на Дальнем Востоке, у отца немного земли. Занимаются выращиванием скота, вином.
– Любопытно! Выходит, никогда не были женаты?
В этот момент мне хочется закатить глаза и вылить весь бокал с минералкой себе на голову. Прохлады бы. Виноград её совершенно не интересует. Обычная мамина «песня» под названием "расскажите мне, Артем, можно ли за вас выдать нашу доченьку?" Но в этот раз мне тоже чуть-чуть любопытно. Это такое любопытство, я его убил или чуть-чуть зашиб?
– Пока не был.
– Вы, наверное, хорошо разбираетесь в вине?
– Не очень. Но запахи запоминаю довольно четко. В роду были парфюмеры.
– То есть стоит один раз услышать, понюхать, и вы запомните?
Артем делает глоток воды и положительно кивает.
– Как увлекательно! А потом с закрытыми глазами можете определить? И какой, по-вашему, самый лучший? – еще пару секунд, и мне начнет казаться, что она флиртует с ним.
Я с трудом завершила глоток, с опаской гляжу на папу, который углубился в изучение карты вин, насовсем. Он так умеет отключаться от реальности, думая над чем-нибудь крайне сосредоточенно. И, скорее всего, не о винах.
– Я не знаю, у каждого свой.
– Какой, по-вашему, самый лучший?
Артем посмотрел на нее, затем переводит взгляд на меня, и его губы слегка дрогнули в улыбке.
– Лучший самый…
– Да, самый-самый. Артем, не таитесь?
Он улыбнулся и немного повернул голову в мою сторону, движение едва заметно, но он тянет носом. Отчего внутри меня начинается дикое замешательство. Он нюхает меня. И это чересчур интимно. Слишком близко. Так что это сбивает мое собственное дыхание. И я судорожно втягиваю воздух, не ощущая даже пузырьков газа во рту от минералки. Он перевел искренний взгляд на маму.
– Женский. Любая женщина пахнет божественно.
– Ох, да вы льстец и большой хитрец, – она заливается смехом, принимая его слова за комплимент лично ей.
Папа кивает и подзывает к нам сомелье, делает заказ на французское летнее вино Кюве.
Мама, довольная, не сводит кокетливого взгляда с Артема, тот спокойно тянет минералку, а я красная, как пицца Маргарита, только что из печи, вспоминаю остаток вечера.
После фужера шампанского он притянул меня к себе и поцеловал. Вкус виски и вина смешались, расслабили настолько, что я едва держусь на ногах. Шатает.
– Пойдем, – он зовет наверх, и я покорно иду вслед.
В спальне он усаживает меня на край кровати и велит подождать, пока сам идет в ванную. Моет что-то и, вероятно, берет презервативы. Реальность вокруг расплывается, становится туманной, и я отдаюсь сну. Падаю на покрывало, на спину.
Спустя какое-то время я сплю и не сплю. По телу гуляет эйфорическая воздушность. Отмечаю, как мужские руки сняли футболку, и на мою кожу ложится ночная свежесть. Она щекочет её тончайшими перышками. Мои ноги согнуты в коленях, призывно разведены в стороны.
Артем садится на пол между ними. Я ощущаю, как его нос прикасается ко мне. Кончик легко трется о кружева трусиков, и он глубоко втягивает воздух в себя. Я переживаю его прикосновения по горячему дыханию, вырывающемуся из его рта, по нежным губам, скользящим через ткань по мне. Они задевают внутреннюю сторону бедер, пока он дышит и дышит. Мною. Лицом он почти вложился в меня, в самое чувственное место. Пачкается моим ароматом. Дышит громко, шумно, с наслаждением.
– Божественный аромат женщины. Какая прелесть. Думаю, любой мужчина с вами согласится, Артем. Верно, дорогой?
– Смотря где и из какого места несет, дорогая, – отозвался папа.
Ну, он всегда очень конкретен.
– Запах женщины – это так романтично, – не унимается мама, кажется, еще больше распаляясь от сопротивления папы, поддержать такую роскошную и пикантную тему. – Кажется, был фильм с Аль Пачино, не помню.
Все это время я остро ощущаю присутствие и тепло от чужого тела. Артем поглядывает на меня, пусть изредка, искоса, но смотрит. Его нос и губы живо и сочно вспоминаются мне между моих ног, отзываясь неровным дыханием в груди. Вчера он жадно и долго прикасался там, не вторгаясь. Невыносимо горячо. Я даже не знаю, от чего больше: от воспоминаний или от неловкости сейчас. Но я чувствую, как между моих ног тоже стало горячо.
– На минуту, – сообщаю я, сбегая в дамскую комнату, так как нестерпимо сидеть рядом. Нужно умыться. Я волнуюсь слишком сильно.
4
Спустя пять минут в дамский туалет зашла мама.
– Что у вас происходит? Ты вся на нервах.
– Ничего. Попросту странный тип. Новый партнёр отца?
Она подходит к зеркалу и начинает поправлять и без того безупречный макияж, смотрит на меня недовольно.
– Ты хоть иногда интересуйся его делами? Отец совершает крупнейшую сделку в жизни. Не заметно, как он не в себе? – манерно возвращает невидимый волосок на место.
– Ты к нему вечно придираешься. Зачем тогда меня позвали? Зачем вообще всё сливать?
– У Берцева большая семья. Продает, потому что возвращается. Приятный мальчик, не находишь?
От её слов я стыдливо прячу глаза. Ах, какое слово – приятный. Ведь мог вчера поиметь как захочет, а не стал. Мне было так хорошо, что я даже не помню, стонала ли от всего этого. Но тело услужливо подсказывает, что хочется ещё. И ещё. Мы не завершили начатого. Я невольно краснею.
Нужно перестать об этом думать. И это не укрывается от мамы. Она смотрит участливо, а потом, сделав шаг, начинает приводить меня в порядок: убирает волосы за плечи, осматривает кожу на лице, смахивает пылинки.
– Можно тебя о чем-то попросить? – говорит она, и её холеное лицо так близко, что мне не солгать.
Наверняка сейчас будет ругать за Юльку. Обреченно киваю.
– Если Артем будет ухаживать за тобой, откажи ему.
Смотрю на неё с изумлением.
– Он партнёр отца. Пока сделка не пройдет, будет лучше, чтобы он к тебе был благосклонен. Понимаешь, о чем я?
Пару секунд пытаюсь сообразить. В смысле, что бы хотел меня? Как говорит мама, «ничего не давать, все забрать».
– Танталов до сих пор не провел кредит? – спрашиваю, ощутимо волнуясь за папу.
– Провел. Но никому об этом знать не нужно. Будь умницей. И позвони Назару.
Вот уж точно, кому не собираюсь звонить – так ему. На моей памяти это мой первый парень из простой семьи, что понравился ей. Настолько удивительно и неожиданно. Чёртов Назар прописался у нас. Что ужасно раздражает, так как теперь мама может смело говорить, что она одиноко относится ко всем людям. И больше всего меня раздражают приходы Назара с ожиданием меня. Ему ничего не стоило ждать меня дома по несколько часов, попивая с мамой чаи-кофе. Будто других дел не имеется.
– Со своими друзьями сама разберусь.
– Да, да, – она достает из сумочки красную помаду и пудру, чтобы освежить макияж.
– Мам, я знаю, что здесь не место, но…
Она тщательно пудрится и не смотрит на меня, улыбается себе в зеркало.
– Как я?
– Хорошо, – киваю. – Мам, я хотела тебе кое-что рассказать.
Она убирает косметику и достает духи, нюхает.
– Аромат женщины, – смеётся. – Ты ведь поняла, о каком именно аромате он говорил?
– Нет, не поняла.
– Ты ещё совсем ребёнок.
– Мам! Мне сделали предложение по работе.
Она замирает, перестает кокетничать со своим отражением и выпрямляется.
– Алиса, здесь и в самом деле не место.
– Но потом мы будем заняты.
– Поговорим дома.
– Да, невозможно дома, – всплескиваю руками. – Вы же без конца ругаетесь.
– Мы уже всё обсудили. И ты знаешь, я права.
– Нет.
Брызгается духами, и вся комната погружается в тонкий цветочный аромат Дольче Габбана.
– Алиса, женщина должна выйти удачно замуж. Работа для тех, у кого нет денег. Понимаешь? Для нищих. Учительство – это нищая профессия!
– Я получила образование, чтобы работать. Мам, это делают не только ради денег.
– Образование образованием, но ты не будешь работать. Ты не сможешь! Ты меня уже однажды подвела. Ты могла стать великой. Не захотела. Ты думаешь, всегда будешь такой молодой? Свежей. Привлекательной? Всегда будешь нравиться?
– Нормальный у меня вид. Мам, это всего лишь работа.
Она закатывает глаза к потолку, шумно вдыхая сладкие ароматы своих же духов. Когда она злится, то похожа на какую-нибудь испанку или итальянку. Очень красивая и крайне драматичная.
– За что мне это наказание! За что? Нет и ещё раз нет, – решительно взмахнув рукой, направляется к двери.
– Тогда я поговорю с папой. Ну, пожалуйста, мама.
– Результат будет тем же.
Дверь тихо затворяется за ней, и я остаюсь в помещении одна. Чертыхаюсь. Дома вышло бы ещё хуже. Смотрю на себя в отражение.
Диплом отнял много сил. Проект оказался настолько увлекательным, что я и в самом деле отложила весь свой имидж в дальний угол. Оно того стоило. Чем больше я работала над проектом, тем лучше понимала, что работа с детьми – моё призвание. Оставалось только убедить маму. Хотелось бы знать, что ведомо зрелой женщине, чего не видно в мои двадцать. Может быть, она и права. Но я хочу работать, хочу заниматься творчеством.
Возвращаюсь назад. Уже подали заказ. Сажусь рядом с Артемом и стараюсь его не замечать. Беседа неспешно течёт вокруг нейтральных тем о погоде, о недвижимости и поездках в отпуск. И мне хочется только одного: как можно быстрее покончить с этим.
Я игнорирую, а тело нет. Почти не чувствую вкуса еды.
– В любом случае, они подомнут под себя любого, кто встанет на их пути, – любимая тема папы: махинации в финансовой сфере с Танталовым. Его группа компаний занимается самыми разными направлениями в Омске. Химия, строительство, ремонт промышленных объектов, нефть. Город по меркам бизнеса не большой, поэтому любые движения у всех на виду.
– Забыла, – мама делает взмах рукой, и в приглушённых тонах дневного солнца стразы на её ногтях сверкают, переливаясь бриллиантовым отсветом. Протягивает конверт с приглашением. – Вы знаете о летнем бале цветов? Я вас приглашаю, Артем.
О нём только глухой не слышал. Каждый год после «Флоры» местные богачи устраивают в стенах музея Врубеля благотворительный бал. На старинном паркете будут плясать бизнесмены, крупные чиновники с семьями, жертвуя на аукционе немалые суммы на поддержку и процветание города. У здания разбивается красивая локация с лучшими работами ландшафтных дизайнеров. Танталов устраивает мероприятие каждый год. Событие долго смакуют после в местной прессе, типа «Омского вестника».
– Сегодня в восемь. Смокинг или вечерний костюм обязателен. Центр оцепят, так что учитывайте парковку.
Артем принимает приглашение и намеренно задевает меня, отчего волнение сбивает с толку, совсем перебив аппетит. Сил выносить обед у меня больше нет.
– Всем спасибо, мне нужно бежать. Дела, – сообщаю я, вставая, наклоняюсь к отцу для поцелуя, но он тоже встаёт.
– Я провожу тебя.
Мы отдаляемся, но я слышу, как Артем спрашивает у мамы.
– Она у вас всегда такая, внезапная?
– Быть родителем нелегко, Алисе нужна крепкая рука. Просто необходима. Направлять точно нужно. Вот представьте, сейчас так модно прыгать с парашютом. Это же опасно. Но ведь идея фикс. А вы любите риск, Артем? Давайте я к вам поближе сяду.
Мы с папой выходим на душный, почти банный воздух, и шум города нас окутывает. Жаркий сухой ветер разогревает даже больше солнца, и нечем дышать.
– Увидимся вечером, – сообщаю я, протягивая флешку.
– Давно ты меня не радовала, – он улыбается и прячет её в карман брюк.
– Пока помогала Юльке, немного записала. Там всего пять минут.
Когда-то я занималась серьёзно танцами. Это мамина мечта – произвести на свет великую танцовщицу. Травма связок пять лет назад изменила мои направления. Мама до сих пор не может этого простить. Не может настолько, что смотреть на мои попытки танцевать после восстановления не собирается. Мне жаль. Жаль, потому что она бы передумала, если бы увидела.
Отец привлекает меня к себе, обнимает и с нежностью целует в висок. Он гордится мной, и ему также, как и мне, нравится иметь от мамы секрет.
– Я солью себе, и положу в твою комнату, как обычно.
– Хорошо, вечером после бала заеду, – обнимаю в ответ. От него пахнет домом, уютом, безопасностью. Затем легко отрываюсь, соскакиваю со ступеней, не прощаясь, ухожу. Вечером всё равно увидимся сначала на балу, а потом уже дома. Предложение по работе греет душу, и мне очень хочется обсудить его с ним. Вряд ли отец не поддержит меня, но сейчас, пока идет сделка, беспокоить его не стоит. А вечером посмотрю по ситуации.
Прохожу мимо окна в ресторане и ловлю на себе задумчивый взгляд Артёма. Будет ли он на балу, и будет ли он там один?
