Катя Брандис
Душа акулы
© Теремкова О., перевод на русский язык, 2021
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022
* * *
Посвящается Робину
Каким-то образом я всегда знал, что я другой. Прошло некоторое время, прежде чем я выяснил, НАСКОЛЬКО другой. Быть оборотнем, в общем-то, здорово. Только обличье, увы, не выбирают… А я животное, от которого почти все с криком шарахаются. И как мне с этим справляться, скажите на милость? Может, хотя бы в этой странной школе всё будет иначе – в средней школе «Голубой риф». Но, пожалуй, лучше начну с самого начала…
Караул, акула!
Когда плещешься в море, меньше всего хочется услышать возглас «Караул, акула!». Особенно если это как-то связано с тобой.
Барахтаясь на одном месте, я выплюнул мундштук нырятельной трубки и обратился к другу:
– Слыхал? Где-то там акула. Надо выбираться из воды!
– Тьяго… что… ты… – прохрипел Ландо и отпрянул от меня. В очках для плавания его глаза выглядели так, будто вот-вот вылезут из орбит.
– Ну так что? – не отставал я.
Но меня уже никто не слушал. Мой друг во весь дух припустил к берегу – к светло-жёлтому песчаному пляжу Майами. Я с удивлением наблюдал, как Ландо из пухлого увальня загадочным образом превратился в олимпийского чемпиона по плаванию. Надо не отставать.
Загребая ластами, я поплыл за ним. Чёрт, все люди на пляже пялятся в нашу сторону! Неужели акула где-то рядом?! Я нервно огляделся, но не увидел ничего, кроме прозрачной воды, светлого песка и мятой пластиковой бутылки на дне.
Вообще-то вылезать на берег мне не хотелось. Мне было так хорошо, хотя у меня якобы аллергия на морскую воду. С другой стороны, моя кожа отчего-то посерела – это явно ненормально, если ты, конечно, не слон. Продолжая плыть, я обеспокоенно разглядывал свою руку.
Потом у меня вдруг зачесалась спина. Не останавливаясь, наполовину погрузившись под воду, я потянулся за спину, чтобы почесаться. И страшно перепугался, нащупав что-то твёрдое, чему там явно не место! Это что, плавник?! О боже! Мне его что, этот придурочный приятель приклеил?! Но я бы заметил! Я инстинктивно перевернулся, чтобы эта штука, чем бы она ни была, оказалась внизу, и поплыл дальше на спине.
Наконец я добрался до мелководья и сел в прибое, омываемый небольшими волнами. Кроме меня, в море больше никого не осталось. На пляже суетились люди, всё ещё взволнованные, хотя акула, судя по всему, уже скрылась из виду.
Я отважился вылезти из воды, только когда почувствовал, что спина снова вернулась в нормальное состояние. Странный плавник бесследно исчез – я не смог его нащупать.
Неуверенно озираясь по сторонам, я шагал с ластами под мышкой по нагретому солнцем песку, но Ландо так нигде и не обнаружил. Зато на меня подозрительно уставилась пожилая пара в соломенных шляпах и пёстрых купальных костюмах. Наверное, туристы из многочисленных отелей вокруг пляжа. Несколько молодых людей обсуждали, что это была за хищная рыба, а маленькая девочка с наполовину растаявшим мороженым в руке указала на меня пальцем:
– Это он! Акула!
– Не говори ерунды, Белинда, – одёрнула девочку мама.
Малышка заревела, как сирена. К счастью, не из-за меня, а потому, что половина мороженого упала на песок.
Я быстро прошёл мимо, подобрал с песка свои шмотки и в мокрых плавках поспешил к парковке. Надо валить отсюда!
На парковке меня ожидало ещё одно потрясение: шикарная красная «Тойота», которую Ландо «позаимствовал» у брата, исчезла. Расстроенный и злой, я бросил ласты на асфальт и сунул руки в карманы шортов. Он и правда меня бросил! Я чуть не разревелся. Ещё друг называется. Хотя, в общем-то, никакой он мне не друг – мы просто вместе оттягивались. Временами я даже не уверен, что он мне симпатичен. Особенно когда он начинает разглагольствовать, что хочет разбогатеть – как его брат, который за большие деньги продаёт всё, что запрещено и умещается в карман.
На самом деле его, конечно, зовут не Ландо, но истинный фанат «Звёздных войн», способный наизусть процитировать некоторые диалоги, обычным именем, разумеется, не удовольствуется. Он и мне пытался дать прозвище – среди прочего Голубоглазый, Тигра, Арти и Чуи, но ни одна из этих кличек ко мне не пристала. Хотя глаза у меня не обычного голубого цвета, Голубоглазый – слишком дурацкое прозвище, чтобы прижиться. На Тигру и Арти я просто не отзывался, а для Чуи я гривой не вышел, так что Ландо вскоре сам перестал меня так называть.
По мобильнику я, конечно, до Ландо тоже не дозвонился. Чёрт! Оставался лишь один человек, который может меня спасти, – иначе я окажусь здесь, в Майами-Бич[1], в буквальном смысле на мели.
Набирая номер дяди Джонни, я чувствовал себя очень неловко. Он запретил мне заходить в море, поэтому я прогулял послеобеденные уроки и тайком поехал с Ландо на пляж – чтобы больше не быть единственным придурком, который, живя во Флориде, ещё ни разу не был на море. А теперь приходится просить дядю Джонни меня забрать. Зашибись. Что мне за это светит? Две недели домашнего ареста? Лишить меня карманных денег он не сможет: я их и так не получаю – нам это не по средствам.
Через полчаса дядин синий старенький «Шевроле» свернул на парковку и затормозил передо мной. Я смущённо открыл дверцу, сел на продавленное пассажирское сиденье и стал ждать. Дядю Джонни нелегко вывести из себя, но когда он по-настоящему разозлится, то вполне может сравниться с ураганом, извержением вулкана или цунами.
Дядя был в одной из своих просторных клетчатых рубашек и выцветшей голубой кепке «Диснейуорлд»[2]. Не то чтобы он очень любил «Диснейуорлд» – просто эту кепку забыл кто-то из посетителей мотеля, где он работал, и она была не такой поношенной, как его старая бейсболка. От него, как обычно, пахло его любимой жвачкой с корицей. Когда я пристегнулся, он повернул ко мне своё бульдожье лицо – и я немного расслабился. Не похоже, чтобы он злился… Казалось, будто на душе у него двадцать набитых до отказа грузовиков.
– Значит, ты был в море, – начал он. – Всё прошло… нормально?
– Так себе, – уклончиво ответил я.
– «Так себе» – значит «нет»? – проворчал он.
– Э-э-э… Я, наверное, как-то странно выглядел. Потому Ландо и сбежал.
– Нам надо поговорить, Тьяго, – сказал дядя.
Я скривился – со стороны, наверное, это выглядело так, будто уголки рта у меня свело судорогой.
Когда воспитатели такое говорят, они редко хотят обсудить, что подарить тебе на день рождения или в какую пиццерию пойти. Хотя вообще-то очень кстати, что он хочет поговорить, – я тоже этого хотел! Недавнее происшествие никак не шло у меня из головы. Похоже, дядя Джонни что-то знает, но до сих пор от меня скрывал!
Мы молча поднялись по деревянной лестнице на второй этаж светло-коричневого здания, где снимали квартирку. Несколько минут спустя мы вместе сидели за кухонной стойкой, за которой обычно ели. Я разглядывал невероятно захватывающий узор на пластмассовой поверхности, надеясь, что всё это скоро закончится.
– В первую очередь я хотел сказать, что мне жаль, – сказал дядя Джонни. – Ужасно жаль. – Разговор начинался совсем не так, как я ожидал. Но это даже неплохо. Дядя продолжил: – Вообще-то я не из тех, кто обманывает людей. Но с тобой нельзя было иначе.
– Что-что? – переспросил я. – Меня приходится обманывать? Это ещё почему?
Дядя Джонни так тяжело вздохнул, что его огромное пузо заколыхалось.
– На самом деле я не твой дядя, – объяснил он.
Ну, это не новость.
– Да, я знаю. На самом деле ты моя тётя, – сказал я. Меня всегда немного раздражало, когда гости недоумённо пялились на фотографии, где я был с тётей Дженни – как две капли воды похожей на моего нынешнего дядю Джонни, если не считать длинных волос и бюста. Что такого, если кому-то больше нравится быть мужчиной?
– Я не это имел в виду, – сказал дядя Джонни, прежде чем я успел погрузиться в размышления, куда, собственно, подевался бюст тёти Дженни. – Мы вообще не родственники.
– Чего?! – Ничего умнее мне в голову не пришло.
– Я друг… ну, скорее знакомый… твоих родителей. Четырнадцать лет назад они… э-э-э… оставили тебя со мной и уехали.
– А потом погибли в аварии, – добавил я, гадая, к чему же он клонит.
– Нет, не погибли, – возразил дядя, нервно скомкал обёртку от жвачки и расправил плечи. – К счастью. Это одна из тех вещей, относительно которых я тебя обманул. Они ещё живы и, вероятно, сейчас за границей: они постоянно в разъездах.
Он своего добился. На этот раз я потерял дар речи. Наверное, мне следовало обрадоваться, что родители живы, но как-то не получалось.
– Пойми… Акулы не слишком привязаны к потомству, – продолжил мой не дядя.
– Акулы? – Разговор принимал всё более странный оборот. Может, после несчастного случая во время купания я впал в кому и всё это покажется мне страшно забавным, если не забуду об этом после пробуждения.
– Твоя мать во втором обличье – синяя акула, отец – тигровая акула.
Я засмеялся. Уж слишком странно это прозвучало. Но потом вспомнил, что произошло на пляже в Майами, и смех перешёл в икоту. Я всегда начинал икать, когда впадал в панику. Я с трудом попытался успокоиться. Может, про акул – это шутка? Наверняка так и есть. Отсмеявшись, я спросил с улыбкой:
– Значит, на самом деле я тоже акула?
– Вот именно, – сказал Джонни. Он не улыбался. На лице его читалось облегчение. Может, потому, что я так быстро сообразил, в чём дело. Кажется, это всё-таки не шутка, и я немного заволновался. – Тигровая акула, если быть точным. – Не успел я ответить, как он поспешно продолжил: – Поэтому я говорил, будто у тебя аллергия на морскую воду, понимаешь? Я знаю, как ты расстроился, когда я запретил тебе отправиться нырять с классом. И как обижался, что я никогда не езжу с тобой на пляж.
– О да, – с горечью перебил его я. Сколько раз мои одноклассники и знакомые Джонни рассказывали, что собираются потусоваться во второй половине дня или вечером на пляже в Майами. Некоторые даже отправлялись в выходные на прелестные островки Флорида-Кис[3] заняться кайтсёрфингом[4]. Слыша это, я всякий раз сгорал от зависти – а ещё от невыносимой летней жары. Одна девочка, которой я, видимо, нравился, даже пригласила меня однажды на сёрфинг с её родными. Мне пришлось отказаться, и девочка, обидевшись, взяла с собой другого – несносного типа, который учился на класс старше нас.
– Я не мог рисковать ходить с тобой на море, – продолжил Джонни. – Такой сильный оборотень, как ты, опасен, если ещё не научился управлять своей силой! Я ведь не акула, а всего лишь каменный окунь. Ты, конечно, не захотел бы специально причинить мне вреда, но…
– Всё это неудачная шутка, да? – Я всё ещё не терял надежды. Вообще-то Джонни редко меня дурачил, потому что знал – я всё равно его раскушу: я всегда замечал это по тому, как подёргивается левый уголок его рта. Но в этот раз уголок его рта не дёргался. Неужели он говорит всерьёз?!
Нет, конечно же, нет – всё это слишком похоже на фильм. Мы не часто ходили в кино – только когда Джонни давали в мотеле на чай больше, чем обычно – в награду за то, что он поменял кому-нибудь шину или помог в полдвенадцатого ночи раздобыть бутылку бурбона. Что-то не припомню фильмов, где люди превращаются в морских животных. А что, если он сказал правду?!
У меня перед глазами всё завертелось. Я шевелил губами, но не мог произнести ни слова. Мне с трудом удалось встать и сделать пару шагов. Оказавшись в своей комнате, я захлопнул за собой дверь, бросился на кровать и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.
Неужели «Караул, акула!» относилось ко мне?! Если это сон, надо срочно попытаться проснуться.
Тупица
На следующее утро после почти бессонной ночи я пошатываясь вышел из комнаты и с подозрением огляделся. Я бы не удивился, если бы стулья прилипли к потолку или по квартире прыгал гигантский розовый кролик. Оно было бы к лучшему: ведь это означало бы, что я просто немножечко сошёл с ума.
Но всё было как обычно: на стене висели постер группы «Thirty Seconds to Mars», несколько нарисованных мной животных (в том числе акула!), сражающихся самураев и моих любимых знаменитостей, на которых я тренировался писать портреты (ничего так получилось). У стены громоздилась кипа одежды: для гардероба в моей длинной узкой комнате не было места. На стопке штанов восседал робот, которого я сам смастерил в школе (сейчас он, увы, сломан). На прикроватном столике валялись мой исцарапанный мобильник и потрёпанная книжка про Антарктику (больше всего мне нравилось её читать в тридцатипятиградусную жару). Рядом лежал мой талисман – бело-оранжевый морской гребешок.
Странно только, что дядя Джонни – или мне теперь называть его просто Джонни? – ещё не укатил в мотель «Оранж Блоссом», где работал администратором. Он сидел за накрытой к завтраку стойкой и с тревогой смотрел на меня:
– Всё в порядке, Тьяго?
– Ха-ха, очень смешно, – сказал я, сел и навалил себе на тарелку две оладьи, яичницу-глазунью и тост – всё друг на друга, как обычно. Потом посмотрел на гору еды, будто увидел её впервые. – Я читал, что тигровые акулы едят всё, что подвернётся.
– Это точно, – с усмешкой проворчал дядя Джонни. – Очень удобно. А то бы ты жаловался, что я не умею готовить.
Оставшись вчера без ужина, я страшно проголодался и начал уминать гору на тарелке.
– А ты правда… каменный окунь? – спросил я, жуя, не в силах отвести глаз от дяди. – Можешь превращаться, когда захочешь?
– Да. – Вид у него был виноватый. – Иногда я говорил, будто дежурю в мотеле, а сам тайком ездил на море поплавать в своих владениях. Ах да, кстати, именно из-за моего второго обличья я больше не твоя тётя. В юности каменные окуни все самки, а с возрастом они превращаются в самцов. Это происходит со всеми нами – в том числе в человеческом обличье.
– Просто потрясно! – Больше мне ничего в голову не пришло. Он каменный окунь… А я акула! Тигровая акула – одна из самых опасных рыб в океане! Постепенно это начинало казаться мне крутым. Книгу об опасных морских животных из нашей школьной библиотеки я знал почти наизусть.
– Слушай. – Джонни перегнулся через стойку, пристально глядя мне в глаза. – Ты ни в коем случае не должен экспериментировать с превращениями. Я слышал, два года назад открылся тайный интернат… школа для детей моря, морских оборотней – таких, как мы. Там ты сможешь научиться управлять своим вторым обличьем.
Дети моря. Что вообще это значит? Было в этом выражении нечто притягательное и загадочное. Казалось, те, кого так называют, обладают невероятными способностями, как джедаи.
Слова Джонни отбили у меня аппетит. Интернат для оборотней. Интернаты я никогда особо не жаловал. Чтобы меня куда-то спровадили, где я круглосуточно буду с другими детьми и учителями и разве что в выходные смогу приезжать домой, – эта мысль была мне не по душе.
– Минутку. А что, если я туда не захочу?
Глаза Джонни сузились:
– Молись лучше, чтобы тебя туда приняли! Сегодня после работы я заберу тебя из школы, и мы поедем туда. Прихвати с собой какие-нибудь вещи на случай, если сразу захочешь там остаться.
– Ну, это маловероятно, – скептически и немного обиженно заметил я. Ему и правда не терпится меня сплавить! – Но я посмотрю, что там и как, хорошо? – Ещё одна мысль не давала мне ночью покоя: – Скажи… ты созванивался иногда с моими родителями? Или писал им по электронной почте?
– Редко, – признался он. – Тебе что, нужен их электронный адрес?
Я молча кивнул, и он без лишних вопросов написал мне его на листке. Я спрятал листок, достал дорожную сумку, сунул туда кое-что из одежды, пакет с умывальными принадлежностями, набор для рисования и свой талисман. Этот морской гребешок красивой расцветки подарил мне в начальной школе лучший друг, а потом он переехал, и мы больше не виделись. Иногда я о нём вспоминал и пытался разыскать его через «Гугл» и «Фейсбук». Безуспешно: я понятия не имел, что с ним сталось. Может, и к лучшему, что он не узнает, кем стал я – точнее, кем я, безмозглый идиот, был с самого начала… Не совсем человеческим существом, которого лучше остерегаться. Несколько мгновений я сжимал в руке ракушку, ощущая себя брошенным в маленькой лодке посреди океана. Потом глубоко вдохнул, сунул ракушку в дорожную сумку и сделал вид, будто всё в порядке. Меня это немного успокоило.
Когда я закончил собирать вещи, то уже опаздывал. Надев рюкзак, я побежал – хорошо, что не надо ждать школьного автобуса: школа находится всего в полумиле[5].
– Не забудь: сегодня после занятий. Буду ждать тебя на парковке! – крикнул мне вдогонку Джонни.
Он и правда полон решимости отправить меня в эту странную школу. Но если мне там не понравится – ни за что не останусь!
Впрочем, мне и в моей нынешней школе не очень-то нравится. Квартала Либерти-Сити[6], где мы живём и где мне приходится посещать эту скверную, зато бесплатную государственную среднюю школу, туристы избегают. Особенно по ночам – даже мы с дядей Джонни стараемся не выходить из дома в тёмное время суток.
По дороге в школу у меня в голове вертелась одна мысль: «Тигровая акула, боже, тигровая акула!» Пока что это казалось мне совершенно нереальным. Особенно когда я подошёл к школе, обнесённой двухметровым серым проволочным забором, и направился к своему шкафчику, будто сегодня самый обычный день.
У шкафчиков я встретил Ландо. Он вздрогнул, увидев меня, и я торопливо взглянул на свои руки, чтобы проверить, не посерела ли опять кожа или что-нибудь в этом роде. Всё нормально!
– Привет, Ландо, – немного смущённо проговорил я.
– Привет, – ответил он, затравленно глядя на меня. После того что я узнал от дяди Джонни, я мог его понять – видимо, там, в море, я частично превратился. Но всё же я чуть-чуть обижался.
– Не очень-то хорошо с твоей стороны – бросить меня на пляже, – упрекнул его я.
– Ах, это… Да. Прости. – Он поспешно запихал в рюкзак нужные учебники, захлопнул шкафчик и уже хотел смыться. Но на его беду, у нас сейчас был совместный урок органической химии. Мы вместе молча дошли до кабинета, где учителю вскоре предстояло с нами мучиться.
– Какова формула углекислого газа? – спросил он класс. – Ну же, ребята, это ведь совсем не сложно!
Никакой реакции. Я обвёл взглядом кабинет. Девчонки, многие из которых выглядели так, будто собрались на вечеринку, красили ногти, пялились в смартфоны или болтали. Мальчик в последнем ряду спал, положив голову на парту. Ландо сосредоточенно, но без особого успеха пытался нарисовать «Тысячелетний сокол»[7] – но пока тот напоминал покрытую вмятинами крышку мусорного бака.
Я вдруг разозлился. И что я, спрашивается, здесь делаю? Зря теряю время, и больше ничего! Я чисто из противоречия поднял руку. Учитель удивился, но в то же время обрадовался:
– Да, Тьяго?
– CO2, – сказал я.
Двое мальчишек – Логан и Рокет[8], которые сидели за мной наискосок, тут же навострили уши и угрожающе уставились на меня. Они наказывали любого, кто осмеливался знать больше их да ещё открыто об этом заявлять. Меня они обычно не трогали, потому что когда-то давно я победил Логана в драке, к тому же обычно я делал вид, будто уроки мне безразличны.
Но сейчас мне это внезапно надоело. Я снова и снова поднимал руку, давая правильные ответы, и чувствовал себя словно освобождённым. Одноклассники просто остолбенели. Мел вместо ногтя нечаянно накрасила палец, Нелли уронила мобильник в йогурт, а у Рокета задёргалась верхняя губа, как у кролика. Может, я не единственный оборотень в классе?
«Ты за это ещё поплатишься, выскочка!» – говорил ядовитый взгляд Рокета, а Логан поглядывал на меня со смесью злости и радостного предвкушения. Он любил ставить выскочек на место, а Рокет, который был довольно смышлёным, подсказывал ему, как это сделать.
Мой друг Ландо обеспокоенно поглядывал на меня сбоку, но я не обращал на него внимания.
Расплата настигла меня на второй перемене. Эти двое мгновенно окружили меня, а потом подтянулось ещё несколько любопытных, чтобы ничего не пропустить.
– Это ещё что за дела, умник? – спросил Логан, который был на полголовы выше меня и отличался могучим телосложением, как у коллекционных фигурок. Он толкнул меня ладонью в грудь – и несколько удивился, что я каким-то образом устоял и даже не пошатнулся.
– Лучше быть умником, чем тупицей, – сказал я, вызывающе ухмыляясь ему в лицо.
Рокет попытался двинуть мне кулаком в живот. Я увернулся, и костяшки его пальцев врезались в бетонную стену за моей спиной. Он взвизгнул и отскочил, держась за ушибленную руку. Логан тут же занял его место и ухватил меня за футболку. Я вывернулся и ударил его по бицепсу – он взвыл. Этот приём показал мне дядя Джонни, когда я в очередной раз вернулся домой в слезах.
Увы, мой запас приёмов быстро иссяк, и Рокету удалось прижать меня к бетонной стене. Чёрт, я в ловушке! Рокет, приблизившись ко мне почти вплотную, ухмылялся мне в лицо – наверное, чтобы я вдоволь налюбовался пушком на его подбородке, глазами цвета ила и острым носом. С отвратительной усмешкой Логан двинулся на меня и занёс кулак.
Тигровые акулы сильны, подумал я. Если мне не удастся вырваться – значит, я не акула! Со всей силы я оттолкнул Рокета – и удивился, как стремительно он отлетел в сторону… Прямо как ракета. Он проехался спиной по асфальту, зрители едва от него уворачивались. Его приятеля Логана я схватил за запястье и повернулся с ним вокруг собственной оси. Логан завертелся, спотыкаясь и сыпля проклятиями. Когда я его выпустил, он отлетел к Рокету и приземлился на полу рядом с ним.
Аплодисменты и взволнованное бормотание удивлённых зрителей.
Но пока я наслаждался победой, второй союзник Логана, который учился в другом классе и до сих пор не вмешивался, молниеносно ударил меня в бок. Я очутился на земле, чувствуя, как по щеке струится кровь. Всё лицо у меня горело.
– Трое против одного – это нечестно! – заорал на парней Ландо, за что сам едва не огрёб, если бы в этот момент не подоспел, пыхтя, наш страдающий ожирением охранник в чёрной униформе.
Когда дядя Джонни приехал забрать меня после обеда, он пришёл в ужас:
– Что ты сделал со своим лицом?! Тебе, между прочим, надо произвести хорошее впечатление в новой школе!
– Ну, вообще-то с лицом это сделал не я, – попытался я объяснить.
Дядя Джонни застонал:
– А вдруг они тебя не примут, потому что директор решит, что ты забияка? Во всей Северной Америке всего три школы для оборотней – в Калифорнии как раз открылась новая, – и только эта во Флориде подходит водным обитателям! Тебе повезло, что она так близко!
Я упрямо пожал плечами и ничего не говорил, пока Джонни, сердито ворча, трогался с места. Если директор такой хмырь, я всё равно не захочу в эту странную школу. Интересно, он тоже морское животное… и все другие ученики? Наверное, да – ведь это школа для оборотней.
Мои сомнения усиливались с каждой милей по мере того, как мы приближались к островам Флорида-Кис. И как только дяде Джонни удалось убедить меня вчера, что я акула? Пока у меня ещё не было ни единого доказательства. Всё это просто смешно – и как я ему поверил!
Ранним вечером мы подъехали к небольшой группке домов – бургерной, отелю, причалу, где сдавали напрокат лодки. Через полмили мы обнаружили неприметный дорожный указатель с надписью «Школа «Голубой риф» – мы едва не проехали мимо. Там от шоссе отходила небольшая просёлочная дорога, покрытая вместо асфальта ракушечным известняком.
Сердце у меня учащённо забилось.
Мы приехали.
