Катя Костина
Твой Бог
Задний ход включать было откровенно стыдно, и я вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Дальше все произошло очень быстро. Парень, что шел к ним резко запрыгнул к Максиму на спину и стал душить его чем-то похожим на тонкий ремень помогая рукой. Тот, что стоял с ним рядом прыгнул на меня и тоже вцепился мне в горло.
«Нас же даже никто не спасет» мелькнула последняя мысль и все погасло.
– Коли давай – послышался, как будто издалека, мужской голос – она уже в себя приходит.
– У меня мало осталось, все на этого лося ушло. И то придется его получше связать. Пидор, нос мне сломал. – гнусаво отозвался другой.
– Коли, говорю, он ее знает, нам мокруха ни к чему. Ей много не надо, она килограмм пятьдесят весит, может пятьдесят пять, не то, что этот… – он брезгливо сплюнул – нам его папочка, по любому денег за нее накинет.
– Зная этого гондона, я не уверен, что он и сына выкупит. – послышались звуки набора лекарства в шприц. – Ниче же если я ее одним и тем же шприцом ширну, что и его? Я же иголку спиртом протер.
– Ебать ты конь, – хохотнул второй – еще врач.
Я уже пришла в себя, но глаза открывать боялась, только лежала и слушала. Судя по всему, Потемкину что-то вкололи, а теперь собираются и мне, еще и тем же шприцом!
Я заорала во всю мощь легких и попыталась оттолкнуть сидевшего рядом мужика. Только ничего не вышло, на меня навалился второй и мне в вену ввели какой-то препарат. Посадили в машину на заднее сидение, к спящему Потемкину и я почувствовала, как по руке течет из вены кровь и слипаются глаза. Теоретически можно было бы выскочить, но с моей стороны машина открывалась только снаружи. На переднее сиденье перелезть в голову не пришло. Да и не убежала бы я. Не успела бы.
Я старалась бороться со сном, оглядывалась. Только что нового можно увидеть, если мы все еще находились на заднем дворе ТЦ. После инцидента прошло не больше десяти минут. Я постаралась запомнить нападавших, хочу отметить, что Потемкин просто так им не дался, у одного было счесано пол рожи, как будто его по асфальту провезли, а у другого был сломан нос и наливались, расползаясь синяки под глазами. Сам виновник торжества со стертой ремнем шеей спит сидя, запрокинув голову назад.
– Максим, проснись – я попыталась растолкать парня, но он только упал на меня. Вот же блин, до этого хоть сидел.
И все померкло
Максим
– Ты нормально его связал? – я услышал на периферии голос этого урода, что душил меня. Теперь глотать больно. – А то еще проснется.
– Нормально я его связал. Он еще часа четыре в отключке будет, там доза убойная, на лося – отозвался второй – я и телку связал, хотя надо было выебать. Люблю блондинок.
– Некогда, блядь! Быстрее! Приедем выебешь, а там и я подсоблю.
– Не-не, я вдвоем не люблю, сначала я, потом ты.
– Блядь, зато я люблю, собирайся быстрее, нам через два часа нужно вернуться! Не хуй их тут одних оставлять
– Хули им будет? Они же без сознания.
– Шевели батонами, нам рисковать нельзя. Нас тут в округе все знают!
В голове шумело, тошнило и половина тела не слушалось. Онемело, наверное. Хоть бы не инсульт. Но я четко понимал, что у нас есть два часа, чтобы свалить.
Я, конечно, заметил белобрысую в ТЦ и как она резко остановилась, будто на стену напоролась, и как делала вид, что смотрит на витрину и как свалила. Это откровенно позабавило, но то, что она выйдет из служебного входа, это был реальный сюрприз.
Я знал, что нечто подобное может произойти, отец звонил и предупреждал, что ему угрожали. Был бы я один – отбился бы, да и парням гуданул бы. Потому так легко к этому мутному типу пошел, но то, что там окажется белобрысая, меня откровенно выбило. Растерялся как малолетка. В первые секунды, я подумал, что она с вместе с ними, но когда этот урод ее начал душить… У меня просто планка упала, до того, как самому потерять сознания ногой отшвырнул от девчонки мразину, кайфанул, когда он рожей по асфальту проехал, благо ноги длинные, дотянулся. Одновременно зарядил кулаком в напавшего на меня.
Это только в кино, душат по полчаса, а главный герой сопротивляется. В реальности прошло секунд тридцать-сорок, до того, как я его с себя успел содрать он надавил какую-то точку на шее, и я буквально на мгновенье улетел. Этим уродам хватило, чтоб меня связать и только потом по вене препарат пустит. Белобрысая все это время лежала в отключке, я даже переживать начал, чтоб кони не двинула.
Дожили, где я, а где переживания, но судя потому, что они собирались ее отыметь по приезду, она всё-таки жива и относительно здорова. Ну или здесь еще одна белобрысая девка есть.
Как только дверь захлопнулась я сразу открыл глаза, сел и осмотрелся. Мы с ней лежали на какой-то вонючей грязной кровати в дачном заброшенном домике.
Мелкая, монотонно посапывая, успела отлежала мне бочину. Надеюсь, все-же не инсульт. Сморю на нее и сердце набирает обороты, электричество из меня начинает бить, как из высоковольтного столба. Сука, район могу подпитать. Надо быть спокойнее, нейтральнее что ли. Пришлось ее толкать, в надежде разбудить. Насколько это возможно было сделать со связанными за спиной руками. Бесполезно.
Я аккуратно свесил ноги с кровати и во всю левую сторону тела впилось миллион иголок. Боль дикая, стараясь глубоко дышать и не стонать в процессе, начал шевелить затекшей ногой. Тошнило жутко и хотелось пить.
Суки. Мрази. Как я был на себя зол. Так лохануться. Растерялся блядь из-за девки. Что я их не видел? Сам ведь туда пришел, еще и мелкую подставил.
Она меня, конечно, бесила, но не настолько, чтоб свалить одному и оставить ее на растерзание ублюдкам. Реально же изнасилуют.
Я попрыгал по домику, в первую очередь, чтоб размяться, а во вторую, чтоб найти чем развязать руки. Взгляд упал на кусок ржавого полотна ножовки, валяющийся в углу и практически сливающийся с полом. Как я его умудрился заметить, просто удивительно.
Совершив чудеса эквилибристики, никак я еще под действием препарата, я смог разрезать путы на ногах. Тем же путем разрезал и на руках. Потерял почти час.
Белобрысая спит. Развязал и ее, когда вернулась чувствительность рук. Начал искать хоть что-то съестное или хотя бы воды, но ничего не нашел. Вышел на улицу. Поискал там. Мобильники у нас забрали, но на мне были часы, которые хрен пойми сколько не заряжал. Позвонил по ним Юсупову.
– Леха, я быстро. Я хуй пойми где. Телефона нет, бабок тоже, часы пока на мне. Бери ключи от моей хаты и дуй пробивай, где я и как мне отсюда свалить. Коробка от часов в нижнем ящике шкафа. Я не один. Со мной Маслова, но с нее толку мало, она в отключке. Часы сядут скоро, примерно через час явятся спершие нас уроды и поэтому я планирую на этом месте не задерживаться.
– Охуеть – только и отозвался он и отключился.
Пожрать ниче нет. Попить тоже. Даже туалета нет. Сделал свои грязные дела за углом. Была мысль ебануть это показательно у двери, но не рискнул.
Взвалил белобрысую на плечо и пошел быстрым шагом в сторону леса. Пиздец она легкая. Я так смогу ее долго тащить, неудобно просто.
Пить хотелось дико. Зашел в последний дом. Он единственный казался относительно жилым, остальные явно заброшки, даже тот, где были мы. Дверь была не заперта. Осторожно сгрузил мелкую на пол и пошел шарить, времени было в обрез, вряд ли они четко по часам вернуться, дай бог чтоб позже, но скорее всего раньше. В доме нашлась затхлая питьевая вода в бутылке, колодец и работающий холодильник. Пустой работающий холодильник. Блядь.
Правда при более тщательном осмотре в морозилке нашлась вмерзшая в лед просроченная пачка сосисок. Решил взять. Нашел отсыревшие спички и старый ржавый складной нож. Рассовал по карманам. Сосиски не влезали. Не нашел ничего умнее, как положить их сверху девчонки, все равно придерживаю рукой, пока тащу. Классная задница на ощупь, если че. Она завозилась на плече от холода. Я ускорился, до леса оказалось дальше, чем казалось.
Мария
Разум возвращается медленно, что-то жутко давит в живот и нестерпимо жжет ягодицу, я начинаю мычать и ворочаться.
– Да тихо ты, уроню. – слышу голос Потемкина.
Понимаю, что меня куда-то несут, перебросив через плечо и мои руки периодически касаются чьей-то крепкой попы. Я потрогала. Действительно крепкая.
– Еб! Ты че меня лапаешь! – возмутился он.
– Опусти пожалуйста – попросила я, поняв кто владелец этой крепкой задницы.
Он опустил. Голова стала кружиться еще сильнее.
– Давай, приходи в себя, только быстрее, мы едва в лес вошли, нам нужно дальше двигаться. – Отозвался присевший рядом парень.
– Почему я не чувствую половину попы? – удивилась в слух я, пытаясь ее потрогать.
– Онемела, наверное, я на ней сосиски размораживал – он постоянно оглядывался.
– Че? – только и смогла произнести я. – Какие сосиски?
– Эти – он мне кинул в руки пачку холодных сосисок. Я тут же приложила их ко лбу – пошли, надо двигаться.
И поднял меня на ноги. Голова снова закружилась, и я вцепилась в кофту парня. У него зажужжали часы.
– Говори – тут же отозвался он, придерживая меня от падения одной рукой.
– Ты в лесу…
– Я в курсе, конкретнее!
– Если будешь идти все время прямо, то выйдешь в какую-то деревню. Тут написано Зуевка, но ты этого не увидишь, потому что придешь сбоку. Там есть жилые дома, постарайся там, где-то зависнуть на ночь, Серый уже поехал тебя искать. Но по темноте хер найдет, вы в трехсот километрах от нас, в таких ебенях, пиздец, я в шоке, что спутник тебя вообще обнаружил. Слушай, а Маслова это та, которую ты тогда в ТЦ разложил?
Потемкин улыбнулся, замечая, как густо я покраснела. И прижал еще крепче, потому что я начала вырываться. Не хотела, чтоб он слышал, что мое сердце стало биться в чаще. Я же слышу, как у него ускорилось.
– Да именно она.
Максим взял меня за руку, сразу как я освободилась от его объятий и натурально паровозом потащил за собой, продолжая разговор уже на ходу.
– А как вы вместе-то оказались?
– Сам не знаю, случайно вышло. Блядь, Леха спасибо. Быстро ты до хаты добрался.
– Я в ней и был, просто пока Якушеву выпроводил, ну эту, рыжую, сисястую, ну Настю, понял? Пока коробку от часов нашел, пока пробил. У тебя заряда осталось минут на сорок. Может меньше. Там берет плохо. Твоему отцу, я уже сообщил, оказывается ему они уже звонили и фотку твою спящую присылали.
– Вот же суки.
– Короче, спутник показывает, что там есть дорога пешеходная через лес, идите по ней, быстрым шагом порядка часа ходьбы. Скоро темнеть станет, а лес есть лес, хер его знает, что там водится. Слушай, а ты не дорогой. Можно было бы и купить. Всего пять лямов.
– Охуеть не дорогой?! Ниче так, пять лямов баксов. Хотя да, могли бы и побольше попросить, даже как-то стремно.
– Пять. Миллионов. Рублей.
– Ебен Бобен, ну это уже зашквар! Представляю, как ржал отец! Он хоть денег им дал?
– Не, ментам с мальдив заяву накатал и все.
– Вот жмот!
Он остановился, чтобы продышаться. Потемкина просто колотило. Ему что обидно, что он такой дешевый оказался? Или то что отец денег не дал? А ну да, он же бог, а оценили, как смертного. Ну я хоть передохну, это он быстро идет, а я-то бегу.
– Не поверишь, в первый раз я рад, – отозвался Максим, как только мы снова двинулись в путь, вот зараза, мог бы и подольше пострадать – что ты был у меня на хате. Уберись только. Единственное я не понял, какого хера ты ко мне поперся, если я там мог в любой момент появиться. Якушеву слить хотел?
– Именно так, мой догадливый друг. Хотел, чтоб ты нас застукал и ее на хер послал. Она же тупая, как пробка, даже не доперла сразу, что я ее в твою квартиру притащил, но пришлось приходовать. Слушай, если у тебя есть часы, то ты и расплачиваться ими можешь, а там электричка ходит, раз в неделю останавливается.
– Я в жопе у черта, тут вряд ли есть терминалы, плюс часы сядут до того, как я дойду до поселка. Да и неделю ждать электричку я не планирую.
– Блядь, точно. Тупанул.
– Но ты пока не отключайся, вместе веселее, только делай поправку, что я не один.
– Ок, девушку твою, как зовут?
Максим притормозил и вопросительно кивнул головой и подняв брови?
– Маша – запыхано и зло напомнила я.
Он тут же локомотивом потащил меня дальше за собой.
Меня почему-то задело, что фамилию он мою знает, а имя вдруг забыл. Из часов послышался смех.
– Красава, даже познакомиться не удосужился, в твоем духе, узнаю!
– Иди в жопу – беззлобно отозвался Максим.
– Куда, бля, свернул? На развилке направо надо было.
– Ты сказал прямо.
– Возвращайся и не бухти. Вечно тебя налево тянет.
Мы все шли, шли и шли. Точнее он меня за собой тащил. Пить хотелось до умопомрачения. Я тихонько слизывала затхлую влагу с сосисок. Часы уже сели, и мы шли в полной тишине. Ну как шли, я бежала. В какой-то момент я не выдержала и вырвала руку.
– Давай передохнем? Я устала.
– Маш, нас ищут!
– Так ты знал мое имя?! – вдруг прищурилась я.
– Блядь, ты об этом сейчас думаешь?! – начал вдруг орать он – Не о том, чтобы спасти свою тупую белобрысую голову?! Не о том, что тебя собирались по приезду изнасиловать в два ствола эти уроды?! И даже не о том, что я тебя спас, утащив, между прочим на себе, из их хаты?!
– Я не тупая, понятно тебе! – ответ заорала я, но стыдно все-таки стало.
Он, молча в ярости схватил меня за руку и поволок дальше.
– Прекрати меня тащить! – прокричала я – мне больно.
– Заткнись – прошипел он мне в лицо, внезапно подскочив – прекрати меня взрывать. Я пытаюсь нас спасти. Заметь не только себя, что гораздо проще и легче, а еще и тебя! Можно быть немного благодарнее? А?
– Спасибо – тихо сказала я, ловя замешательство от его внезапной близости – но мне правда тяжело идти в твоем темпе, у меня уже в боку колет.
– Да еб же ж твою налево! – он взвалил меня снова на плечо и пошел еще быстрее.
– Максим, ну пожалуйста – канючила я, стараясь не реветь от стыда и накатившей обиды – давай просто передохнем, не трать силы. Вдруг они нас догонят, а ты устал.
– У нас нет времени – отозвался он.
Ничего не оставалось как упереться руками ему в спину и молчать. Реально спасает ведь. Меня спасает Максим Потемкин – самый красивый парень нашего универа. Офонареть!
Максим
Меня трясло от ярости. Готов был грохнуть эту дуру прям в этом же лесу. Да жалко себя стало. Столько времени на плече пер, чтоб грохнуть? И сейчас пру. Бесит!
– Максим, ты только не подумай ничего – тарахтит она из-за спины – я тебе очень благодарна, вот честно. Ты самый лучший, никто не сомневается. Просто у меня стресс и пить еще очень хочется.
– Заткнись – я опять приложил сосиски к ее заднице.
– Я уже отдохнула, можно я сама пойду? А то ты мне так седалищный нерв застудишь. Давай их съедим.
– Если нечего будет жрать, тогда и съедим, – зло отозвался я, не сбавляя темпа – а пока что мы размораживаем просроченные сосиски. Если хочешь сейчас срать в тридцать три струи, то пожалуйста, но я бы предпочел отложить это феерическое событие на крайний случай.
Я аккуратно опустил ее на землю.
– Там поселок – я кивнул ей вперед.
Странно, но злость прошла. Девчонка стала выглядеть еще жальче.
– Как думаешь, нас там уже искали? – затравленно отозвалась она, беря меня за руку.
– Думаю еще нет. Имеет смысл подождать здесь. – Я аккуратно освободился.
И вдруг она выдала то, чего я ожидать совсем не мог.
Она начала реветь.
Сначала совершенно спокойно переплела растрепанную косу, потом закрыла рот рукой и вот прям сразу в два ручья как лупанула!
– Ты че? – опешил я.
– Ты меня спасал-спасал, тащил-тащил, а они засаду устроят и нас найдут и тебя убьют, а меня изнасилуют, а потом тоже убьют. – послышалось из-за зажатого рукой рта.
– Ну хоть не изнасилуют – тихо отозвался я, смеясь, но она шутку не оценила и стала реветь еще сильнее, хотя куда уже.
– Я не хочу умирать, я не хочу умирать, я не хочу умирать, и ты не умирай, ты же не умрешь? – тарахтит она. Слезы уже начали падать на землю. – Я даже жажду потерплю, ты только пообещай, что не умрешь! И мне не дашь умереть! Нам нельзя умирать! Слышишь?
С женскими истериками я никогда не сталкивался и что в такой ситуации делать я не знал. Не нашел ничего умнее, как прижать к себе, чтоб успокоилась. И тут же ощутил, как электричество ползет по хребту, трещит своими щупальцами где-то в районе копчика, отстреливая в пах. Да что ж такое?!
– Э-э, харэ, – легонько похлопал ее по спине, игнорируя сигналы организма – если ты так будешь реветь, то умрешь от обезвоживания, раньше, чем нас спасут.
– А нас спасут? – она обхватила меня руками, и я почувствовал, как намокает моя одежда от ее слез.
Сердце тут же заработало с перебоями, как у инвалида-сердечника. Что же ты маленькая-то такая? Жалкая.
– Ну конечно спасут, что я зря тебя тащил? Ты сама слышала, нас уже ищут.
Ответом мне был только горестный всхлип. Я по-хозяйски погладил ее по волосам. Мягкие, вкусно пахнут, несмотря на то где мы с ней лежали, не очень длинные, но на кулак намотать хватит. Я даже проверил, намотав косу. Хватает. Боже, о чем я думаю?!
– А тебя родители не хватятся? – решил я ее отвлечь.
– Нет – замотала она головой, отстраняясь, – я сказала, что у подружки ночевать буду, а родители утром в горы уедут с друзьями на неделю.
– А парень? Он не будет ревновать, что ты со мной? – я аккуратно отлепил мокрую кофту с футболкой от тела. Да как она так много смогла нареветь-то?
– А у меня нет парня. Меня больше волнует, чтоб меня твои поклонницы не убили.
Я согласно хмыкнул, присаживаясь на корточки.
– А у вас нормально, да, с девушкой друга спать? – жалобно шмыгает.
– В смысле?
– Ну друг твой с твоей девушкой переспал же?
– Она не моя девушка, она шкурка – хохотнул я – у меня вообще нет девушки.
Она нахмурилась.
– Максим, а твоя мама не будет волноваться?
– Нет.
– Почему?
– Потому что мы с ней не общаемся.
– Почему?
Блядь, начинается. Я раздраженно вздохнул.
– Потому что, когда я был маленький родители, развелись и я остался с отцом. А она живет в другой стране – меня уже начал надоедать этот разговор. Отвлек на свою голову.
– Ну и что? Телефоны же существуют. Значит тебя воспитывал отец?
– Нет.
– А кто?
– Мать отца.
– Бабушка?
– Не дай бог ей такое сказать! – смеюсь, вспоминая Олю – Но номинально да. До двадцати лет я жил с ней, а потом стал жить отдельно.
– Расскажи про себя? – она еще раз жалобно шмыгнула носом, растирая рукавом ветровки слезы.
– Что тебе рассказать?
Я внимательно посмотрел на нее. Спокойный сосредоточенный взгляд. Почему мне с ней так комфортно? Уютно что ли. Она определенно другая, не осуждает, не кривит губы, не фыркает, не пытается казаться лучше, даже носом не крутит. Ревет себе спокойно, не боится показаться некрасивой, не манипулирует слезами. Хотя может это стресс выходит? Вон ее как раскукурузило, слезы градом.
– Ну не знаю, что тебе не жалко, то и расскажи. – она рвано вздохнула, пытаясь унять потоп – Я уже заметила, на самом деле ты не нарцисс, ты внутри хороший, хоть и холодный сверху. Ты как Кай из сказки про Снежную Королеву, тебя просто разморозить нужно.
– Отмороженный? – я хохотнул, глядя снизу на нее.
Клевая.
– Нет, я не в этом смысле – покраснела она.
– А как? Примороженный только на голову?
– Ну нет, просто сверху тебя как будто корка льда, но ее можно растопить и ты будешь совсем хороший.
– И как ты планируешь это сделать? – я заинтересованно посмотрел снизу вверх.
– Не знаю. Я не думала об этом. – искренне призналась она.
Подкупает. Девчонка не пытается забраться мне в трусы. Даже немного отстраняется. Обычная. Почему я с такими никогда не общался? Ах, да, я же привередливая сволочь. Вижу же, что я ей реально нравлюсь, но никаких поползновений, намеков, предложений. Просто стоит, разговаривает, улыбается. А ведь только что ревела. Не такая уж она и страшная, даже симпатичная с убранными волосами.
Мария
Мы идем в поселок.
Я старалась не думать о том, что нас там может ждать. Потемкин защитит, если до этого не бросил, то и сейчас не бросит. Оказалось, что не такой уж он и мудак. Ну по крайней мере в стрессовой ситуации всегда вылезают истинные качества, а мы сейчас же в ней? Да уж адреналина с лихвой. У меня так точно.
– Смотри, вон там живет одинокая бабулька – он показал мне на обшарпанный дом – остальные получше, значит денег побольше. Давай к ней зайдем.
– Откуда знаешь, что не дедулька? – тут же отозвалась я.
– Участок ухожен, а огород не копан. А дед и забор бы подлатал и огород бы вскопал, а участок был бы засран.
– Нифига ты Шерлок Холмс!
– Собаки нет, пошли.
Мы вошли в чужой двор, а затем и дом. Постучали, конечно, сначала, только никто не открыл. Хозяйка нашлась быстро. Она спала во дворе на старом диванчике.
– Бабуля, – потолкал он ее за плечо – бабуля, проснись.
– Никитка! – она открыла глаза и села – Никитка, ты живой! – и заплакала.
Мы переглянулись. Я пожала плечами.
– Бабуля, я не Никитка, мы попроситься на ночь хотели.
Она перестала плакать, потом достала очки, вытерла глаза и присмотревшись сообщила.
– Господи, как на внука моего Никитку похож. – потом посмотрела на меня, опять на него – Это вы? Про вас же вот в том часу сосед мой Сережка Сазонов спрашивал, сказал денег даст, если скажу ему, где вы.
– Бабушка – я сделала максимально жалостливое лицо – он нас убить хочет, а мы сбежали. Если вы ему расскажете, то наши смерти останутся на вашей совести. Приютите нас на ночь, а утром нас заберут. Мы вам помочь можем. Вот чем вам помочь? Денег тоже дать можем, только потом. Сейчас с собой нет.
– Не нужны мне ваши деньги – бабулька резко приняла деловой вид – а огород если бы вскопали, я бы согласилась.
– Мы вскопаем – отозвался Максим – только попить дайте.
Она посмотрела, на сосиски у меня в руках и кивнула.
– Он опять приедет, поэтому вскопаете, когда чуть стемнеет. Пошли в дом.
Она нас напоила, накормила супом и вручила две лопаты, которые мы честно приставили к стене дома.
– Пока не стемнело идите отдохните, устали, наверное. Вы не думайте, я вас этому ироду не отдам. Я сама внука воспитывала, не было у него родителей, а Никитка из-за него и погиб. Вез этого дурня в больницу, когда тот под наркотиками был в отключке. И вдруг пришел в себя и руль дернул. Никитка насмерть, а он только ногу сломал. Тогда его и посадили, а сейчас выпустили раньше за хорошее поведение.
– Ужас – только и смогла произнести я. – бабуль, а где у вас туалет?
– Как где? На улице.
– Можно посетить? – отозвался Максим
– Идите, только что ж вы вместе туда пойдете? Любовь любовью, а в туалет вместе ходить не надо, завалите еще.
– Не, бабуль, мы по назначению – улыбнулся Потемкин и маякнул, мол пошли выйдем.
– Как считаешь, не сдаст? – шепотом спросила я, когда мы вышли.
– Сдаст, – так же тихо отозвался он – что думаешь? Свалим к другим?
– А если другие тоже сдадут? Эта вроде не в восторге от этого Сазонова. Может не сдаст.
– Я ей не верю. Уверен, что сдаст. – задумчиво протянул он, поглаживая меня по руке – Вот вроде бы такая «божий одуванчик», и не подумаешь, но огород копать надо, только когда стемнеет, как будто ждет чего-то или кого-то. Не хочет ли она этим двух зайцев убить? И огород будет вскопан, и деньги на кармане за то, что нас сдаст. Остаемся. Здесь хоть фора есть, пока не вскопаем, сдавать не будет, может Серый к тому времени успеет нас найти. Давай так, даже при благоприятном исходе просто спать не будем, у меня есть складной нож, на крайний случай отобьюсь.
– У ТЦ что-то не отбился – перепугано напомнила я, представляя, как он этот нож будет пускать в дело.
– У ТЦ внезапно появилась ты, я не ожидал этого и потерял решающие секунды. – обиженно зашипел он.
– Ты чего, за меня испугался что ли?
– Маш, – он зло погонял воздух носом – вот не начинай, а? Я и сейчас физически сильнее их обоих, но что делать, когда есть кто-то еще, я не знал. Если тебе интересно, то мне никогда до этого не приходилось защищать человека. Точнее приходилось, но это были скорее показательные выступления, а с реальной угрозой для жизни – никогда.
– Может хрен с ним с огородом? – я откровенно начала паниковать.
Господи, какой же он сейчас идеальный. Красивый, сильный, умный. Все знает, все может решить. Рассуждает. Не теряет самообладания. Четко расставляет приоритеты. Пахнет просто офигенно, не в пример мне. Ему даже эта светлая щетина идет. Голос этот низкий еще. Блин. Тихо говорит так, что сознание плывет. Голова кружится только от того, что близко подходит, а он как назло липнет, будто места больше нет. Вот разве такие мужики бывают? А вот он. Стоит тут, передо мной. По руке гладит. Успокаивает. А до этого вообще на себе нес. Спасал. Хоть бы не влюбиться.
– Она по любому сдаст нас, но только после того как огород будет вскопан, раньше ей не выгодно. – он повернулся ко мне – Ты чего? У тебя зрачки огромные. Плохо?
– Будем делать все как ты скажешь. Пошли туалет посмотрим, – перевела я тему отворачиваясь – я реально туда хочу.
Он обалдело уставился на меня, но пошел.
– Думаешь это туалет? – Максим недоверчиво таращился на кособокое строение местами из насквозь прогнивших досок, которое страшно было трогать, не то, что заходить внутрь.
– Ты что уличных туалетов не видел?
– Таких нет. Он же сейчас рухнет. Глянь дыры какие.
– Так это вентиляция, все, я больше не могу терпеть, отойди подальше, здесь слышимость хорошая – и я смело зашла и сделала свои дела, стараясь не думать о том, что он сейчас все слышит в режиме онлайн.
Парень мялся в нерешительности.
– Иди-иди, посети – подбодрила я – видишь, я живая.
Он недоверчиво посмотрел на меня и аккуратно открыл дверь. Примерился ко входу и отклонившись на сорок пять градусов от оси вошел, пытаясь соответствовать наклону. Роста было ему многовато, пришлось еще и пригнуться. Я же постаралась не смеяться, потому что разворачивался он, учитывая серьезный наклон строения, чтоб закрыть дверь еще смешнее. Конструкция опасно затряслась.
Мы вернулись в дом, и он лег на диван. Я села рядом, нагло сдвинув его к спинке, итак, не помещающиеся длинные ноги в белоснежных носках. Да что за колдовство?! Они даже не пахнут!
– А хочешь, я тебе кое-что скажу? – хихикнула я.
– Ну?
– Ты знал, что туалет стоит над ямой глубиной пять метров и он под твоим весом может туда рухнуть из-за старости? Достать человека из такой трясины крайне сложно. Вот ты сколько весишь?
Судя по его взгляду, он это предполагал, но я фобию все же добавила.
– Сто два… Блядь. Теперь буду терпеть. – подтвердил он мою догадку.
– Ты вообще когда-нибудь в сельской местности был?
– Этот раз считать?
– Нет.
– Нет
– Нет?!
– Нет. – он так искренне улыбался, даже неловко стало.
– Обалдеть, ты офигенно справляешься, для новичка. А огород копал когда-нибудь?
– Нет. Где? На балконе?
– М-да, если ты еще и огород вскопаешь, – вслух подумала я – то в моих глазах вообще из разряда восемьдесят лэвэл, перейдешь на уровень «бог».
Надо было видеть его лицо. Очень хотелось спросить, о чем он сейчас думает, но не стала. Сделала вид, что все так и планировалось.
– Дети, пора… – отозвалась шуршащая на кухне бабуля.
Мы вышли снова на улицу. Нифига не стемнело. Я затравленно посмотрела на Максима. Он подмигнул и резво взял лопату. Медленно, даже немного лениво, разделся по пояс, обняв лопату ногой. Как шест. Твою ж маковку. Меня бросило в жар. Мурашки забегали слаженными табунами. Если бы было темно, клянусь все увидели бы как я начала искрить.
Татуировка у него просто крутая, от середины шеи до локтя по плечу, чуть заходя на спину. Рельеф божественный. От идеальной гладкой груди с нежными поджатыми коричневыми сосками глаз невозможно отвести. Если только на четко очерченные кубики пресса. Косые мышцы живота уходят в приспущенные штаны, туда же куда и светлая полоска волос от пупка. Можно не копать, уровень «бог» достигнут.
Мне на секунду показалось, что он красуется передо мной.
– Нравится? – насмешливо спросил он, двигая бровями.
– Ага! – обалдело ответила я, но чтоб не совсем уж выглядеть в его глазах нимфоманкой добавила – классная татуировка, где делал? Я тоже хочу.
– Гонишь? – тут же взвился Потемкин, растеряв весь игривый настрой – Ты девочка или кто? Не смей! У девочек не должно быть татуировок!
Я решила промолчать. С трудом оторвав от него взгляд вспомнила, что я вообще-то тоже копать должна.
Бабулька ловко отчертила лопатой, где копать. Спасибо хоть немного. Может не сильно устанет. И он начал. Быстро. Как машина.
Я же сначала пыталась воткнуть лопату в землю, когда же это мне удалось, пыталась ее оттуда достать и при этом вскопать хоть что-то. Пару раз мне даже это удалось. Комья земли летели как снаряды. Бабулька с Потемкиным ржали в голос и отбегали, летело почему-то в них. Отсмеявшись, она остановила это извращение, под предлогом, что я могу сломать лопату. А как я ее сломаю, если я даже ничего толком не выкопала?
Она позвала, меня в дом, и мы оставили красавчика докапывать в одиночестве. Бабушка включила газ, поставила греться воду в ведре и доверительно мне сообщила.
– Он сейчас вспотеет, а ты ему поможешь помыться.
– А у вас тут душа нет? – растерялась я.
– Только летний, но в нем сейчас еще холодно. Тут на кухне в тазу его и помоешь. Не мне же его мыть.
Действительно.
Мы снова вышли. Потемкин копал уже не так быстро, но не менее качественно. Оставалось им только любоваться и заранее жалеть. Потому что мышцы у него будут болеть дай боже. Наверное.
Под конец, бабушка ушла снимать ведро с огня и готовить кухню к помывке, а меня вдруг осенило, что сейчас Максим конкретно выдохся и хренушки он отобьется от мужиков. Но озвучить я это не успела, она вернулась.
– Да ты ж мой касатик, ты ж мой родной, вот хорошо! Посажу в этом году помидоры и огурцы. Пойдем в дом помоешься.
Он молча схватил кофту с футболкой, утирая свободной рукой пот и пошел в дом.
Она показала нам, где что и вышла. Потемкин разделся до трусов, а я замерла, рассматривая его без штанов. Зрелище реально шикарное. На какой-то момент, я вообще забыла, что я тут делаю.
– А дальше не покажу пока что, давай поливай меня – хохотнул он, замечая мой ошалелый взгляд.
– Макс, мне страшно – честно призналась я, поливая ему на спину воду. И по-хозяйски мыля ее. Он же концентрировался, чтоб вода не намочила трусы. Я вздохнула и повязала ему вокруг талии полотенце.
– Да, а по твоему взгляду не скажешь, что тебе страшно! Чего испугалась? Мужика в трусах не видела?
Я только сейчас осознала, что предо мной не обычный мужик, а Потемкин в одних трусах и я его мою. И меня это не особо трогает. Ну да, вру, трогает, конечно, еще как трогает, но как-то спокойно. Как будто это происходит каждый день. Умиротворенно как-то. Как будто он мой парень или муж. Очень странно.
