Кендалл Райан
Игра в обороне
Глава 6. Мой личный ад
Элиза
Три месяца спустя
– Да ты, мать твою, издеваешься, – вскрикивает Оуэн, швыряя геймпад на диван и качая головой. Вечер воскресенья, и я валяюсь без дела на раскладном диване в пентхаусе моего брата, пока тот просиживает задницу за врученным ему «Икс-боксом».
Джастин, сидящий на диване напротив нас с Оуэном, лишь издает короткий смешок.
– Четыре к одному, братан. Ты проиграл. Снова.
Оуэн подхватывает с кофейного столика перед нами свою бутылку пива и опустошает ее долгим глотком.
– Может, если б ты еще немного держался подальше от штрафной, – предлагает Джастин.
– Не учи меня делать мою работу, – рычит Оуэн. Он делает еще глоток и мрачно смотрит. – Хочешь поиграть, Лиз?
Я коротко смеюсь. Он знает, что в хоккейные симуляторы я играю ужасно.
– Найди кого-нибудь другого, чтобы потешить свое эго.
Оуэн усмехается.
– Мне нужен кто-нибудь, чтобы потешить мой…
Я поднимаю руку, останавливая его.
– Давай без грубостей.
– В рамках приличий, – эхом отзывается Джастин, бросая на меня сочувственный взгляд.
Мне понадобилось несколько месяцев, но я, наконец, могу находиться с ним в одной комнате без желания разрыдаться. Или вытошнить на пол содержимое желудка. «Ура мне».
– Ты мертв для меня, Брэди. – Но Оуэн говорит это не всерьез. Он просто дуется. Они близки, как братья. Созависимы до отвращения.
– Ужас. Гляньте-ка, кто становится букой, когда проигрывает. – Джастин встает, вытягивая руки над головой, отчего его футболка задирается на пару дюймов, демонстрируя кубики пресса.
Пресса, который больше не заставляет мое сердце биться быстрее.
Ну, ладно, это ложь. Но, по крайней мере, я пытаюсь пройти через это. Даже при том, что я все еще помню, как эти мышцы ощущаются под моими пальцами.
Это были три долгих месяца попыток забыть нашу ночь вместе, три месяца притворства, будто бы ничего не случилось, и три месяца такой жесткой терапии, которую могут предложить только близкие подруги. Не имело значения, что та ночь в его постели оставила неизгладимый след в моем сердце. Не имело значения то, что Джастин все еще оставался тем единственным парнем, который заставлял мое сердцебиение учащаться. Я встречаюсь с новым парнем и активно работаю над тем, чтоб победить Джастина в игре «притворись, будто ничего не случилось». У меня не очень-то получается, но я не оставляю попыток.
– Еще пива? – спрашивает Джастин по пути на кухню.
– Естественно. – Оуэн закидывает ноги на кофейный столик. – Хочешь пойти погулять с нами сегодня? – спрашивает мой брат, поворачиваясь, чтобы взглянуть на меня, и одаривая меня своим лучшим щенячьим взглядом.
– Не сегодня, – отвечаю я.
Джастин возвращается с двумя бутылками пива и протягивает одну Оуэну, прежде чем открутить крышку со своей и сделать большой глоток.
Я заставляю себя отвести взгляд от того, как двигается его кадык, когда он глотает.
– Я сегодня остаюсь дома, – говорит Джастин, ставя бутылку на стол. Если б я не была уверена в обратном, то решила бы, что он намеренно избегает смотреть на меня. Мой брат ничего не видит, но я иногда замечаю, как Джастин смотрит на меня, когда остальные не видят.
Полагаю, сегодня не тот случай.
Оуэн переводит щенячий взгляд на Джастина.
– Мы уже много недель никуда не ходили.
– Да, но сезон начинается в четверг. Этой ночью я хочу залечь на дно.
– Два слова. Линдси и Лисбет.
Джастин проводит рукой по затылку.
– А что с ними?
Оуэн смеется.
– Прошло уже две недели. Нам нужно развеяться. Выпустить пар.
Джастин обеспокоенно смотрит на меня, но я внезапно очень занята – инспектирую лак на ногте большого пальца. Если он считает, будто я не знаю обо всех их хоккейных зайках, значит, он еще наивнее, чем я считала. Но это не значит, что я хочу быть в курсе его сексуальной жизни. Было достаточно тяжело наблюдать, как под утро он исчезает из бара с очередной женщиной, а это случалось намного чаще, чем я могу посчитать.
– Тренер на нас насядет. Мы не можем мучиться завтра похмельем, – говорит Джастин.
Оуэн молча хватает геймпад, чтобы начать новую игру.
– О, значит, я привлек твое внимание? – смеется Джастин.
– Нет. Ты заслужил мою жалость, чувак. Две недели без киски? Официально заявляю, мои яйца посинели, – говорит Оуэн.
Я заставляю себя улыбнуться и качаю головой. Джастин не говорил, что у него уже две недели не было секса. Он лишь сказал, что две недели назад он и мой брат пошли на свидание с этими близняшками: грудастой Барби и ботоксной Бетти, как я люблю их называть.
И хотя, когда я представляю Джастина с одной из этих девушек, мое сердце сжимается в груди, я смеюсь вместе с Оуэном. Надеюсь лишь, что Джастин не поймет, насколько деланый этот смех.
Я последовала совету Бекки и стала жить дальше, но это не значит, что я переступила через все случившееся. Я даже не знаю, возможно ли это. Джастин Брэди захватил часть моего сердца с тех пор, как мне исполнилось шесть. Пока я взрослела, эта приятная привязанность переросла из дружбы в любовь… по крайней мере, для меня.
Когда мне исполнилось четырнадцать, Джастин был в отъезде, в колледже, и не присутствовал, как обычно, на вечеринке в честь дня моего рождения. А затем, чтобы жизнь не казалась медом, он решил вернуться домой через неделю, как раз тогда, когда я слегла с простудой. Приезжая, он предпочитал оставаться в доме моих родителей, а не с отцом, чтобы избежать непрекращающейся семейной драмы. Я не знала всех подробностей, но знала, что его отец снова женился, и Джастин больше не чувствовал себя желанным гостем в том доме. Обычно, увидев его, я приходила в восторг, но, вместо того чтобы шпионить за ним и щеголять перед ним в своих лучших узких джинсах, я лежала на диване в потрепанном халате, страдая лихорадкой.
Мама пыталась прогонять всех и каждого как можно дальше от меня, чтобы никто больше не заболел, но Джастин ее не слушал. Он заглядывал ко мне несколько раз, сидел рядом за компанию, приносил чай, когда я жаловалась на то, что замерзаю. Я все еще ясно помню, как Оуэн кричал из спальни Джастину, чтоб тот вернулся и доиграл с ним в видеоигру, но Джастин лишь улыбался мне и кричал в ответ, что игра может подождать. Эта легкая тайная улыбка значила для меня все. И до сих пор значит. Даже если я не хочу этого.
Так что да, забыть нашу ночь умопомрачительного секса, наверное, не получится. Кроме того, чтобы действительно пережить что-то, вам, вероятно, все же нужно поговорить об этом, как разговаривают два взрослых человека. Чего мы с Джастином ни разу не сделали. Без какого-либо внятного завершения этой истории мое сердце так и осталось широко распахнутым.
– Хорошо, – соглашается Оуэн. – Давай закажем что-нибудь. Элиза, ты будешь?
– Что? – Я качаю головой, вновь включаясь в разговор. – Нет, я уже ела. И скоро мы с Энди пойдем есть мороженое.
Оуэн забывает о начатой им игре и смотрит на меня.
– Черт. У вас с этим парнем все, похоже, серьезно. Может, мне стоит встретиться с ним.
Я чувствую, как Джастин смотрит на нас, но не смотрю на него.
– Встретишься, – говорю я Оуэну. – Скоро.
Суть в том, что Энди – не фанат хоккея, и я не могу представить, чтобы они с моим братом поладили. Когда я сказала Энди, что Оуэн – профессиональный хоккеист, он заметил, мол, это немногим лучше боев без правил. Хоккей всегда был огромной частью моей жизни, но человек, с которым я встречаюсь, не обязан быть его фанатом. Поэтому я не уверена, насколько хорошо поладят чрезвычайно консервативный Энди и мой брат-сквернослов. Я проверяю время на своем телефоне и поднимаюсь на ноги.
– Вообще-то, мне пора. – Беру свою сумку и надеваю куртку. Сквозь панорамные окна я вижу, как небо затмевает легкая морось. Осень в Сиэтле официально наступила.
Я наклоняюсь и целую Оуэна в щеку.
– Спокойной ночи. Ведите себя хорошо.
Раньше, когда между нами все было по-старому, Джастин отпустил бы игривое замечание, нечто вроде «я всегда хорош».
Но теперь он молчит.
– Напиши мне, когда вернешься домой, – просит Оуэн, снова уставившись в игру.
Я ухожу не оглядываясь, направляясь к лифту в конце коридора.
Шаг за шагом.
Бекки будет гордиться мной.
* * *
Я провожу ложкой по растаявшей луже шоколадного мороженого на дне миски.
– Ты слышала, что я сказал? – спрашивает Энди, смущенно нахмурившись.
– Хм? Нет, извини.
Он ударяется в какую-то историю о том, что случилось сегодня на третьем уроке, но я просто не могу сосредоточиться. Тот факт, что я – учитель дошкольных классов, а он преподает математику в средней школе, должен означать, что у нас есть нечто общее, только вот мне все сильнее начинает казаться, что на самом деле общего у нас мало.
Я смеюсь, когда он заканчивает говорить, и надеюсь, что правильно считала посыл истории. Энди сминает свою салфетку в шарик и бросает ее в пустую миску из-под мороженого.
– В последнее время ты выглядишь очень рассеянной. Все в порядке? – спрашивает он.
Он в самом деле милый парень. Светлые волосы. Голубые глаза.
Симпатичный в своей занудной манере. Он мне нравится. По крайней мере, мне так кажется. Или, может быть, я просто хочу, чтобы он мне нравился, или хоть кто-то еще, кроме Джастина. Даже не знаю.
Я склоняюсь вперед и прижимаюсь губами к его губам, и мне хочется почувствовать хоть что-то, пока он целует меня в ответ. Хочется, чтобы мое сердце затрепетало, ладони вспотели, а соски напряглись – да все что угодно.
Вот только ничего этого не происходит.
Когда я отстраняюсь и смотрю в его глаза, Энди улыбается.
Он славный парень. Но «славный» не заставляет мою кожу гореть, в животе не порхают бабочки, как при мысли о Джастине. Мне не кажется, что я умру, если он не прикоснется ко мне в следующие четыре секунды.
И все это – не вина Энди, но, мать вашу, я это ненавижу.
Я практически уверена, что член Джастина сломал меня, и я не знаю, смогу ли я когда-нибудь оправиться от этого.
Глава 7. Мажоры
Джастин
На кофейном столике передо мной стоит тарелка с холодной пиццей. У меня пропал аппетит, когда Элиза объявила, что между ней и парнем, с которым она встречается, все серьезно. Она ушла час назад, и Оуэн позвал кое-кого из парней. Я наблюдал, как они играют в видеоигры, но не смог бы сказать, кто выиграл или проиграл, или припомнить хоть один из пустых разговоров последнего часа.
Одна только мысль о том, что она с кем-то другим, пробуждает во мне собственнические инстинкты. Черт, я вовсе не святой, но переспать с кем-то, с кем больше не планируешь видеться, – совершенно не то, что отношения Элизы с парнем, к которому она начинает испытывать чувства. Это звучит так лицемерно. Поправка – я и есть лицемер.
– Брэди! – зовет Тедди с другого конца комнаты. Он машет геймпадом, чтобы привлечь мое внимание. – Вытаскивай тампоны из ушей и иди играть, – говорит он с вызывающей ухмылкой.
Я показываю ему средний палец, но беру геймпад, который мне предлагает Ашер.
Хотя он прав, я рассеян. И мне не хочется, чтобы команда заметила это, потому что я не настроен отвечать на какие бы то ни было вопросы, особенно когда Оуэн сидит на другом конце дивана.
– Готовься к полному уничтожению, – говорю я, сверкая самонадеянной усмешкой.
– Ты весь вечер играешь дерьмово, и тебе ни за что не победить меня, – бормочет он.
И… видимо, он прав, так как через три игры я проигрываю и отдаю геймпад.
Однако никто больше не комментирует мое мрачное настроение.
– Чувак, это не плей-офф, и пора побрить мохнатку у тебя на лице, – говорит Тедди Оуэну, качая головой.
Я бросаю взгляд на Оуэна и не могу сдержать смешок. Он надувает губы, и черт меня подери, я представляю себе заросшую щетиной розовую киску. Меня передергивает. Это не тот образ, который хочется ассоциировать со своим лучшим другом.
Твою ж мать. Что мне требуется, так это еще одна бутылка пива.
Или лоботомия, чтобы стереть из головы этот образ.
– Вперед, ТиКей. Продолжай вести себя как мудак, – говорит Оуэн Тедди, – и я не поделюсь с тобой девчонками, с которыми как раз переписываюсь.
– Ой, да ладно, чувак. Брось, – стонет Тедди. – Ты знаешь, что любишь меня.
– Ты позвал сюда заек? – спрашивает Ашер.
Я искоса смотрю на него, вспоминая все те разы, когда он осквернял джакузи на нашем балконе. Я бы предпочел, чтоб он отвез девушек к себе. Сегодня я совсем не в настроении выслушивать их треп.
– Да, группа девочек на подходе, – подтверждает Оуэн. – Брэди не помешает компания. Он в завязке с тех пор, как закончился тренировочный лагерь.
Готов спорить, он это заметил. Я пожимаю плечами и откидываю голову на подушку.
– Я не в завязке. Просто не люблю межсезонье так, как его любите вы, ублюдки. Рад, что оно позади.
Каким-то чудом Оуэну удается превратить тихую ночь за сеансом видеоигр в шанс перепихнуться. Этот чувак – главный кобель, и это говорю я. Оуэн выводит все это на совершенно новый уровень.
Я бреду на кухню и беру себе еще бутылку пива, открываю крышку и делаю один большой глоток, опершись бедром о стойку. Я действительно не в настроении устраивать тут вечеринку этой ночью.
Оуэн входит на кухню, чтобы взять себе выпивку, и останавливается, окидывая меня взглядом.
– Ты в порядке, чувак?
Я киваю и делаю еще глоток.
– Просто, блин, восхитительно, – я заставляю себя фальшиво улыбнуться.
Оуэн закатывает глаза.
– Ты ведь знаешь, я вижу тебя насквозь.
Я пожимаю плечами.
– Надо о многом подумать.
Он откручивает крышку с бутылки и швыряет ее через всю комнату, она приземляется в мусорное ведро.
– Надеюсь, не о той цыпочке из Южной Каролины.
– Это было в Теннесси, и нет. Я вообще о ней не думал.
Ладно, это не вполне так. Та ситуация стала одной из причин, по которым я начал смотреть на случайные связи иначе.
Оуэн знает всю эту грязную историю. Когда я узнал, что у меня скоро будет ребенок, я, конечно же, доверился своему лучшему другу. Черт, я перепугался до смерти. Прилетел в Нешвилл, взял напрокат машину, чтобы добраться до ее дома. Мы поддерживали связь практически каждый день с тех пор, как девушка сказала мне, что беременна. Мы не были близки, но это не мешало мне навещать ее, расспрашивать о ребенке или посылать деньги на вещи, которые, по ее словам, ей были нужны. Я мысленно готовился во что бы то ни стало стать частью жизни этого ребенка, но, когда я появился на пороге ее дома, все рухнуло. Очень быстро.
Открыв дверь, она запиналась и говорила невнятно. Не потребовалось и пяти минут, чтобы понять – она пила и была очень худой. Девушка определенно не выглядела беременной, тем более на седьмом месяце, как утверждала. Когда я начал настаивать на том, чтобы она сказала правду, она расплакалась и во всем призналась.
После целого дня, проведенного в пути, после всех этих дней, полных страха и одновременно решимости стать хорошим отцом, обнаружить, что она лгала мне, – было ударом под дых. Я провел бессонную ночь в дешевом мотеле рядом с аэропортом, ожидая утреннего рейса. Представлял себе, как буду собирать кроватку, красить стены, возможно, мне даже дадут послушать, как бьется сердце ребенка… вместо этого все мои жизненные выборы вдруг обрушились на меня с полной силой. Я лежал на комковатом матрасе, прислушиваясь к шуму машин, и начал задаваться вопросом, нет ли в жизни чего-то большего, чем просто бессмысленный секс.
Оуэн откашливается, и я замечаю, что он все еще смотрит на меня.
Я облизываю губы и скрещиваю лодыжки.
– Итак, этот парень, с которым встречается Элиза. Что ты о нем знаешь?
Оуэн пожимает плечами.
– Он учитель. Она говорит, он хорошо к ней относится. Я еще не знаком с ним, но собираюсь.
Больно слышать, как он говорит это. Конечно, я хочу, чтобы к ней хорошо относились, но я надеялся услышать, что этот парень – мудак. И что дальше? Мы продумаем план, как добраться до ее квартиры и заставить порвать с этим парнем? Твою мать. Мы уже не в школе.
Я знаю, что упустил свой шанс, но это не делает мысль о том, что она с кем-то другим, менее жгучей. Последние несколько месяцев были безумными, и я, черт возьми, в полном раздрае.
Я слегка киваю.
– Просто хотел убедиться, что он к ней хорошо относится.
Оуэн переводит взгляд на меня и следит, как я подношу банку пива к губам.
– Элиза может постоять за себя. И она не совершит какой-нибудь глупости.
Я киваю. Она умеет держать себя в руках. Я слишком хорошо это помню. То, как ее ладони сомкнулись на моей голой заднице, когда она притянула меня ближе, стремясь получить удовлетворение. Хриплые вздохи в мою шею, когда она кончила.
Я сглатываю и смотрю на бутылку, которую слишком крепко сжимаю в кулаке.
– Да, она умная девочка, – наконец выговариваю я. Мне нужно закрыть свой проклятый рот прежде, чем я скажу что-то, чего говорить не должен.
Оуэн кивает и возвращается в гостиную – слава богу, поскольку я не знаю, как долго еще смогу продолжать этот фарс. Я знаю, что не заслуживаю такой девушки, как она, но это не мешает мне хотеть Элизу. Я до сих пор ненавижу себя за то, что не нашел способа извиниться за ту ночь и все исправить. Хотя я не уверен, что такая возможность существует, если ты по пьяни тащишь в постель младшую сестру своего товарища по команде.
Немного погодя приходят девочки. Кейтлин, Кристен и кто-то еще на «К», чьего имени я уже не помню. Я не в настроении для этого дерьма, и когда парни уламывают девушек играть в покер на раздевание, я со своим пивом и трезвыми мыслями ухожу на балкон, просто желая побыть в одиночестве.
Прохладный, темный воздух идеально соответствует моему настроению. Часть меня хочет написать Элизе, но другая часть знает, что это ужасная идея. С той ночи мы обменялись едва ли тремя репликами. Я точно не смогу ни с того ни с сего завязать разговор только лишь потому, что испытываю ревность из-за ее отношений с другим. Она делает именно то, что должна, – продолжает жить своей жизнью.
Балконная дверь открывается, и выходит одна из девушек. Думаю, Кейтлин, но я не уверен.
– Привет, – говорит она тихо. – Подумала, тебе не помешает небольшая компания. – Она подходит ближе, пристально глядя на меня.
– Не слишком любишь покер на раздевание? – спрашиваю я.
Она садится рядом, поджав под себя ноги и обхватив плечи руками. Тут холодно, а она не вполне одета для такой погоды: в легинсы и футболку.
– Я ужасно играю в покер, – говорит она, встречаясь со мной взглядом.
Медленно вздыхаю, затем подношу пиво к губам, делая долгий глоток.
– На какой позиции играешь? – спрашивает она.
– Форвард, – говорю я, все так же разглядывая городской пейзаж. Вот что я люблю в Элизе. Мы никогда не говорим о хоккее. Я улыбаюсь, осознав это. Хоккей – огромная часть моей жизни, и Элиза это понимает, но мы никогда не утруждаем себя мирской болтовней о нем, потому что Элиза всегда была рядом на моем спортивном пути.
– Это значит, ты пытаешься забить гол, – говорит она с улыбкой. Я ценю хорошие двусмысленные шутки, как и любой парень, но сегодня я не могу найти в себе силы улыбнуться в ответ.
– Идея именно в этом.
Я делаю еще глоток, глядя на горизонт, и на мгновение становится тихо.
– Должно быть, тебе это нравится, – говорит она.
– Да. Я играю с четырех лет.
Я жду, когда она скажет, как хорошо я управляюсь со своей клюшкой, или какую-нибудь другую двусмысленность, которую я слышал уже восемь тысяч раз, но она просто кладет руку мне на бедро и склоняется ближе.
– Тут немного прохладно. Если ты захочешь зайти внутрь, может, чтобы просто поболтать, я бы не возражала.
Я оглядываюсь через плечо и встречаюсь с ней взглядом. Тут темно, так что я не могу различить цвет ее глаз, только яркий макияж. Долю секунды я раздумываю над предложением. Я могу выбросить Элизу из головы. Она была последней девушкой в моей постели. После заигрывал с другими, но ни с кем не переспал. А эта девушка, сидящая рядом… Она симпатичная, кажется весьма милой и явно в меня втрескалась, это очевидно. И все же я ничуть в ней не заинтересован.
Ни малейшего шевеления в штанах.
– Извини, – бормочу я. – Я не в настроении сегодня.
– Я тут не для того, чтобы тебя соблазнять. Просто мне показалось, что тебе грустно.
– Это… мило. Но я в порядке, просто много всего навалилось.
Кейтлин, или как там ее зовут, кивает, но не выглядит убежденной.
– Спокойной ночи, – говорю я, вставая.
Не дожидаясь ее ответа, я тащусь через балкон и направляюсь внутрь.
Когда я открываю раздвижную дверь и вхожу, то слышу смех.
– Черт, чемпион, это было быстро! – выкрикивает Ашер. – Человек-минута.
Тедди кашляет в кулак.
Я не одергиваю его, просто иду по прямой к своей спальне и закрываю дверь.
Опираюсь о комод обеими руками и делаю глубокий вдох. Мне отчаянно нужно, чтобы все вернулось в прежнее русло. Мой рассудок зависит от этого. Впереди – важный сезон, и я должен играть на пределе возможностей, если мы хотим продолжить победное шествие прошлого сезона, когда мы взяли чемпионский титул. Я не могу позволить Элизе и тому, с кем она встречается, помешать этому. Пришло время отпустить ее… чтобы я тоже мог двигаться дальше.
