Кендалл Райан
Мой соперник
– Займемся чем-нибудь из списка дел? Или ты предпочтешь отдохнуть после дороги?
Алекс бросает на меня игривый взгляд, выгибая темную бровь.
– Я думал, сегодня мы просто расслабимся. Кроме того, ты сегодня явно поработала за двоих, Аспен.
Я смеюсь. В основном над собой.
– О, ты заметил? – Я демонстрирую ему выпачканные в саже руки.
– Сложно не заметить! – Алекс ухмыляется. – Ты упала в извергающийся вулкан, Аспен?
– Ха-ха. К твоему сведению, я почистила камин. – Дергаю за резинку для волос, внезапно смущаясь грязного пучка спутанных прядей. Я не смогла сделать идеальный, который был бы достоин фотки в соцсетях.
Алекс с весельем во взгляде наблюдает, как я расчесываю волосы пальцами.
– Ты вкалывала без перерыва с тех пор, как приехала?
– О нет. Я потратила некоторое время… – Я вздыхаю, когда с волос на кухонный пол сыплется пепел. – Проклятье!
Алекс усмехается, протягивая руку за метлой.
– Не переживай, я уберу. Ты говорила?..
– Утром я пару часов читала на веранде.
Когда я начала работать на «Титанов», у меня не было возможности много читать, поэтому я пропустила несколько новых книг моей любимой серии о молодой женщине-детективе, роковой красотке, которая раскрывает преступления в мире старых голливудских светских львиц.
Весьма забавные романы, и мне нравится каждое слово.
– Что ты читаешь? – Алекс поднимает взгляд от совка для мусора, и от ярких глаз мужчины у меня перехватывает дыхание.
Я, конечно же, не могла и предположить, что он любитель книг. Скорее, обожатель боевиков с взрывающимися машинами, красотками в бикини и акулами-убийцами, но не читатель.
– Детектив, – выпаливаю я, надеясь не вдаваться в подробности, поскольку тогда станет ясно, какая же я задротка. – А сейчас мне надо бежать и побыстрее смыть эту гадость, пока я еще больше не наследила в доме.
– Не торопись. Я позабочусь об ужине, – заявляет Алекс, выбрасывая содержимое совка в мусорное ведро.
– Правда? – спрашиваю я.
Алекс пристально смотрит на меня недоуменным взглядом, который, должно быть, подразумевает: «Я что, заикаюсь или плохо объясняю?»
– Ты ведь только приехал. Наверное, хочешь обустроиться в комнате, которая предназначена для завсегдатаев.
– Я поживу в гостевом доме, – говорит Алекс, облокачиваясь на стойку. – Пойду туда попозже.
– Оу! – Я сглатываю.
Гостевой домик значится последним пунктом в списке дел. Я решила, что Алекс останется в главном доме – вместе со мной.
– Я там пока не была, поэтому не имела возможности сделать его пригодным для жизни.
– Не беспокойся. Немного пыли еще никого не убило.
Я смеюсь, но звучит безумно неестественно. Алекс либо чрезмерно любезен, либо в упор не видит, насколько я странная.
– Короче, – продолжает он и кивает на окно, – погода классная, и я подумал, что приготовлю что-нибудь на гриле. Как тебе стейк?
Я трясу головой, почувствовав зверский голод.
– У меня разыгрался аппетит.
– Круто. На подготовку потрачу около часа, поэтому не торопись.
– Есть, капитан! – Я отдаю честь, затем поворачиваюсь на каблуках и спешу вверх по лестнице. Только позже осознаю, что сказала. Откуда в принципе взялся такой набор слов? Черт. Очевидно, когда рядом появляется красивый хоккеист, я превращаюсь в психичку.
Да уж, нам предстоят незабываемые выходные.
Глава 5
Алекс
Аспен включает воду, и трубы над головой истошно скрипят. Забавно, но я никогда прежде не задумывался, как тихо бывает в доме, если здесь находятся всего два человека. В прошлый раз, когда я сюда наведывался, каждый квадратный дюйм занимали восемь отбитых хоккеистов.
Я брожу по кухне, открывая и закрывая шкафчики и выдвижные ящики, заново знакомясь с планировкой. Столовые приборы на месте, равно как миски и тарелки, а вот и бокалы для вина…
Я выбираю два – без ножек.
– Бинго, – бормочу себе под нос, когда обнаруживаю около двух дюжин бутылок, аккуратно припрятанных в винном погребе.
Взяв наугад красное, ставлю емкость на кухонный остров. Зная вкусы Святоши, бутылка, вероятно, стоит целое состояние, но я уверен – друг не будет возражать. Приступаю к работе, собирая все, что понадобится для сытного ужина.
Я люблю готовить, что, наверное, вызвало бы непритворное удивление у людей, которые меня плохо знают. В отличие от спорта, коим я зарабатываю на жизнь, готовку я могу контролировать, и это приятно. Тут я полновластный хозяин и могу действительно творить что угодно, руководствуясь лишь собственным вкусом.
В хоккее же шайба не всегда попадает туда, куда нужно, ситуация в корне меняется от неудачного броска или блокировки соперником. Контроль, потерянный на льду, возвращается ко мне на кухне. И в спальне, разумеется. Однако о сексе мне сейчас думать нельзя, иначе растеряю концентрацию.
Поскольку содержимое холодильника не внушает мне доверия (а это в основном старые приправы), я готовлю легкую заправку для салата из лимонного сока, оливкового масла, соли и перца. Она очень простая, но должна хорошо сочетаться со свежим салатом-латуком и огурцами, которые я купил в фермерском магазинчике по дороге.
К сожалению, это будет не самый лучший фирменный стейк от Алекса Брауна. Будь у меня побольше времени, мясо бы мариновалось несколько часов, но сегодня придется готовить облегченный вариант.
Я выхожу на террасу и выдыхаю: к счастью, Святоша вычистил и закрыл гриль крышкой перед отъездом. Я поворачиваю регулятор, и пламя со щелчком оживает.
А потом я замечаю книгу, брошенную на одном из шезлонгов, – детективный роман, который читает Аспен. Я подхожу и беру томик, чтобы отнести его на кухню, и пробегаю взглядом по суперобложке. Внимание рассеивается, и мысли опять занимает молодая женщина, которая принимает душ на втором этаже. Не могу понять, что меня в ней так привлекает. Я, конечно, всегда питал слабость к блондинкам, но Аспен совсем не похожа на Иден.
Не могу сказать, что хоть когда-то испытывал желание заботиться об Иден, пока мы были вместе. Моя бывшая невероятно самодостаточна. Я не чувствовал необходимости постоянно заключать ее в объятия, защищать, как делаю это с Аспен.
Соглашусь, желание несколько странное, но оно есть в наших долгих взглядах и потрескивает, будто угли в очаге.
Когда мясо прожаривается и внутри появляется легкий розовый оттенок, я вываливаю стейки на тарелку, чтобы они немного отдохнули, а после принимаюсь счищать остатки с решетки. Затем зажимаю книгу под мышкой и вношу дымящиеся стейки в дом.
У кухонного островка сидит только что вышедшая из душа Аспен. Она жует ломтик огурца, который я нарезал для салата. Светлые волосы чуть потемнели: пряди влажные и аккуратно зачесаны на одно плечо. Я никогда не видел ее столь уверенной в себе, одетой в просторную хлопчатобумажную футболку и свободные шор- ты, открывающие гладкую, слегка загорелую кожу.
– А ты уделяешь себе время. – Я бросаю на Аспен дразнящий взгляд и кладу тарелку со стейками на кухонный островок.
Аспен хихикает и посматривает на бокалы для вина, которые я достал ранее.
– Я плохо умею расслабляться.
– Очевидно. Мне казалось, тебе нужен перерыв после работы по дому, которую ты уже успела выполнить.
– Поверь, я отдохнула. Душ в главной ванной просто потрясающий, – улыбается Аспен.
Ее глаза искрятся юмором, но представлять Аспен в душе довольно опасно. Воображать, как с ее соблазнительных изгибов стекает мыльная вода, а щеки порозовели от жара…
Я криво ухмыляюсь. Отчаянно пытаюсь быть максимально непринужденным и дружелюбным, ведь я почти не сомневаюсь – последнее, чего хочет Аспен, это чтобы я представлял ее обнаженной.
– Приятно слышать. – Задумываюсь, мечтая, чтобы член в штанах угомонился. – Ты голодна?
– Умираю с голоду. И вино выглядит соблазнительно.
Я медленно киваю и объясняю:
– Я позаимствовал алкоголь из винного погреба, который находится в задней части кладовой, но позже обязательно куплю Святоше пару бутылок взамен тех, которые мы опорожним. Перед тем, как уехать.
– Святоша – дар небес и не перестает радовать, – мило щебечет она.
Я смеюсь.
– Черт, ни в коем случае не говори ему комплименты в лицо! – Беру столовое серебро и раскладываю по тарелкам равные порции мяса для каждого. Затем вытаскиваю пробку из бутылки вина и наливаю Аспен полный бокал.
Когда мы наконец садимся за стол, Аспен ерзает от волнения.
– Какой аппетитный запах! – восклицает она и счастливо вздыхает. – Спасибо за стейки, Алекс. Я уже несколько дней питаюсь продуктами из морозилки.
Я пожимаю плечами.
– Да ерунда.
– А вот и нет. Ты не можешь приготовить шикарный ужин и ожидать, что я отправлю тебя в гостевой домик. – Аспен смотрит на меня поверх края бокала.
Мой пульс учащается.
– Что ты предлагаешь?
Может, дело из-за алкоголя, но на ее щеках появляется очаровательный румянец.
– Оставайся здесь, в главном доме. Наверху есть куча других спален на выбор.
Спать в нескольких ярдах от Аспен? Где-то на задворках сознания гогочет Святоша, прикидывая эскиз для моей будущей татуировки.
– Я…
– Не спорь, – вставляет она, ее глаза сосредоточены на мне. – Ты много для меня сделал, а тут достаточно места для нас обоих. Дом огромный. Соглашайся.
Просто скажи «нет», Браун. Ты можешь. Три буквы. Н. Е. Т. Используй их.
– Конечно, я останусь.
Тупица.
Аспен улыбается, широко и лучезарно.
На улице почти стемнело, но сияние, которое исходит от Аспен, я ощущаю почти физически. И ее свет зажигает меня изнутри.
– Ну и чудесно. Твое здоровье. – Она поднимает бокал и чокается со мной.
Пока я еще соображаю, все будет хорошо. Зачем портить идеальный ужин, разочаровывая красивую женщину?
– Твое здоровье. – Я смакую первый глоток, чувствуя на языке мягкие нотки вишни и терпкой сливы.
Я не сомелье, но вино на самом деле отличное.
Аспен нарезает стейк.
– Надеюсь, ты не возражаешь, что я заняла хозяйскую спальню. В электронном письме Святоша настаивал, чтобы я устроилась именно там. Дескать, оно того стоит. Он прав. Кстати, ванна на ножках уже стала моим новым лучшим другом. А кровать королевских размеров – нечто запредельное.
– Да, у Святоши уйма всяких роскошных вещей, – ворчу я, мысленно отгоняя мысли об Аспен, голой в ванне, обнаженной на простынях. Проклятье. – Я и раньше занимал одну из гостевых комнат, поэто- му возьму ее. Хозяйская – в твоем распоряжении.
Аспен подносит вилку к губам и, откусив кусочек стейка, протяжно стонет.
– С ума сойти!
Какой же приятный звук.
– Супер. – На мой взгляд, мясо чуть пережарено, но если ей нравится, я рад. Хотя если она продолжит стонать…
Что ж, радость – вовсе не оправдание для тесноты в моих джинсах.
– Ты ведь иногда приезжаешь сюда? – спрашивает Аспен. – Когда мы были в клубе, мне показалось, что ты знаком с этим местом не понаслышке.
– Да. К примеру, мы нагрянули в дом Святоши на выходные в честь Дня независимости в прошлом году.
– Значит, еще до того, как я начала работать в команде. А Ид… – Она резко замолкает, прочищая горло. – Я имею в виду…
– Приезжала ли Иден? – спрашиваю я, заканчивая вопрос за Аспен.
– Да, – смущается Аспен. – Извини.
– Ты можешь произносить ее имя.
– Ага, точно. Она мой босс и друг к тому же. Мне просто не хочется ставить тебя в неловкое положение или заставлять говорить о том, о чем ты не хочешь распространяться в моем обществе.
– Я не возражаю. – Пожимаю плечами, дожевывая стейк, а потом заявляю: – Она никогда здесь не бывала. Поездка организовывалась только для парней. Я приезжал еще раз на рыбалку, но к тому времени мы с Иден расстались.
Аспен прищуривается.
– Должно быть, приятно приехать сюда и скрыться от всего мира.
– Ага. Идеальное местечко, чтобы убежать от реальности.
Обычно говорить с кем-то о расставании сложно. Людям нужны пикантные подробности, которые не попали в таблоиды. Но Аспен не производит на меня подобного впечатления. Напротив, она, похоже, все понимает.
Она работает с Иден уже несколько месяцев, но не выбирает чью-либо сторону, и я по-настоящему это ценю. И мне очень импонирует ее искренность.
На кончике языка вертятся неожиданные вопросы о бывшей. Я, наверное, перегибаю палку, но когда я сижу здесь, напротив Аспен, такой расклад кажется мне вполне естественным.
В общем, я заговариваю об Иден.
– А она счастлива? – тихо и немного напряженно интересуюсь я.
– С Холтом? – аккуратно переспрашивает Аспен, и я киваю. – Да, она действительно счастлива.
– Хорошо, – говорю я и даже не притворяюсь.
Расставания в принципе отстойная вещь. Но я рад за Иден.
Один из нас должен быть счастлив после того ада, через который мы заставили друг друга пройти.
– А что насчет тебя? – обращаюсь я к Аспен.
Я не уверен, что стоит ломиться в эту дверь, но раз Аспен выслушивает мое нытье без жалоб, то и мне не следует выглядеть бесчувственным хоккеистом-истуканом. Меньшее, что я могу сделать, – осторожно спросить о ее проблемах.
– Что насчет меня?
– Я не единственный, у кого был тяжелый разрыв. Хотя твой намного свежее, чем мой. И я подумал… – Умолкаю и поднимаю бокал. Вероятно, я все же выбрал не лучшую тему для беседы за ужином. – Ты не обязана ничего рассказывать, если не хочешь.
Аспен на мгновение морщит лоб, розовые губки девушки поджаты.
– Нет, – бормочет она. – Я должна поговорить об этом. По крайней мере, мне нужно научиться. – Но Аспен не продолжает. Ее рот превращается в тонкую линию, она сверлит тарелку взглядом.
Воцаряется тишина, которую разбавляется лишь стрекотание сверчков во дворе.
– Как его зовут? – спрашиваю я.
Возможно, Аспен нужен кто-то, кто задавал бы ей наводящие вопросы, тогда, несомненно, и лед тронется.
Она моргает, глядя на меня с выражением боли на лице.
– Дейл.
Я хочу пошутить, что все Дейлы, которых я знал, были вонючими старыми козлами из спортзала, но сейчас не время для остроумных комментариев.
– А сколько времени вы были вместе?
– Мы познакомились в Гарварде. Он изучал политологию, а я специализировалась на бизнесе. Мы встречались два года, а потом еще два после окончания учебы.
Гарвард? Вау. Я в курсе, что она умная, но… черт.
– Что же послужило причиной разрыва?
– Долгая история. – Она делает паузу и продолжает: – Я вечно его прощала. У него оказалось тяжелое детство. Он – средний ребенок. В семье росло четверо детей, а родители всегда балансировали на грани развода. В школе у парня случилась настоящая депрессия, не было реальных друзей. И я вроде как стала для него всем… другом, девушкой, психотерапевтом, личным банковским счетом. Это очень утомительно, но я любила его. В общем, сперва оно того стоило. – У Аспен отстраненный взгляд.
У меня внутри все переворачивается, пока я наблюдаю за ее реакцией на воспоминание о придурке Дейле и об аде, который он, очевидно, ей устроил.
Она милая и добрая девушка. Святоша не ошибся. Меня бесит мысль, что некоторые парни могут без зазрения совести воспользоваться таким сокровищем.
– После получения диплома мы начали знакомиться с новыми людьми. Короче говоря, погрузились в большой мир. Я поощряла Дейла, хотела, чтобы он завел себе друзей. И примерно в течение года мой бывший и впрямь казался счастливым, будто все в порядке.
Но потом Дейл сказал, что у него появились чувства к одной из недавно появившихся подруг. Сперва предложил свободные отношения, что в некотором роде меня сломало… но я любила его, поэтому попыталась наладить отношения. Провела массу исследований о полиамории и нетрадиционных отношениях, даже опросила знакомых. Я узнала, что главное здесь – доверие. Золотое правило – устанавливать правила, уважать партнеров, относиться с любовью.
Задача была вполне выполнимой, но он продолжал лгать. И в итоге я ушла. – Аспен умолкает.
Я терпеливо жду, что она добавит что-нибудь еще, если захочет. Лично я надеюсь, что этим все и ограничится. Наверняка Аспен пережила столько душевной боли, что хватит на целую жизнь.
Почему таким парням, как долбаный Дейл, все сходит с рук? Зачем они причиняют вред девушкам вроде Аспен?
Я стискиваю кулак под столом. Даже не знаю, как выглядит ее бывший, но я бы с врезал ему по физиономию.
Аспен до сих пор молчит, поэтому я нарушаю паузу:
– Мне жаль. Он настоящий кусок дерьма.
– Я должна была предвидеть его выходки. Он отказывался говорить о будущем и уже дважды до того случая расставался со мной. В Гарварде ходили слухи, что Дейл мне изменяет. Все признаки были налицо. Любовь меня ослепила, потому я глупо защищала бывшего бойфренда. Постоянно.
Погодите-ка. Неужели она всерьез винит себя?
– Нет! Тут нет твоей вины, Аспен. Я выслушал твою историю и могу сказать одно: никакой жалости к себе, никаких «я должна была» или сожалений. Это пустая трата времени, которое тебе жизненно необходимо потратить на исцеление. Поняла?
Аспен с трудом сглатывает, глядя на меня остекленевшими глазами.
Если она сейчас заплачет, я надеру себе задницу за то, что поднял неудобоваримый вопрос. Я гребаный идиот. Первый вечер, а я заставляю эту красотку плакать.
Черт тебя дери, Браун.
Она кивает.
– Спасибо. В любом случае хватит нам вести разговоры неудачников с разбитым сердцем. А мы вовсе не неудачники.
Я чувствую облегчение и ухмыляюсь.
– Именно! Здесь я должен вставить глупую фразу о птицах со сломанными крыльями или типа того?
Аспен запрокидывает голову и насмешливо парирует:
– Умоляю, никаких попыток быть поэтом! Оставайся собой, Браун.
– Ладно. – Я поднимаю руки в знак капитуляции. – Буду придерживаться того, что знаю. Хоккея.
– И готовки, – добавляет Аспен с улыбкой и наклоняется над тарелкой.
До чего же она обворожительна.
– Давай не будем заканчивать ужин на грустной ноте. – Аспен вновь поджимает губы, постукивая пальцем по подбородку. – А теперь мой черед задать вопрос. Если бы ты мог делать что угодно: все что захочешь… что бы это было?
– Ну…
– Помимо хоккея, – быстро перебивает она и внимательно смотрит на меня.
Хмыкаю. Я немного озадачен. Вряд ли мне когда-либо задавали подобный вопрос. Большинство моих разговоров вращаются вокруг сезона, подготовки к сезону, победы в сезоне, завершения сезона и так далее. Намылить, смыть, повторить.
Люди обычно предполагают, будто хоккей – вся моя жизнь. Разве у меня могут быть какие-либо интересы, кроме спорта, который сделал меня богатым и успешным?
Но истина состоит в том, что я часто размышляю об этом. Я знаю, что не буду играть в хоккей вечно. Во мне имеется много чего еще, даже если многие не хотят ничего замечать.
Зато Аспен хочет. Поэтому ее искренняя заинтересованность на секунду вводит меня в ступор.
Я встречаюсь с ней взглядом.
– Думаю, это было бы связано с готовкой – для себя и для других. Мне нравится хозяйничать на кухне.
– Хм. Тебе идет, – Аспен одаривает меня очередной понимающей улыбкой, взбалтывая вино в бокале.
– И у меня неплохо получается.
– Очень даже неплохо.
И только потому, что вечер начинает казаться слишком похожим на свидание, что, по словам Святоши, приведет к нежелательной татуировке на моей заднице, поднимаясь из-за стола, я громко рыгаю.
– Ты отвратителен, – подкалывает меня Аспен и качает головой.
Четко, Браун.
Делаю официальное заявление. Я идиот.
Когда она встает, чтобы убрать посуду, я беру ее за руку.
– Я сам.
– Ни за что. Ты готовил. Я тоже собираюсь принести пользу. – Аспен собирает тарелки и бокалы и относит посуду к раковине.
Я следую за ней. Аспен не справится с кухонным хаосом в одиночку. Я неряшливо готовлю. Когда заканчиваю, помещение обычно выглядит так, словно там взорвалась бомба.
– А теперь я задам вопрос, – говорю я, споласкивая тарелки и складывая их в посудомоечную машину, пока Аспен ставит соль и перец в шкафчик у плиты. – Пока мы, так сказать, обменивались боевыми шрамами, ты сбросила «г-бомбу».
– Ч-что?
– Гарвард.
Она хихикает.
– Это и есть твой главный вопрос?
Даже знать не хочу, как сейчас выглядит мое лицо.
– Да. Офигеть, как впечатляет.
– Ага. – Она закатывает глаза и лукаво улыбается. – Тебя пугает, что я умнее тебя? – Она фыркает.
– Честно? Немного.
Аспен прищуривается, смотрит оценивающе.
– Я не стану извиняться.
– А я и не ждал.
Нам хорошо вдвоем, воздух между нами буквально гудит и вибрирует. Мы обоюдно наслаждались откровенной беседой, вкусной едой и отличным вином. Я не помню, когда в последний раз чувствовал себя настолько непринужденно.
Если честно, даже не знаю, чувствовал ли когда-нибудь…
– Браун, – бормочет Аспен, осторожно кладет руку мне на плечо, а затем отстраняется. – Мне пора ложиться спать.
– Что? Сейчас начало восьмого! – Я недоверчиво мотаю головой, проверяя время на телефоне.
Взгляд Аспен перемещается с меня на книгу, которую я принес на кухню еще до ужина.
– Я люблю почитать перед сном. Кстати, спасибо, что захватил ее.
Не могу не задаться вопросом, ощущает ли Аспен возникающую между нами химию так же, как и я. Может, поэтому она спешит сбежать от меня?
Чувствует, что второй бокал вина заведет нас на опасную территорию?
Решив уступить, вздыхаю.
– Но я провожу тебя наверх.
Мы протираем стол, я беру сумку, перекидываю ее через плечо и первым поднимаюсь по лестнице. Обычно я джентльмен, который пропускает дам вперед. Но сейчас играть в подобные игры не стоит, нельзя пялиться на задницу Аспен, пока она щеголяет в соблазнительных шортиках. На сей раз чувство самосохранения пересиливает традиционные правила приличия.
Однако в тот момент, когда я собираюсь пожелать спокойной ночи и уйти, Аспен замирает у двери. В глазах девушке появляется задумчивое выражение.
– Почему ты делаешь все это для меня? – спрашивает она, крепко прижимая книгу к груди. – Алекс, ты был очень заботливым, но мне действительно хочется понять. Почему я?
Я прислоняюсь к стене и скрещиваю руки, чтобы не мучиться, куда их деть.
– Ведь именно я и должен был сюда поехать. Не как смотритель, конечно. У меня возникло желание отвлечься от проблем. Собирался прожить в Канаде все лето. Один. Выполнял бы любую тяжелую работу: Святоша же охотно позволяет мне здесь оставаться на любой срок. Но еще в клубе ты упомянула, что фактически осталась без дома, и… я не знаю. Во мне что-то щелкнуло. Показалось правильным поступить таким образом.
Аспен моргает. Ее прелестный ротик открывается и закрывается, пока она взвешивает мои слова, пребывая в мысленном споре с собой.
Аспен производит на меня впечатление женщины, которая нелегко принимает одолжения – от кого бы то ни было. В ней явно зреет дух независимости, и я это уважаю.
А еще меня вдохновляет, что она позволила мне помочь.
– Спасибо, – в конце концов говорит она, с любопытством наклоняя голову, будто пытается считать мои эмоции.
Хочется указать на книгу в ее руках и сказать: «Тебе повезет больше, если ты разгадаешь интригу детектива и поймешь, кто убийца». Но я лишь тупо таращусь на линию ее декольте и теряю дар речи.
– Странный вечер, верно? – смеется она, слегка задыхаясь.
Коридор довольно узкий, мы стоим ближе, чем принято у коллег. Или друзей. Или кем мы теперь являемся друг для друга.
– И совершенно непредсказуемый, – бурчу я, пока мой взгляд путешествует по изящной шее Аспен к ее роскошным губам, которые она облизывает розовым язычком.
Я точно помню, какими были на вкус ее губы… Имбирный эль и лайм. Кстати, похожи ли они сейчас на красное вино? У меня перехватывает дыхание, а сердцебиение учащается, заставляя кровь прилить к паху.
– Не то слово. – Ее голос звучит низко, зрачки расширены.
Все признаки указывают на возбуждение. И хотя я знаю, что не должен даже думать об этом, в голове сразу же возникает вопрос, какой Аспен может быть в постели.
Я делаю к ней шаг, возвышаясь над миниатюрной девушкой.
Я подхожу настолько близко и чувствую тепло ее дыхания.
– Кроме того горячего поцелуя, – говорит она небрежным тоном, – между нами больше ничего не может быть. Ясно?
– Ты думаешь, поцелуй был горячим?
Она ухмыляется.
– Алекс, сосредоточься.
– Сосредоточен, – говорю я грубо.
– Я серьезно. – Она прикусывает нижнюю губу. Аспен чертовски сексуальна. – В ситуацию вовлечено слишком много людей.
Я киваю.
– Понял.
Ее взгляд задерживается на моих губах, а затем она заходит в комнату.
Бросив последний – уже непроницаемый взгляд – на меня, Аспен тихо закрывает за собой дверь.
Проклятье. Если раньше мои брюки были тесными, то сейчас они чудовищно неудобные. Я почесываю щетину на подбородке, которая внезапно начинает жутко зудеть.
Отступаю в спальню напротив и швыряю сумку на кровать. Я ни за что не смогу лечь спать в такую рань. И что мне делать? Посмотреть порнуху, попробовать подрочить? Нет уж, скукота. И насчет всего этого у меня есть идея получше…
Вваливаюсь в ванную комнату, поворачиваю ручку душа до упора, включая воду на полную мощность. Затем одним резким движением стягиваю рубашку через голову и сбрасываю туфли, носки, джинсы и боксеры. Когда я захожу в кабину и беру член в руку, чувствую каменную твердость. Ничего удивительного.
Я позволяю горячей струе расслабить напряженные мышцы плеч, подарить мне некое подобие спокойствия. Обхватываю член и начинаю неторопливо водить пальцами вверх и вниз. Немного погодя ускоряюсь, двигаю ладонью быстрее, бесстыдно представляя Аспен. Прикосновение ее мягких губ в ночь нашего поцелуя. Стон, который она издала, когда приготовленное мною мясо оказалось у нее во рту. В голове вдруг возникает мысль о мимолетном романе с ассистенткой моей бывшей девушки…
Черт.
По позвоночнику пробегает волна удовольствия, я дрочу усерднее. Чувствую, как близится конец, ощущаю предательский толчок бедер навстречу руке.
И когда я кончаю, выплескивая густую горячую сперму на костяшки пальцев, с губ отчаянно, беззвучно срывается ее имя. Смывая улики в канализацию, я безмолвно молюсь, чтобы пытка прекратилась.
Один горячий поцелуй, быстрая дрочка в душе, и я спасен.
Но в глубине души я знаю, что обманываю себя. Потребуется неимоверно много усилий, чтобы вылечить меня от Аспен Форд.
