Кейси Эшли Доуз
Книга Авроры 3. И дрогнут небеса
Свет сияет, потому что есть тьма.
Тьма величественна, потому что есть свет.
(с) Комуи Ли
Часть третья
Глава 1
-1-
Я встаю с кровати.
Эта ночь, точнее ее огрызок, который остался после всего произошедшего, была предназначена для того, чтобы мы отдохнули. Никто не тешил себя мыслью, что за несчастных часов 6-8 мы наберемся сил и станем непобедимыми солдатами, или кем там они хотят нас увидеть.
Просто рассчитывали, что мы сможем хотя бы не засыпать на ходу, не видеть того, чего на самом деле нет, не слышать различного бреда, а быть может совсем не бреда – лично я уже раз пять за ночь вскакивала оттого, что мне отчетливо слышались взрывы за окном.
Взрывы, а после казалось, что земля подпрыгивает, моя кровать начинает ходить ходуном, и я вскрикивала, падал на пол, зажимала уши руками, готовая, что это пришла к нам армия Дарнордеса..
Но это было бы глупо.
Они бы точно не стали заявляться этой же ночью.
Да и к тому же, взрывов кроме меня никто не слышал. Кошмары мучали всех, я уверена, просто они об этом молчат. Но от взрывов не кричал никто.
Интересно, своими криками я разбудили бессмертных за стеной? Вряд ли, сейчас бессмертных больше в медицинском крыле, и все они борются за свои жизни. Как это иронично – бессмертные боятся умереть.
На деле это совсем не забавно.
Я зашла в то крыло вчера, когда большинство раненных либо спало, либо было без сознания. Запах горелых перьев, стойкий металлический аромат крови – будто высуни язык и ощутишь этот отвратительный солоноватый вкус.
Все будто пропиталась ею – сам воздух.
Так что в остатках школы не так уж много приживальцев и вряд ли им не нашлось бы места, куда перейти, если я в самом деле их так задолбала своими криками. Надеюсь, они хоть немного поспали – сон теперь единственное, что у нас есть.
Лично я так и не смогла заснуть.
По многим причинам.
Я старалась. Я понимаю, что это логично, и следует делать все, чтобы поддерживать свой организм в хотя бы относительно достаточной форме. Быть может, я смогу это сделать в грядущую ночь. Но пока что – нет.
Однако, несмотря на изматывающую войну и последующую за ней бессонную ночь – встаю я, совершенное не ощущая усталости. Только если эмоциональную.
В эту ночь я потеряла не одного дорогого мне бессмертного, который отныне перестал существовать стараниями Калиго. Хотя именно о Норде я вспоминала чаще всего. Этот ангел, этот открытый ангел, который забрал вместе с собой в Небытие половину моей души.
Если бы я знала тогда, что видела его в последний раз.
Я бы просидела весь день с ним. И всю ночь. А еще лучше осталась там на постоянной основе, чтобы не позволить Калиго забрать его и провести свой демонический ритуал. Но меня там не было. Мне до сих пор непонятно, как Норд смог позволить с собой так расправиться. Он был добрым, но он был сильным. Он вполне мог дать отпор Калиго.
Больнее всего от той мысли, если он пошел с ним, потому что Калиго представился моим помощником. Катус тоже говорил, что он помощник – и Норд сразу же поверил. Скорее всего, именно так и было. Норда погубило доверие мне. Мне и всем бессмертным.
И теперь его не было.
Думаю, так же смело можно вычеркнуть из моей жизни и Тори. И не его одного.
Я поднимаюсь с кровати и слышу истошный бабушкин крик, наполненный неподдельной яростью:
– Я ТЕБЯ УБЬЮ!
Дергаюсь, оборачиваюсь.
Вздрагиваю, а кожа покрывается мурашками.
Опять. Всего лишь послышалось, может с такой частотой пора это называть слуховой галлюцинацией. В любом случае, сейчас она этого не кричала. Лишь мое сознание раз за разом транслирует то, что я услышала не так давно.
Транслирует весьма успешно.
Как и взрывы.
«..демоны и некоторые ангелы упали на колени перед Дарнордесом. Тот стоял неподвижно. С победной улыбкой и такой невероятной уверенностью в себе, что внутри поднималась ярость и желание сбить эту спесь одним точным прицелом.
Но бабушка опередила меня, очевидно, думая так же. Она схватила лежащее копье, и прокричала:
– Я УБЬЮ ТЕБЯ!
Бросок.
Меткий и неожиданно сильный для такой хрупкой женщины. Я не успела проследить за направлением полета копья, как оно уже вонзилось в мягкую плоть Дарнордеса.
Плечо.
Кровь тут же начала проступать на оставшихся светлых участках толстовки Норда. Я ожидающе наблюдала за этим.
Однако, в следующее мгновение он медленно обхватил рукоять копья рукой, и одним коротким резким движением вытащил его из себя. Кровь тут же начала хлестать из раны куда сильнее, заставляя пропитываться одежду Норда.
На его губах появилась саркастичная усмешка.
Он простоял с этой усмешкой несколько долгих секунд, как бы показывая свое безразличие. А затем взлетел вверх, мгновенно так высоко оказавшись в небе, что нам его уже было не различить.
Большая часть демонов и некоторые ангелы последовали за ним.
Четра вышла вперед, одарив меня презрительным взглядом.
– Мне здесь больше делать нечего.
На мгновение она глянула на кого-то за мной. Обернувшись, я обнаружила, что слегка пошатываясь, аккурат за моей спиной стоит Катус.
Демоница с надеждой и едва ли не мольбой в глазах едва заметно кивнула ему наверх, предлагая присоединиться. Катус ничего не ответил.
Но его взгляд говорил красноречивее слов.
Хмыкнув, Четра сама взмыла вверх, и за ней стал расплавлять крылья и Тори. Я подбежала к нему, успев дернув за руку.
– Тори! Куда ты?!
Он одернулся, грустно улыбнулся мне и кивнул, будто на дольшие прощание времени у него и не было, после чего взмахнул крыльями и присоединился к остальным.
– Ты на теперь на его стороне, сукин сын?! – только и успела я бросить ему в след, не уверенная, что мои слова достигли адресата.
Среди этой удаляющейся огромной толпы бессмертных я различила белый плащ Калиго.
Я глянула на бабушку – она посмотрела на меня так же. Тяжело, отчаянно. Несмотря на то, что я убила Сатану – мы все равно проиграли. И куда более сильному и опасному сопернику.
Ноги стали подкашиваться и я повернулась к Катусу, но там уже не было..»
Я опираюсь руками о стол, что стоит передо мной.
Я вижу его впервые. Вернее, впервые касаюсь. Наша с Асми комната, как и все жилые помещения по той стороне, оказалась сильно разрушена и непригодна для жизни. Даже на какой-то срок.
Поэтому мы без проблем смогли занять пустующие комнаты.
От осознания того, что владельцы большинства этих комнат лежат не в больничном крыле, а на пропитанной кровью земле школы, по коже бегут мурашки.
Я вновь вздрагиваю, словно от пронизывающего холода.
Я не знаю, кто жил в этой комнате. Знаю только, что когда сверху кто-то ходит, у меня сыпется штукатурка. А если кто-то слишком активно передвигается сбоку – тоже где-то что-то отваливается, но проблема в том, что я не всегда замечаю, что именно.
Даже частично сохранившаяся часть школы – оказалась в плачевном положении.
Как и любое бы здание на ее месте, на территории которого развернулась тройная война.
Вряд ли это можно было отныне назвать школой.
Скорее Местом Скорби.
Но пока это была именно школа.
Я подхожу к окну и выглядываю наружу. Для этого даже нет необходимости открывать его, или отражать солнечные блики. В оконной раме нет стекла – но это ничего.
Мне на это плевать.
И думаю, плевать будет еще долго.
Я не вижу сгоревших деревьев, не вижу еще какой-либо части пейзажа. Глядя вниз, я вижу лишь кучи трупов – в черном и белом одеянии, это теперь не имеет значение, когда стало очевидным, что нас просто стравили, как глупых подопытных мышей.
Все они умерли во имя Дарнордеса, сами того не подозревая.
И теперь их трупы лежали здесь. Какую-то часть вызвались ангелы убрать еще вчера, я не знаю, куда они собрались их тащить. Но часть и правда исчезла.
Однако, большая половина осталась.
Я поправила одежду, что вся была в засохшей крови – какие-то капли, наверняка, здесь принадлежат и Сатане. Смотря на нее, понимаю, что просто не могу дальше находиться в этой одежде. Скольких из тех, чья кровь пропитала ее, уже нет в живых?
Резко сдернув футболку и штаны, открываю шкаф. Видимо, прежним владельцем комнаты был демон-парень. Вся одежда мужская, но черная. Беру джинсы, что слегка узки мне в ногах, и какую-то огромную футболку. Самое то.
Сцепляю волосы резинкой. Пройдя по ним рукой, нащупываю и вытаскиваю кусок чьего-то обгоревшего пера. Судя по цвету – это был ангел.
Вздрагиваю и отбрасываю на пол.
Выхожу из комнаты, но в коридоре никого нет. И впервые это не обусловлено временем – просто большинство либо в мед крыле в несостоянии ходить, либо на земле. Либо, что еще хуже, примкнули к Дарнордесу.
Оглядываюсь и плетусь к выходу, но даже не замечаю ничего под ногами.
В какой-то момент мне кажется, что я наступила на труп бессмертного. Я вскрикиваю и отскакиваю – но это всего лишь пошатнувшаяся плитка. После вчерашнего – здесь везде что-то шатается. Проще найти то, что разрушилось до основания, чем то, что все еще стоит крепко, как раньше.
Выхожу на улицу и вижу, как несколько ангелов управляются с трупами. Лито показывает им, что и куда нужно нести, но я понятия не имею, чем он руководствуется. Откуда берет свободное место для их хранения? Или столько рук, что смогли бы всех их захоронить?
А если и так – найдется ли столько земли?
Или бессмертных не хоронят, а просто избавляются от тел? Не помню, чтобы у Пити или остатков Декстро были какие-то похороны. А здесь, в этом скопище трупов..
Мне не хочется думать, куда они их тащат, и что там с ними делают.
Однако, я подхожу к Лито и аккуратно кладу ладонь ему на плечо. Боюсь, что он испугается и дернется – но он ведет себя стойко. Лишь спокойно оборачивается и кивает.
Тронь меня кто-то со спины, я бы подпрыгнула на месте.
Теперь.
Вся моя жизнь, как, кажется, и остальных здесь – разделилась на «до» и «после». Возможно, слишком пафосно, и ничто не делилось – так как бабушка вчера себя вела совершенно, как раньше. Возможно, так только у слабаков, которым пережить подобное – это разрушение всех их убеждений и норм, и принятий мира и так далее. Должно быть, сильные личности, просто перешагивают через это и в следующий миг уже начинают разрабатывать план, как поступить дальше.
Я думала, я сильнее. Сильнее, чем бабушка.
Оказалась, я просто была глупой.
Сила и глупость, а вернее даже глупость и отвага – идут близко друг с другом, но если глупость перевешивает – цена такому человеку грош.
Вчера я впервые смогла признать, что бабушка оказалась все же сильнее меня. Умнее меня. Продуманнее меня. И да, она жестока – но зато она точно знает, что делает, и ради чего и почему она это делает.
Она поняла, что нас обводят вокруг пальца, едва появилась в школе лишь в роли заключенного.
А до меня это дошло только тогда, когда Калиго об этом сказал прямым текстом.
Теперь очевидно, почему она стала Серафимом, а меня обвел вокруг пальца какой-то школьный учитель. Я думала, что делаю во благо – а в итоге лишь помогла ему уничтожить Норда. Если бы я не вытащила по своей идиотичности его из башни, он бы продолжал сидеть там взаперти.
Да, в клетке.
Но живой.
И так не только с ним.
От вновь нахлынувших мыслей, потоку которых нет конца, меня отвлек Лито. Он щелкнул у меня перед глазами. Я и забыла, что подошла к нему.
– Ты в порядке? – бросила я механически.
Он дернул плечами.
Пусть он и старался держаться, но было видно, что предательство отца ему пережить дается тяжело.
Еще бы.
– Бывало и лучше.
На его губах не намека на улыбку. Я никогда прежде не видела Лито таким закрытым и.. отстраненным.
– Как проходит..
– Атиль – он хмурится, но как-то устало – извини, мне нужно идти. Тела, сама понимаешь..
– Да, конечно. Если что, потом поговорим?
– Да.
Вновь механически.
Мы не поговорим. Ни сейчас, ни потом.
Я гляжу ему в след, пока он продолжает раздавать приказы ангелам, как из школы выходит бабушка и направляется ко мне.
Она неизменна. Что внешне, что внутренне. Такое чувство, что она лишь слышала об этой войне, а не сражалась все время в самой гуще событий.
Но теперь у меня это вызывает не раздражение, а какое-то устало-безразличное восхищение. Осознай я это раньше – я бы воздвигла ей монумент.
А сейчас просто не спорю ни с чем, что она говорит.
Стараюсь понять.
Но не слишком-то пытаюсь.
Однако, когда она подходит ближе, я вижу, что выглядит она уставшей и взвинченной, просто держится хорошо. Она быстро хватает меня под руку и тащит в сторону медицинского крыла.
– В чем дело? – только и спрашиваю я.
– Витаци совсем плох.
Я впервые слышу о нем со вчерашнего дня. Мне так и осталось неизвестным, почему он бросил бабушку в руках Сатаны, потому я спрашиваю:
– Что с ним?
– Его ранили во время боя. Сейчас школе, как никогда, нужна крепкая рука, а что мы имеем взамен?
Ее губа презрительно дергается, и она добавляет с пренебрежением:
– Старика на грани смерти. И разве это бессмертный?!
Она не терпит слабости ни в себе, ни в ком-либо другом, поэтому ее так раздражает состояние Витаци, хоть он в этом и ни капли неповинен.
Но едва мы заходим за поворот, как я вижу Катуса. Он идет, глядя куда-то себе под ноги, потому вовремя не замечает нас и натыкается прямо на меня.
Увидев меня, он встрепенулся и как-то дернулся.
С того момента, как я убила его отца, мы так и не поговорили. Я не обнаружила его после отлета Тори ни на территории, ни внутри школы. А в какую комнату он забрался – мне бы никто не смог сказать. Каждый оставался в том месте, которое находил.
Но видя его, я понимаю, что нам нужно поговорить. Слегка останавливаюсь и хватка бабушки на моем локте усиливается.
– Катус, я..
– Давай потом, Атиль – механически бросает он и просто проходит мимо меня.
Я гляжу ему в след. Одна моя часть ничего не хочет, как и он – прошел мимо, и пускай. Бабушка ведет меня к Витаци – и пускай. Лито избавился от моей компании – и пускай.
Но другая, значительно меньшая частица поглубже, говорит о том, что это тот самый признак слабости. Плыть по течению, независимо от того, что хочется. Передавать все решения в чужие руки, безвольно покачиваясь на волнах судьбы и наблюдая, куда же они тебя занесут.
В итоге я все-таки встряхнула головой и аккуратно высвободилась из бабушкиной хватки, на что она с неудовольствием вскинула бровь:
– В чем дело?
– Я быстро, подожди меня минуту.
Я отбежала быстрее, чем она успела бы задать еще лишние вопросы.
Катус за это время отдалился уже на добрые несколько шагов, но я все равно догнала его.
-2-
– Катус!
– Все в порядке.
Он бросил это на ходу, даже не обернувшись, что полностью и целиком говорит об обратном. У меня нет сил его разубеждать, или пытаться быть более тактичной, потому я просто говорю:
– Я же знаю, что это не так.
Демон резко останавливается и поворачивается ко мне. Руки он засунул в карманы, пронзительным взгляд уставился на меня. Он смотрит и молчит.
– Что?
– Я слушаю.
Я растерянно сложила руки на груди.
– О чем ты?
Его брови раздраженно изгибаются и он напряженно ухмыляется.
– Ну ты же все знаешь! Сама сказала.
Хочется огрызнуться. И я огрызаюсь. Как-то коряво, сама не понимаю, что именно ставлю ему в вину, после чего лишь прикладываю ладонь к собственному лицу и вздыхаю.
– Ладно, как знаешь. Я просто хотела попросить у тебя прощения за отца. За то, что я его убила.
– Это последнее, чтобы я хотел услышать.
Я отнимаю руку от лица и изумленно смотрю на него. На губах Катуса скользит грустная усмешка.
– Атиль, я демон. Привык видеть хорошее даже в самом хреновом.
– Необходимое зло..
– Типо того – он поджал губы и нехотя добавил – знаешь, я ненавидел своего отца в той же мере, что и любил. Думал, он испытывает ко мне тоже самое.
Его губы вновь исказила болезненная усмешка.
– Но как выяснилось, кроме ненависти ко мне в нем ничего не было. Он с такой легкостью отказался от меня, словно..
Катус замолчал. Он не подбирал слов – просто замолчал, глядя в некуда стеклянными глазами, будто перед ним вновь и вновь вставала картина, где Сатана со смехом разрешает Витаци убить его, сообщая, что есть вещи и поважнее сына.
Я протянула руку и едва ощутимо коснулась пальцами его щеки. Раны практически полностью исчезли – никаких серьезных, дабы нужно было вмешательство медицины, у него не было. А может, просто сила была большая, чем у остальных ангелов и демонов, что валялись по койкам.
Катус перевел взгляд на меня, остановившись на глазах.
Когда он притянул меня в свои объятия, я не стала сопротивляться – напротив, покрепче обхватила его шею, будто ища в тепле его тела собственное утешение, ограждение от всего, происходящего во вне.
Он умостил подбородок мне в ямку между плечом и шеей, и прошептал:
– Ты тоже прости меня.
– За что?
– Поводов было более, чем предостаточно. За все мое скотское поведение. Если когда-то.. причинял боль. Я не умею по-другому, учителей не было.
Казалось, что говорит он искренне – и слышать это от него было оттого еще неожиданнее. Однако, вспоминая все его ранние действия, включая безвозмездную помощь в спасении Норда, я понимаю – он пытался сказать об этом мне давно.
Поступками.
И я совру, если скажу, что не замечала этого. И совру, если скажу, что мне не хотелось прижаться к нему крепче – после «гибели» Норда и ухода Тори, он по иронии судьбы оказался мне самым близким.
Но вместо этого я отстранилась, чтобы заглянуть ему в глаза.
Наши губы встретились сами собой – и он притянул меня к себе еще требовательнее, чем раньше, но впервые это не было неожиданностью. Он не пытался сделать это в холле школы, не врывался ночью в комнату – он просто понял, чего от него жду я, и дал мне это.
– Атиль, что здесь происходит?!
Бабушкин резкий голос мгновенно разрушил все чары между нами.
Мы с Катусом отстранились друг от друга так поспешно, что со стороны это бы выглядело даже до абсурдности нелепо. Двое бессмертных, стоящих на пепелище войны и усердно делающих вид, что не нарушают какой-то там идиотский закон, до которого уже никому дела нет.
– Прекратите немедленно! – добавила она жестко. Ее голос стал стальным, как железо – этого еще не хватало.
Она тремя резкими шагами подошла и вновь схватила меня за локоть.
– Ты мне нужна. Я уже говорила.
В ее голосе прозвучал упрек – я умудрилась поставить нечто выше дел школы. Бабушка этого понимать не собиралась.
И была права.
– Поговорим потом – кивнул мне Катус и я кивнула, послушно спеша за бабушкой, которая требовательно тянула меня за локоть, не сбавляя темпа и скорости шага.
В ней была энергия, необходимая сейчас каждому.
– Ты не так поняла.. – начала я, но бабушка отмахнулась.
– Не сейчас.
При нашей скорости, мы дошли до госпиталя, который организовали в наиболее подходящих «руинах», довольно быстро. Пара минут, через тропинки того, что осталось от сада.
Кому-то хватило коек, кому-то принесли свободные кровати из пустых комнат – но большинство лежали прямо на полу, на каких-то тряпках. Вид всего этого сильно напомнил мне различные бомжацкие земные приюты – но это неправильно. Ведь это подобие больницы – здесь бессмертные, нуждающиеся в медицинской помощи, а по итогу валяются, забытые кем только можно.
Но бабушка равнодушно проходила мимо них всех, ведя меня к определенному больному. Он, конечно же, был не просто на койке – а рядом с окном, отдельно ото всех.
Даже сейчас – особенный.
Витаци лежал на спине, вытянув руки по швам, словно в гробу, и не моргая смотрел в потолок. Не знаю, что его заставило проводить время именно в такой позе. Рядом с его койкой стояли Роленд и Селита.
Я облегченно выдохнула.
Они тоже живы. И Роленд не умчался вместе с остальными демонами с Дарнордесом. Таких, как он и Катус здесь осталось мало – большинство теперь находилось непонятно где, зато очень даже понятно с кем.
Я слегка потянула бабушку назад.
– Зачем ты меня к нему привела?
Она нетерпеливо повернулась и прошептала:
– Для того, что я хочу сделать, в свидетелях нужен один из учеников школы. Этим учеником будешь ты.
– А что ты хочешь сделать?
Но бабушка уже силой вела меня к койке директора.
Что она задумала?
Едва мы подошли к нему, Витаци слегка повернул голову на нас.
– Как ты?
Бабушка в знак утешения положила ему руку на плечо, но жест этот был до того сухой и механический, что даже мне стало холодно. Лучше бы она вообще этого не делала.
– Не мертв, а значит все еще бессмертен.
Он попытался рассмеяться, но лишь закашлялся и вытер заготовленным платком окровавленные уголки губ.
– Хватит обо мне – заявил он – надо обсудить дальнейший план действий.
Но едва Серафим попытался подняться, как бабушка мягко, но требовательно, уперлась ему на ладонью на грудь, заставляя вновь лечь.
Роленд и Селита озадаченно наблюдали за происходящим.
– Тебе нужно отдыхать.
Витаци непонимающе нахмурился.
– Нет времени, Дарнордес мо… кха-кха – он принялся кашлять, и чем быстрее хотел этот позыв подавить, тем сильнее получалось, и в итоге его лицо раскраснелось, словно у какого-то чахоточника.
– Школа сейчас очень уязвима – холодно заметил Роленд и Селита кивнула.
– Да, учеников надо защитить.
Бабушка смерила их стальным взглядом и едва заметно скривила губы.
– Я этим и занимаюсь – взгляд на директора – Витаци, ты слишком слаб. Школой займусь я.
Серафим приподнялся на койке, ошарашенно глядя на бабушку, словно впервые в жизни ее увидел.
– Так решил Финубус или совет?
– Так решила я.
-3-
Роленд нахмурился и сурово скрестил руки на груди.
– Кто дал вам такие полномочия?
– У нас нет времени на бюрократические издержки.
Она бросила это с такой небрежностью, словно в принципе не считала себя обязанной что-то им объяснять.
– Витаци, ты знаешь, что я смогу. Она – короткий кивок на меня – здесь для этого же. Бывший глава школы, главные учителя и моя внучка, как представитель учеников – я объявляю себя перед вами новым директором.
Новым?
(не может быть, как же это, ведь Витаци самый первый директор, какая отставка)
Точнее, вторым?
Я изумленно смотрела на нее, после чего глянула на бывшего директора. Он выглядел растерянным и одновременно взбешенным до такой степени, что эта злость делала его перед бабушкой по-детски беззащитным.
Он был против, но не мог возразить, потому лишь молча поджал губы.
Это было неправильно.
Это было нагло.
Добивать его и забирать власть лишь в силу того, что он оказался более беззащитным.
Мне захотелось возразить, начать спорить с ней.. но я задержала язык за зубами. Так я делала раньше. И к чему это привело? Бабушка во всем оказалась права, а я проиграла по всем пунктам.
Если она что-то делает – значит, так надо.
Она объяснит это либо сейчас, либо ее действия и мотивы станут понятны позже, но скорее всего, так правильно.
С другой стороны – Витаци правда и раньше был не в том состоянии, чтобы отдавать верные решения – а теперь, лежа здесь, и тем более. В бабушке достаточно стержня, чтобы хотя бы попытаться как-то вернуть что-нибудь в какое-нибудь русло.
Шансов больше, чем если отдать бразды правления заново ему.
В общем молчание, Роленд равнодушно пожал плечами.
– Если Аврора готова взвалить эту ношу на себя, то я не против.
– Я только хочу знать – прощебетала Селита – вы это делаете из альтруистических побуждений или честолюбивых соображений?
В голосе бабушки послышалось нескрываемое раздражение:
– Я делаю то, что необходимо для соблюдения Равновесия, Селита.
Витаци же смотрел в потолок с равнодушным выражением, словно отныне его не интересовало все то, что здесь происходит. Очередность бабушкиного острого взгляда вновь вернулась к нему, словно неизбежная картечная очередь:
– Витаци, будет честны – несмотря на наши всеобщие молодые оболочки, внутри ты слишком стар. Ты провел слишком много времени и здесь, и на земле. Ты устал и не скрывал этого. Твои действия стали необдуманными и кое-где даже истеричными. Ты упустил мальчишку, из-за чего у нас теперь еще больше проблем, да и в принципе перестал справляться с делами школы даже в обычном режиме, не говоря про военное время.
– Иногда нужно вовремя уйти – она надменно уперла руки о бедра – я не нянька, чтобы разжевывать тебе такие вещи. Ты временно отстранен, у меня на этом все.
Бабушка развернулась на пятках и ушла, даже не собираясь забирать меня с собой. Едва она покинула больничное крыло, как бывший директор принялся щипать простынь и тихо посмеиваться, больше напоминания душевнобольного, чем покалеченного войной.
Наконец, его взгляд обратился ко мне.
– И пал солдат от меча, что восхищал его когда-то. И умирая, не мог не восхититься этим.
Я сочувственно улыбнулась, как за спиной раздался непривычный для этого места визг.
– Ати!
Обернувшись, я увидела на одной из коек Асми.
-4-
Ее, как и многих остальных, я не видела со вчерашнего вечера. Точнее, со вчерашней безумной ночи, после которой все еще не скоро придет в норму, если намеревается в нее вообще когда-либо прийти. Конечно, я заглядывала вчера на пару минут в это крыло, но тогда среди кучи бессмертных сложно было отыскать кого-то определенного, тем более, если ты не знал, кого искать. Везде жженные крылья, стойкий запах запекшейся крови, кто-то уже умер, кто-то выжил – а кто-то умирает прямо на твоих глазах.
Не знаю, как выдерживали ангелы и демоны, что помогали раненным бессмертным, но вчера я не смогла здесь провести достаточное количество времени, чтобы найти подругу. Хотя подозревала, что она должна быть здесь, если жива. Я видела, как Лито на руках с ней летел в сторону мед крыла.
Правда, тогда она была такой обмякшей, что во мне зародились сомнения касательно ее состояния – но теперь она выглядела намного и намного активнее и живее всех прочих бессмертных, которые здесь находились.
Она тут же спрыгнула с койки. На ней была какая-та новая черная одежда, не удрученная последствиями войны – наверное ей, как и мне, дали что-то из пустых комнат. И ей, как и мне, досталось черное. Что ж, ей идет.
Асми бежит навстречу мне и я осознаю, что делаю то же самое, и на середине пути мы сталкиваемся, будто два несущихся на всех парах метеорита. От удара у меня на мгновение перехватывает воздух, но тут мои пальцы вжимаются в спину подруги, и она делает то же самое. Мы пищим, как обычные смертные, пытаясь сжать друг друга едва ли не настолько сильно, чтобы физически запихнуть в сердце.
В итоге медсестра-ангел проходит мимо нас и мягко просит вести себя потише. Не все больные разделяют наши радость. Кто-то многих потерял, кто-то потерял многое от себя. Наше воссоединение не носит для них никакого морально-реабилитационного характера.
– Финубус, я думала ты умерла! – шепчет Асми так взбудоражено, что ее челюсть трясется. На губах скользит довольная улыбка и она вновь сжимает мою руку.
– Я думала тоже самое о тебе – признаюсь я – видела, как Лито нес тебя сюда. Я так и не поняла, куда ты делась, после того, как..
Демоница быстро замахала руками, будто ответ рвался наружу настолько старательно, что она больше не могла его сдерживать.
– Как только комната порушилась и нас выкинуло, я полетела к отцу! Я хотела помочь ему, но даже не успела долететь – кто-то из ангелов сбил меня в воздухе, не знаю, что за мудак это был.. – она нахмурилась – но прошелся по мне он конкретно, потому что больше я ничего не помню. Лито, говоришь, отнес?
– Да.
Она сводит брови к переносице.
– Странно. Не думала, что он станет помогать демонам.
– Думаю, Лито, как и моя бабушка, раньше остальных осознал, что ангелам с демонами нечего делить. По крайней мере, не в условиях войны.
Глаза Асми наполнились ужасом. В них читался немой вопрос, который сорвался с ее губ спустя мгновение:
– Дарнордс..?
– Да.
Слухи о его возвращении разнеслись быстрее, чем хотелось бы. Теперь уже каждый знал, что он вернулся и большинство демонов примкнуло к нему.
Теперь уже была логика в том, чтобы вновь произносить его имя без «е». Хотя, как я считала, это совершенно ничего не меняет. Мы могли называть Сатану как угодно, но если он решил прийти с войной – он бы пришел хоть под «Сатаной», хоть под «Ангелом Финубуса».
Имя – лишь попытка бессмертных убедить себя в том, что они могут как-то повлиять на исход. Странно, что моя бабушка так же проглатывает «е». Она вроде из тех, кто любит побеждать действиями, а не словами.
– Большинство демонов улетело с ними, как ты знаешь.
Мы перестали улыбаться.
Разговор в одно несуразное мгновение стал слишком серьезным. Слишком много мин, на которые не следует наступать – и мы обе будто бы прощупывали землю, чтобы при следующем шаге не взлететь на воздух.
– Тори?
Я молча кивнула. Асми тут же взбешено стукнула себя кулаком по коленке.
– Сукин сын!
– Асми.. – я прикрыла глаза, хотя назвала его вчера так же – он имеет право на выбор. Каждый имеет, мы должны его понять.
– Бред собачий! – взвилась она – он предатель! Он чертов предатель! Калиго по приказу Дарнордса убил его Пити, а он теперь с ним заодно?!
Да, то, что произошло у дерева, стало достоянием общественности в такие же короткие сроки. И учитывая, что я ничего не говорила, а Катус был не из болтливых в принципе – оставалось только догадываться, каким образом информация обнародовалась.
– Он так решил.
– Чертов ублюдок! – повторила она, но вновь стихла.
В ее глазах читался очевидный вопрос.
– Катус остался – проговорила я. Странно, что она об этом не знала. Не так много демонов осталось, и почти всех знали по именам, тем более, сына погибшего Сатаны.
– Слава Финубусу – выдохнула Асми.
– Четра улетела.
– И скатертью ей дорога, сучка. Надеюсь, Дарнордс сделает из нее что-то вроде мелкой прислуги или пешки, что первую пускают в расход в бою!
Молчание.
– Роленд тоже здесь.
– Это я знаю. Видела. Он постоянно торчит у койки Витаци.
– Да.
Она обеспокоенно поднялась на локтях вновь.
– Что с моим отцом? Я слышала, его заточили в тюрьму! Я хочу его увидеть!
Я вздохнула.
– Да, это так. Бабушка не доверяет ему из-за того, что он прислуживал Сатане.
– Но он не имеет никакого отношения к Дарнордсу! – с жаром воскликнула Асми – а это главное! Все вопросы Ада и Рая уже давно забыты, разве нет?
– Если бы я могла решать, Асми..
– Я должна его увидеть – повторила она твердо.
– А тебе долго здесь лежать осталось?
– Думаю, до завтра восстановлюсь. Хотя я уже почти, как огурчик. Бессмертных не так легко убить.
Она старалась пошутить, но куча тел во дворе говорили совсем об обратном. Каждого легко убить, если захотеть.
– Ладно, может до завтра я что-нибудь придумаю по поводу твоего отца – кивнула я.
Когда чья-та ладонь опустилась на меня сзади, я резко вздрогнула. Впрочем, такой реакции я ожидала от себя еще во дворе. Обернувшись, я заметила Роленда.
– Договорите потом – заявил он – всем, кто может стоять на ногах, надо появиться в зале. Новый директор созывает всех на собрание.
