Кейт Вэйл
Научи меня дышать
Глава 8
Богдан
– Мне срочно надо выйти из этой квартиры. – Макс садится обратно за стол и сжимает в руках кружку с кофе.
– Ты настолько уверен в себе?
Я, конечно, не против проветриться, но надо мыслить здраво: Макс пил большую часть вечеринки и не смог дойти до собственной кровати; если он рухнет посреди улицы от обезвоживания, его подружка обвинит во всем меня. А я на сегодня уже исчерпал лимит презрительных взглядов в стиле «дыхнешь в мою сторону, и ты труп».
– Что мне еще делать? Для работы в клубе я не настолько трезв. – Он делает большой глоток кофе. – А пойти за Мирой – не лучшее решение. После вчерашнего Полина меня ненавидит.
Здравствуй, очередная драма.
Отламываю кусок бекона и указываю им на друга.
– Просто для ясности: с чего ты решил, что переспать с подругой, а потом изменить ей будет отличной идеей?
Он со стуком опускает голову на стол, жалобно застонав.
– И ты туда же. Чисто технически я не изменял. Мы не вместе, – уныло бормочет Макс.
Хохотнув, я с наслаждением откусываю бекон.
– Это ты так думаешь. Если ты побывал в постели женщины, для нее вы уже в отношениях. Бери пример с меня: всегда проясняй ситуацию, перед тем как твой дружок получит удовольствие.
Макс бросает на меня убийственный взгляд.
– Сказал тот, кто перетрахал половину Манхэттена, – с ядовитой усмешкой отвечает он.
– Приму это за комплимент.
– Ты мне не помогаешь, Шерлок. Что мне делать?
– Например, сделай шаг назад. – Пожав плечами, отодвигаю от себя тарелку с остывшей едой. В этом доме просто невозможно насладиться завтраком. – Сделай вид, что принимаешь ее условия. Пусть думает, что ты опять в своем любимом статусе френдзоны. – Я не могу не подколоть его. – А сам в это время возвращай ее доверие, а не жуй сопли.
Именно из-за таких проблем я не хочу начинать отношения. Вечные недомолвки, обиды. Зачем все портить, если можно проводить время вместе, не залезая в жизнь партнера? Я могу пригласить на свидание в ресторан, сходить на выставку или просто поддержать беседу, у нас будет крышесносный секс, и все останутся довольны, но я никогда не нарушаю правило одного свидания. Хотя пару раз были исключения, когда девушка действительно понимала, что я не могу предложить ничего больше. Я всегда честен в своих намерениях. Пусть сестра порой и называет меня мерзавцем, но я предпочитаю открыто говорить о своих желаниях.
Надо было давно прислушаться к себе, и, возможно, тогда в моей жизни случилось бы намного меньше дерьма.
– Я хочу проверить квартиру, – выкидываю в мусорное ведро остатки еды, и взгляд цепляется за металлическую термокружку.
Колючка так спешила уйти из дома, что забыла кофе. Не удивлюсь, если в мой адрес уже летят все комплименты мира.
Не спорю, я бываю полным придурком, но никак не ожидал такой реакции на безобидную шутку. Однако, если исключить резкие выпады Миры, мы вполне сносно провели это утро.
И все же я предпочту съехать, чтобы наше взаимодействие и впредь ограничивалось парой ничего не значащих фраз.
– Я быстро заскочу в душ, и можем ехать. Только на машине, – предупреждает Макс. – Твои права еще действуют?
– Это будет самая незабываемая поездка в твоей жизни.
Я придушу Вику собственными руками.
Под фразой «немного обновить» предполагалась покраска стен и смена мебели. Я не рассчитывал увидеть разгромленную квартиру, больше напоминающую поле боя. Хожу из комнаты в комнату, цепляясь за последние капли самообладания. Не тронута только спальня. Кухня, как и соседняя комната, – сплошное месиво из бетона и разбитой плитки, а большинство стен украшают насквозь проделанные дыры.
И на это она потратила месяц? За что, черт возьми, отец платит ей деньги, если Вика не может выполнить элементарные вещи? Надеюсь, сестра сейчас до чертиков икает, где бы она ни была.
Сжимаю переносицу и прислоняюсь плечом к шершавой стене:
– Если мне не изменяет память, ты говорил, что рабочие закончат в ближайшее время. Ты действительно в это веришь? – Бросаю полный злости взгляд на Макса.
– Это мы еще устранили некоторые последствия ее безумной идеи. По плану Вика хотела снести стену. – Он указывает на перегородку, соединяющую кухню и гостиную.
– Я ее убью. – Обвожу взглядом комнату и откашливаюсь, когда столб пыли, вызванный падением пластмассовой трубы в груду мусора, бьет в нос.
– Ну, не все так плохо. – Друг пожимает плечами и подбадривающе пихает меня в бок. – Тебе есть где жить.
Смеряю его полным скептицизма взглядом и направляюсь к входной двери. Рабочие заверили, что закончат ремонт в ближайшие три недели.
Если потребуется заплатить им вдвое больше, я сделаю это. Лишь бы закончили.
Я привык жить один. Вика глупо полагает, что мой эгоизм и дрянное отношение к жизни – ее слова, не мои – можно исправить с помощью семейных посиделок, распития чая и разговоров по душам. Загвоздка в том, что мне это не нужно. Меня устраивает другая жизнь: пустующая студия в приличном районе Нью-Йорка, доставка еды и холодная постель. Нет никаких привязанностей или чего-то, что напоминало бы о таком понятии, как «семья».
– Расслабься, ребята надежные, – заверяет Макс, когда мы садимся в машину и выезжаем со двора. – Мы нанимали их для реконструкции клуба. Дороговато, но они знают свое дело.
– Ты серьезно считаешь, что меня сейчас интересуют деньги?
Неосознанно жму на педаль газа сильнее и едва не проскакиваю на красный. Макс шипит что-то нечленораздельное и хватается за дверную ручку.
– Слушай, ласточке всего год, и я бы не хотел, чтобы мои останки отдирали от нее.
– Даже не знаю, что больше меня пугает. Ты переживаешь за машину или за свою жизнь? Если второе, можешь расслабиться, считай, ты уже труп. Колючка спустит на тебя всех собак, когда вернется домой. Женская солидарность, слышал о таком?
Загорается зеленый, и я с ревом трогаюсь с места.
– Придурок, – беззлобно ворчит Макс. Он расслабляется, когда я сбрасываю скорость, и разжимает побелевшие пальцы. – Если честно, я понимаю Вику. Ты не был дома много лет. Сам понимаешь, что квартира – меньшее, что она готова разнести, лишь бы ты задержался.
– Завязывай играть в мозгоправа. Я не приезжал, потому что у меня полно работы и нет времени на детский сад, в который вы тут играете.
Он усмехается и смотрит на меня таким взглядом, будто все знает. Сомневаюсь. Макс – мой лучший друг, но я не позволил ему быть рядом, когда моя жизнь разрушилась, и я отказался принимать правду. Я отмахнулся ото всех. В том числе и от него.
– Это называется «семья», друг мой. Ты бы об этом знал, если бы почаще впускал людей в свою жизнь.
В этом и заключается прелесть моего выбора. Если в моей жизни нет людей, значит, нет шансов, что мне снова придется пройти через дерьмо.
Когда мы оказываемся в клубе, Макс уходит в кабинет, а я устраиваюсь за барной стойкой и пролистываю рабочую почту. Отис, мой друг по колледжу и коллега, прислал письмо с подробностями предстоящей выставки, которую он с меценатами, желающими заработать комбо из обеленной репутации и огромных денег, решил провести в конце года.
Я занимаюсь не только модельным бизнесом, но и часто снимаю случайных прохожих. Не так давно у меня появилась серия фотографий, которую мы с другом разместили в его газете и посвятили бездомным. Отис, будучи потомком владельцев одного из крупных изданий и акулой среди газетчиков, решил улучить момент и раскрутить несколько десятков фотографий до размеров полномасштабной выставки. Я никогда не верил в его альтруистические побуждения, потому что еще в колледже Отис во всем искал выгоду. Так и сейчас. Выставка привлечет внимание не только к беднякам, таким образом он хочет доказать своему отцу, что готов занять пост главного редактора, а старика отправить на покой.
Отправляю согласие и запрашиваю подробности. Это будет отличный повод, чтобы уехать отсюда побыстрее, и Вика ничего не сможет с этим поделать. Пора привыкнуть к мысли, что я тут лишний.
Телефон на барной стойке вновь вибрирует, и на экране высвечивается сообщение. Мои пальцы сильнее сжимают кружку, и я стискиваю челюсти. Всего три слова, но они напоминают о слишком многом. О чем я поклялся больше не вспоминать и твердо держал это обещание последние полтора года. Она не имеет права мне писать. Мы все решили и положили прошлому конец. Это было наше общее решение.
Видимо, я упустил какой-то подпункт нашего соглашения.
«Нам надо поговорить»
Глава 9
Мира
– Можем молчать сколько захочешь, но на нас уже косо поглядывает бариста. – Я смотрю на Полю с улыбкой.
Мы уже двадцать минут рассматриваем свои кружки, а Полина так и не проронила ни слова.
Тяжело вздохнув, она делает глоток холодного кофе и морщится.
– Помнишь, примерно месяц назад я заболела и попросила тебя посидеть с Аней? – она говорит так тихо, будто признается в чем-то постыдном.
Я киваю.
– Сил не было даже выйти в аптеку, поэтому я попросила Макса о помощи. – На ее губах появляется грустная улыбка. – Конечно, он сразу приехал и привез все лекарства. Наверное, мой вид говорил о многом, потому что Максим заявил, что никуда не уедет, пока мне не станет легче. Не поверишь, он даже приготовил бульон. – Она смеется, шмыгнув носом.
В чем Макс определенно силен – сделать так, что ты забудешь обо всех проблемах на свете, когда он рядом.
– Он остался на ужин, а потом мы начали разговаривать. Знаешь, впервые между нами появилось такое притяжение, что я не могла оторвать от него взгляда. Возможно, во мне говорили антибиотики. Мы и раньше часто проводили время вместе, а в тот вечер… Он рассказывал о том, каким видит клуб через пару лет, как боится облажаться и подвести родителей. Показывал себя настоящего. Я даже не помню, как мы поцеловались, но одно я знаю точно – никто и никогда так меня не целовал.
Поля закрывает глаза и делает глубокий вдох, будто одно это воспоминание одновременно причиняет ей боль и удовлетворение.
– Тогда почему ты его выгнала с утра?
Полина ковыряет кончиком ногтя салфетку и уныло пожимает плечами:
– Не знаю, наверное, испугалась.
– Чего? – Я хмурюсь.
Подруга поднимает голову и смотрит так, будто я не понимаю очевидных вещей.
– Мира, у меня шестилетний ребенок, съемная квартира и муж, который может объявиться в любой момент. Я даже на развод не подаю, так как не хочу, чтобы он вновь стал частью моей жизни.
– Ну, по-моему, то, что у тебя до сих пор есть штамп в паспорте, как раз говорит о том, что он все еще часть твоей жизни.
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. – Она плотно сжимает губы.
Костю, мужа Полины, к сожалению, нельзя назвать семьянином года. Он относился к Полине ужасно: постоянно ревновал, пил, изменял, а потом поднял на нее руку. Подруга долго не признавалась в этом и рассказала, только когда отпираться было уже бесполезно. И все равно она не ушла от него. Так продолжалось несколько лет, а потом настало затишье. Не знаю, что послужило катализатором, из-за чего Костя окончательно слетел с катушек и набросился на Полю, но в один из дней она позвонила мне вся в слезах и попросила о помощи. Я бы могла сказать, что не верю, будто мужчина способен сотворить подобное, но, к сожалению, как никто, знаю – сильный всегда нападает на слабого. Все закончилось тем, что Макс выставил Костю из дома, а богатенькие родители помогли своему отпрыску сбежать и сделать так, что теперь его имя – лишь призрак в жизни Поли.
И все-таки я не совсем понимаю, чего испугалась подруга.
– Ты думаешь, Макс вас бросит?
Полина молчит, нервно стуча ногой по полу.
– Ты же не серьезно? – Я не хочу упрекать подругу, но никогда бы не подумала, что она такого мнения о Максе.
– Мира, ты сама понимаешь, что жить такой жизнью очень тяжело. А Максим… он привык к другому.
– Полина, он любит тебя. – Я протягиваю руку и сжимаю ее холодные пальцы. – Не я должна говорить тебе об этом, но ты прекрасно знаешь, что это так. Будь ты ему безразлична, он бы не был рядом с тобой на протяжении стольких лет.
– Он переспал с другой. Только не говори, что он сделал это из-за злости на меня. Не оправдывай его.
– Я и не собиралась этого делать.
Слишком тяжело сохранять этот хрупкий баланс и не занимать чью-либо сторону.
– Поговори с ним, – мягко прошу я. – Я не предлагаю тебе сразу прощать его, но дай ему шанс высказаться.
В глазах подруги скапливаются слезы, и одна все же скатывается по щеке. Я встаю и присаживаюсь рядом с ней. Полина крепко обнимает меня, и ее тело начинает сотрясать дрожь. Она тихо всхлипывает, уткнувшись лицом мне в плечо. Во мне скапливается столько противоречивых эмоций, что грудь сдавливает и становится трудно дышать. Хочется поехать домой и наорать на Макса, но в то же время хочется помочь Полине, при этом не говоря, что отчасти она сама оттолкнула его.
Провожу ладонью по ее спине, и Поля отстраняется. Беру салфетку и аккуратно убираю подтекшую тушь и следы слез. На щеках и шее подруги проступили красные пятна, грудь тяжело вздымается от судорожных вздохов.
– Я пока что не готова к тому, чтобы вновь встретиться с ним. Это слишком больно. – Она шмыгает носом.
– Понимаю, но прошу, не замыкайся в себе и не отталкивай меня. Помнишь, что я сказала много лет назад? Я буду рядом, что бы ни случилось.
Полина кивает и вновь меня обнимает.
Дома я оказываюсь, когда уже темнеет. Мы с Полиной еще некоторое время посидели в кофейне, не затрагивая больную для нее тему, а потом, чтобы поднять настроение, отправились на шопинг. Могу сказать, что для Поли это лучшая терапия: если я обошлась парой джинсов и новыми ботинками для выступления, то Полина покупала все, на что падал глаз. Но разве это имеет значение, если под конец вечера на ее губах была улыбка?
Ставлю пакеты около двери в свою комнату и направляюсь на кухню. Мы плотно пообедали в торговом центре, но сейчас уже восемь вечера, поэтому мой живот громко урчит. В холодильнике шаром покати. В свете последних событий я совсем забыла о продуктах. Беру последний йогурт и сажусь на подоконник.
В квартире стоит тишина, и я искренне надеюсь, что Богдан сейчас в каком-нибудь клубе позволяет очередной девице подробно изучить строение его рта. А Макс недавно написал, что останется до закрытия на работе и проверит документы по последней поставке. Очень надеюсь, что он возьмется за ум и больше не будет творить глупости.
Раздается стук входной двери, и в кухонном проеме я замечаю Богдана. На улице относительно светло, и лучи закатного солнца пробиваются сквозь тучи, озаряя кухню ярко-розовыми бликами, но Богдан все равно включает свет и вздрагивает, заметив меня.
– Надо же, а я думал, что не увижу тебя ближайшие несколько месяцев. – Его голос звучит сухо.
Он открывает холодильник и берет бутылку воды. Майка Богдана мокрая от пота, а спортивные штаны едва держатся на бедрах. Он снимает с шеи наушники, опускает их на стол и рядом с ними кладет полотенце. Я замечаю, что его черные волосы также влажные и слегка взъерошенные.
– Если ты забыл, я тут живу. – Я выкидываю пустую баночку из-под йогурта в мусорное ведро.
Богдан за несколько жадных глотков опустошает бутылку.
– Послушай, ни ты, ни я не в восторге от перспективы проводить время вместе, и поверь, если бы моя квартира была готова, я бы и на секунду тут не задержался. Но давай хотя бы сделаем вид, что ты взрослый человек и способна не устраивать истерику каждый раз, когда видишь меня. – Его голос звучит резко и так холодно, будто я успела тысячу раз перейти ему дорогу и сделать жизнь невыносимой. Он потирает лоб и бросает на меня нахмуренный взгляд.
Я не ослышалась? Ему хватает наглости заявлять, что я – ребенок, в то время как сам он ведет себя словно озабоченный подросток? Сжав пальцами край столешницы, я вскидываю голову и мило улыбаюсь.
– Ты прав, я не в восторге, что в моем доме будет жить совершенно незнакомый мужчина. И у меня на это есть причины. Так что давай расставим личные границы: ты не будешь лезть ко мне с разговорами и сделаешь вид, что меня не существует. Ты – друг Макса, и это единственное, что меня удерживает, чтобы не выставить тебя за дверь. Надеюсь, я понятно выразилась.
Когда я прохожу мимо, Богдан хватает меня за руку и награждает свирепым взглядом. Пульс начинает зашкаливать. Я нервно сглатываю. Глубокий вдох, затем выдох. Медленно сжимаю и разжимаю ладонь. Такое ощущение, что стены комнаты сужаются, забирая с собой весь кислород, а вместе с ним и чувство безопасности.
Видимо, заметив, что я застыла, словно камень, Богдан ослабляет хватку, и его рука опускается на мое запястье.
– Это один из пунктов, которые ты не можешь нарушать: не смей ко мне прикасаться. – Мой голос дрожит, как натянутая струна, еще немного – и он сорвется.
Скидываю руку Богдана и направляюсь к себе, надеясь, что его квартиру отремонтируют в ближайшее время.
Глава 10
Мира
Воздух в легких заканчивается, и я останавливаюсь, жадно делая вдох. Нагнувшись, упираюсь ладонями в колени и жду, когда боль в боку отступит. Обнаженная кожа живота покрывается мурашками. Отдышавшись, медленно иду вдоль набережной.
Пробежка вновь помогла прийти в себя после тяжелой ночи и справиться с мыслями. Кошмаров не было, но я долго ворочалась в кровати, пытаясь уснуть. Стоило только прикрыть глаза, как в голове начинали мелькать картинки прошлого. Почему-то воспоминания забирают меня в плен всякий раз, когда я остаюсь наедине с собой, а мне бы этого хотелось меньше всего.
Последние дни и так выдались довольно напряженными: нас подвела группа, которая должна была выступать, и пришлось просить Никиту, чтобы он отыграл сольный концерт, так как остальные ребята были заняты. А из-за его чувств, свалившихся на меня как снег на голову, я порой не знаю, как с ним разговаривать, и боюсь, что он воспринимает все иначе, чем есть на самом деле.
К тому же напряжение между Максом и Полиной вот-вот достигнет своего пика. Прошло уже несколько дней после нашего разговора, но Поля продолжает избегать Макса, а я продолжаю балансировать между ними и могу сказать, что это очень тяжело. Несмотря на то что у каждого из нас работа и много проблем, раньше мы все равно находили время, чтобы поужинать и побыть вместе. Теперь все сводится к затяжному молчанию и телефонным звонкам.
Но есть один огромный плюс – я не вижу Богдана. Я даже передать не могу, как рада этому. Когда я ухожу на работу, он еще спит, а когда возвращаюсь – его нет. Правда, пару раз я замечала его на спортивной площадке, где обычно занимаюсь. Всегда веселое лицо было хмурым, и Богдан выполнял упражнения с такой злостью, будто боролся с собственными демонами, рвущимися наружу. На мгновение мне захотелось подойти к нему и спросить, все ли у него в порядке. В конце концов, даже у моей стервозности есть границы. Но я понимала, что в такие моменты никого не хочется видеть, поэтому быстро уходила. А уже вечером видела, как он танцевал с какой-то блондинкой.
Порой у меня складывается впечатление, что существует два Богдана. Один самоуверенный и наглый, с полным отсутствием принципов. Но есть другой, о котором никто не подозревает.
Дохожу до кофейни и, зайдя внутрь, замираю на входе. Это шутка такая?!
Богдан сидит за стойкой, попивает кофе и смеется вместе с бариста. По его внешнему виду я понимаю, что он тоже бегал, как и в предыдущие дни: растрепанные волосы, на лице едва заметный румянец, прикрытый легкой щетиной, промокшая футболка. Возможно, он услышал звон колокольчика, а может, просто почувствовал мой прожигающий взгляд на своем затылке, так или иначе, он поворачивается, и на его губах играет наглая и надменная ухмылка. Темные глаза изучают мое тело, и, когда они задерживаются на обнаженном животе, мне тут же хочется застегнуть ветровку. Больше не буду бегать в спортивном топе.
– Какая приятная встреча, – говорит он, растягивая слова.
Повернувшись в мою сторону, он опирается локтем на край столешницы.
– Тоже зашла выпить кофе? – Он рукой показывает на свободный стул рядом с собой. – Устраивайся поудобнее.
Я бросаю на него хмурый взгляд.
– Сколько любезности. Приятно провел вечер и теперь в состоянии здраво мыслить?
Богдан громко смеется. Игнорируя его, я встаю рядом со свободным стулом.
– Мне как обычно и один круассан.
Бариста кивает, и я замечаю, как на его губах играет странная улыбка. Перевожу взгляд на Богдана. Готова поклясться, он что-то ему растрепал.
– Вы знакомы? – спрашивает Богдан с убийственным спокойствием.
– Мира уже много лет ходит к нам за кофе, – отвечает за меня Антон.
Теперь мне придется поменять кофейню.
– Вот как? Тогда теперь ты понимаешь, про кого я рассказывал.
– Видимо, у тебя нехватка общения, раз не можешь держать язык за зубами, – раздраженно бросаю я.
– Поверь, на это еще никто не жаловался.
Я закатываю глаза и стучу пальцами по деревянной столешнице, ожидая заказ. Стаканчик медленно наполняется кофе, и я склоняюсь к тому, что сегодня Макс может обойтись без привычной дозы кофеина.
– У тебя биполярное расстройство или другое психическое заболевание? Ты сначала грубишь, а потом вдруг общаешься как ни в чем не бывало.
Ладно, молчание – тоже не мой конек.
Богдан пожимает плечами и допивает свой кофе.
– Тебе виднее. Это ты кидаешься на людей, стоит сказать что-то не то. Да и с чувством юмора у тебя тоже так себе.
У Антона вырывается смешок, и я делаю глубокий вдох.
– Откуда ты узнал об этом месте? – спрашиваю я, сверля Богдана взглядом.
Не то чтобы кофейня на набережной – большой секрет, однако она расположена не в самом заметном месте, и тому, кто впервые в городе, не так уж легко ее найти.
Богдан пожимает плечами:
– Я говорил, в этом городе выбор заведений не особо велик. Но, в отличие от тебя, здесь еще есть люди, способные любезно подсказать, где можно выпить кофе и не отравиться. К тому же выпечка тут тоже отличная.
Мой взгляд опускается на пустую тарелку с остатками крошек возле Богдана.
Надеюсь, у него не войдет в привычку ходить сюда каждый день.
– Ты всегда заказываешь одно и то же? – Он кивает на меню.
– Как тебя это касается?
Богдан пропускает мимо ушей мою колкость:
– А как же эксперименты?
Этот человек явно не понимает намеков.
– Не привыкла вносить в свою жизнь какие-либо изменения. Как видишь, иногда они заканчиваются непрошеными гостями.
Передо мной появляется долгожданный стаканчик с кофе. Тянусь к крышке и сама его закрываю. Пусть и мелочь, но сэкономленная пара секунд станет для меня спасением.
– И как же ты тогда поймешь, что не упускаешь что-то важное, если изо дня в день идешь проверенным путем?
– Не думаю, что чашка кофе способна повлиять на мою жизнь.
– Как знать.
Прищурившись, я пристально смотрю на Богдана:
– С тобой все в порядке? Это, конечно, не мое дело, но, может, сказывается смена континента?
– Я тронут до глубины души твоей заботой, – он прикладывает руки к груди, – но, думаю, все дело в отличном завтраке, в котором мне отказали в первые сутки моего пребывания на родине.
Возможно, будь это другой человек, я бы испытала муки совести, но в данный момент я ничего подобного не чувствую.
Второй напиток уже готов, и я кручу в руках еще одну крышку. Бариста достает картонную подставку для стаканчиков и ставит кофе туда, а затем кладет в бумажный пакет круассан.
– Что ж, приятного завтрака. Надеюсь, увидимся уже перед твоим отъездом. Спасибо. – Я расплачиваюсь и отхожу от барной стойки.
Чем раньше уйду отсюда, тем выше вероятность, что я доберусь до дома в одиночестве. Кто знает, что на уме у этого парня: вчера мы делали вид, что не знакомы друг с другом, а сегодня ему хочется пообщаться.
– Мира, – окликает меня Богдан.
Я оборачиваюсь.
– Ты всегда в таком прекрасном настроении? – Он изображает пальцами кавычки и награждает меня наглой ухмылкой.
Мило улыбнувшись – по крайней мере, насколько это возможно, – достаю свой кофе из подставки.
– Нет. Стоит только увидеть тебя, как оно падает на несколько пунктов.
Выхожу из кофейни и прежде, чем дверь закрывается, слышу его искренний и громкий смех.
Ничего не могу с собой поделать, и на моих губах тоже появляется улыбка.
Может, Богдан и не самый приятный человек на свете, но надо признать, что с чувством юмора у него все отлично.
– Что скажешь? – Никита убирает гитару в сторону и выжидающе смотрит, не сводя с меня взгляда.
– Это было отлично, – отвечаю я. Заметив, как он слегка хмурится, сразу добавляю: – Нет, правда, это было здорово. Почему ты раньше отказывался показывать свои песни публике? Макс столько раз предлагал устроить тебе сольное выступление.
Он рассеянно чешет затылок:
– Не знаю, мы же группа.
– Согласна. Но сомневаюсь, что парни будут против, чтобы ты выступал и сольно. Все мы знаем, что если бы не ты, то и группы как таковой бы не было.
Никита смущается, его щеки покрывает легкий румянец. Пусть потом ребята вновь начнут повторять, что я даю ему какой-то воображаемый шанс, но я не могу сидеть с каменным лицом, когда человек только что сыграл настолько чувственные песни, что даже меня пробрало до мурашек.
– Можем начать с одного раза в неделю, – предлагаю я. – Если ты, конечно, хочешь.
На его лице появляется довольная улыбка.
– Да, спасибо. – Он качает головой и касается указательным пальцем струны.
Я открываю блокнот и делаю пометку, чтобы разобраться с выступлениями в этом месяце и заранее спланировать все на следующий.
– Как у тебя дела? – интересуется Никита.
– Учитывая, что в клубе все спокойно, можно сказать, что все отлично. – Мой взгляд задерживается на еще одной заметке в блокноте, и я невольно поджимаю губы.
«Плановый осмотр у врача через месяц».
Я неоднократно проходила через это. Поход к врачу стал неотъемлемой частью моей рутины, как и психотерапевт. Это своего рода план последних семи лет моей жизни, который помогает держаться на плаву. Однако каждый раз я нервничаю так, словно это впервые.
То, что должно помочь жить дальше, тянет назад, заставляя вспоминать, почему мне приходится проходить через эти испытания.
– Мира? – голос Никиты врывается в мысли.
Захлопываю блокнот и нервным движением убираю прядь волос за ухо.
– Да? Ты что-то говорил? – Я поднимаю рассеянный взгляд на друга.
– Эм… да. Я спрашивал, не хочешь ли ты сходить куда-нибудь на выходных? Слышал, у нас открылся хороший японский ресторанчик. – Он постукивает пальцами по коленке.
Я открываю рот, чтобы что-то ответить, но тут же закрываю, не найдя правильных слов. Заметив мое замешательство, Никита мгновенно поясняет:
– Это не свидание. Просто дружеский ужин. Мне надоело тусоваться с парнями. У всех есть девушки, и не особо приятно смотреть на то, как они разбиваются по парочкам каждый раз, когда мы собираемся. Чувствую себя пятым колесом.
Я судорожно ищу в голове ответ. Я занята? В выходные много работы? Заболела? Все это кажется нелепым. Отказать совершенно незнакомому парню для меня не составит труда, но отказать Никите – другое дело. Он – мой друг. И если гипотетически он что-то ко мне испытывает, я могу дать ему ложную надежду.
– Давай чуть позже это обсудим. Я сейчас разрываюсь между клубом и домом.
Отговорка звучит так себе, и Никита все прекрасно понимает. Я просто откладываю неизбежный разговор и, затянув с ним, наверное, делаю только хуже.
– Ладно, тогда я пойду. Увидимся на репетиции через пару дней. – Никита начинает складывать гитару в чехол.
Я чувствую себя последним ничтожеством, потому что так поступаю с другом. Ведь дело не в нем, а во мне.
– Спасибо, что выслушала. – Он улыбается, встает и направляется к выходу.
Откинув голову на спинку кресла, испускаю тяжелый вздох.
Я пытаюсь, честно пытаюсь наладить свою жизнь, но есть некоторые аспекты, которые я не готова изменить.
– Это было самое нелепое приглашение на свидание, которое я только видел, – раздается нахальный голос рядом со мной.
Я резко распахиваю глаза и вижу Богдана, расположившегося в кресле напротив. Он заканчивает что-то печатать в телефоне, убирает его в карман черных джинсов и посылает мне дьявольскую улыбку.
После той утренней встречи в кофейне мы больше не виделись. Я быстро перекусила, поговорила с Максом и, приняв душ, отправилась на закупки. И я уж точно не думала, что этот наглец заявится в клуб.
– Ты что здесь делаешь? – Оглядываюсь по сторонам в поисках Макса.
– Не видел на входе надписи «Закрыто на спецобслуживание».
Я закатываю глаза, чем вызываю у Богдана очередной смешок.
– Макс сказал, что заедет чуть позже. Решил попытать счастья с Полиной. Так почему ты отказала бедолаге? И только не говори, что он твой друг. – Богдан складывает руки в замок на животе и с интересом наблюдает за мной.
– Во-первых, я никому не отказывала. Во-вторых, Никита и правда мой друг. И, в-третьих, кажется, мы уже прояснили, что моя жизнь никоим образом тебя не касается.
Меня начинает порядком раздражать его любопытство и язвительные комментарии в мою сторону.
– Мы живем под одной крышей. Согласись, гораздо проще сосуществовать, когда ты не мечешь гром и молнии. К тому же я хочу зарыть топор войны, окей? – Он поднимает руки, словно защищаясь. – Мы можем прийти к компромиссу.
– Именно это мы и делали последние несколько дней: ты игнорировал меня, а я тебя.
Он склоняет голову набок и изгибает бровь.
И что это должно значить?
– Я понимаю, у тебя не самые приятные впечатления обо мне. Но мы оба взрослые люди. Хотя, честно признаться, когда я нахожусь рядом с тобой, складывается впечатление, что мне снова пятнадцать.
– Тогда ты был еще более заносчивым, – фыркаю я.
– С тобой очень тяжело разговаривать. – Он трет переносицу.
К нам подходит официантка и ставит передо мной кофе, который я ранее заказывала. Я машинально прошу повторить заказ для Богдана.
И вот на его губах снова появляется эта улыбка.
– Я принимаю твое предложение о перемирии, – выдает он.
– Не бери на свой счет, – отмахиваюсь я.
Но надо признать: если нам не суждено делать вид, что мы не знаем друг друга, можно хотя бы нормально общаться. В любом случае нам больше не пятнадцать и с тех пор много воды утекло. Похоже, у меня тоже биполярное расстройство, как и у моего временного соседа.
– Почему ты не скажешь ему твердое «нет»? Ты же понимаешь, что делаешь только хуже?
– Сказал эксперт в любовной сфере.
– Нет. Я за правду. Ненавижу ложь. Если ты не испытываешь к нему таких же чувств, лучше скажи как есть, а не води за нос.
– И тогда я потеряю друга!
– Это произойдет в обоих случаях. Но если ты будешь честна, вероятность того, что ваше общение наладится спустя пару месяцев, гораздо больше. Слышала поговорку: «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь»?
Он меня за идиотку держит?
– Так вот: разбей ему сердце, и потом он скажет тебе спасибо, – заключает Богдан с умным видом.
