Ким Чжонён
Красная коробка (Red Box)
Было слышно, как мужчина упал на крышу одного из автомобилей. Этот звук разрезал собой ночную тишину. 23:02. Часы Доика показывали это же время.
* * *
Чжонхи потеряла сознание. Ее организм попросту не выдержал нагрузки, она достигла предела.
– Не-е-ет!
В тот миг Чжонхи поняла, что 173 – вовсе не высота, которую она не сможет преодолеть. Это последняя точка, которую она преодолеет. Она знала, что больше никогда в жизни не сможет прыгнуть настолько высоко. Но у девушки не оставалось сил даже на то, чтобы закричать. Хоёль, неся ее на руках, кричал так сильно, будто за двоих.
Длинный день Чжонхи подошел к концу, когда ее забрала машина скорой помощи. Но ужас, который принесла с собой красная коробка, только начинался. Так или иначе конкретно сейчас Чжонхи нуждалась в хорошем отдыхе. На сегодня с нее хватит. А вот день Доика еще не закончился…
– Что с вами? Придите же в себя!
Он не знал, что делать с человеком, который умер сразу же после того, как вручил ему свою записку. Но спустя какое-то время незнакомый мужской голос, раздавшийся сзади, заставил его взять себя в руки.
– Если вы не понимаете, что здесь происходит, просто не вмешивайтесь, уходите.
Гвиу спустился вниз со всей группировкой. Но Доика удивило не количество людей, а то, что все они были в черных костюмах.
<Ни в коем случае не говорите с мужчиной в черном костюме>
«А что, если это тот самый человек, о котором говорилось в записке?»
– Эй! Ты что, оглох? Ты меня слышишь? Или ты нарочно меня игноришь?
«Не нужно с ним говорить…»
– Ты знаешь этого человека? – спросил Гвиу, указывая на мужчину, лежащего на машине. – Может, ты его друг? Или какой родственник?
Доик посмотрел сначала на покойника, потом снова на Гвиу.
– Ты не можешь говорить? Глухонемой?
– Нет.
– О, так значит, ты говоришь!
– Это вы с ним сделали?
Гвиу засмеялся, а затем саркастично передразнил Доика:
– Это вы с ним делали? Ха-ха-ха! Ты что, борец за добро и справедливость?
– Я спрашиваю еще раз: это все вы?
– Воу, как страшно! Ты что, не видишь, что нас гораздо больше? Видимо, ты слишком поверил в себя и свои силы.
– Человек ведь умер!
– Я знаю, не слепой. И если ты собираешься так орать, то лучше молчи, как и планировал вначале. Этот парень спрыгнул сам. Мы его не трогали.
– И вы думаете, я в это поверю?
– А что ты предлагаешь? Если ты не доверяешь мне, зачем вообще допытываешься? Что бы я ни сказал тебе, ты будешь считать, что его столкнул я, разве нет? М-да, я, видимо, ошибся в тебе, назвав борцом за справедливость. Как можно быть справедливым, если ты настолько погряз в собственной предвзятости? Разве я не прав, а? Ты не знаешь, что такое неопровержимые доказательства? Ц-ц-ц… – Гвиу издевался над Доиком. – Апостол справедливости, ха. Если ты закончил, можешь идти, куда шел. Если вдруг тебе скучно идти одному, можешь прихватить с собой друга.
Все подчиненные Гвиу стояли позади и смеялись от его слов. Но Доику было не до смеха, он был невероятно зол, потому что считал, что сейчас, стоя рядом с умершим, это совершенно неуместно.
– Прекратите! Я уйду отсюда только тогда, когда приедет полиция! – Доик собирался было достать мобильник, но прежде чем он успел это сделать, к нему подскочил Гвиу и ударил ногой в грудь.
– Ох!
Доик, не в силах даже закричать, упал.
– Этот пацан действительно не понимает, с кем связался, – пробормотал Гвиу, облизывая губы. – Просто иди своей дорогой.
Он, будто бы теряя интерес к происходящему, развернулся и ушел, уводя за собой своих подчиненных.
– Даже если… я выгляжу жалким… я собираюсь стать полицейским! Я не могу отпустить тебя как ни в чем не бывало!
Гвиу поднял руку и легонько помахал, даже не оборачиваясь.
– Вон оно что! Что ж, я тебя понял. Пока-пока!
Доик бросился на банду здоровяков, ни на секунду не задумавшись о последствиях столкновения:
– Я же сказал, что не отпущу вот просто так!
Когда Доик влетел в толпу, все на мгновение застыли в удивлении. Но в итоге все пошло совсем не так, как предполагал Доик. Чуда не случилось. Его безжалостно избили. И никто не вызвался ему помочь. Не было ни героев, случайно проходивших мимо, ни борцов за справедливость. Чем больше его избивали, тем сильнее Доик кричал и сопротивлялся. Он с самого начала понимал, что ему не выстоять против этой толпы. Но сдаваться не планировал. Он решил сменить тактику и сосредоточился на том, чтобы атаковать только этого мужчину с острым подбородком. Он, по всей видимости, был лидером группировки. Доик бросился вперед, ловя по пути кулаки и удары ногами.
– Ну же, давайте! Все сюда!
Доик упал в ноги Гвиу, обнимая его колени:
– Ыа-а-а!
На него давили со всех сторон, но он продолжал держаться. Его целью было удержать Гвиу, даже если это будет стоить ему жизни. Но внезапно его схватили за шею, закрывая рот. Доик выглядел жалко и беспомощно. Гвиу после крепкой хватки Доика слегка пошатывался на месте. Но его подчиненные мигом подлетели к нему, схватили Доика и потащили его в фургон.
Когда дверь машины закрылась, молодого человека охватило чувство страха. Он боялся, что больше не ступит на землю живым.
Глава 4. Связь
– Кхех-кхе.
Звук сухого тяжелого кашля разнесся по всему дому. Мужчина с землистого цвета лицом обеспокоенно смотрел на Сильми, протягивая ей стакан теплой воды и присаживаясь напротив. За окном все еще шумел дождь.
– Кхе-кхех! Где это ты так долго была в такой-то ливень?
– У меня были дела. – Сильми думала лишь о своем провале.
– Может, поговорим? Кхе-кхе.
– Мы ведь этим и занимаемся сейчас.
– Сильми, ну не надо так… Кхе-кхе!
– Я устала, давай потом.
– Кхе-кхе.
С трудом поднявшись на ноги, Чоннам достал бутылку соджу[3] и выпил ее залпом. Только тогда он почувствовал себя спокойно.
Ли Чоннам (м), 55 лет, алкоголик, торгует крадеными вещами.
– Сильми…
Она ушла, даже не выпив воды, которую он ей дал.
– Наверное, все потому, что я попала под дождь, чувствую себя неважно… Найди мне лекарство от простуды.
– Хм… Хорошо. Где-то здесь лежало то, что я покупал в прошлый раз…
Пока Чоннам искал лекарства, Сильми зашла в комнату и заперла дверь. Ей было не так-то просто выкинуть из головы дурные мысли. Без особого желания она потянулась за телефоном.
«Аппарат вызываемого абонента…»
Внезапно Сильми подумала о том, что все случившееся только к лучшему.
«Не может же это продолжаться вечно…»
Чоннам посмотрел на плотно закрытую дверь спальни Сильми и тихонько вздохнул. Он все никак не мог избавиться от окутывающего его нехорошего предчувствия. Сегодня Сильми выглядела иначе, не так, как обычно. И это пугало его. Он чувствовал, что она что-то от него скрывает. Но Чоннам делал вид, что ничего не замечает.
– Я оставил лекарства на столе, выпей, – проговорил он у закрытой двери.
Сильми ничего не ответила. Она рассматривала удостоверение личности агента безопасности из серверной. Его телефон внезапно зазвонил в самый критический момент, поэтому ей пришлось ударить мужчину. В тот самый момент внимание Сильми привлекло его удостоверение. И несмотря на то что она очень торопилась, она все же захватила его с собой. Если бы ее поймали, точно бы спросили о том, что чужое удостоверение личности делает у нее.
«Что бы я тогда ответила?..» – подумала Сильми, сжимая челюсти.
Она открыла второй ящик своего туалетного столика и достала из глубины старую металлическую коробку синего цвета, в которой когда-то было печенье. Она написала сегодняшнюю дату на небольшом стикере, добавила фразу «Служба разведки», приклеила стикер к удостоверению личности, а затем положила его в коробку ко всем остальным и закрыла крышку. Из-за запертой двери послышался тихий, такой знакомый звук кашля. Сильми легла, подперев голову руками, прислушиваясь к этим звукам. Она слышала этот кашель всегда, но именно сегодня он показался ей гораздо более тяжелым и грубым.
С момента возвращения домой после задания она ни шагу не ступила из дома. Даже не выходила из комнаты, разве что только на кухню поесть или в ванную по необходимости. Телефон Гвиу все еще был выключен, она не могла до него дозвониться. На третий день ее терпению пришел конец, она решила встретиться с ним лично.
Как только она ушла из дома, Чоннам сразу же направился в ее комнату. Он, будто бы все зная, открыл второй ящик туалетного столика и достал старую коробку из-под печенья. Заливаясь кашлем, он нашел удостоверение с недавней датой. Руки Чоннама сильно тряслись. Служба разведки! Как же ему это все надоело… Он быстро пошел на кухню, достал бутылку соджу и вновь залпом выпил ее. Его тяжелое дыхание слегка успокоилось, и он погрузился в воспоминания. В молодости он работал со спецслужбой, и это доставило ему немало хлопот. Многое из того времени ему никогда больше не хотелось бы вспоминать. Если бы он мог, он бы продал душу за то, чтобы вообще стереть то время из памяти. Чоннам ненавидел этих людей до такой степени, что скрипел зубами от злости от одних только мыслей о них. Он прожил всю свою жизнь, думая, что ему ни в коем случае никогда не стоило связываться с бюро разведки. Но Сильми… она показалась ему такой мрачной и угрюмой. Чоннам, не зная, что делать, положил удостоверение агента безопасности обратно в коробку так, чтобы Сильми не заметила, что он что-то здесь трогал. А затем убрал коробку на место в ящик.
* * *
– Ох, ну прости. Ты должна понимать, как сильно я занят строительными работами…
Сильми никак не могла понять Гвиу. Он не единожды подчеркивал важность копирования данных службы разведки. Но стоило ей отправиться на задание, как он перестал брать трубку. А когда она наконец дозвонилась ему, сказал перезвонить позже. Сильми никак не могла отделаться от мыслей о том, что он делал это специально, чтобы запугать ее, потому что ему уже было известно, что она потерпела неудачу. И пока флешка с данными будет у нее, это будет продолжать мучить ее. Сильми начало казаться, что уж лучше бы Гвиу напрямую угрожал ей или запугивал. Но она понимала, что он никогда так не поступит. Такой уж он человек. Он всегда выбирал самые изощренные способы уничтожения противника. Сам он привык появляться только тогда, когда человек готов попрощаться с жизнью.
«Сумасшедший ублюдок!»
Сильми была ненавистна даже мысль о том, что рано или поздно все действительно обернется так, как задумал Чан Гвиу. Куда бы она ни направлялась, она чувствовала себя разочарованной, что бы ни делала, казалось, что она на пределе. Ничего не менялось.
[Приходи сегодня пораньше. Давай пожарим мяса, мы давно этого не делали.]
Увидев сообщение Чоннама, Сильми тяжело вздохнула. Она завела двигатель и схватилась за руль, но домой пока не собиралась. Ее переполняло желание сбежать от всего на свете.
Она выехала из центра города, направившись к пустынному берегу реки. Сильми намеренно припарковалась подальше, решив немного прогуляться. А затем по привычке спустилась с моста. Она смотрела на широкий причал и заросли камыша. Это единственное место, где она чувствовала себя в безопасности и ощущала, что она действительно далеко от других людей. Сильми частенько приходила сюда, когда была в растерянности. По иронии судьбы об этом месте она узнала именно благодаря Гвиу. Он утверждал, что это хорошее местечко для тайных сделок или шантажа. Несмотря ни на что, Сильми действительно здесь нравилось. Она тихонько сидела, глядя на покачивающиеся на ветру камыши, слушала шум воды и наслаждалась одиночеством, хотя ей и казалось, что ее все бросили.
Спустя какое-то время Сильми услышала, как машина едет по гравию. Единственный человек, который мог бы приехать сюда в такое время, – Чан Гвиу! Сильми инстинктивно спряталась в камышах, затаив дыхание и наблюдая за происходящим. Как она и думала, к мосту подъехал черный фургон.
Дверь машины резко открылась, и здоровенные мужчины в черном вытащили окровавленного человека. Судя по всему, он был без сознания. Его швырнули на холодную мокрую землю, словно ненужную вещь. Мужчины, недовольно отряхиваясь, направились обратно в фургон, и тут из машины вышел сам Гвиу. Он подошел к человеку, лежавшему без сознания, и стал рассматривать его, будто обнаружил что-то удивительное. Он точно смотрел на его часы. Сильми, наблюдая за этим, подумала, что происходит что-то странное.
Гвиу поглядывал то на залитое кровью лицо мужчины, то на его часы, а затем, ничего не предприняв, просто вернулся в машину. Фургон уехал, подминая под собой гравий. Сильми наконец выбралась из камышей, подошла к мужчине и в первую очередь решила рассмотреть его часы. Но в них не было ничего уникального, просто старые часы, которые даже не выглядели дорого. Более того, они вышли из строя, потому что время на них остановилось. Ничего особенного.
Хрупкая Сильми оттащила окровавленного мужчину в свою машину. Если бы кто-то увидел ее, наверняка неправильно бы понял, но девушку это ни капельки не волновало. Гвиу частенько бросал здесь людей. Людей, которых он не убивал, но которые должны были четко осознать, что с ними будет, если они не оставят его в покое. В основном это были мужчины крепкого телосложения, но изредка попадались и пожилые женщины. Гвиу было плевать на пол и возраст. Сильми, размышляя об этом, еще раз поразилась тому, насколько же он жесток.
Ей всегда везло, когда она приезжала к берегу освежиться, пока там никого не было. После таких вылазок она частенько увозила на своей машине брошенных там, под мостом, людей.
Ясное дело, в полицейский участок обратиться она не могла, а вокруг каждой больницы установлены камеры видеонаблюдения, что только усложняло ситуацию. Лучшее, что она могла сделать для мужчины, – оставить в одном из переулков, где его могли найти прохожие.
Уложив мужчину, она порылась в его карманах и нашла бумажник. Железное правило, которому она всегда следовала, – не трогать ничего, кроме удостоверения личности. Какими бы ни были дорогими ювелирные украшения или другие вещи, никогда. Если она украдет что-то вроде этого, можно считать, что жизнь кончена. Как у Чоннама. Сильми достала удостоверение и бросила бумажник рядом с мужчиной. Может, она так сильно переживала из-за странного поведения Чан Гвиу? Взглянув на удостоверение, Сильми решила, что ей определенно стоит запомнить имя этого человека. И, покидая старый переулок этой холодной ночью, она раз за разом проговаривала про себя имя Чхве Доик.
Время пролетает незаметно. Смерть, горе, сожаление – такие вещи просто беспомощны перед лицом времени. Этим его не остановишь.
Как долго это продолжается? Доик не мог понять, что с ним происходит. Он чувствовал что-то, но были ли это его собственные ощущения или же просто мысли? Он понимал, что прошло довольно много времени, но, с другой стороны, ему казалось, что его совсем недавно бросили. Он отчетливо помнил холодную землю. Жесткую. Сырую. Когда он открыл глаза, все было так мутно, словно он находится в тумане. Как-то так и прошло время в его подсознании.
Постепенно Доик начал ощущать привкус крови во рту, а все его тело страшно ныло от боли. Настолько сильной, что он не мог произнести ни звука, хотя ему хотелось кричать. А еще свет. Резкий свет ослепил его, когда он открыл глаза. Доик попытался встать, но в этот момент он больше походил на зомби. Ноги отказывались его держать. Он опирался на стену, но все равно упал, ощущая дикую боль от удара. Так он снова потерял сознание.
Время пролетело незаметно. Оно никого не щадит, никого не признает, отказывается принимать во внимание какие бы то ни было ситуации.
На этот раз, очнувшись, Доик учуял вкусный запах. Он был сильно голоден. Дела не так уж плохи, раз его организм так среагировал на ароматы еды. Доик открыл глаза и понял, что находится в незнакомом ему месте. Он по привычке потянулся, но боль отозвалась во всем его теле.
– А-а!
К счастью, он был в состоянии ее терпеть. Взяв себя в руки, он осмотрелся.
«И где это я…»
Доик никогда раньше не бывал здесь. Обернувшись, он обратил внимание на подушку и одеяло, на которых лежал, они были мокрыми от пота. Но не успел он понять, что все-таки происходит, как перед ним открылась старая раздвижная дверь, которая, казалось, была поломана.
– Проснулся?
До носа Доика донесся насыщенный запах мяса. И первым, что увидел Доик, был именно кусок мяса в руке человека, открывшего дверь, а не его лицо.
– Мм…
Доик, словно беглец, голодавший несколько дней, торопливо заглатывал суп.
– Ешь помедленнее, а то расстройство желудка заработаешь, – произнесла тучного вида женщина, держа в руках тонкую сигарету.
Она с горьким выражением лица глубоко затянулась, а затем выпустила большой клубок дыма.
– А еще не стоит тут задерживаться. Ешь и уходи. Я никому ничего не скажу, так что не переживай.
– Прошу прощения…
– Ешь молча.
Несмотря на свой резкий тон, женщина налила Доику еще одну тарелку горячего супа.
– Спасибо.
Вместо ответа на благодарность она еще раз затянулась сигаретой.
Это был ветхий и довольно неопрятный ресторанчик, где основным меню были супы. Посетителей не было. За спиной женщины виднелась раздвижная дверь комнаты, где очнулся Доик, она выглядела так, будто вот-вот развалится. Доик поинтересовался, что с ней случилось, женщина вновь промолчала, подавая Доику гарнир, и снова закурила.
Спустя какое-то время она, разделывая потроха, начала что-то бормотать, будто бы говорила сама с собой.
– Иногда эти ублюдки бросают окровавленных людей прямо под окнами и уходят. Может, все дело в том, что вокруг довольно безлюдно, или в том, что моя забегаловка выглядит так, словно тут вечно закрыто. Но порой, когда я открываю утром двери, я вижу таких, как ты. Эти подонки точно заслуживают смерти.
– Послушайте, аджумма…[4]
– Если доел, ступай отсюда. Живи своей жизнью, только не совершай больше никаких ошибок. Я не буду никуда заявлять, так что можешь не переживать.
Доик понял, хоть и слишком запоздало, что женщина совершенно не желает вмешиваться в чужие дела. Поэтому он решил, что ему не следует больше пытаться задавать вопросы. Он был так сильно благодарен ей, что не мог выразить это никакими словами. Если бы не эта женщина, его не ждало бы ничего хорошего. Она была его спасителем. И он хотел отплатить ей хоть чем-нибудь. Доик считал, что так будет правильно.
– Аджумма, я…
Пока Доик пытался подобрать слова, он рылся в своих карманах, но внезапно осознал, что они пусты.
«Куда же он подевался?..»
Он обыскал все внутренние карманы и даже задние, но никак не мог найти свой бумажник. Доик был растерян, мало того что он не сможет заплатить за суп, он не сможет никак отблагодарить эту женщину. Он, конечно, думал, что она в любом случае откажется принимать его деньги, сколько бы он ей ни дал, но есть большая разница между отказом от благодарности и полной неспособностью поблагодарить человека.
– Извините, кажется, я где-то потерял свой бумажник. Я обязательно вернусь и отплачу вам хотя бы за суп…
– Хватить молоть чепуху. Даже не думай возвращаться сюда!
– Нет, но я ведь должен как-то…
Не успел Доик договорить, как женщина встала и ушла к дымящейся на плите кастрюле. Он понимал, что это не дело. Как бы то ни было, он обязан вернуться и отплатить ей, это его долг, а сейчас…
На стойке у входа пронзительно затрезвонил старый оранжевый телефон. Женщина вытерла руки о фартук и взяла трубку.
– Алло? О… да нет его у меня… Откуда ж мне знать? Говорю же, у меня его нет…
Женщина была увлечена телефонным разговором, как будто речь шла о чем-то действительно важном. Доик решил не упускать возможности. Он понимал: что бы он ни предложил женщине, она все равно не примет это. Поэтому Доик решился на отчаянный шаг. Он быстро снял часы с запястья, те самые, которые остались в память об отце. Самая драгоценная для него вещь. Доик подошел к женщине, которая продолжала говорить по телефону, и положил часы в карман ее фартука.
– Для меня эта вещь ценнее жизни. Я обязательно заплачу вам за суп, так что прошу, берегите их до тех пор.
– Нет, вот же…
Доик в спешке покинул ресторанчик, даже не дослушав женщину:
– Спасибо! Большое вам спасибо! Я обязательно вернусь!
И только тогда на лице женщины появилась улыбка. Она даже слегка засмеялась. Доик, увидев это, почувствовал облегчение и убежал прочь. Его тело все еще ныло от боли, но оно того стоило.
* * *
– Так и что? – спросил Ёнун, доставая из холодильника коробку со вчерашней курицей[5].
– Что «и что»? – спросил в ответ Доик.
– Ну так что?
– Да что ты заладил со своими «и что»?
– Я у тебя спрашиваю, что ты хочешь мне сказать.
– Что я должен хотеть тебе сказать?
– Ну, вдруг хочешь рассказать о том, как провалил экзамен, или о той жуткой красной коробке. Или, может, о том, как ты стал свидетелем того, как два человека в один день внезапно сбросились с крыши? Или о том, как тебя до беспамятства избили, а? Или… может, ты попросишь меня одолжить тебе денег?
– Все так и есть.
– Что все?
– Ну, это все одна история.
– Я тебе не говорил?
– Что не говорил?
– У тебя настоящий талант все дико усложнять.
– А я тебе не говорил?
– Что еще?
– Что ты умнее, чем можно сказать по тому, как ты выглядишь.
– Вообще-то, это звучит довольно пренебрежительно, нельзя судить людей по внешности.
– Это не пренебрежение, это комплимент твоему уму.
– Да ну тебя! – усмехнулся Ёнун, запихивая в рот последний кусок курицы.
На Ёнун (м), 27 лет, друг Доика, хакер.
– Ну, если не считать всего остального, коробка кажется довольно притягательной.
– Притягательной?
– Я имею в виду, что она довольно любопытна. Это как какая-то мистическая загадка в духе 90-х. Мне такое нравится.
Лицо Доика вмиг стало серьезным, и Ёнун сразу обратил на это внимание, но сделал вид, что ничего не заметил.
– Эта записка, что была в коробке, это что-то вроде пророчества или как?
– Я не могу сделать выводы, основываясь только на твоих словах. Этого слишком мало. – Ёнун открыл пакет с креветочными чипсами. – Но это не меняет того, что ситуация действительно интересная. Судя по тому, что твой адрес и имя указаны правильно, это не розыгрыш. Какими бы ни были намерения человека, отправившего ее, суть в том, что она была адресована именно тебе.
– Мне?
– Ты, случайно, не захватил с собой эту коробку с запиской?
– Ну… я вообще-то выбросил ее.
– Я так и знал.
– Что значит, ты так и знал? Ты мне не веришь или что?
– Я знаю, что ты не из тех, кто стал бы врать о таком, но сейчас мне немного сложно быть объективным.
– Ой, все. Я все равно не прошу тебя решать мои проблемы, так что давай закончим на этом.
– Да знаю, но я, как поклонник подобного рода тайн и загадок, очень хочу увидеть эту коробку. Если вдруг ты получишь еще одну, обязательно покажи ее мне.
– С чего это ты взял, что придет еще одна коробка?
Доик понимал, что может получить еще одну коробку, но старался не думать об этом. Поэтому слова друга потрясли его.
– Ну, если рассуждать об этом здраво, велика вероятность, что тебе все же придет еще одна коробка. Мы не знаем намерений человека, который отправил ее тебе, но наверняка он что-то замышляет.
– Думаешь?
– Кто знает, может, коробка уже ждет тебя у порога.
– Не говори глупостей.
– Чего это сразу глупости?
– А разве нет?
Ёнун продолжил говорить, закинув в рот горстку чипсов:
– Но почему ты считаешь эту коробку такой зловещей?
– Ну… – На мгновение Доик будто бы потерял дар речи, не зная, что ответить другу.
– Я понимаю, что это довольно неприятно – получить коробку со странной запиской, не зная, кто отправитель… Да и тот факт, что там такое четкое послание и больше ничего, можно считать довольно жутким. Но, если вдуматься в содержание записки, можно понять, что слишком негативно к нему относиться все же не стоит. «Ни в коем случае не говорите с мужчиной в черном костюме». Это ведь можно расценивать как предупреждение об опасности, своего рода совет. Так уж вышло, что события сложились таким образом, что тебе пришлось стать свидетелем самоубийства и тебя жестоко избили, но, похоже, сама записка не имела никакого злого умысла. Это не похоже на угрозу.
В какой-то степени Доик был согласен с Ёнуном, до сих пор он не задумывался об этом.
– И то правда. Может, я просто слишком остро на все реагирую.
– Раз уж мы об этом заговорили, может, мне стоит пойти к тебе и проверить, нет ли там еще одной коробки. – Ёнун был похож на ребенка, готового в любой момент броситься навстречу приключениям.
– Ладно, ладно. Пойдем вместе чуть позже, но сначала одолжи мне немного денег. Я должен вернуть свои часы.
– Сколько тебе нужно?
– Я даже не думал об этом, но с учетом стоимости медикаментов и еды… И мне показалось, что та женщина не в лучшем положении.
– Так сколько?
– А ты как думаешь, сколько стоит дать?
– Почему ты спрашиваешь об этом меня?
– Хм, ну, в таком случае одолжи мне около 500 тысяч вон.
– И где, по-твоему, я возьму такие деньги?
– У тебя что, нет никаких сбережений? Ты все потратил?
– Я то же самое могу спросить и у тебя! Ты что, не накопил даже 500 тысяч вон?
– Уж кто бы говорил!
Доик и Ёнун посмотрели друг на друга, а затем почти одновременно тяжело вздохнули.
* * *
– Кхе-кхек!
Сколько бы Чоннам ни сдерживался, ему не удавалось утихомирить свой кашель. Он знал, что Сильми, страдающая бессонницей, всегда принимает снотворное перед сном, но он все равно боялся разбудить ее своим кашлем.
– Кхе-кхе.
Каждый раз, когда он кашлял, он поглядывал на Сильми. А затем трясущимися руками достал коробку из-под печенья из ящика ее туалетного столика. Он не мог перестать думать и переживать о том, что Сильми как-то была связана с агентом безопасности службы разведки. И решил, что должен вмешаться. Нужно решить эту проблему во что бы то ни стало, пока не поздно. Среди множества удостоверений он легко нашел то, что искал, и быстро сунул его в карман брюк своими трясущимися руками. Но, когда он уже собирался закрыть коробку крышкой, его внимание привлекло еще одно удостоверение личности.
Чхве Доик, у забегаловки Сунчжи.
У Чоннама перехватило дыхание. Его охватила неконтролируемая дрожь, а голова, казалось, готова была лопнуть. И дело совсем не в алкоголе. Это совершенно иной вид тремора.
– Кхе-кхе-кхек!
Он сильно закашлялся и поспешил покинуть спальню Сильми. Достав бутылку соджу, он залпом ее выпил, но на этот раз это не помогло ему успокоиться. Беспокойство только усилилось. Он быстро повернул ручку старого сейфа, который был спрятан под столом в большой спальне, но руки тряслись так сильно, что у него никак не получалось его открыть. Тогда мужчина схватился второй рукой за свою же руку и наконец открыл сейф. Внутри лежала маленькая красная коробочка. Такая же, как та, что получил Доик. Пусть никто за ним не наблюдал, но Чоннам не ослаблял бдительности. Оглянувшись, он положил удостоверение Доика в сейф и снова запер его. Затем он заставил сейф так, чтобы его никто не мог заметить.
Лунный свет этой ночью был невероятно ярким, а Сильми смотрела в темноту широко открытыми глазами.