Юлия Путилина
Научи меня говорить
6 апреля
Сказочник приехал. Заявил, что пассия с прошлой сессии, та странная особа – его будущая жена. Меня это уязвило. Даже не ожидала, что настолько заденет. Он мне нравится. Все-таки нравится. Искрометным чувством юмора. Я не вижу нас вместе, но это обычное чувство собственничества.
Влад присылает смски. Иногда прохладные, дружеские, иногда нежные.
Сегодня гуляли в честь приезда Сказочника.
Прощаемся с Честером у его двери.
– Не хочу, чтобы вечер заканчивался… – говорю я.
– Они не заканчиваются, они продолжаются, но просто не сегодня.
– Ммм… – томно протянула я, не сводя с него взгляда.
– Издеваешься?
– Да.
– Ой, даже цвет глаз поменялся, – отстранился немного он, чтобы убедиться в увиденном. – А во-вторых, я хотел сходить завтра на лекции. Можем пойти вдвоем.
Долго прощались.
А я все сравниваю его с Владом. Моим Владом… Он ведь мой! только мой!
В мои голубые глаза вливается черная краска и заслоняет собой «небо».
9 апреля
Влад чувствует меня. Притом очень точно… Так удивительно… Все время говорит о том, что хочет быть единственным в моей голове.
– Скажи, ты думаешь, нам хватит терпения дождаться, когда нам ничего не будет мешать? – спросил как-то он.
– А у тебя?
– Сначала ты ответь.
– У меня хватит.
– И у меня тоже.
Ведь я тогда сказала Честеру, что рассталась с ним, а сейчас… он чувствует, что я все еще не выкинула Влада из головы.
– Он – желание твоего эго, – заключил он как-то. – Ты не хочешь его терять только потому, что снова останешься одна, а ты не любишь быть одной.
Резко, но правда. Да, боюсь.
У Честера еще остался неприятный осадок от того, что я «бросила его ради Влада». Да, я поступила жестоко.
Честер, Честер… Что же мне с тобой делать?..
Ты надежнее Влада, ты честнее, всегда говоришь правду, которую не надо выпытывать, ты интересный, нежный, ты просто умница! И ты понимаешь меня, знаешь, что мне нравится, и тоже чувствуешь меня. У тебя потрясающая улыбка… Боже! Какая же у Честера улыбка! Ради такой улыбки хочется отдать все на свете! И его смеющиеся морщинки вокруг глаз. Я их люблю!
Но ты так далеко! Ты не встречаешь меня дождливыми вечерами у подъезда или после работы, не даришь неожиданно цветы, просто так, чтобы меня порадовать…
Но и Влад от меня далеко. Физически он может быть близко, но между нами все равно стена. Он ведь женат! Какого черта я вообще с ним! Я боюсь привыкнуть к нему! Боюсь обыденности! Я не хочу, в конце концов, говорить с ним по телефону так же, как он говорит с женой – бесцветно и сухо, будто с партнером по работе.
Предположим, что он развелся. Я бы почувствовала себя обязанной ему, привязанной к нему этим разводом, так как он развелся бы только для того, чтобы жениться на мне. Сменить одну на другую. А я пока совсем не горю желанием настолько менять свою жизнь. Не доросла. Смотрю на работе, как он двигает эти шкафы в кабинете, помогает директору, расставляет книги… Быт, чисто земная бесполезная работа, совершенно никому не нужная, монотонная и грустная. Хотя может меня заносит…
И зачем я ему такая сдалась? Мы уже друг друга плохо понимать начали. Чувствую себя безнадежно ушедшей куда-то очень далеко от него.
А Честер настолько близкий по духу. Мы можем иногда ничего не говорить, и все понятно без слов.
Но меня смущает, что Честер до сих пор не определился в жизни. Он успел поработать всем, кем только можно, но до сих пор не знает, чего хочет. Кроме того, что хочет меня.
Он был диджеем, сейчас администратор в гостинице, теперь хочет быть писателем, но все равно не чувствует себя на своем месте… До чего широкий разброс! Он постоянно в себе не уверен, никогда не доволен собой и жизнью. Думаю об этом, когда оказываюсь одна, далеко, но стоит оказаться рядом, и мне уже все равно. Потому что с ним неимоверно хорошо!
Что же мне делать! Что?!
18 апреля. Честер меня любит
Честер признался мне в любви.
Мы ехали в метро, я обнимала его за пояс.
– А вообще, я почти тебя люблю.
– Почти не считается, – бросила я легкомысленно, обняв его крепче.
– Значит, я тебя люблю. Просто люблю.
Внутри меня все похолодело. Это было настолько искренне сказано! У Влада эта фраза звучала обыденно, как будто все равно, кому он это говорит – жене или мне, а может, еще кому-то… не так… Не так, что все внутри обрывается, и появляется эйфорическое состояние на целый день. Впервые я почувствовала правдивость этих слов. Незабываемое ощущение!
До этого мы сидели в парке института на скамейке и разговаривали о нас. Я пыталась узнать, почему он периодически то холодный, то нет… Но он не хотел отвечать, так как не хотел раскрываться полностью.
– Когда я увидел тебя в первый раз, был в полном недоумении, зачем тебе этот Алик, пьяница… острые ощущения? наверное… Помню, как ты мне предлагала познакомиться со своей подругой в Питере, когда мы сидели у него. А я именно тогда обратил на тебя внимание.
Он помнит все до мельчайшей детали. Что я говорила, как выглядела.
Вчера сказала Честеру о своих опасениях, что боюсь его потерять, обидеть, снова предать. А он сказал, что все люди имеют право на ошибку. Святой человек! Который правда меня очень любит.
– Я ради тебя готов на все, я тебя очень люблю. И никогда не смогу тебя возненавидеть, я буду тебе другом. Но я не хочу втягивать тебя в свою неустроенную жизнь. Ведь тебе важно, чтобы мужчина рядом с тобой был состоявшимся.
Он взял пояс моего пестрого халатика, в котором я ходила в общаге, и завязал на нем узелок.
– На память, – заключил он. – Обо мне, об этом разговоре, о нас.
Смотря ему в ямочку между ключицами, я тихо произнесла:
– Я тебя люблю…
И почему-то расплакалась.
– Ты радуешься тому, что кого-то полюбила? Почему ты плачешь?
– Не знаю…
– Отпразднуем?
– Да.
21 апреля. 429 комната
Он заранее договорился с Максом, чтобы тот отдал ключи от своей комнаты. Макс и Сальма уехали на несколько дней, и нам никто не мог помешать. Это был наш маленький рай, остров призрачного мимолетного счастья. Теплый уголок, в котором мы узнали друг друга чуть лучше. И свидетелем стало только окно, из которого в приближающихся сумерках виднелась Останкинская башня.
Нет, мы не переспали. Это было осторожное неловкое изучение друг друга.
Я впервые видела обнаженного мужчину рядом с собой, но не чувствовала себя неуютно. Это было просто хорошо. Естественно.
Честер ни на чем не настаивал и ничего не просил. Я даже думаю, что большее опошлило бы происходящее, и уверена, что он считал так же. Мы просто лежали в обнимку и несмело путешествовали руками по коже друг друга. Где захотим. Это было неуклюже, как у школьников, которые не понимают, что делают. Сначала осторожно, но потом все смелее и смелее, пока мы оба не дошли до пика.
Я не чувствовала внутреннего сопротивления, происходящее казалось мне правильным. Хоть и странным.
Не помню, сколько часов мы провели в комнате. Может, пару, а может, целую вечность.
А утром, на Пасху, Честер впервые подарил мне каллу. Цветок, который ассоциируется у меня с чистотой и нежностью.
26 апреля
Сидим с Честером в обнимку минут 15.
Я:
– Ты где?
Честер:
– Везде…
4 мая, после Москвы. Мое письмо Честеру
Спасибо за то, что ты у меня есть…
Ответ Честера
Я не только у тебя есть, я – твой… а мы в ответе за тех, кого приручаем…
Береги себя, береги нашу любовь, храни её, стереги ключик нашего счастья, разлука – это лишь миг, впереди вечность – бесконечность прикосновенья. Я сдвину землю, дайте мне только точку опоры, чтобы быть с тобой вместе, рядом, дышать одним дыханьем, чистить одну картошку и часами валяться с тобой в пенистой ванне, не отрывая взгляда…
Мое письмо Честеру
«Ох, как же без тебя плохо…
Правда… Это ужасно. Душно. Так накатывало желание сорваться с места и бежать, бежать, бежать, подальше, уйти с этой работы, чтобы никто не компостировал мозг и не душил своей душностью…
Хотелось добежать до тебя… Кинуться тебе на шею…
…и часами валяться в пенистой ванне, не отрывая взгляда.
Ну почему мы живем так далеко друг от друга?!»
Я писала ему в неосознанной надежде, что он сможет вырвать меня из лап непостоянства. Я могла ускользнуть в любой момент, могла снова поддаться обаянию Влада и тому, что он намного ближе. Мне хотелось правильности, хотелось, чтобы все наконец сложилось, как у нормальных людей, и поэтому изо всех сил ждала от Честера писем, искренних и страстных. Я надеялась, что эти письма вселят абсолютную уверенность в наших отношениях, чтобы дойти в них до конца.
Ответ Честера
Столько приятных слов, столько в них душевной теплоты и искренности, столько притягательного и неистового… голова лопается, и сердце останавливается в бессилии, накатывает «девятый вал», и хочется грести, грести без устали к одной лишь цели – к тебе… лишь бы догрести до тебя, пока не лопнули от натуги мышцы, оказаться радом с тобой и абсолютно не важно, где и как, лишь бы рядом, лишь бы чувствовать тебя, слиться с тобой. Паранойя! Как, как… что ещё нужно провидению от моего обессилевшего, истощённой по истинной любви существа?! Терпения? Не могу, ничто, я ничто… без тебя, счастье моё! Зубами, зубами рвал бы цепи, будь они не ладны, будь они материальны, но скрыто, что-то скрыто от физических сил моих! Где искать, к чему приложить это неистовство внутреннего стремления… где тот молот, что размозжит слиток расстояния? Где ответ? Одно знаю – в этом уверен: по воде пойду, огонь руками голыми раздвину, стены лбом прошибу – только ты! Не грусти, всё у нас получится! Дорогу осилит идущий!
Я понимаю, милая, что тебе тяжело, понимаю потому, что и меня эта разлука тяготит, если не сказать больше!
У меня не просто желание быть рядом – потребность! Что делать? Ищу, теперь во сто крат активнее думаю, как эту потребность реализовать! Подскажи, помоги. Что делать? Кто подскажет, кто поможет? Хочу с тобой быть, рядом, любить, дарить любовь, получать любовь, ощущать её каждой клеточкой не только сердца и души, но и тела! Стремлюсь, стремлюсь к тебе!
Мое письмо Честеру
У нас в магазине планируется мероприятие, и Влад сказал, что надо соответствующе выглядеть. Уже присмотрела потрясающее платье, и оно точно мне подойдет, но жаба душит, уж слишком дорогое. Но красивое. Скорее всего, куплю, потому что теперь, выбирая одежду, невольно думаю, понравится ли она тебе, представляю, как бы ты отреагировал. И это платье тебе бы понравилось.
Письмо Честера
Уверен, в новом платье ты будешь выглядеть шикарно, погрузишься в образ, проникнешься той бесшабашной страстью и сердцеедством гламурной красотки, и жаба отпустит. Уже, небось, отпустила и… я это каждым атомом своего существа чувствую, каждым нейроном, все цвета астрального тела её склизкими лапами стянуты… и переметнулась эта жаба на меня.
Теперь она меня душит, ядом в меня дышит: что кто-то на тебя глазеть будет и слюнки пускать, а ты в эйфории пребывать будешь, с бокалом шампанского искристого, бурлящего и плоть волнующего; плескаться в слащавых, томных взглядах будешь и обольстительных, льстивых фразах, как в струях фонтана Стравинского у Центра Жоржа Помпиду в Париже, а я… опять побоку.
Ох, погибаю… за что мне такие муки, ведь я только научился судьбе улыбаться, ведь это ты меня научила, а эта жаба меня губит, низвергает в бездну, во мрак, в гибельный водоворот сердечной страсти, в омут забвения! На погибель свою полюбил красотку я, кокетку, вольнодумницу, писательницу – естествоиспытательницу. Прельстился касанием нежных рук её, губ её, голоса её, глаз её, чувственности её, романтичности её. Так поделом мне, видать, грех на мне неискуплённый. Так вознесу голос молитвенный: да будет так, как предначертано – и брошу голову на грудь свою смиренно я, скорбно я.
Еще одно письмо Честера
Знаешь, ты с такой лёгкостью жонглируешь передо мной именем человека, ради которого кинула меня год назад, и так отстаиваешь его «невинность», что у меня невольно создаётся впечатление, что ты или оживляешь сюжет своего очередного романа, или моделируешь новый. Ответ на это письмо озвучивать необязательно, всё равно не поверю, а буду наблюдать и на основе этого делать выводы. Иногда мне кажется, что вы вместе ржете надо мной и прикалываетесь, создавая этот сюжет.
Каково это, можешь себе представить, если я начну делать то же самое и вспоминать Ильинскую?
Что-то я разнервничался. Где ты настоящая: в жизни, на листе? Я уже не понимаю.
17 мая. Честер сошел с ума
Честер приезжал ко мне в Питер. Мы сходили в Русский музей, в театр, где показала ему любимый спектакль, погуляли по городу. На днях он уехал домой в Норвегию и как-то резко взбесился. Сошел с ума. Накатал кучу гадостей. Думаю, вообще бы никто из тех, кого я знаю, не позволил себе так выражаться в адрес женщины. Даже цитировать не хочу, потому что мерзко.
Он обезумел от ревности, представляя, как я хожу на работу, а там Влад. Придумал и других абстрактных мужчин, с которыми я в его отсутствие целуюсь. И с каждым днем бред, который нес Честер в последние дни, становился все безумнее. Что я на самом деле шлюха, сплю со всеми, а его одного за дурачка принимаю. И конца этому не было. Каждый день писал по несколько писем, какая я якобы на самом деле. В самых изощренных выражениях. Чтобы было больнее. Я бы никогда не подумала, что он может перейти на оскорбления. Не хочу больше с ним говорить. И отвечать не буду.
1 июня. Письмо Честера
Не обижайся на меня, пожалуйста, и не думай ничего плохого – не изменяй своему оптимизму. Я и сам не понимаю, что со мной происходит – чертовщина какая-то, сознание парализовано, и сердце будто подменили или… может, душу кто похитил.
6 июня
Не знаю, что думать про Влада. Мы в ссоре, потому что я устала от его неопределенности, да и вообще устала. Мы перекидывались сообщениями по телефону, но они никак нас не продвигали, мы топтались на одном месте, и мне это надоело.
«Поздравляю. Ты – молодец, я – нет. А теперь дай мне спокойно отдохнуть», – написала я ему, и мы поссорились.
Какой-то идиотизм.
Но с другой стороны, я поняла, что могу без него.
Да. Я совершенно спокойно могу укорениться в своем знании того, что Влад для меня просто этап, очередной этап, который я почти прошла.
Я свободный человек!
Я свободна от него. И от себя.
Я сильнее его. Я сильнее «себя».
Значит… я его отпустила. Отпустила.
А нужен ли мне вообще такой человек?
Наверное, все-таки нет.
Ему есть, кого целовать.
Злость есть.
Любовь? Не знаю. Если и есть, то больше по памяти.
С Честером помирились. Точнее, я приняла его извинения.
26 июня. Письмо Честера
А я сегодня разбил зеркало… Грустно…
27 июня. Мое письмо Честеру
У нас тут почти каждый день дождь, лета никакого. Я, конечно, дождь очень люблю, но вот уже июнь заканчивается, а лето… его как будто и нет – все весна, да весна.
Зеркало… Если не смотреться в него, тогда все нормально. А если так подумать, углубиться во все эти приметы, то их люди же придумали, следовательно, можно их и передумать. Просто в следующий раз дай себе мысленно установку. Например:
«Ага! разбил зеркало, значит, сегодня будет удачный день».
В конце концов, это просто предрассудки!
Я сделала так с числом 13, раньше катастрофически его боялась, в пятницу, 13 ждала неприятностей, которые, как по часам, приходили. А потом так подумала – какого черта я боюсь?! И решила, что отныне оно у меня будет счастливое. Установка подействовала, я приручила примету. Мне теперь и правда везет на это число.
28 июня. Письмо Честера
Привет, сестрёнка.
Пожалуй, я бы удивился, ответь ты иначе. Господи, как же мне с тобой комфортно и уютно! Ведь и писал я тебе с одной лишь надеждой, что получу вот такой ответ (мечты сбываются). Ты моя родственная душа – сестрёнка во плоти. Как жаль, что в другом отношении между нами перекрёсток. Хотя, только Ему видней, как должно быть. Не буду сетовать, искушать, а возрадуюсь тому, что есть.
Целую.
9 июля. Письмо Честера
Душа моя, здравствуй!
Не обижайся на меня, пожалуйста! Я знаю, что не обижаешься, но вижу, что понять и принять не можешь. Я сам такой. Я никогда не обижаюсь, но не приемлю, после этого человек мною перестаёт восприниматься. Мне очень не хочется, чтобы я перестал тобой восприниматься. Был я искренен с тобой. Понимаю я, что оправдания в данном случае бесполезны. Не ставил я перед собой задачи сказать тебе пару ласковых. Необъяснимо это, но: не тот герой, у кого штаны с дырой, а тот герой – кто на сук залез и с орехом слез.
Нет у меня к тебе претензий, негатива или отторжения. Общаться с тобой одно удовольствие… и не только моральное! Ты удивительный, изумительный человек, ты желанна и вдохновляешь на большие хорошие глупости, будоражишь дух авантюризма. Что может быть притягательнее безумства? Да ты и сама это знаешь.
Знаешь, прошу тебя, давай больше не будем об этом… хотя я готов ответствовать, ты только намекни, обозначь. Одними предположениями сыт не будешь. Преклоняю колено пред тобой и молю пощады – не было в моей жизни более родственной души и сопереживающего воплощения. Ты великолепна! Отдал бы всё, что у меня есть, чтобы ты была счастлива и оставалась прежней.
«Любая страсть толкает на ошибки, но на самые глупые толкает любовь», – отметила ты высказывание Франсуа де Ларошфуко, что и касается меня непосредственно.
16 июля. Мое письмо Честеру
На самом деле я очень скучаю…
17 июля. Письмо Честера
Удивительно, как сочетание пары слов может передать мегатонны сердечной теплоты. Это я про твою пару слов, про то, как «на самом деле».
Уверен, что после такого сочетания, даже самому вольнолюбивому представителю пушистых и хвостатых захочется помурлыкать в плену ласковых рук и быть ими затисканным. Невольно напрашивается:
Как вы прекрасны, романтические грёзы…
На самом-то деле я и сам не понимаю, в каких таких тридевятых царствах за семью морями блуждаю последнее время, и порой мне кажется, что я уже и забыл, зачем туда забрёл: за каким таким аленьким цветочком.
…Иль быть поэтом или хлеб растить?…
Топча мелочность обыденности особенно ясно чувствуешь, что есть родство – схожесть выражения и восприятия, и насколько роднее похожесть, чем противоположность.
Ничто так не окрыляет и не вдохновляет, как появление желанного, когда получаешь то, что с трепетом и, затаив дыхание, ожидаешь.
Очень хочется к морю, на Чёрное или Азовское, к морю своего детства. Копошиться пальцами ног в тёплом песке, вдыхать солёно-песочный запах прибрежных волн, держаться за руки, строить песочные замки, думать ни о чём. Но…
Ты мне снилась на днях, говорила, что уезжаешь с родителями отдыхать… кажется, к морю. Если это так, то я за тебя рад.
…Хоть сердцу колко, но нет мочи не любить.
10 августа. Письмо Честера
Который раз уже перечитываю твоё письмо, а ответить всё так и не собраться. Мне кажется, что ответ прервёт некий очень важный для меня поток ощущений, очень тонкий, в чём-то призрачный, мистический – видимый только моим внутренним зрением. Это не то зрение, которое рождает образы и видения, граничащие с галлюцинациями, и трудно от них различимые. Это не третий глаз, хотя, возможно, какие-то элементы этого способа видения и присутствуют. Это как параллельный мир, в котором я оживаю совершенно в ином теле, как во сне. Это моя третья жизнь. В этой жизни я свернулся клубочком у тебя на коленях, отдав себя полностью во власть твоих пальчиков. Они перебирают по клавиатуре то быстро, то замедляясь, то останавливаясь в задумчивости. Я вижу, как играют мысли и чувства на твоём милом лице. На нём то улыбкой, то прищуром глаз, то задумчивой дугой в бровях отражается каждая строчка. Ты слышишь? Ты слышишь, как я урчу в этом потоке? Поэтому я люблю длинные письма. Конечно, всё можно выразить и короткой строкой: целый мир, как в распахнутые одновременно две широченные створки царских врат, врывается в сознание мысль Омара Хайяма. Письмо же, как легкая ткань, накинутая на шатёр. Ты к ней подходишь, а она колышется, манит, сквозь неё нежно пробивается лунный свет… Лёгким движением, ощущая шероховатость материи, отворяешь ты проход. Дуновение свежести, ароматы ночной долины, загадочные тени, невидимые звуки постепенно наполняют пространство вокруг тебя.
Так не хочется с этим расставаться, с твоей строчкой. Я слышу в ней твоё дыхание, твой голос, вижу глаза и прикасаюсь к губам… Мне хочется взять эти строчки в ладони и целовать их, целовать, целовать… Каждую буковку, каждый знак, как целовал бы я твои руки, плечи и шею, чёрточки лица и мочки ушей. Снова и снова пробегаюсь я глазами по твоим словам, как руками по твоим волосам. Я отвечу… Что потом? Я отвечу, т.е. отправлю тебе клубочек своих чувств, переживаний… Долетит ли он до сердца твоего или будет путаться под ногами? Придётся ли кстати или не вовремя? Отложишь ли ты его в ящик стола своих находок или вдохнешь в него новую жизнь: добавишь цвета, придашь утонченности форме, украсишь гаммой своего духа? Всё это не вопросы, а трепет, трепет ожидания.
Откуда это? Откуда эти ощущения? Ведь передо мной всего-то 15-20 строчек набранного на компьютере текста… Эти, сложенные в предложения слова – дверь. Прочитав текст, ты как бы отворяешь дверь и, если за ней стоят чувства, и ты делаешь это с чувством, то вспыхивает новая звезда. Можно схватить её и спрятать, можно разбазарить, хвастаясь на перекрёстке, а можно растить и лелеять, и тогда она станет твоим солнцем, а то и полностью поглотит тебя.
Мне кажется, что душа это тоже дверь. У кого-то эта дверь в пятках, у других между ног, у третьих в районе желудка, у кого-то вход через сердце и т.д. Суть не в этом. Если ты взялся за ручку своей «двери», если ты в волнении и трепете, то тяни, не взирая на предостережения и упрёки. Света будет становиться всё больше и больше, в какой-то момент станет страшно, ведь по ту сторону столько неведомого: звуки, тени, запахи. Говорят, она, душа, даже что-то весит. Не знаю. Весить может воздух, который выходит из человека с последним выдохом. На мой взгляд, вес души не может быть измерен, хотя и имеет свой вес. Всё зависит от того, насколько человек смог приоткрыть дверь в неисчерпаемость бесконечности, откуда мы все родом. Скорее уж, на мой взгляд, уместнее было бы говорить о размерах. Хотя, если быть ещё более объективным, то и об объёме и… Говорят, душа занимает определённое место в теле человека. И этого отрицать нет возможности, но место это, как уже рисовалось выше, у каждого своё.
Можно ли продать душу? Скорее всего, да, но смотря, что под этим понимать. Человек не может вырваться из ничтожности своего существования, не может смириться и возрадоваться тому, что имеет, и тут приходит некая компания и говорит: «Сделай в жизни нечто важное и полезное! Земляне тебя не забудут! Ты навеки внесёшь своё имя в историю человечества!» И вправду, чем не шанс. Ну и на здоровье.
Но у нас регулярно крадут души. Политики, идеологи, бюрократы, адвокаты, бизнесмены и т.п. Мало того, что людей калечат психически и физически, так ещё и природу губят: леса вырубаются, реки и моря загрязняются в погоне за прибылью и влиянием. Разве это не воровство душ, когда ты вынужден доказывать, что ты это «ты», бегая по кабинетам с бумажками и, при этом, тебе ещё и отказать могут, так как один политик с другим чего-то не поделили. Бред! Нет, не хочу даже думать об этом, поскольку именно так души и выкрадывают – вынуждают смотреть не вглубь, за «дверь» не на свет своей души, а на рожи с плакатов, слоганы и штампы на мёртвых листах....
Строка заканчивается. Всё мимолётно: буквы, слова, строчки. Что потом? Нет! Что за ними!? Взгляд, прикосновение, порыв, сплетение, румянец на щеках, жар дыхания. Чудо! Ужасно. Как ужасно. Как ужасны все эти крючёчки – запятые и точки, это как злые колючки в диких волчьих зарослях. Вот что страшно:
О, сколько нервных и недужных,
Ненужных связей, дружб ненужных!
Во мне уже осатанённость…
О, кто-нибудь, приди, нарушь
Чужих людей соединённость
И разобщённость близких душ! (Е.Евтушенко)
P.S. Пиши, пиши побольше, подлиннее, пиши всё, под впечатлением чего находишься, и пиши так долго, как пишется. Не смотри в начало и не пытайся нащупать конец. Пусть это будет бесконечно, нескончаемо. Пусть это будет вечным, как вселенная. Пусть это будет жарким, как поцелуй. Чувственным, как взгляд. Желанным, как прикосновение. Страстным, как объятия. Я не знаю ещё способа, как только скатать такой огромный ком, чтобы он покрыл всё расстояние и снёс всё на своём пути, сокрушил всё хлипкое и неустойчивое, шаткое и валкое… Не бойся этого, пусть катится, пусть сносит. Давай построим огромную, до небес, снежную бабу. На голову ей наденем ведро, на место носа воткнём морковку, повяжем шарфик и примостим рядом метёлку, чтобы она, как свирепая буря, сметала все препятствия на нашем пути. Это будет наша личная, рукотворная стихия.