Кирилл Дубовский
Planktonus Vulgaris
Часть 6
***
За год работы я научился в разговоре уверенно употреблять «на офисе», а также специальному мимолетному офисному рукопожатию на ходу, не сбавляя шага.
***
Замечаю, что если раньше мне казалось, что я живу дома и хожу на работу, то теперь появилось ощущение, что центр моей жизни сосредоточен в офисе, откуда я лишь отлучаюсь переночевать и на выходные. Я даже не могу сказать, когда именно это случилось.
***
С обеда у меня на столе остается кекс, который я не съедаю и вечером. На утро следующего дня я нахожу его без доброй половины.
– А где остальное? – интересуюсь я у Васи.
– Заходил Лесько, пил кофе, вот и откусил разок, – говорит он.
Впечатленный поведением учредителя фирмы с полусотней сотрудников, я пересказываю этот диалог родителям.
– Возможно, он потому и успешный бизнесмен, что знает, где можно откусить, – говорят они.
***
Олеся рассказывает мне свою историю.
– Я шла в магазин, Лесько заметил это, попросил купить ему булочку. А тогда еще зарплату как раз задерживали, я сказала: «Дайте, пожалуйста, денег, Антон Владимирович», а то мне может не хватить. А он отвечает: «Ну, тогда не надо». И это директор фирмы!
***
Учредители и Вася в нашей комнате обсуждают будущий рекламный блок в газете. Лесько говорит:
– Надо, чтобы на фотографии дверь была открыта, клиентам это больше нравится, тут что-то психологическое.
Карманов предлагает:
– И слоган добавим: «ООО «Анриал» – невозможная фирма!»
***
К Васе заходит менеджер Леша, который работает у нас последние несколько месяцев.
– Может, на проездной дашь?
Фирма оплачивает менеджерам проездной на все виды транспорта.
– Рано еще, – говорит Вася. – Я как даю тебе деньги, так ты на следующий день звонишь и говоришь, что заболел. В пятницу получишь.
***
Очередным утром я прихожу к себе, сажусь за компьютер и вижу, что моя подставка для мобильного телефона на столе полна сигаретного пепла.
– Как это понимать? – спрашиваю я Васю.
– Совещание вчера было, Лесько и Карманов курили в комнате.
С детства меня учили, что большие деньги приходят к наиболее достойным и образованным людям, потихоньку я начинаю понимать, что это не совсем так.
***
Тем временем Захаровна устраивает на работу свою дочь Свету, полненькую крашеную блондинку, которая только окончила университет. К ней молниеносно приклеивается имя Захаровна-младшая, но чаще просто – «младшая». Она помогает мне сверять материалы по списку и учится у мамы премудростям бухгалтерии.
***
Фирма собирается купить грузовой автомобиль. Но для того чтобы оказывать на нем услуги, в штате должен быть аттестованный специалист по грузоперевозкам. Кто-то должен пройти обучение на специальных курсах. Решают, что это буду я.
Родители комментируют:
– Это хороший знак. Похоже, прямо сейчас тебя увольнять не собираются.
Я думаю о том, что если бы эти курсы по-настоящему что-то значили, Захаровна не преминула бы отправить туда свою младшую.
***
Первое занятие по международным грузоперевозкам. Лектор рассказывает медленно, будто под запись.
– Остановила налоговая… Дали штраф… Конфисковали машины… Разорили фирму…
Ненадолго замолчав, добавляет:
– Это международные грузоперевозки.
Я несколько дней скучаю на курсах, после чего сдаю символический зачет и получаю нужную бумагу.
***
Захаровна-младшая потихоньку осваивается. У нее появляется необъяснимая привычка, передавать мне документы, швыряя их через свой стол, не глядя.
***
Евграфович решает уволиться. Причина точно неизвестна, но поговаривают, что у него случился конфликт с Захаровной. Я сожалею об его уходе. Мне страшно оставаться один на один со всеми этими плановыми калькуляциями, когда не у кого спросить совета.
***
Тем не менее, ООО «Анриал» продолжает расширяться, с каждым месяцем работы становится все больше. Лесько поднимает мне зарплату до 350 долларов.
***
Сейчас я пишу коротенькие рассказы почти каждый день. У меня появляется еще одна публикация, в сборнике молодых авторов. Круг моего общения растет, я знакомлюсь с поэтами, прозаиками и переводчиками. Этот совершенно другой мир, совсем не похож на тот, в котором я живу до 18 часов.
***
Тогда же я впервые выступаю перед аудиторией. На презентации нашего сборника я читаю один из своих рассказов слушателям в музее Богдановича. Меня принимают тепло, в нужных местах смеются и аплодируют в конце. Мне кажется, это и есть настоящая жизнь.
***
Мои новые друзья часто интересуются, как я стал экономистом. Я обычно отвечаю, что в 17 лет при поступлении сложно понять, кто ты есть. Добавляю, что в 23 еще сложнее.
***
Перед уходом из офиса хочу сказать младшей: «Света, я распечатал тебе четыре калькуляции», а вместо этого оговариваюсь: «Света, я распечатал тебе четыре рассказа».
Впрочем, она не понимает и вопросов не задает.
***
Вася возвращается в наш кабинет с дикими глазами.
– Ну Захаровна и сука, ты бы знал! – выдыхает он.
– Что такое? – интересуюсь я.
– Не важно, Костян. Просто будь с ней осторожнее.
***
Менеджера Лешу, который имеет привычку болеть, получив деньги на проезд, отправляют работать в его родной Жлобин. У нашей фирмы там будет что-то вроде представительства, которым Леша будет заведовать. Для этих целей ему в качестве офиса сняли номер в местной гостинице, чтобы было где встречаться с клиентами.
***
Под боком у нас открывается отделение банка «Москва-Минск». Тем, кому больше 22 лет и кто работает на одном месте больше года, они предлагают оформить возобновляемую кредитную карточку в валюте. Я решаю сделать себе такую, чтобы в кармане всегда водились деньги, порой так необходимые от зарплаты до зарплаты. Этой мой первый в жизни кредит.
***
Моя подруга Лена, устав торговать металлопрокатом, каким-то образом устраивается журналистом на полуподпольное радио, имеющее репутацию оппозиционного. Она рассказывает мне о своих журналистских буднях, и я начинаю ей завидовать. Работать в молодом коллективе среди умных креативных людей гораздо интереснее, чем вычислять остатки роллетного профиля да саморезов с Захаровнами. Оказывается, есть офисы получше моего.
***
Вспоминаю то время, когда только устроился и мне казалось, что в каждом сотруднике должна таиться еще одна сущность. Например, менеджер, играющий в группе. Конструктор, ставящий по ночам вертушки в модном клубе. Бухгалтеры, пишущие стихи о прекрасном. Теперь мне это кажется немного смешным и наивным.
***
В этом месяце снова задерживают зарплату, спасаюсь кредитной картой. Карманов всех успокаивает:
– Не волнуйтесь, я тоже ничего не получил.
Я думаю, что вряд ли ему приходится обедать под двенадцать с половиной процентов годовых.
***
Звонит Васин телефон. Тот снимает трубку, слушает собеседника и хмурится. Кладет трубку и рассказывает:
– Представляешь, звонили из жлобинской гостиницы. Говорят, что в нашем офисе каждую ночь идет дебош с бухлом и бабами. Придется разогнать этот гадюшник, тем более, что и продажи были хреновые.
***
Этим летним вечером у нас встреча с одногруппниками, два года с окончания университета. Мы сидим в ресторане за накрытым столом. Говорят все о своих работах. Кто-то хвастается своей востребованностью, из-за которой пропадает в офисе до девяти вечера и по выходным, кто-то начал свое дело. Большинство работают в банках, в тех или иных отделах. Одногруппник рассказывает, что у них строгий контроль за интернетом, нельзя заходить на сайты не по работе, не допускается, чтобы на банковский корпоративный e-mail приходила посторонняя корреспонденция, а личный ящик проверять нельзя.
Ему отвечает одногруппница:
– А у нас можно лазить, но не много. Я если хочу новости почитать, открываю сайт, навожу мышкой на заголовки и читаю всплывающий текст, там все самое важное написано, и открывать страницу не нужно.
Я радуюсь про себя, что не устроился в банк. Мне теперь кажется, там еще хуже, чем в обычных фирмах.
***
– А ты, Костя, чем занимаешься? – спрашивают меня.
– Плановыми калькуляциями, – отвечаю я, и мне самому не нравится, как это звучит.
– А преждевременные калькуляции у тебя часто происходят? – задает вопрос в стиле Хомякова подвыпивший одногруппник.
Про писательство я никому не рассказываю.
***
Нам нужен еще один экономист, на производство. На эту должность берут девушку Олю, она только окончила университет. Я начинаю догадываться, что ставку у нас делают не на молодых, а на тех, кому можно меньше платить. Меня просят ввести ее в курс дела, показать, что да как. Я с интересом жду возможности покрасоваться перед молодой сотрудницей своей искушенностью в экономических делах.
Нас представляют друг другу. Оля ― милая девушка, но не вполне в моем вкусе. Несколько дней мы проводим перед моим монитором и вместе обедаем. После чего ее отправляют трудиться в Колядичи, где располагаются производственные цеха фирмы.
***
На работу к нам устраивается новый главный инженер, ему лет 50. Первым делом он ставит на свой стол флажок с эмблемой группы «Роллинг Стоунз» ― задорный язык высунут из приоткрытых губ. Думаю, он единственный, кто слушает «Роллинг Стоунз» на этой фирме.
***
Офис подпольного радио находится недалеко от универсама «Рига», потому мы с Леной теперь часто обедаем в столовой БГУИР. Лена рассказывает, что на работе они могут засидеться и до десяти вечера. Я удивлен.
– Понимаешь, – рассказывает она, – у нас такая классная обстановка, нет никакого принуждения. И нет ощущения, что нужно оттуда быстрее бежать.
У нас совсем не так. Рабочий день официально оканчивается в шесть. Без пятнадцати минут все начинают собираться, мыть свои кружки, складывать бумаги. Без трех минут, все уже сидят одетыми. Без одной минуты нажимают в пуске «завершить работу», и ровно в шесть закрываются двери большинства кабинетов.
***
Я впервые по-настоящему задумываюсь о том, чтобы уйти. Меня останавливает то, что я не представляю, чем бы я еще мог заниматься. К тому же я привык к тому, что регулярно получаю зарплату. Но неужели литература меня не прокормит? Я кажусь себе интересным разносторонним человеком, неужели мое предназначение – это ежедневное прозябание в старом двухэтажном здании ветеринарной станции? Мне кажется, что вот-вот кто-то меня заметит, оценит, и жизнь пойдет совсем по-иному пути.
***
В комнате с общим чайником стоят Хомяков, Лесько и Вася и что-то обсуждают.
Заходит главный инженер с кружкой.
– На концерт Марка Нопфлера в Москву никто случайно не собирается?
Вопрос звучит настолько неуместно, что ему даже никто не отвечает.
***
В конце месяца наши менеджеры составляют специальные отчеты о проделанной работе, по которым им выплачивают зарплату. Из тех, про кого я знаю: у Юли в этом месяце получается 550$, у Андрея – 600$. На их фоне мои 350$ выглядят весьма бледно.
***
На фирму приходит с проверкой налоговая в обличии двух молодых парней. Их надо куда-то посадить, потому для этого освобождают наш с Васей кабинет. Меня отправляют в бухгалтерию, где сидят Захаровна, ее дочь Света, Олеся и новая сметчица, которую удалось отыскать с большим трудом.
***
Теперь я сижу спиной к двери, потому все время вздрагиваю, когда она открывается и кто-то заходит. Захаровне постоянно кажется, будто я что-то от нее прячу.
– Я видела, ты закрыл окно на компьютере, когда я вошла. Ты, наверное, лазил по интернету и не хотел, чтобы я заметила.
– Порнуху смотрел, – хохочет оказавшийся рядом Хомяков.
***
Стою на крыльце, курю. Рядом мужики из соседней фирмы. Один из них рассуждает:
– Вот я всегда говорил, что если человек получает меньше чем 400 баксов, то в работе он не заинтересован.
***
Захаровна-младшая в очередной раз бросает мне лист с данными сверки материалов. Он перелетает стол и падает на пол.
– Нельзя ли поаккуратнее? – спрашиваю я.
– Отойди от девочки, Дорожкин! – кричит Захаровна. – Мал еще тут порядки свои устанавливать!
Я в недоумении возвращаюсь за свой стол.
***
В Минске проходит международный поэтический фестиваль, куда съезжаются поэты из разных стран. Мы с друзьями ходим слушаем, как они читают свои стихи. После одного из таких вечеров, украинский поэт и по совместительству редактор толстого киевского журнала, зовет нас в кафе.
Мы пьем пиво и говорим о литературе.
– А ты что пишешь, Костя? – спрашивает он.
– Небольшие рассказы.
– Интересно, – говорит, он. – Возьми визитку. Там есть мой e-mail, почитаю.
Я беру визитку и кладу ее в кошелек. Мне бы очень хотелось иметь еще одну публикацию. А тем более за границей, в уважаемом издании.
***
Я отсылаю редактору несколько своих рассказов. В этот же вечер он отвечает, что все получил.
Визитку из кошелька я не выкладываю. Мне приятно, что она лежит там, будто между делом, и постоянно попадется на глаза. Мол, все верно, я писатель, и в моем кошельке визитка зарубежного редактора, заинтересованного в моей прозе.
***
Захаровна ругается.
– Дорожкин, ты мало списал материалов на заказ 4572 для Зайчикова. Теперь они у нас по учету повиснут.
– Само собой, если вы заказ отписали сегодняшним числом, а накладная на приход материалов датируется завтрашним.
– Что ты как маленький, вставляй материалы для других заказов, а эти потом раскидаешь. И вообще мне в последнее время не нравится твоя работа, ты все очень медленно делаешь. Ты как будто в каких-то облаках витаешь.
– Так работы все больше и больше.
– Понимаешь, твоя калькуляция называется «предварительная», это значит, что когда мы готовы отгружать заказ, она должна быть уже сделана.
– Калькуляция предварительная, но списание материалов происходит по факту, иначе все время будет возникать ситуация, как сегодня.
– Смотри у меня, доспоришься, будешь другую работу искать.
***
Встречаю на лестнице Лесько.
– Дорожкин, на тебя Захаровна жалуется. Делай, что она говорит, а то на улицу пойдешь. Понял?
***
Захаровна начинает следить за тем, во сколько я ухожу и прихожу. О каждой минуте опоздания она грозится докладывать директору. Наверное, она с удовольствием считала бы, сколько времени я обедаю, но ее самой в это время никогда нет на месте. Когда ей надо куда-то отъехать по своим делам, она всегда говорит: «Я в банк».
***
Мне присылают ссылку на условия литературного конкурса, проводимого компанией из России.
«Мы рады объявить конкурс литературных произведений о лозоплетении. Необходимо прислать произведение в любом жанре, в котором центральное место или же одно из основных смысловых значений отведено лозоплетению. Это может быть пьеса или драматическое произведение, ирония или фарс, детектив или фантастика, стих или тост, гротеск или глубокое научное исследование. Словом, Вы ограничены лишь собственной фантазией. Напишите о лозоплетении то, о чем еще никто не сказал.
В жюри нашего конкурса будут присутствовать известные литераторы, литературные критики, деканы гуманитарных факультетов ведущих вузов Москвы. Победители получат ценные призы и предложение о сотрудничестве с нашей фирмой».
***
Я решаю шутки ради в этом поучаствовать. Я пишу несколько маленьких зарисовок о лозоплетении, куда, в расчете на мудрое и компетентное жюри, вставляю отсылки к латышскому эпосу, текущей геополитической ситуации, сдабривая это все абсурдным юмором. Мне кажется, я должен победить в своей номинации, потому что я вообще не представляю, кто бы там еще мог участвовать.
***
Юля предупреждает:
– Говорила с Васей. Всей фирме повышают зарплату кроме тебя. Очень Захаровна против. Ты не расстраивайся только.
С тех пор как я не сижу больше с заместителем директора, я перестал быть в курсе дел фирмы. Юля чаще с ним сталкивается по работе, чем я, потому иногда рассказывает что-нибудь интересное. Ее последняя новость меня совсем не радует.
***
Кирилл бросает должность главного бухгалтера и поступает в Московский литературный институт на двухгодичные курсы. Я представляю занятия, где разбирают не бухгалтерские проводки, а художественную прозу, студенческое общежитие с писателями и поэтами, и начинаю ему завидовать, одновременно восхищаясь его смелостью. Чем я, черт возьми, занимаюсь в жизни?
***
– Завтра, Дорожкин, мы едем на производство проводить сверку остатков материалов, – сообщает с утра Захаровна. – Пора посмотреть, что там реально происходит.
Мы договариваемся встретиться на месте в 9 утра.
***
Наш цех располагается в промзоне в Колядичах, я добираюсь туда на электричке от железнодорожного вокзала. Из-за этого приходится встать на полтора часа раньше. Не представляю, как люди сюда ездят каждый день.
***
С нашей кладовщицей Ларисой Ивановной мы по очереди считаем остатки роллетного профиля, фурнитуры и прочих материалов, сверяя количество с остатками по бухгалтерии. Совпадает далеко не все.
Захаровна начинает багроветь, ей кажется, что это моя вина. Она уже начинает было говорить: «Ну, Дорожкин, ты…», как вклинивается Лариса Ивановна:
– Людмила Захаровна, – говорит она, – у вас такая юбка красивая.
Захаровне приятно, она смущенно благодарит кладовщицу и забывает обо мне. Я мысленно говорю «спасибо» Ларисе Ивановне за мудрость и сострадание и обещаю себе больше никогда не пререкаться с ней по телефону.
***
Доходим до болтов с гайками, Захаровна спрашивает:
– Можно я себе возьму один? У нас дома как раз стол починить надо.
Лариса Ивановна выбирает для нее болт получше. Мне она предлагает взять тюбик клея для алюминия. Я не отказываюсь, пусть будет, мало ли.
***
Алюминиевый профиль, из которого делают роллеты, поставляют в защитной пленке с пузырьками, длина которой больше человеческого роста. Мне, как и многим другим нравится их лопать, потому я отрываю себе приличный кусок и кладу в сумку.
***
Закончив с остатками, мы пьем кофе. Моя бывшая ученица, экономист Оля, угощает меня глазированным сырком.
Захаровна, которая приехала на машине, говорит:
– Я сейчас не в офис, а в банк, потому доберешься, Дорожкин, сам.
Я смотрю расписание электричек и плетусь на железнодорожную станцию.
***
Ко мне подходит Вася.
– Костя, ты у нас творческий человек. Для тебя как раз есть работа.
Я вопросительно смотрю на него.
– Мы сейчас проходим сертификацию на стандарт ISO 9001, нам нужно написать о миссии и цели нашей компании. Образец у меня есть, ты сделай как-нибудь, чтобы по-русски и литературно было. А мы тебе премию дадим.
***
На сайте московской фирмы объявляют лауреатов конкурса о лозоплетении. В своей номинации я занимаю третье место. Это не то, на что я рассчитывал, но в любом случае какая-никакая, а победа, и меня ждет приз. Литература уже начинает приносить свои плоды, радуюсь я.
***
Презентация сборника молодых авторов, в котором напечатали мои рассказы, должна пройти в нескольких областных городах. Я пробую отпроситься у Лесько, не называя причин, но он меня направляет к Захаровне, которая не без удовольствия говорит, что я нужен им здесь.
***
Я представляю, как мои друзья выступают в больших залах на публике, читают свои рассказы и стихи, срывая аплодисменты. Потом они наверняка зайдут в какой-нибудь местный кабачок и выпьют пива. Им будет хорошо и весело, они будут говорить о литературе и еще о чем-нибудь действительно важном, пока я буду плодить бумаги за столом напротив Захаровны. Бумаги, которые по-настоящему никому не нужны, которые подшиваются в папки и прячутся в архив сразу же после подписи. Вот на что уходит половина моей жизни.
