Кирилл Клеванский
Дело черного мага. Книга 3
© Клеванский Кирилл
© ИДДК
* * *
Пролог
Алекс не любил кинотеатры.
В этом заключался парадокс его фанатской страсти к кинематографу.
Связывал он такой нюанс своего увлечения, тянущегося еще с детства, с тем, что с момента появления линз и нового золотого века магии кинотеатры никак особо не эволюционировали. Их основным ноу-хау до сих пор оставался огромный экран iMax с возможностью просмотра 3D-фильмов без специальных очков.
Спасибо серии “Аватар” за это, разумеется.
Так что неудивительно, что личный ад Дума выглядел как пустой, загашенный окурками, облепленный пустыми сидениями, пропахший фастфудом и пердежами кинозал.
– Фу, мерзость какая, – скривился Алекс, пробуя кисло-сладкий попкорн.
Кто, мать его, в здравом уме будет жрать это дерьмо? Нет, ладно еще соленый – со вкусом любви, как говорил Робин, намекая явно не на влажные мечты девочек и мальчиков-подростков, прячущих слезы в дожде, ну или что они там ставят в свои статусы в социальных сетях.
Кстати, в последнее время набирала популярность новая социальная сеть – MagusBook. Понятно, разумеется, откуда росли ноги у маркетологов нового медиа-гиганта. Главной же фишкой этого сообщества было то, что там можно публиковать свое количество УЕМ и регистрироваться на официальных спарринговых матчах.
Сражения – один из простейших, опаснейших и быстрейших методов поднятия уровня магии.
Способ для тупых.
Медитации и исследования продвигали мага куда дальше, чем постоянное размахивание шашкой. Но кого в нынешнее время интересовали многочасовые медитации и многолетние исследования искусства?
– Плевать. – Алекс уселся в первом ряду, скинул с ног туфли, сверкнул протертыми носками и, закинув ноги на перила, вольготно разлегся в кресле. – Говорят, перед смертью пролетает вся жизнь, да?
Кстати, в этом личном аду у него имелся полный комплект конечностей, без эльфийской модернизации его павшей в последнем бою ноги.
Клятая О’Хара будет ему за это должна. Так должна, что…
Впрочем, как говорил Профессор – поздняк метаться.
Алекс все же двинул кони.
Причем ведь как противно.
Его завалили адамантием. Из пистолета. Какой-то вампирский дворянин. Мертвяк. Его убил сраный мертвяк! Нет, это иронично – безусловно, но все еще п…
В зале выключился свет.
– Оу, – протянул Алекс, – это тот момент, когда здесь должны появиться христианские демоны и начать меня всячески содомировать? Ну или что там себе напридумывали старички в Ватикане?
Настоящий ад не имел ничего общего с небылицами церкви. Какую бы она при этом символику ни пыталась натянуть на глобус веры. От креста до инь-ян.
Для Дума, к примеру, ад имел очень много общего с захарканным кинозалом в Хай-гардене.
Алекс зажмурился от яркого белого света.
– А можно дальний свет выключить?!
С характерным щелчком на экране кинозала появились фигуры. Мужская и женская. Сначала их силуэты различались лишь едва, но со временем резкость пришла в норму, и Алекс почувствовал какое-то смутное узнавание. Хотя – вряд ли.
Он нигде и никогда не видел высокого франта с ярко-голубыми глазами, темной кожей, волевым подбородком, челюстью накачанного минотавра и высокими скулами. Если честно, франт вообще выглядел не как джентльмен из старых пленок, а как какой-то бандит.
Ну или тот, кто обычно приходит к бандитам, чтобы дать им пояснения о месте существования последних под солнцем. Причем обычно солнце, в этом конкретном случае, светит где-то над туалетом.
Но не суть.
Рядом с франтом стояла леди. Невысокого роста, миловидной, но простой внешности. С яркими рыжими волосами и столь же пламенными зелеными глазами. Тонкие черты хрупкой конституции, такое же лицо, бледное, хоть и немного окрашенное веснушками.
Она зачем-то поглаживала камеру.
Больная актрисулька.
Ну или больной режиссер.
Артхаус…
Алекс терпеть не мог артхаус.
“Изысканная пища для интеллектуалов”? Ха! Скорее – харчи для тех, кто хочет себя выдать за последних. Ну, в большинстве случаев, разумеется. Всегда и везде имелись свои исключения.
– А вы там расстарались, да? – Дум продемонстрировал татуировку на среднем пальце потолку.
Динамики зашуршали, и из них послышался приглушенный женский голос.
– Они ведь не могли найти нас… – Голос рыжей звучал одновременно обеспокоенно и как-то… обреченно. – Даже я не могу видеть сквозь твои чары, А…
Она явно произнесла какое-то имя, но Алекс не смог его расслышать.
– Не знаю, любимая, – покачал головой здоровяк. Сложно представить, что у такого вышибалы с уст мог сорваться столь нежный эпитет.
– Порно с сюжетом? – предположил Алекс и с ухмылкой закинул в рот еще несколько отвратных попкорин. – А можно вернуть арт-хаус, пожалуйста?
– Бери его. – Рыжая протянула амбалу камеру. От завала горизонта и резкого перехода композиции Алекса едва не вырвало. Хотя, возможно, это было все-таки связано с обстановкой в зале и попкорном со вкусом раздавленного прыща. – Беги. Я задержу его…
– Но…
Рыжая взмахнула рукой. Экран обуяло пламя, а затем он погас.
Очередной щелчок – и снова два размытых сюжета.
– То есть даже не подрочить? – Алекс выругался и отложил попкорн на соседнее кресло. – Здесь, кстати, занято.
Сначала ничего не происходило, а затем в зале включился свет и погас экран.
Из тени, отбрасываемой рубкой, вышла старушка. Внешне простая, пожилая женщина, выгуливавшая на поводке воспитанного, спокойного питбуля.
Вот только глаза у нее были отнюдь не человеческие. Да и даже не те, которые можно было бы отнести к представителю какой-нибудь разумной или не очень расы.
Черные.
Дешевый поэт сказал бы, что они чернее ночи.
Но нет.
Ни хрена.
Ночь, по сравнению с этими глазами, выглядела как ясный полуденный день.
Мрак – уже ближе и горячее. Именно что горячее. Потому как даже колодец бездонной Вселенной оказался бы жерлом вулкана по сравнению с глазами Судьи.
А именно им… ей… этим… нечто и являлась старушка.
Одна из Судий Теней. А может, и все они вместе взятые. Кто знает, что там происходило в правящем органе темных. Древнем ковене, который существовал еще до того, как лжебог разделил свет и тьму на две половины.
– Здравствуй, Алекс.
– Оскорбляете, да? – скривился Дум. – Я тут, если что, помер. А вы мне здравствовать предлагаете. Даже для вас, Судья, это низко.
Старушка уселась рядом и прислонила к подлокотнику палку. Пес вился около ее ног, а Алекс с удивлением смотрел на лежавший у него в руках стакан с попкорном.
Казалось бы – что в этом такого.
Но стоит напомнить, что Дум находился в посмертии. В его посмертии. И Судья не имела здесь никакой власти. Ну или не должна была ее иметь.
И только что она нарушила этот непреложный закон, продемонстрировав обратное.
– Я не помню имен тех, с кем общалась дважды, Александр, – произнесла бабушка. Достав из кармана мандаринку, она принялась ее аккуратно чистить. – Мы же встречаемся с тобой в третий раз.
– Польщен и…
– У нас мало времени. Меня не интересует тень Робина, в которой ты прячешься, мальчик. Как и в прошлый раз, я хочу поговорить с Александром Думским.
Сначала ничего не происходило.
А затем вдруг в Алексе будто что-то щелкнуло. Он выпрямился, приосанился. Скрестил ноги и сложил пальцы домиком. Его глаза покрылись ледяной, безжизненной коркой. Как если бы в них погасили огонь жизни, сделав двумя стекляшками, беспристрастно взирающими на окружающий мир. Лицо, пусть и невероятно красивое, будто окаменело, перестав выражать хоть какие-то эмоции.
– Что вы хотели, Судья?
– Так-то лучше, Александр. Рада тебя видеть.
Глава 1
– Спешу напомнить вам, – из глотки Александра звучал спокойный, ровный, ничего не выражающий голос, – вы сами уточнили, что у нас не так много времени. Могу добавить, что у нас его почти нет. Так что я попросил бы перейти к делу.
Бабушка улыбнулась и протянула лимонную дольку своему псу. Тот обнюхал угощение и, фыркнув, немного обиженно отвернулся.
– Ты знаешь, что жив, – не спрашивала, а утверждала Судья.
– Вы пытаетесь оскорбить меня, Судья? – Слегка, лишь едва заметно, изогнулась правая бровь. – Каждое утро, на протяжении почти десятилетия, я принимал настойку тела голема. Мой мозг может выдержать без серьезных травм почти девять минут без кислорода. Мышцы крепче мышц простого человека на тридцать шесть целых, четырнадцать десятых процента. Насыщенность крови выше на двадцать семь процентов. Скорость метаболизма выше почти вдвое. Все это вкупе дает мне пятнадцать минут времени.
– Все верно, юноша, – кивнула бабушка. – Ты бы мог добавить еще тот факт, что будь это настоящий ад, я бы не смогла сюда прийти.
– Я не хочу вас оскорблять, Судья, – с намеком и едва ли не издевкой заметил Александр.
– Но тем не менее я могу задержать тебя здесь…
– Не можете, – перебил Думский. Если бы хоть кто-то из клуба “Бездна” узнал, что он осмелился не то что спорить, а перебить Судью, то… да ладно вам – никто бы в это попросту не поверил. – Дороги размыты. Грибовский не любит пачкать машины. На то, чтобы выехать из кладбища, ему бы потребовалось семь минут. Я подал сигнал через пять минут и восемнадцать секунд. Он прибудет через две, – Алекс посмотрел на часы на запястье, – вернее – прибыл уже пять минут тому назад. А значит, где-то через шесть я окажусь в реанимации. Еще две минуты уйдет на то, чтобы вытащить пулю и запустить сердце. А это оставляет нам примерно…
– Минуту времени, Александр. Ты все верно рассчитал. Как, впрочем, и всегда.
Думский молча, не выражая никаких эмоций, пригласительно протянул ладонь.
– У меня есть к тебе просьба, – только и сказала Судья.
– Просьба? Вы ведь знаете, что ни один уважающий себя черный маг не работает задаром. Мы можем заключить с вами сделку, Судья. Но не забывайте, что в данном конкретном случае мне от вас не нужно ровным счетом ничего.
– Я могу вернуть тебе твою ногу.
– Вы снова хотите меня оскорбить? – В очередной раз бровь слегка приподнялась. – Пройдет месяц, и я не отличу своего протеза от оригинала. А через несколько лет мне вернут ногу и без вашей помощи. Нет, такая цена меня не устраивает.
Бабушка протянула дольку мандарина. Но на этот раз не собаке.
– Я бы могла запугать тебя тем, что…
– Могли бы – запугали бы, – снова перебил Александр, а затем кивнул на угощение, – а не предлагали мне силу. Но нет. К чужим УЕМ у меня такое же отношение, как к грязным ногтям. Терпеть их не могу.
Судья посмотрела на собеседника. Их взгляды встретились.
Кто бы с ней ни вел диалог, будь то Алекс Дум или Александр Думский, ни один из них не мог не ощутить той бездны тьмы, что струилась внутри телесной оболочки старушки. И это пугало.
Пугало настолько, насколько вообще страха можно уместить в простой словесный поток.
Это был ужас. Его олицетворение. Само определение и понятие.
Тень.
– Суд Теней никогда и никому не был ничего должен, Александр, – догадалась наконец Судья. – И уж точно он никогда не попадал в ловушку простого смертного.
– Вы пришли ко мне с просьбой, – развел руками Александр, – не я…
– Когда ты пришел, я дала тебе намек.
– Если я скажу кому-то, что весной может идти дождь, будет ли это намеком на то, что он утонет в океане из-за того, что в самолете откажет двигатель? Может, и будет, но уж точно не таким, который можно посчитать за услугу.
Питбуль у ног Александра зарычал.
– Как я уже говорил, Судья, вы не можете меня запугать. Для этого у вас нет рычага. Тем более вам нужна от меня услуга. А значит – вам нужен я.
Какое-то время они сидели молча.
– Когда в твоих руках окажется портрет юной девочки, принеси его в парк. Оставь около памятника и уходи. Суд Теней будет тебе за это должен.
Алекс снова сидел в кинотеатре один. Он смотрел на пустующее рядом с собой место. На его ноге расплывалось кровавое пятно. Его уже кусали собаки, и он не мог ни с чем спутать это ощущение.
Судья оставила на нем метку.
Не такую же, как в свое время Балтаил, но один факт, что Тень смогла ранить его душу, находящуюся на грани жизни и смерти…
– Проклятье, – Алекс обмяк в кресле и растекся по спинке, – сука… меня же так Кондратий хватит. Нет чтобы сначала постучаться… и с чего она вообще взяла, будто я знал, что вампир меня завалит и она придет сюда с торгом?! Блять, да если бы я знал, что старый мертвяк следит за мной, хрен бы я ему дал продырявить мою тушку! И вообще…
* * *
– Исусья жопа! Изыди, бес проклятый! Полковник, несите святую воду! У нас умертвие!
– Грибовский, ты можешь хоть иногда не выражаться?
– Могу, О’Хара, но не тогда, когда труп восстает из мертвых.
Алекс стянул с себя покрывало и обнаружил, что он голый. Голый, лежащий на холодном стальном подносе. Прямо как индейка, готовая к запеканию. А еще – на его большом пальце висела бирка.
Тусклый зеленоватый свет струился из потолочной лампы. Где-то около компа лежало тело девушки в белом халате. Дункан как раз пытался привести ее в себя.
Рядом с Думом стояли О’Хара, бледный Грибовский и задумчивый Чон Сук.
Алекс обернулся.
Позади него по стене поднимались ряды небольших стальных дверец с выемками для бирок.
Спутать это место с чем-то кроме морга было просто невозможно.
– Я что, умер?
– Ну, скорее вы более живы, чем мертвы, профессор, – лаконично заметил азиат. – Но, отвечая на ваш вопрос – да. Две минуты назад вас объявили мертвым по приезде.
– Мертвым по приезде? – Алекс туго соображал. – Вы что, не успели меня реанимировать?
Грибовский потупил взгляд.
– Эй, эспер клятый! А ну смотри в глаза своему воскресшему напарнику!
– Дум, иди ты на хрен. Как я по-твоему должен был успеть до больницы в час пик? Мы опоздали всего на несколько минут.
– Несколько, блять, минут?!
– Твой мозг показал нулевое излучение, – подключилась О’Хара, – сердце не билось семнадцать с половиной минут, и врачи…
Алекс поднял вверх ладонь. Пробки? Что? Откуда пробки в это время в…
– За полчаса до происшествия, – ответил на незаданный вопрос Чон Сук, – начали ремонт на углу Двенадцатой и Восьмой стрит, так что весь трафик…
– Перенаправился, – выдохнул Алекс.
Он одернул покрывало.
– Дорогуша, это тебе так холодно или просто природа отдохнула?
Проигнорировав слова напарника, Дум осмотрел левую, здоровую ногу. Как он и предполагал, над лодыжкой обозначился шрам от собачьей челюсти.
Значит, Судья была здесь ни при чем.
Но тогда…
Тогда Алекс должен был быть мертв.
Но вот он жив.
Вопрос.
Какого…
– Проклятье, – выругался Дум. – Дункан, спасибо.
– Иди в жопу, Дум.
– За это тоже. – Алекс резво вскочил с каталки и подошел к шкафу со всякой всячиной. Разбив его ударом локтя, он протянул руку и взял пластиковую колбу.
– С какого хрена спасибо Дункану, дорогуша? – возмутился Грибовский. – Это я, а не он, уже предлагал скинуться тебе на панихиду. Блин, почти развел народ на монету! Ты не мог поприкидываться мертвым еще пару минут?!
Алекс, открутив крышку, продемонстрировал указательный палец.
– Это спирт, – все так же лаконично заметил Чон Сук.
Алекс, не убирая среднего пальца, запрокинул содержимое в глотку. В нее будто раскаленной лавой плеснули. Но зато сразу начинаешь чувствовать себя максимально живым.
С этими мыслями Дум развернулся и в чем мать родила, с биркой на большом пальце направился в сторону коридора.
– Куда вы, профессор?! – окликнул его полковник. – Нам с вами надо обсудить предстоящую поездку и…
Гвардия… на них даже в таком вопросе положиться нельзя.
– Мне срать, – перебил Алекс. – Все дела только после того, как я прикончу этого мертвого ублюдка! Сука! Продырявить меня вздумал! Блять. Да он точно по своему сынку соскучился. Мразь. Будет страдать.
– Алекс, дорогуша, что мертво – убито быть не может.
– У меня серый пояс по некромантии, Грибовский! – выкрикнул Алекс, скрываясь за поворотом. – Он будет умирать столько раз, сколько мне захочется. А хотелка у меня вырастет сразу, как станет тепло!
Из коридора прозвучал женский визг, а затем глухой хлопок падающего тела.
– Розовый свитер? Модненько. Сойдет.
Гвардейцы переглянулись.
Грибовский почесал затылок и повернулся к полковнику.
– Я пойду, да?
– Глаз с него не спускай.
– Ага. – И эспер помчался следом.
Чон Сук, доставая из внутреннего кармана сигару, с недоумением взглянул на О’Хару.
– Сэр, есть, сэр.
Фейри растворилась в воздухе.
Где-то позади Дункан все еще пытался привести в чувство патологоанатома, вытащившую пулю за секунду до того, как рана на мертвом теле профессора черной магии, Алекса Дума, затянулась.
– Интересно… Дункан, возьми гражданскую с собой. Пусть менталисты займутся ее памятью. Возвращаемся в штаб.
Глава 2
Алекс курил и смотрел в окно. Мимо проносились пейзажи вечернего Маэрс-сити. Удивительного города, в котором высокотехнологичные районы, где магия переплеталась с наукой, соседствовали с такими выгребными ямами, как Хай-гарден.
Кварталы с поднимающимися к небу гигантами из стекла и хрома нависали над рабочими каменными мешками, где ютились выживающие люди, уходящие на смену, чтобы оплатить место, где проснуться, чтобы снова уйти на смену.
Здесь по особому, сверхдорогому и невероятно прочному дорожному покрытию рассекали магокары, за рулем которых сидели красивые фейри, люди и эльфы. А чуть дальше, стоило только покинуть центр города, по раздолбанным асфальтовым тропам катились развалюхи, где за рулем обитали вечно угрюмые тролли, орки и… люди.
Люди вообще оказались универсальной дрянью, заразившей все сферы жизнедеятельности Города Магов – от самых высоких небоскребных пиков финансового района, продолжая вечным раздором и разгулом дешевой похоти и проржавевшей в неоновом блеске романтики Амальгамы-стрит, заканчивая Хай-гарденом.
Дум стряхнул сигарету в окно.
Грибовский, как всегда, ни в чем себе не отказывал и гнал так, будто их преследовал демон преисподней. Да, Алекс знал, что в преисподней не водилось демонов – там вообще, кроме собственного ожившего кошмара и его вечного узника, никого не присутствовало, но звучало ведь красиво.
Преисподняя…
Интересно, знали ли толстые чуваки в белых шапках, что обозвали адом Грань, а судью и палача собственного лжебога нарекли дьяволом.
Алекс знал о настоящем дьяволе. И эта космологическая срань не имела ничего общего с Люцифером, или как его там звали.
– Напомни мне еще раз, дорогуша, почему этот Малфой разрядил в тебя обойму адамантия.
– Во-первых, не обойму, – Алекс смотрел на то, как в электромагическом свете жители Маэрс-сити заходят в рестораны, бутики, спешат по улице по своим делам. Они и понятия не имели, что за последние несколько месяцев их жизни висели на волоске. Обыватели… – А во-вторых, твоя отсылка к Гарри Поттеру здесь вообще неуместна.
– Ах, ну да, простите меня, пожалуйста, мистер фанат Того-Кого-Нельзя-Называть.
Алекс снова взглянул на улицу. Во всем Маэрс-сити, столице острова, не насчиталось бы и десяти процентов магов. Общую массу составляли простые смертные. Ну и волшебные расы, разумеется.
Так что хрен его знает, что происходило в выдуманном мире британской блондинки, но здесь… Парадигму, что люди не должны считаться полноправными гражданами Новой Земли, часто пытались продвинуть разные партии в Городской совет.
Алекс даже иногда находил в этом определенный резон.
Ну а вообще – он просто не мог не сочувствовать товарищу по темному ремеслу.
– Ладно, окей, так почему этот лорд…
– Барон Люциус, – поправил Алекс, – он был лордом.
– Разве вампиры могут терять в рангах? – Грибовский внезапно крутанул руль, вдавил педали и дернул рычаг коробки. – Да я тебе твои клыки в жопу засуну, с проворотом, срань желтокожая! – выкрикнул он вслед орку, улетающему на огромном “Хаммере”. – Прокашлявшись, поляк продолжил уже обычным тоном. Он немного поправил зеркало заднего вида, чтобы лучше видеть Алекса, сидящего на заднем ряду. – Классная кофточка, кстати. Тебе к лицу.
Алекс оттянул розовый свитер, надетый им поверх белой накидки, в которую его облачили в морге. Переодеться, разумеется, было негде. Но в тачке работал климат и подогрев сидений, так что находиться здесь было вполне комфортно.
– Иди в жопу. Что казенное – то не жмет и не тянет.
– Мм-м, – чуть мечтательно протянул бисексуальный гвардеец, убивший собственную невесту, которая являлась еще и невестой (по совместительству) безумно сильного и просто безумного эспера с кодовым погонялом – Тень. А он, в свою очередь, оказался выходцем из Гвардии. Сложная тема, если коротко… – Разве вампиры не получают ранги согласно силе?
– Чистоте крови, – поправил Алекс, снова вспоминая безносого змеелюбца. – Чем больше крови они выпивают, тем чище та субстанция, которая заменяет им кровь, ну и тем сильнее они становятся.
– Я же сказал – по силе.
Алекс закатил глаза. Он не на лекции, а Грибовский, звенящий пирсингом и серьгами, рассекая по дорогам Маэрс-сити, уж точно не его студент. Так что смысл распыляться.
– Я упокоил его сына – Клауса. – Алекс выдохнул дым и снова стряхнул пепел. Тот протянулся длинной серой дорожкой, теряясь где-то в ночи и неоне.
– На территории клуба?
– Именно, – кивнул Дум.
Грибовский сначала промолчал, а затем выдал странное:
– Не в твоем стиле, дорогуша. Зачем ты это сделал?
Причем слово “зачем” он произнес с такой интонацией, что не оставалось сомнений – он имел в виду, какую выгоду из этого получил Дум.
Неужели они настолько сблизились, что гвардеец начал его понимать?
Нет. Глупость какая-то.
– Скажем так – у меня было слишком плохое настроение…
– У тебя всегда плохое настроение. Твое нормальное состояние.
– Еще раз перебьешь – прокляну.
– Видишь. Я же говорю! Тебе бы к какому-нибудь терапевту походить. Чаек там приятный какой попить. Может, йогой заняться.
Вокруг ладони Алекса запылало фиолетовое пламя.
– Ладно-ладно, – Грибовский поднял руки.
– Эй! Держи руль!
– А ты не пугай мою тонкую натуру своими колдовскими фокусами.
Дум выругался, но кулак сжал и погасил пламя.
Грибовский схватился за руль и выровнял машину в последнюю секунду перед выездом на встречку и столкновением с магокаром какого-то намазанного эльфа. Или просто угашенного. У них никогда не поймешь, эльф просто макияж себе на рыльце нанес или ушатался какой-нибудь наркотической дрянью.
– Ну ладно, упростим, – кивнул гвардеец. – Клауса ты завалил потому… что.
– Именно.
– Как это связано с тем, что лорд стал бароном?
– Он попытался вернуть своего сынка, – пожал плечами Алекс, – использовал для этого свою кровь. Но увы, данный ритуал срабатывает далеко не всегда. Так что Люциус потерял в ранге, в авторитете, в силе, а его сынуля так и остался песчаной горкой.
– И поэтому он пытается тебя убить?
– А тебе мало? – удивился Дум. – Я прикончил сынка вампирского дворянина, а тебе кажется, что этого недостаточно?
– Мне кажется, – Грибовский чуть прищурился: так он делал каждый раз, когда прекращал дурачиться, – что не настолько, чтобы он опустился еще ниже в глазах кровососущего сообщества и шмалял в тебя адамантием.
Все же Грибовский разбирался в вампирах. Ну, ничего удивительного – Гвардия же.
– Я сделал ему подарок на его годовщину, – протянул Алекс, выбрасывая в окно окурок.
Некультурно, конечно, более того – незаконно даже. Да и вообще – аморально. Так поступают только мудаки.
Ну а Алекс имел справку о том, что он мудак и ублюдок.
Еще и черный маг.
Он же не мог ждать до урны.
– И-и-и?!
– Я подарил ему ведерко и лопатку, – пожал плечами Дум, – чтобы он мог играть со своим сынком в песочнице.
– Охренеть же ты ублюдок, – то ли с ужасом, то ли с восхищением, а может, и все сразу, высказался Грибовский.
Алекс только развел руками. Не, ну серьезно, Клаус ему тогда сильно насолил. Еще и именем папашки прикрывался. Нельзя было не показать народу, кто здесь самый черный и злой. Правда, все вышло из-под контроля… очень сильно вышло из-под контроля.
Но это уже лирика.
– Ладно, это все лирика, – Грибовский буквально повторил мысли Алекса. – Ты мне лучше скажи, что мы делаем в финансовом районе? Или тебе настолько понравилось все здесь крушить, что решил устроить второй тур?
– Нет, мы едем по адресу Шестая авеню, строение…
– Б7, – закончил Грибовский. Алекс сначала подумал, что все же проклянет красноволосого, но тот в этот момент опасно ехал прямо вдоль встречки. Хитрый черт. – Я помню, дорогуша. А еще помню, что там находится банк Snikket Brothers. Не самый крупный, но вполне достойный. И я, конечно, человек весьма свободных взглядов, но банк грабить с тобой не буду.
– Серьезно?
– Абсолютно, – сверкнул глазами Грибовский.
Адские колокола, а ведь он действительно был серьезен.
– Выдыхай, Красная Шапочка, никого мы обносить не будем. У меня там ячейка на черный день.
– Твоя ячейка была в бандитском схроне и…
Алекс изогнул правую бровь и уставился в зеркало.
– Что… как? Как ты ее скрыл так, чтобы наши умники не нашли?!
Ее… Грибовский действительно думал, что у Алекса было всего две ячейки? Нет, одна, пусть и самая ценная, действительно оказалась у всех на виду. Но так, по мелочи, чисто на всякий случай, у Дума было разбросано по городу порядка десятка укромных местечек.
– Ну, поломай голову, гвардеец, ты же у нас служитель света. Вот и думай, как темный обставил вас в этой игре.
К этому моменту они уже доехали, Грибовский затормозил, а Алекс, нисколько не заботясь о взглядах, которые привлекал его экстравагантный наряд (не Амальгама-стрит, все же, там бы и внимания не обратили), закурил очередную сигарету и направился босым по мокрой от дождя мостовой в сторону стилизованного под старину банка.
