Кирилл Ликов
Между
– Но чёрная магия и колдуны-то существуют или нет?
– Давно не ел вкусной клубники посреди апреля.
– Магия не может быть чёрной или белой. Магия – одна. А чёрной или белой её делают люди. Только человек, управляющий магией, может определять её цели и средства. Только он, и это не зависит от того, какому богу он молится. Вы не поверите, сколько верующих во Христа людей были, есть и будут чёрными магами или уничтожали людей сотнями и тысячами, нарушая его же законы, и в то же время, веровали в него безмерно.
– Это вы об инквизиции?
– Да, нет. Инквизиция – это отдельная тема. Хотя… Много их было, инквизиторов. Радетелей очищения человека от скверны. Многие шли туда, дабы самим не стать жертвами, хотя некоторых и это не спасало. Многие продавались и покупались. Но самое интересное, что добрая треть действительно верила в то, что они делают доброе дело. И пытались искоренять моих слуг в тех, кого они считали неверующими в идеалы своей истины. Не понимая, что я не нуждаюсь в помощниках – людях.
– Но разве истина не одна?
– Нет, что вы. Сколько думающих существ, столько и истин. Столько правды и лжи.
– А можно переделать мой контракт?
– В зависимости от того, что вы хотите там изменить.
Ещё один глоток кофе.
– Ну, хотя бы так: чтобы на нашей матушке-земле стало как можно меньше греха. Это вам по силам? Может, моей души не хватит оплатить это?
Он засмеялся.
Засмеялся, как мне показалось, искренне.
Засмеялся впервые за время нашей встречи.
Впервые засмеялся?
Засмеялся?!
Засмеялся…
– Можно-то можно, но уверяю вас, Сергей, это не стоит вашей души, да и других душ тоже. Это по силам вам, людям, сделать без контракта.
– И как же это сделать, Даймон?
Последний глоток кофе. Чашка поставлена на стол. Пара от чашки уже не идёт.
– Извините, молодой человек, мне пора. Дела. Всего доброго. С вами было интересно пить кофе.
– А…
И только начинаешь смотреть под ноги, как обязательно споткнёшься.
И я споткнулся.
– Дья… – Я сплюнул. – Ну уж нет.
И, опустив голову, поплёлся домой. С тренировки или с гулянья, какая, в сущности, разница.
Инженер
День сегодня не задался. С самого утра мотаюсь по инстанциям. Вернее, по одной – нашей поликлинике. Чтобы получить больничный, нужно сначала вызвать врача на дом. Да только потом предстоит выписываться. Такое чувство, что это проверка: здоров ты или нет. Только абсолютно здоровый человек может позволить себе выписаться. Бабушки у нас в стране самые здоровые – столько ходить по поликлиникам и аптекам, лежать в больницах!
В общем, день не удался. Сначала мне предстояло отстоять десятиминутную очередь в регистратуру, чтобы мою карту отнесли в кабинет к врачу. Отнесут-то, отнесут, вопрос – когда. Был, помню, такой случай: мужик очередь вторым занял, а карту его принесли через час. Тогда он долго ругался, но при звуках голоса старшей медсестры, говорящей о том, что у них работы много, а зарплата не позволяет выслушивать оскорбления от всяких разных людей, быстро увял и через неделю слёг в больницу с инфарктом. Потом я выдержал двухчасовую очередь к врачу. Я был пятым, но пропустил перед собой кучу льготников, пациентов с острой болью, знакомых медперсонала этой поликлиники и ещё двоих пенсионеров со словами: «Мне только спросить» или «Мне только подписать». Оба пробыли в кабинете около тридцати минут вместе. Я же после этого задержался там не больше двух минут, чтобы подписать синий документ – больничный лист. Без осмотра и вопросов о жалобах, про то, что сдал я анализы или нет, вопросов не возникло. Со словами «Всего хорошего», мне сказали, что теперь эту бумагу нужно подписывать у главврача. Главврач был на месте, но толку от этого немного: у него, как обычно, было совещание или разговор с кем-то. Это продолжалось целый час, и всё ради одной подписи. Получив долгожданную подпись, я отправился ставить на неё печать. Расслабившись, подумал, что всё закончилось. Но не тут-то было. Окошко по закрытию больничных листов объединили (как раз в этот день) с окошком оформления рецептов. Пришлось стоять ещё сорок минут в очереди и слушать сплетни от пенсионеров, составлявших большинство, о том, что сказал один кандидат, что другой…
С печатями и подписями на заветном листе синего цвета я направился домой, предвкушая, что завтра выйду на работу и ещё как минимум полгода не придётся заглядывать в этот казённый дом с красным крестом на крыше. По пути зашёл в продуктовый магазин, и это была ошибка. Нужен был всего лишь пакет кефира. Но сегодня мне не везло. Передо мной оказался какой-то чиновник из налоговой, проводивший контрольную закупку. Понятно, что там что-то не сходилось, и отдел закрыли на учёт.
– Боже! Когда это закончится? – вырвалось у меня, когда я выходил из магазина с понурым видом.
– Скоро, а может, и нет, – ответили мне из-за спины.
Обернувшись, увидел молодого человека. Лет двадцати-двадцати двух. Одет просто: джинсы, мятую куртку, простую синюю футболку, белые китайские кроссовки.
– Вы ко мне обращаетесь? – спросил я.
– А к кому же ещё?
– Ну, тогда позвольте: это был риторический вопрос. Он был задан в воздух и не требует ответа.
– А зачем вы обращались ко мне, если вопрос риторический и не требует ответа?
– Кому это, к вам? Я что, назвал ваше имя?
– Нет, но вы использовали моё звание.
– То есть, вы есть Бог?
– Ну, это ваше, людское название. А так да.
– А почему тогда в таком виде?
– А вы хотели увидеть горящий куст? Или услышать глас с небес, сопровождаемый молнией?
– Нет, но всё-таки…
– Молодой человек, если у вас есть желание поговорить, давайте присядем где-нибудь в спокойной обстановке. Например, вон в том летнем кафе. – Он указал рукой на кафе с названием «Осинушка».
Это дешёвое кафе, хотя ближе было дойти до гротескного «Камелота».
– Иначе два существа, ведущие беседу на богословские темы посреди улицы, могут неправильно восприняться обществом и карательными органами в лице вашей доблестной милиции.
– Ничего не имею против.
Мы отправились в кафе пешком, молча.
– Итак? – спросил он, усевшись на жёсткий пластиковый стул.
– Что и так? – переспросил я, устроив свой драгоценный авторитет, как любил говорить мой учитель хирургии, на такой же стул напротив собеседника.
Нас прервала официантка. Девушка с лицом и фигурой далеко не первой свежести. Если честно, то даже на вторую она тянула с трудом.
– Что будете заказывать? – спросила она.
Её тон выдавал, что от нас она не ожидала ни чаевых, ни приличного заказа. Мы её не разочаровали.
– Два чая с лимоном, – заказал мой собеседник.
Она развернулась на каблуках и фыркнула. Её ожидания оправдались. Хотя, судя по нашему виду, это было ясно ещё до того, как она подошла и мы открыли рот.
– Вы хотели поговорить. Или мне кажется?
– Кажется, хотел. Да и сейчас ещё не передумал.
– Ну и…?
– Начнём с того, как мне к вам обращаться?
– Никогда не поверю, молодой человек, что вы не знаете ни одного моего имени. Их столько, что я сам уже перестал их запоминать.
