Колин Гувер
Никогда, никогда
8
Сайлас
Когда я паркуюсь, парадная дверь моего дома открывается и из нее выходит Эзра, нервно ломая руки. Я выхожу из машины и подхожу к ней. Она стоит и смотрит на меня, округлив глаза.
– Сайлас, – дрожащим голосом говорит она, – я думала, что он знает. Я бы не стала упоминать, что Чарли была здесь, но мне показалось, что ты этого не скрываешь, так что я подумала, что положение дел изменилось и ей разрешено являться сюда…
Я вскидываю руку, чтобы избавить ее от необходимости извиняться.
– Все в порядке, Эзра. Правда.
Она вздыхает и проводит ладонью по переднику, все еще надетому на ней. Я не понимаю, почему она нервничает и почему она ожидала, что я рассержусь на нее. Возможно, я вкладываю в свою улыбку больше ободрения, чем необходимо, но, судя по ее виду, она нуждается в этом.
Она кивает и вслед за мной входит в дом. Я останавливаюсь в вестибюле, поскольку мне еще недостаточно знаком этот дом, чтобы знать, где сейчас может находиться мой отец. Эзра проходит мимо меня, пробормотав: «Спокойной ночи», и направляется к лестнице. Должно быть, ее комната находится где-то наверху.
– Сайлас.
Этот голос похож на мой, но старше. Я поворачиваюсь и внезапно оказываюсь лицом к лицу с мужчиной, изображенным на всех семейных фотографиях, висящих на стенах. Правда, сейчас на его лице нет ни следа этой его лучезарной деланой улыбки.
Он окидывает меня взглядом с ног до головы, как будто уже сам вид его сына разочаровывает его.
Повернувшись, он проходит в одну из дверей, выходящих в вестибюль. Его молчание и та уверенность, которая чувствуется в его поступи, ясно говорят, что мне положено последовать за ним, и я иду следом. Мы входим в его кабинет, и он, неторопливо обойдя свой письменный стол, садится. И, подавшись вперед, кладет руки на столешницу из красного дерева.
– Ты собираешься это объяснить?
Мне хочется объяснить, очень хочется. Я хочу сказать ему, что я понятия не имею, кто он такой, почему он злится и кто такой я сам.
Наверное, мне полагается нервничать, бояться его. Я уверен, что вчерашний Сайлас сейчас бы чувствовал себя именно так, но трудно бояться человека, которого я совершенно не знаю. По мне, так он не имеет надо мной никакой власти, а иметь власть необходимо, чтобы внушать страх.
– Объяснить что? – спрашиваю я.
Мой взгляд падает на стенную полку за его спиной и стоящие на ней книги. Похоже, это какая-то классика. Коллекционные издания. Интересно, прочел ли он хотя бы одну из этих книг или же они нужны ему только для того, чтобы нагонять еще больший страх.
– Сайлас! – Его голос так резок, что мне кажется, он пронзает мои барабанные перепонки, словно нож. Я прижимаю руку к боковой части шеи и сжимаю ее, прежде чем взглянуть на него опять. Он смотрит на кресло, стоящее напротив него, молча приказывая мне сесть.
У меня такое чувство, будто вчерашний Сайлас сказал бы сейчас:
– Да, сэр.
Но сегодняшний Сайлас только улыбается и неторопливо направляется к указанному креслу.
– Почему она сегодня явилась в этот дом?
Он говорит о Чарли так, будто она какой-то яд. Так же, как ее мать говорила обо мне. Я опускаю взгляд на подлокотник моего кресла и ковыряю участок потертой кожи.
– Она почувствовала себя нехорошо в школе. Ее надо было отвезти домой, и мы по-быстрому заехали сюда.
Этот человек… мой отец… откидывается на спинку своего кресла. И, поднеся руку к лицу, потирает подбородок.
Проходит пять секунд. Десять секунд. Пятнадцать.
Наконец он опять подается вперед:
– Ты встречаешься с ней снова?
Это вопрос с подвохом? Потому что мне кажется, что да.
Если я скажу да, это наверняка выведет его из себя. Если я скажу нет, то получится, что я позволяю ему одержать надо мной верх. Не знаю, почему, но мне совсем не хочется, чтобы этот человек победил. Вид у него такой, будто он привык побеждать.
– А что, если и так?
Его рука больше не потирает подбородок, потому что она скользнула по столу и вцепилась в ворот моей рубашки. Он пытается рывком притянуть меня к себе, но я хватаюсь за край стола и сопротивляюсь. Мы стоим глаза в глаза, и я ожидаю, что сейчас он ударит меня. Интересно, типично ли это для нас, всегда ли мы с ним общаемся так, как сейчас.
Но вместо того чтобы ударить меня, как ему хочется – я это знаю, – он толкает меня кулаком в грудь и отпускает мой воротник. Я валюсь обратно на свое кресло, но остаюсь в нем всего лишь секунду. Я вскакиваю и делаю несколько шагов назад.
Наверное, мне следовало бы врезать этому засранцу, но я еще не испытываю к нему достаточной ненависти, чтобы сделать это. И он также недостаточно мне нравится, чтобы его реакция как-то действовала на меня. Хотя она и озадачивает меня.
Он хватает со стола пресс-папье и швыряет его, к счастью, не в мою сторону. Оно врезается в деревянную полку и опрокидывает ее содержимое на пол. Несколько книг. Фотография в рамке. Камень.
Я стою неподвижно и смотрю, как он ходит из стороны в сторону и по лбу его текут капли пота. Я не понимаю, почему он так возмущен тем, что Чарли была здесь сегодня. Тем более что, по словам Эзры, мы вместе выросли.
Теперь его ладони уперты в стол. Он тяжело дышит, его ноздри раздуваются, как у разъяренного быка. Я ожидаю, что он вот-вот начнет бить копытом.
– У нас была договоренность, Сайлас. У нас с тобой. Мы договорились, что я не стану принуждать тебя давать показания, если ты поклянешься мне, что больше не будешь видеться с дочерью этого человека. – Одна его рука резко тянется к запертому шкафчику, а другую он запускает в остатки своих поредевших волос. – Я знаю, ты считаешь, что она не брала те досье из моего кабинета, но я уверен, что она это сделала! И я согласился не давать этой истории хода только потому, что ты поклялся, что нам больше не придется иметь дела с этой семьей. И вот теперь ты… – Он содрогается. В буквальном смысле этого слова. – И вот теперь ты приводишь ее в этот дом, как будто последних двенадцати месяцев не было вообще! – Он раздраженно машет руками, его лицо искажено. – Отец этой девицы едва не разорил нашу семью, Сайлас! Неужели это для тебя ничего не значит?
Вообще-то так оно и есть, хочется сказать мне.
Я беру себе на заметку, что мне никогда не следует злиться. Потому что мужчинам семьи Нэш гнев совсем не идет.
Я пытаюсь отыскать в себе какую-нибудь эмоцию, которая может сойти за раскаяние, чтобы он увидел это на моем лице. Но это трудно, ведь единственное чувство, которое я испытываю сейчас, это любопытство.
– Лэндон, тебя это не касается, – говорит мой отец, и его голос при этом звучит мягко. Я на секунду поворачиваюсь к нему опять, чтобы удостовериться, что эти слова и правда произнес он, а не кто-то другой. Этот голос звучит почти как голос заботливого отца, а не того монстра, с которым я только что имел дело.
Лэндон – приятно наконец узнать имя моего младшего брата – смотрит на меня.
– Тебе звонит наш тренер, Сайлас.
Я снова смотрю на моего отца, который теперь повернулся ко мне спиной. Надо полагать, это означает, что наш разговор окончен. Я иду к двери и с радостью выхожу из комнаты, за мной выходит и Лэндон.
– Где телефон? – спрашиваю я его, подойдя к лестнице. Это обоснованный вопрос. Ведь откуда мне знать, на какой телефон он позвонил: на мобильный или на стационарный?
Лэндон смеется и начинает подниматься по лестнице.
– Никакого звонка нет. Я просто хотел вытащить тебя оттуда.
Он продолжает подниматься, доходит до второго этажа и, повернув налево, исчезает из виду в коридоре. Он хороший брат, думаю я. Я направляюсь туда, где, как мне кажется, находится его комната, и легко стучу в дверь. Она немного приоткрыта, и я толкаю ее.
– Лэндон? – Я открываю дверь полностью. Он сидит за письменным столом, на мгновение оборачивается и снова переключает внимание на свой компьютер. – Спасибо, – говорю я, войдя в комнату. Благодарят ли друг друга братья? Вероятно, нет. Наверное, мне следовало сказать что-то вроде: Долго же ты медлил, засранец.
Лэндон поворачивается на своем кресле и склоняет голову набок. И улыбается с недоумением, смешанным с восхищением.
– Не знаю, что ты задумал. Ты не явился на тренировку, а прежде с тобой никогда такого не бывало. Ты ведешь себя так, будто тебе плевать, что Чарли трахалась с Брайаном Финли. А затем тебе хватает куража привести ее сюда. И это после всего того дерьма, через которое прошли наш отец и Бретт? – Он качает головой. – Меня удивляет, что ты смог выйти из его кабинета без кровопролития.
Он разворачивается и предоставляет мне разбираться со всем этим самому. Я поворачиваюсь и бросаюсь в свою комнату.
Бретт Уинвуд. Бретт Уинвуд. Бретт Уинвуд.
Я повторяю про себя его имя, чтобы точно знать, что искать, когда я доберусь до своего компьютера. Наверняка у меня есть компьютер.
Дойдя до своей комнаты, я первым делом подхожу к своему комоду. И, взяв с него ручку, которую мне дала сегодня Чарли, снова читаю надпись на ней.
ФИНАНСОВАЯ ГРУППА УИНВУД – НЭШ.
Я обыскиваю комнату, пока не нахожу ноутбук в ящике моей прикроватной тумбочки. Я включаю его и ввожу пароль.
Выходит, я помню пароль? Придется добавить это к списку дерьма, не имеющего смысла.
Я набираю в поисковой строке Финансовая группа Уинвуд – Нэш. Я кликаю по первому результату и оказываюсь на странице, озаглавленной Нэш файнэнс, без всякого упоминания фамилии Уинвуд. Я быстро просматриваю эту страницу, но не нахожу на ней ничего, что могло бы мне помочь. Просто куча бесполезной информации о контактах компании.
Я покидаю эту страницу и просматриваю все остальные результаты, читая и заголовки, и помещенные под ними статьи.
Финансовым гуру Кларку Нэшу и Бретту Уиндвуду, соучредителям финансовой группы Уинвуд – Нэш были предъявлены пять пунктов обвинения в заговоре, мошенничестве и незаконной торговле на финансовых рынках.
Эти два магната, являвшиеся партнерами более двадцати лет, валят вину друг на друга и оба утверждают, что они ничего не знали о незаконных делах, вскрытых в ходе недавнего расследования.
Я читаю следующую статью.
Кларк Нэш оправдан. Бретт Уинвуд приговорен к пятнадцати годам заключения за мошенничество и растрату.
Я перехожу на вторую страницу результатов поиска, когда на ноутбуке начинает мигать индикатор заряда аккумулятора. Я выдвигаю ящик, но зарядки там нет. Я ищу ее везде – под кроватью, в чулане, в ящиках комода.
Во время моих поисков ноутбук выключается. Я начинаю использовать для поиска свой телефон, но вот-вот выключится и он, а единственная зарядка для телефона, которую я смог найти, включается все в тот же ноутбук. Я продолжаю искать, потому что мне необходимо точно выяснить, что же произошло, что эти две семьи так возненавидели друг друга.
Я поднимаю матрас, чтобы посмотреть, не завалилась ли зарядка между стеной и кроватью. Я не нахожу зарядку, но нахожу что-то, похожее на большую тетрадь. Я достаю ее из-под матраса и сажусь на кровать. Но, когда я открываю ее первую страницу, мой телефон вибрирует, поскольку на него пришло сообщение.
Чарли: Как идут дела у твоего отца?
Мне хочется узнать побольше прежде, чем я решу, что мне сообщить ей. И я оставляю ее сообщение без внимания и открываю тетрадь, в которой нахожу папку с пачкой бумаг, сложенных в папку. В шапках всех этих бумаг напечатано одно и то же – Финансовая группа Уинвуд – Нэш – но я не понимаю, о чем в них идет речь. И не понимаю, почему они были спрятаны под моим матрасом.
Я слышу слова Кларка Нэша, которые он сказал мне внизу: – Я знаю, ты считаешь, что она не брала те досье из моего кабинета, Сайлас, но я уверен, что она это сделала.
Похоже, он ошибался, но зачем мне было брать их? На что они мне сдались?
Кого я пытался защитить?
Мой телефон опять гудит – значит, на него пришло еще одно сообщение.
Чарли: На твоем телефоне есть одна классная опция, называемая «подтверждение прочтения». Если ты собираешься игнорировать сообщения, то, вероятно, тебе было бы лучше отключить ее.��
Что ж, по крайней мере, она поместила в конце смайлик с мигающим глазом.
Я: Я не игнорирую тебя. Я просто устал. Завтра нам предстоит многое узнать.
Чарли: Да.
Вот и все. Не знаю, надо ли мне что-то писать в ответ на это односложное сообщение, но я не хочу, чтобы она раздражалась, если я не отвечу.
Я: Спокойной ночи, малышка Чарли.��
Как только я нажимаю на «отправить», мне сразу же хочется взять этот ответ обратно. Не знаю, что я собирался вложить в него. Не сарказм и уж точно не заигрывание.
Я решаю отложить сожаления до завтра. А сейчас мне нужно просто поспать, чтобы утром чувствовать себя достаточно отдохнувшим, чтобы разобраться со всем этим.
Я засовываю тетрадь обратно под матрас и вижу стенную зарядку, к которой и подключаю мой телефон. Я слишком измотан, чтобы продолжать поиски сегодня вечером, так что просто разуваюсь и раздеваюсь. И, только улегшись, замечаю, что Эзра поменяла мое постельное белье.
Как только я выключаю лампу и закрываю глаза, мой телефон вибрирует.
Чарли: Спокойной ночи, Сайлас.
От моего внимания не укрывается, что в своем ответе она не использовала мое ласковое прозвище, но по какой-то непонятной причине ее сообщение все равно вызывает у меня улыбку. Это так похоже на Чарли.
Вернее, я думаю, что это похоже на нее.
9
Чарли
Это совсем не спокойная ночь. Чердачный люк находится в чулане для одежды, который я делю со своей сестрой. Пожелав Сайласу спокойной ночи, я карабкаюсь наверх по трем полкам, забитым одеждой, и толкаю крышку этого люка вверх кончиками пальцев, пока она не сдвигается влево. Я оглядываюсь на Дженет и вижу, что она так и не оторвала глаз от своего телефона. Должно быть, для меня это обычная практика – я залезаю на чердак, оставив ее в спальне. Мне хочется предложить ей забраться на чердак вместе, но мне было слишком утомительно даже просто уговорить ее поужинать со мной. Как-нибудь в другой раз, думаю я. Я придумаю, как наладить наши отношения.
Не знаю, почему, но когда я, подтянувшись, пролезаю в люк, я представляю себе лицо Сайласа. Его гладкую загорелую кожу. Его полные губы. Сколько раз я целовала их, однако я не могу вспомнить ни единого поцелуя.
На чердаке тепло и душно. Я на коленях подползаю к горе подушек и, прислонясь к ним спиной, вытягиваю ноги перед собой. На стопке книг стоит фонарик, и я включаю его, чтобы исследовать их корешки; да, я знаю эти истории, но не помню, как читала их. Как странно состоять из плоти и костей и при этом иметь душу, с которой ты совершенно не знакома.
Я беру ее книги одну за другой и прочитываю первую страницу каждой из них. Мне хочется узнать, что она собой представляет – что я собой представляю. Дойдя до конца стопки, я нахожу там большую тетрадь, переплетенную в морщинистую красную кожу. Первой мне приходит в голову мысль, что я нашла свой дневник. Мои руки дрожат, когда я открываю страницы.
Нет, это не дневник. Это памятный альбом. Для писем от Сайласа.
Я понимаю это, потому что каждое письмо подписано буквой S, имеющей такую заостренную форму, что она почти похожа на удар молнии. И я понимаю, что мне нравится его почерк, незатейливый и четкий. К каждому письму скрепкой прикреплена фотография – видимо, сделанная им самим. Я читаю одно письмо за другим, вчитываясь в слова. Это любовные письма. Сайлас влюблен.
Это прекрасно.
Ему нравится представлять себе нашу с ним совместную жизнь. В одном письме, написанном на задней части пакета от оберточной бумаги, он подробно описывает, как мы будем проводить Рождество, когда у нас будет наш собственный дом: как мы будем сидеть под елкой и пить сдобренный пряностями сидр, как мы будем есть тесто для печений сырым до того, как испечем печенья. Он пишет, что хочет заняться со мной любовью без электрического освещения, чтобы комнату освещали только свечи и он мог видеть, как мое тело сияет при их свете. На прикрепленной к письму фотографии изображена крошечная рождественская елка, похоже, находящаяся в его спальне. Должно быть, мы поставили и украсили ее вместе.
Я нахожу письмо, написанное на обороте чека, в котором он подробно описывает, что он чувствует, находясь внутри меня. Мое лицо горит, когда я читаю это послание снова и снова, упиваясь его страстью. На фотографии, прикрепленной к этому письму, запечатлено мое обнаженное плечо.
Его фотографии производят на меня сильное впечатление – как и его слова. У меня захватывает от них дух, и я не знаю, любит ли его та часть меня, которую я не помню. Сама я испытываю только любопытство по отношению к этому темноволосому парню, глядящему на меня так серьезно.
Я откладываю письмо в сторону, чувствуя себя так, будто я подглядываю за чужой жизнью, и закрываю альбом. Он принадлежал Чарли. А я – это не она. Я засыпаю в окружении слов Сайласа, писем и предложений, которые вертятся в моей голове, пока…
Какая-то девушка падает передо мной на колени.
– Выслушай меня, – шепчет она. – У нас мало времени.
Но я не слушаю ее. Я отталкиваю ее, и она исчезает. Я стою под открытым небом. В старом металлическом мусорном баке горит огонь. Я тру ладони одну о другую, чтобы согреться. Откуда-то сзади доносятся звуки саксофона, затем они вдруг превращаются в истошный крик. И я пускаюсь бежать. Я бегу сквозь огонь, который только что горел в мусорном баке, но теперь он везде, его языки лижут здания, стоящие по краям улицы. Я бегу, задыхаясь от дыма, пока не вижу магазин с розовым фасадом, свободный от дыма и огня, хотя вокруг него все пылает. Это лавка древностей. Я открываю ее дверь, не раздумывая, потому что это единственное место, где нету пламени. Там меня ожидает Сайлас. Он ведет меня мимо костей, книг и бутылей и заводит в подсобку. Здесь, на троне, сделанном из разбитых зеркал, восседает женщина, она смотрит на меня с натянутой улыбкой. Осколки зеркал отражают свет и бросают на стены пляшущие блики. Я поворачиваюсь к Сайласу, чтобы спросить его, где мы находимся, но его нет.
– Скорее!
Я вздрагиваю и просыпаюсь. В чердачный люк просунулась Дженет и трясет меня за ногу.
– Тебе надо вставать, – говорит она. – У тебя больше не осталось дней, когда ты можешь безнаказанно прогуливать школу.
Я по-прежнему нахожусь на душном чердаке. Протерев заспанные глаза, я вслед за ней слезаю по трем полкам вниз, в нашу комнату. Я тронута тем, что она знает, что у меня не осталось законных дней прогулов, и тем, что ей оказалось не все равно и она разбудила меня. Я дрожу, когда дохожу до ванной и включаю душ. Это сновидение не отпускает меня. Я все еще вижу свое отражение в осколках зеркал трона той женщины.
Огонь из этого сна пылает снова и снова всякий раз, когда я, моргая, на миг закрываю глаза. И, сосредоточившись, чую запах золы, примешивающийся к запаху геля для душа и приторно-сладкому запаху шампуня, который я лью в свою ладонь. Я закрываю глаза и пытаюсь припомнить слова Сайласа… Ты горячая и влажная, и твое тело обхватывает меня так, будто не желает отпускать.
В дверь молотит Дженет.
– Мы опаздываем! – кричит она.
Я торопливо одеваюсь, и мы выбегаем из парадной двери прежде, чем до меня доходит, что я не знаю, как, по мнению Дженет, мы будем сегодня добираться до школы. Вчера я попросила Сайласа, чтобы он меня подвез.
– Эми должна уже быть здесь, – говорит Дженет. И, сложив руки на груди, смотрит в сторону конца улицы. Судя по всему, ей невыносимо даже просто смотреть на меня. Я достаю телефон и пишу Сайласу, чтобы он не подвозил меня. И проверяю, есть ли у меня сообщение от этой самой Эми, но как раз в эту минуту из-за угла выезжает маленький серебристый «Мерседес».
– Эми, – говорю я, гадая, была ли она в числе тех девушек, с которыми я вчера сидела за обедом в кафетерии. Я тогда почти не запомнила ни их имен, ни их лиц. Машина останавливается на обочине, и мы идем к ней. Дженет, не говоря ни слова, садится на заднее сиденье, а я, поколебавшись несколько секунд, открываю переднюю пассажирскую дверь. И удивленно смотрю на Эми прежде, чем сесть в машину.
– Привет, – здоровается она, не глядя на меня. Я рада тому, что ее внимание сосредоточено на дороге, поскольку это дает мне время для того, чтобы рассмотреть ее.
– Привет.
Она хорошенькая, с волосами еще более светлыми, чем ее кожа, и заплетенными в косу, которая доходит ей до пояса. Она явно чувствует себя в моем обществе непринужденно – не говоря уже о том, что она подвозит в школу и меня, и мою вечно недовольную сестру. Должно быть, мы с ней подруги.
– Я рада, что ты чувствуешь себя лучше. Ты решила, что ты будешь делать по поводу Сайласа? – спрашивает она.
– Я… я… э-э… по поводу Сайласа?
– Понятно. Так я и думала. Ты все еще не знаешь. И очень жаль, потому что вы двое по-настоящему подходите друг другу, когда вы вместе.
Я сижу молча, пока мы не оказываемся рядом со школой, гадая, что она имеет в виду.
– Эми, – говорю я, – как бы ты описала мои отношения с Сайласом человеку, который не знает и никогда не видел ни меня, ни его?
– В этом-то и заключается твоя проблема, – отвечает она. – Тебе все время хочется играть в игры. – Она останавливается перед школой, и Дженет выходит. И похоже, так происходит изо дня в день.
– Пока, – кричу я, когда за ней закрывается дверь. – Она такая вредная, – замечаю я, снова повернувшись лицом вперед.
Эми корчит гримасу.
– Можно подумать, ты у нас такая уж милая. Не понимаю, что это на тебя нашло. Ты еще больше не в себе, чем бываешь обычно.
Я прикусываю губу, когда мы заезжаем на школьную парковку. И открываю дверь еще до того, как машина останавливается.
– Какого черта, Чарли?
Я не хочу слышать, что еще она имеет мне сказать. Я бегу к школе, крепко обхватив себя руками. Меня что, все ненавидели? Я опускаю голову, проходя через двери. Мне надо найти Сайласа. Люди смотрят на меня, пока я иду по вестибюлю. Я не смотрю ни направо, ни налево, но чувствую на себе их взгляды. Сунув руку в карман, чтобы достать телефон и написать Сайласу, я обнаруживаю, что его там нет. Я сжимаю руки в кулаки. Телефон был у меня, когда я отправила ему сообщение, что мне не нужно, чтобы он меня подвез. Должно быть, я оставила его в машине Эми.
Я иду обратно в сторону парковки, когда кто-то окликает меня.
Брайан.
Я оглядываюсь по сторонам, чтобы посмотреть, кто может наблюдать за нами, когда он трусцой подбегает ко мне. Его глаз немного почернел и заплыл от моего вчерашнего удара. И мне это нравится.
– Что? – вопрошаю я.
– Ты ударила меня. – Он останавливается в нескольких футах от меня, как будто боится, что я сделаю это снова. Я вдруг чувствую себя виноватой. Мне не следовало этого делать. В какую бы игру я ни играла с ним прежде, в том, что со мной случилось, нет его вины.
– Прости, – говорю я. – Последнее время я сама не своя. Мне не следовало этого делать.
Судя по его виду, именно это он и хотел от меня услышать. Его напряженное лицо расслабляется, и он проводит рукой по своему затылку, глядя на меня.
– Мы не могли бы пройти куда-нибудь, где нам не будут мешать, чтобы поговорить?
Я оглядываю запруженный народом вестибюль и качаю головой.
– Нет.
– Ладно. Тогда мы можем сделать это и здесь. – Я переминаюсь с ноги на ногу и оглядываюсь через плечо. От того, сколько времени займет этот разговор, зависит, смогу ли я перехватить Эми, взять у нее ключи от ее машины и…
– Вопрос стоит так: либо Сайлас, либо я.
Я резко поворачиваюсь.
– Что?
– Я люблю тебя, Чарли.
О боже. У меня вдруг начинает чесаться все тело. Я делаю шаг назад, ища глазами кого-нибудь, кто мог бы помочь мне выбраться из этого положения.
– Сейчас очень неудачный момент для этого, Брайан. Мне нужно найти Эми и…
– Я знаю, вы двое долго были вместе, но ты уже давно была с ним несчастна. Этот парень самовлюбленный идиот, Чарли. Ты ж видела, что произошло с Креветкой. Я удивляюсь…
– О чем ты говоришь?
На его лице отображается раздражение от того, что я прервала его речь.
– Я говорю о Сайласе и…
– Нет, ты толковал о Креветке. – Люди останавливаются, чтобы посмотреть на нас, с любопытством наблюдают за нами, стоя у шкафчиков. На мое лицо устремлено множество взглядов. Мне становится не по себе. Мне тошно от этого.
– О ней. – Брайан кивком показывает налево как раз в ту минуту, когда в двери школы входит девушка в очках и идет мимо нас. Когда она замечает меня, ее лицо становится ярко-розовым, как креветка. Я узнаю ее – вчера она была вместе со мной на уроке истории. Она собирала с пола упавшие книги. Она совсем крошечная. Волосы у нее ужасного зеленовато-коричневого цвета, как будто она попыталась окрасить их самостоятельно, и результат оказался плачевным. Но даже если бы она не красила их, они выглядят… уныло. Неровно подстриженная челка, пряди сальные и совершенно прямые. На лбу у нее россыпь прыщей, нос широкий и курносый. Дурнушка, думаю я. И это скорее не суждение, а факт. Она сразу же шмыгает прочь и исчезает в толпе тех, кто наблюдает за нами. Но мне кажется, что она не ушла, а ждет где-то за спинами остальных – она хочет услышать, о чем мы говорим. Я что-то почувствовала… что-то почувствовала, увидев ее лицо.
У меня кружится голова, когда Брайан протягивает ко мне руку. Я позволяю ему схватить меня за локоть, он притягивает меня к своей груди.
– Либо я, либо Сайлас, – повторяет он. Он чересчур смел, хотя я один раз уже саданула его за то, что он прикоснулся ко мне. Но сейчас я думаю не о нем, а об этой девушке, о Креветке, гадая, здесь ли она, прячется ли она за спинами остальных. – Мне нужен ответ, Чарли. – Он притянул меня так близко к себе, что, глядя ему в лицо, я вижу крапинки в его глазах.
– Тогда мой ответ – Сайлас, – тихо говорю я.
Он застывает. Я чувствую, как его тело напрягается.
