Коллектив авторов
Сингулярность 2.0. Биотех
Главное – на Земле!
Вадим Олерис. Пути к совершенству
Многие пути обещают привести к совершенству. Но молчат о том, что предстоит встретить по дороге, и о том, что именно ждет в конце. Поэтому, выбирая путь к совершенству, стоит думать не о пункте назначения, а о самом пути.
Парирование.
Удар.
Уворот.
Капли пота слетели с обнаженных плеч, когда воин крутанулся вокруг себя. Широким шагом он разорвал дистанцию, и противник плавно скользнул за ним.
Парирование.
Поворот.
Удар.
Клинок тальвара запел, столкнувшись со своим близнецом.
Воин повернул запястье, и два лезвия с визгом скользнули друг по другу.
Удар.
Парирование.
Удар.
Ничего лишнего. Каждое движение настолько эффективно, насколько позволяют мускулы. Никакой напыщенности и изящества. Только суть.
Мечник давно оставил в прошлом рисовку и театральность. Пусть воины Феникса позируют в бою и любуются собой и друг другом, если хотят. Пусть эти самовлюбленные герои в пурпуре и золоте сколько угодно кричат о том, что идут по пути совершенства.
Есугея не волнует совершенство.
Ни один из двух воинов, кружащих на площадке, не прибегал к финтам, не стремился запутать противника. Каждое движение клинка либо отводило угрозу, либо стремилось убить. Каждый шаг служил той же цели.
Нет нужды в обмане. Сокол не обманывает зайца, он падает на него стремительной неотвратимой смертью.
Тальвар солнечным лучом упал сверху, но вовремя подставленный клинок отвел удар в сторону и вниз, и тут же сам атакующей гадюкой устремился к чужому горлу, чтобы в свою очередь столкнуться со стальной защитой.
Скорость и точность. Нанеси быстрый безупречный удар в цель – и ничего больше не нужно. Пусть даже противник увидит тот удар, что повергнет его. Он все равно ничего не сможет сделать.
Удар.
Шаг.
Удар.
Нет нужды в совершенстве, если тебе не в чем себя упрекнуть. Достигни того предела, когда поймешь, что не можешь двигаться еще быстрее. Не можешь быть более точным. Достигни границы, у которой не увидишь, куда идти дальше. Достигни отсутствия целей. Достигни горизонта.
Удар и поворот.
Мокрые от пота волосы падали Есугею на лицо, закрывая глаза. Воину это не мешало. В его душе пел ветер великой степи и нес на своих крыльях сквозь схватку. Есугею незачем было вглядываться в движения противника, он слышал их в песне, чувствовал в мельчайших колебаниях воздуха. Во всем мире не было ничего, кроме схватки, и схватка была всем миром.
Парирование.
Поворот.
Удар.
Всполох пурпурной молнии сверкнул на краю зрения, разрывая концентрацию. Есугей на мгновение замешкался, и это не осталось безнаказанным. Противник отвел клинок воина в сторону, шагнул вперед и толкнул Есугея плечом в грудь. Одновременно чужая жесткая пятка зацепила лодыжку, и Есугей упал на спину.
Пинок выбил тальвар из руки, и воин замер, ощутив у своей шеи холод чужого клинка.
– Сдаюсь.
Стоявший над Есугеем мечник был стар. Его собранные в хвост волосы поседели, а лицо избороздили не только шрамы, но и морщины. Однако годы не отняли у воина ни силу, ни скорость. Такие, как он, не покорялись ни врагам, ни времени.
– Ты потерялся, юноша, – негромко произнес старик. Его дыхание было учащенным, но клинок, приставленный к горлу Есугея, нисколько не дрожал.
– Простите, мастер.
– Враг не простит.
Старый воин отвел оружие и отступил на несколько шагов. Есугей медленно поднялся на ноги. На потной спине налип песок арены. По груди стекала струйка крови из пореза на горле.
Воины поклонились друг другу. Есугей протиснулся между стоящих вокруг тренировочной арены воинов и заозирался в поисках привлекшего его внимание яркого цвета. На песок тем временем вышла другая пара бойцов, и окружающие зашумели, подбадривая их.
– Что ты здесь делаешь? – приблизился Есугей к воину, чей нагрудник сиял золотом и пурпуром.
Этот человек был не из Степного братства и стоял чуть в стороне, свысока поглядывая на спаррингующих мечников.
– И я рад тебя видеть, – широко улыбнулся чужак, продемонстрировав два ряда безупречных зубов. – Брат.
– Адонай. – Есугей выдохнул, сбрасывая напряжение схватки, и тоже улыбнулся. – Брат.
Два воина обнялись. Пот и кровь с груди Есугея оставили отпечаток на сияющем нагруднике другого воина.
Отстранившись, Адонай рассмотрел брата.
– Сколько времени прошло! Ты вырос. И как боец тоже. Я наблюдал за твоей схваткой, очень хорошо!
– Да, спасибо, наверное. – Степной воин был явно смущен. – Сам-то ты как?
– Что ж, надеюсь, и я не остался прежним, а стал лучше!
– Что это у тебя? – удивился Есугей, указав себе за ухо. – Похоже на жабры.
Адонай отвел длинные золотые локоны назад, открывая взгляду брата шею за ушами.
– Помнишь лизардменов с Калипсо? Те земноводные. У них были дыхательные мембраны, чтобы жить и в воде, и в воздухе. Наши мастера создали на их основе свои, подходящие к физиологии легионеров.
– Ты можешь этим дышать? – поразился Есугей.
Адонай кивнул.
– Через эти полупроницаемые мембраны в кровь поступает кислород из окружающей среды, и выводится углекислый газ. А обратно – нет. Теперь я не задохнусь под водой, в дыму или газе, если там есть сколько-то кислорода. Такие мембраны вживлены на шее, в подмышках и в паху, а еще на ногах, под коленями. Меня теперь непросто задушить!
– Эээ… Здорово.
– Тебя что-то смущает?
– Как-то это… – Есугей замялся. – Неестественно.
– Ха, – Адонай весело улыбнулся. – И это говорит мне мой собрат легионер, генетически модифицированный человек в каком, в пятом поколении?
– В седьмом.
– В седьмом… Напомни-ка, чем ты отличаешься от обычных людей?
Есугей промолчал, не желая повторять известное всем. Тогда воин Феникса продолжил сам, загибая пальцы:
– Увеличенная мышечная масса, повышенная физическая выносливость и устойчивость к отравляющим веществам и радиации. Улучшенные зрение, обоняние и слух. Усиленная регенерация, оптимизированные эндокринная и нервная системы. Ну и само собой – вычищены все генетические заболевания и дефекты. Братишка, хочу тебе сообщить, что с точки зрения «нормального» человека ты – мутант и извращение.
– Я по-прежнему человек, – возразил Есугей. – Мой генный код – человеческий, и модификации просто исправляют ошибки и усиливают имеющиеся возможности. Постепенно все люди станут такими. А вот вживление себе органов ксеносов…
– Да брось. – Адонай вновь улыбнулся. – Чем это отличается от кибер-импланта? Или даже ручного инструмента. Просто биологический, а не металлический, вот и все! Всю историю люди расширяли свои возможности внешними дополнениями. И не раз находили вдохновение для них в живой природе. Какая же разница, в земной природе или в инопланетной?
– Ну да. Наверное, ты прав.
– Конечно, прав! Как всегда. – Сияющая улыбка фениксийца скрашивала все его слова, смягчая то, что можно было принять за эгоистичное хвастовство. – Мне пора возвращаться к своим, но мы еще встретимся. Я слышал, нам предстоит совместная операция.
– Вот как? Где же понадобились силы двух легионных братств?
– Чего не знаю – того не знаю. Ходят слухи, что там будем не только мы, но и Железное братство. Ладно, мне правда пора. А тебе пора в душ!
– Да, точно. Так и сделаю. До встречи!
Воин в сияющей броне развернулся и стремительным шагом направился прочь. Есугей проводил брата взглядом и тоже повернулся, намереваясь последовать совету.
Однако по пути его остановил наставник, дождавшийся Есугея после спарринга, и поманил за собой. Молодой и старый воины зашли в пустующий тренажерный зал и сели друг напротив друга.
– Ты знаешь, почему проиграл? – спросил старый мечник.
– Я отвлекся, Хасар-гуай, – склонил голову Есугей. – Моя концентрация была нарушена. Моя внутренняя пустота разбилась, потому что внешний фактор отвлек от схватки.
Старик покачал головой.
– Воин не должен быть пуст. Ты отличный боец, Есугей, и зашел далеко в своем мастерстве, но ты идешь не туда. Чувства воина должны быть распахнуты широко, он должен видеть, принимать и ощущать все вокруг. И тогда никакая неожиданность не станет для него потрясением.
– Я не понимаю, наставник. Разве не дОлжно концентрироваться на битве и отбрасывать остальное?
– Воин живет ради наслаждения битвой, это верно, но это не значит, что для него должна существовать только битва. Ты слишком сфокусирован на себе и на противнике. Да, ты чувствуешь себя вольготно в бою, но при этом ты зажат в узком ущелье той схватки, что перед тобой, в то время как должен свободно парить над всем. Твоим полем боя должна быть бескрайняя степь, а не теснина. Твои чувства должны быть раскинуты широко, вбирая в себя все до горизонта.
Наставник помолчал. Есугей тоже не нарушал тишины.
– Если тебе будет так понятнее, битва – это не только противник перед тобой. Это и все остальное вокруг. Все! Другие воины, союзники и враги. Камни под ногами. Небо над головой. Гора на горизонте. Голос командира в наушнике. Наблюдающая за битвой белка на дереве в километре отсюда. Аромат пыли, пороха и растоптанных васильков. Воин ощущает не только течение собственной схватки, он чувствует течение жизни вокруг, дыхание мира, частью которого является. И тогда ничто не может выбить его равновесия и ничто не может ранить. Но сам воин может использовать течение для своей пользы, для победы в схватке и в битве.
Есугей молчал, задумавшись.
– Ты стараешься забыть о себе, отрешиться от бахвальства, страха, чувства превосходства. Это похвально, – кивнул старый мастер. – Но ты хочешь взрастить в себе пустоту, а это неверно. Тебе нужно наполнить себя. Только не собственным эго и не одной-единственной схваткой, а жизнью. Откройся миру, Есугей! Впусти его в себя. Полюби его. Почувствуй себя частью мира. Неотъемлемой, неуязвимой, вечной, как ветер степи. Полюби даже своего врага, ведь он тоже часть мира, часть тебя. Только нарушающая гармонию. И твоя задача – не уничтожить противника, а восстановить гармонию мира. Ты изжил в себе злобу, это замечательно. Но сейчас ты должен взрастить в себе любовь. Только так ты достигнешь своего предназначения. Если будешь сражаться пустым, однажды ты проиграешь. И после тебя не останется ничего. Пустота не порождает ничего. Любовь порождает все.
– Я солдат, – возразил молодой воин. – Солдаты убивают и разрушают.
– Мы воины. Мы сражаемся не ради убийств, мы сражаемся ради своей мечты. Своими битвами мы создаем будущий мир, в который верим.
– Я подумаю над этим, наставник, – пообещал Есугей.
Старый воин покачал головой.
– Ты не веришь мне. Считаешь мои слова стариковской чушью. Я надеюсь, у тебя хватит времени, чтобы передумать. Твое мастерство может защитить тебя и принести нам победы, но лишь до какого-то предела. Однажды обязательно найдется тот, кто сильнее. Стать непобедимым сможет только тот воин, чей дух сольется с мировым. И только тот, в ком пылает любовь, может считаться человеком. Иначе он просто биоинструмент. Оружие из плоти. Подумай об этом, Есугей. Мы люди, и наше главное оружие – это наш дух. Не мастерство владения мечом и винтовкой. Именно дух вывел нас из пещер и позволил подняться в космос. А духу нужна любовь, он живет ею.
– Любовь отвлекает от битв, – упрямо помотал головой Есугей. – Она заставляет бояться за себя.
– Она заставляет тебя биться. Сражаться за то, что ты любишь. Любовь устраняет страх. И дает тебе силы совершать невозможное.
Действие второе
Железо
Есугей открыл глаза. Попытался открыть. Он не мог понять, удалось ли ему поднять веки. Темнота.
Кажется, он лежал на спине.
Воин попробовал встать, но что-то удерживало его. Попробовал пошевелить руками – и не почувствовал их. Воин задергался, пытаясь вырваться из плена.
– Тихо, тихо, – прозвучал совсем рядом мягкий женский голос.
Нежная теплая ладонь легла на обнаженную кожу бицепса Есугея, и это прикосновение заставило воина непроизвольно вздрогнуть.
– Все хорошо, ты у своих, – успокаивающе звучал голос. – Ты дома. Ты живой.
– Я ничего не вижу, – произнес Есугей и сам удивился тонкости и слабости своего голоса.
– Ты ранен. На твоих глазах повязка.
– Я… ослеп?
– Нет. Но ты потерял один глаз, и мы заменили его кибернетическим. Все хорошо, операция прошла успешно, имплант прижился. Скоро мы снимем повязку, и ты сможешь видеть.
– Где я?
– Среди своих. Отдыхай. Все хорошо.
Нежные пальцы незнакомки сдвинулись, и Есугей осознал, что под ее ладонью в его вену вставлена игла капельницы. Оттуда разлилось синтетическое тепло, и забытье поглотило воина.
Первым, что увидел Есугей, когда вновь пришел в себя и открыл глаза, был яркий белый свет.
Кроме света не было ничего.
Воин зажмурился. Тьма.
Поднял веки. Свет.
– Очень хорошо, молодой человек. – На этот раз голос был мужским, старым, интеллигентным. – Надо полагать, вы видите только свет, но это сейчас пройдет.
– Что со мной?
– Вы были серьезно ранены в бою, молодой человек. Повезло, что вы смогли выжить.
– Вы доктор?
– Кхе-кхе, не апостол Петр, не волнуйтесь.
Обещание доктора начало сбываться, Есугей уже мог различить в свету какие-то образы. Зрение обретало четкость, словно загружающаяся картинка.
Белый потолок. Хромированные блестящие дуги больничной кровати. Большое окно, за которым колышется зелень листвы. Узкое лицо с бородкой клинышком. Человек склонился над воином. Серые глаза за стеклами очков глядели с профессиональным вниманием.
– Это не легионный лазарет.
– Нет. Ваши эскулапы не смогли бы сделать то, что сделали мы. Хорошо, что им удалось вас стабилизировать и доставить к нам.
– Я не вижу… Слева, – произнес Есугей.
– Неудивительно, ваш глазной имплант пока выключен.
– Включите, – попросил воин.
– Ладно, – не стал спорить врач, протягивая руку куда-то к затылку Есугея. – Будет немного… странно.
Изображение возникло рывком. Даже генетически модифицированного воина, чье зрение было безупречным с рождения, поразила резкость и глубина картинки. На краю видимости маячили какие-то разноцветные пятна. Они превратились в иконки, когда Есугей обратил на них внимание. Тепловое зрение, ультрафиолетовое, настройка, боевой ассистент… Воин задержал взгляд на первой иконке, и через мгновение больничная палата окрасилась в синие и желтые цвета разных температур. Желто-красная тепловая картинка лица доктора, видимая левым глазом, совмещалась с человеческим взглядом правого, создавая сюрреалистичный образ.
Есугей поднял было руку, желая коснуться импланта. Но его движение остановили те самые хромированные дуги. Обе руки воина ниже локтей были закреплены на поддерживающих ложах и висели приподнятыми над койкой. Воин посмотрел на свои кисти.
– Что вы сделали?..
Старый доктор перевел свой взор туда же.
– Мы спасли вас, молодой человек. Вы поступили к нам в ужасающем состоянии, просто ужасающем. Как мне сказали, это последствия ближнего боя с мегаарахнидом. Жуткие, должно быть, твари.
– Да. Я помню. Арахниды.
Та планета носила поэтичное имя Паллада и была бы райским местом, если бы не местная форма жизни. К сожалению, первооткрыватели не заметили живущих в подземных пещерах арахнидов, и с ними пришлось столкнуться уже колонистам. Потревоженные строительными работами ночные кошмары вышли на поверхность и нашли там новую добычу, которая пришлась им по вкусу.
И почему монстры любят нападать именно по ночам?..
Пустой вопрос. Ответ человечества мог быть только один – опасную живность надо уничтожить. И это было работой для легионеров.
Мегаарахниды жили в огромных пещерах, которые преобразовывали в неимоверно запутанные лабиринты из склеенной до каменной прочности паутины. Разбомбить эти пещеры оказалось невозможно, не уничтожив попутно большую часть поверхности планеты. Выкурить арахнидов из их убежищ тоже не получилось – в лабиринтах оказалась толковая система вентиляции. А достаточно сильные ядовитые вещества грозили отравить и всю прочую биосферу, включая колонистов.
Поэтому оставалась только зачистка. Ближний бой в узких клаустрофобных лабиринтах, в темноте, в дергающемся свете фонарей и зареве огнеметов.
Есугей не любил подобные поля боя. Он предпочитал большие открытые пространства. Но воина не спрашивают, что он любит. Дело воина – сражаться. И Есугей сражался.
У неподготовленного человека один вид арахнида вызвал бы панику. Люди боятся даже маленьких пауков, это инстинктивное. Что же говорить об особи размером с овчарку. Со множеством глаз. Подергивающимся брюшком, полным паутины. Острыми хелицерами с ядовитыми железами. Тонкими ногами, которыми паук перебирает с умопомрачительной быстротой.
Благодаря подготовке легионеры не испытывали ужаса, но арахниды были серьезным противником даже для генетически модифицированных солдат.
– Мои руки… – Голос Есугея не дрожал, но казался чужим и слабым. – Где они?
– Теперь это – ваши руки. Это моя лучшая работа, молодой человек. Они будут крепче прежних.
Руки даже не пытались изображать из себя биологические. Они были подчеркнуто искусственными. Черный металл, скелетный облик.
– Они… не настоящие. Они будут… медленными. Грубыми.
– А вот это зависит только от вас, – покачал головой доктор. – Механика совершенна настолько, насколько может быть совершенно что-то в этом подлунном мире. Эти руки могут больше, чем человеческие. Они сильнее, они точнее, у них больше диапазон движений. Они не устают, не мерзнут и не обжигаются. Но чувствуют. А вот управление зависит только от вас. Полный нейроинтерфейс, как у живых. Все возможности этих рук зависят только от того, как ваш мозг сможет принять их. Нервы срослись с проводами, контакт обеспечен, но у вас должны образоваться соответствующие нейронные пути вот здесь.
Доктор аккуратно постучал костяшкой указательного пальца по лбу Есугея.
– Вы должны принять их сердцем, всей душой, если выражаться ненаучно. Примите эти руки. Полюбите их. И мой вам совет, молодой человек – не называйте их ненастоящими.
– Как можно полюбить… металл?
– Любовь не знает границ, молодой человек. А сейчас будет немного больно, я отключу наладчик импланта.
Старый врач вновь склонился над головой Есугея, и затем макушку воина пронзила быстрая холодная вспышка боли. Когда доктор поднялся, в его руках был букет тонких острых щупов, соединенных с электронным блоком.
– Теперь вы сами по себе, молодой человек. Обживайтесь в новом теле.
– Подождите, – прошептал Есугей. – Не только руки?
– Левый глаз. Обе руки с локтевыми суставами. Левое легкое. Часть кишечника. Вся левая нога с тазобедренным суставом. Правая нога от коленного сустава включительно. Вам еще повезло. Скажите спасибо своей улучшенной физиологии. Обычный человек умер бы от потери крови и болевого шока. А вы даже сможете вновь сражаться. Если, конечно, справитесь с тем, что у вас в голове.
– Наверное, я должен… поблагодарить вас? Но я не могу, – признался Есугей. – Не сейчас.
– Я понимаю, – кивнул доктор. – Ничего страшного. Вам еще представится возможность, какое-то время я буду помогать вам с освоением.
– Доктор, – голос Есугея остановил того у дверей. – Где мы?
– Дома. Это Земля.
* * *
Доктор Таллеб пришел снова на следующий день.
И на следующий. И потом.
Через пять дней Есугей смог сжимать и разжимать кулаки. Через десять – встал с кровати, чтобы тут же рухнуть на пол. Через три недели воин мог ходить, пусть медленно и по стеночке, и совершать простые операции руками. Доктор радовался успехам и хвалил своего подопечного.
Но затем прогресс остановился. Есугей оставался инвалидом. Он ходил медленно и неуверенно, а металлические руки дрожали и периодически содрогались в неконтролируемых спазмах. Доктор качал головой, но приходил каждый день и раз за разом требовал от воина выполнять упражнения. Воин покорно выполнял.
Через месяц после киборгизации Есугей сидел за столом и ел суп. Ложка в его руке дрожала, отчего обед был не быстрым и сопровождался периодическим лязгом металла о зубы. Старый врач сидел напротив и наблюдал.
– Вы знаете, Есугей, я считал, что легионеров с детства приучают сражаться, – наконец произнес Таллеб, когда бульон воина в очередной раз вылился обратно в тарелку.
– Так и есть.
– Тогда почему же мне кажется, что вы предпочли покориться ранениям, а не сражаться?
– Даже легионеры не неуязвимы.
– Импланты и их соединение с мозгом в полном порядке. Физического отторжения нет. Остается только психологическое. Вы просто не хотите их принять.
– Вам виднее, – не стал спорить Есугей.
Доктор помолчал.
– Да, кстати, вами интересовалась девушка. Лика, кажется. Спрашивала, можно ли вас навестить. Ваша знакомая?
– Да. Знакомая.
– Тогда я распоряжусь о пропуске. Встреча со знакомыми людьми пойдет вам на пользу. Тем более, кхе-кхе, со знакомой девушкой.
– Зачем… – Голос Есугея был плоским и невыразительным. – Зачем это… теперь.
– Ну же, с физиологической точки зрения вы и теперь более чем способны интересоваться девушками. – Глаза доктора лукаво блеснули за стеклами очков.
– Нет. Зачем ей. Смотреть на инвалида.
– А вот это бросьте, – тон старого профессора стал строгим. – Вы не инвалид. Вы балбес, который не может взять себя в руки.
– Потому что у меня их нет.
– У вас лучшие руки в галактике! – Теперь доктор уже не смог сдержать негодование, и его тон утратил спокойствие. – Эти руки созданы для великих дел. Они позволят сделать то, на что раньше ни у кого не хватало сил. Удержать то, что не мог удержать никто. А сейчас постарайтесь удержать хотя бы столовый прибор.
Волна судорог прокатилась по рукам Есугея, стальные пальцы скрючились, сминая ложку.
* * *
Лика рассмеялась, чуть не расплескав содержимое ложки.
– Что смешного? – проворчал Есугей.
– Ничего, – девушка вновь хихикнула. – Просто не каждая может похвастать тем, что кормила с ложечки легионера.
– Да, действительно. – Есугей непроизвольно тоже улыбнулся.
– А ты уже видел Адоная? – внезапно спросила Лика.
– Нет. – Настроение Есугея вновь испортилось. – Я знаю, что их братство тоже было на Палладе, но в другом регионе. А потом случилось это, и я… Ты скучаешь по нему?
– Я слышала, они тоже на Земле. Для перегруппировки. Подумала, может, он к тебе заходил.
– Ты хочешь с ним встретиться?
– Не знаю. – Всегда смеющиеся зеленые глаза Лики внезапно стали серьезными. – Я теперь… боюсь его. Он стал другим.
– Другим? Каким?
– Чужим. Эти его модификации… И ты знаешь, мне кажется, он стал ко мне равнодушным. Я ему больше не интересна.
– Да брось! – Есугей рассмеялся. – Он же по тебе столько лет сох! И вся его тяга к совершенству – это же ради тебя.
– Может быть, раньше. – Лика тряхнула рыжими кудрями. – Ладно! Жуй давай, а то остынет!
* * *
Сам Адонай пришел через неделю. Есугей и воин Феникса встретились в больничном саду, среди цветущих пионов.
– Экий ты стал, братец! – присвистнул Адонай. – Ну-ка поворотись, дай на тебя посмотреть.
Есугей, неловко переступая, повернулся вокруг себя, стараясь не упасть.
– А что, неплохо, неплохо. Я бы даже сказал – стильно. Эти руки терминатора, этот имплант, целиком закрывающий глазницу, словно модные очки… Не хочешь и второй глаз заменить, для симметрии?
– Ты тоже изменился. Где твои волосы?
Золотые локоны брата исчезли. Теперь его голова была чисто выбрита и украшена причудливыми татуировками. Неуютно биологические яркие узоры переплетались на черепе, напоминая то ли чешую змеи, то ли крылья бабочки. По внезапному наитию Есугей активировал ультрафиолетовое зрение. Так и есть. Помимо видимых, на голове брата был еще слой вьющихся линий, засверкавший в темном свете. Скрытые символы казались беспричинно омерзительными.
– Решил избавиться, – легко ответил фениксиец, будто речь шла не о предмете прошлой гордости. – За них может схватить враг. Или они зацепятся за что-то. Вроде липкой паутины арахнидов, например. Паллада многому нас научила, брат.
– Неужели ты позволил бы какому-то врагу подойти к себе так близко, чтобы тебя смогли схватить за волосы? – хмыкнул Есугей. – Не говорю уж о существовании такой штуки, как шлем, ибо известно, что не пристало сияющим воинам Феникса скрывать голову!
Лысый воин расхохотался.
– Что с твоими зубами? – спросил Есугей.
Адонай оскалился, демонстрируя ряды острых металлических клыков, пришедших на смену безупречным зубам.
– В ближнем бою кусаются. Такими сподручнее.
– Да уж. Ко мне заходила Лика.
– Вот как? Чего-то хотела?
– Да нет, просто навестила раненого. Ничего серьезного. Спрашивала о тебе.
– Признаюсь, я и забыл про нее. Она теперь кажется таким далеким прошлым. Увлечение наивной юности.
– Только ей так не говори, – попросил Есугей, улыбаясь. – Это разобьет ей сердце.
– Люди такие хрупкие! – вновь расхохотался Адонай. – Даже не верится, что мы один биологический вид. Они бы никогда не смогли пройти через то, через что проходят легионеры. Ни душой, ни телом.
* * *
– Ты молодец, – похвалила Есугея Лика. – Мы сегодня прошли дальше, чем когда-либо! Хочешь отдохнуть?
– Нет. Давай еще пройдемся? Мне… нравится гулять с тобой, – признался воин.
– Мне с тобой тоже! – засмеялась девушка.
– Разве? – Есугей помрачнел и уставился на тропинку под ногами. – Что тут может нравиться.
– Ты снова начинаешь? – укорила легионера Лика и, привстав на цыпочки, ткнула указательным пальцем ему в лоб. – Мне нравится личность, живущая вот тут! Мне нравится человек, с которым я гуляю. Что непонятного?
– Раньше я был лучше.
– Ты остался тем же, кем и был. Тот же юноша, которого я знаю с детства. Все, что изменилось, – материал твоих рук и ног. Ты из-за этого так переживаешь? Может, ты и, сменив одежду, мучаешься, а? Я слышала, Железные вообще по собственной воле ставят себе кибернетические импланты.
– Они считают, что железо лучше плоти. Но я не они. Мне тяжело воспринимать металл как часть себя.
– Ты делаешь успехи. Доктор Таллеб сказал мне, что за неделю со мной ты принял импланты лучше, чем за месяц с ним.
– Доктор преувеличивает, – усмехнулся Есугей.
– Однако когда я пришла в первый раз, ты едва ходил и не мог держать ложку, – напомнила девушка. – А сейчас мы гуляем по горам, а за обедом ты вполне ловко управляешься даже с ножом и вилкой.
– Я просто пытаюсь произвести на тебя впечатление, – продолжил улыбаться воин.
– Ну, у тебя получается, – подмигнула Лика.
– Правда?
Девушка не ответила, лишь бросила лукавый смеющийся взгляд на друга и пошла дальше по горной тропке.
– Догоняй!
Действие третье
Бунт Феникса
Адонай рассмеялся, держа свой клинок вертикально. Черное с золотом зазубренное лезвие нечеловеческой ковки не отражало свет и, казалось, слегка плыло маревом, будто было создано не из твердого металла, а из жара и дыма.
– Это так возбуждает, не правда ли, брат? – в голосе фениксийца слышался порочный восторг. – Настоящее испытание силы, встреча с единственным достойным противником, смертельная битва со своей копией!
– Нет, это печалит. И я не твоя копия.
– Ты такой скучный, – капризно пожаловался Адонай и внезапно плюнул Есугею в лицо с трех метров.
Воин увернулся, подставив плечо. Густая розовая слюна зашипела на броне, растворяя краску.
– Кем ты стал, брат, – прошептал Есугей, глядя в изменившееся лицо брата, на котором вместо мечтательных голубых глаз теперь привлекали внимание сплошь черные маслянистые сферы навыкате.
– Я стал совершенством! – Театральный каприз Адоная сменился яростью. – Я вобрал в себя все лучшее, что могла предложить нам галактика! Тысячи эволюционных линий с сотен планет сошлись во мне! Я – апофеоз жизни! Венец эволюции! Альфа-хищник! А ты… ты просто неуклюжее железо. Пожалуй, я поспешил назвать тебя испытанием. Ты не чета мне, заводная кукла.
– Я человек, – проговорил медленно Есугей. – А ты – монстр. Худший из них. Предатель нашего рода. Мы десятилетиями истребляли чудовищ, а теперь ты сам стал чудовищем. Ты и твои собратья-фениксийцы. В своем эгоистичном самолюбовании вы забыли о своей цели, забыли о нашей мечте, променяв их на… на вот это. Совершенство? Если это – совершенство, то мне оно не нужно.
– Много слов, – прошипел Адонай, рывком сократив дистанцию.
Изменившийся воин был быстрым, умопомрачительно быстрым. Даже улучшенная физиология легионеров не позволяла бы двигаться так. Адонай перемещался и атаковал словно экзотический богомол, его движения размывались даже для дважды улучшенного зрения Есугея и переходили одно в другое неразрывным вихрем атак и защит. Становилось понятно, как фениксийцы повергали превосходящих их числом лояльных легионеров.
Но сейчас бунтовщику противостоял не обычный противник. Есугей тоже не был скован ограничениями тела, хотя и по другой причине. Его руки не знали усталости, его суставы вращались вне человеческих пределов. Его ноги не знали неуверенности и неустойчивости. Клинок Есугея, удерживаемый железной хваткой, расплылся в воздухе словно лопасти пропеллера.
В отличие от чужацкого меча Адоная, неестественного формой и материалом, в руках Есугея был классический тальвар, лишь изготовленный из современных сплавов. Холодное оружие, наследие давно минувших эпох, по-прежнему оставалось на полях сражений, вновь и вновь пригождаясь, когда дело доходило до ближнего боя. А это, несмотря ни на что, случалось нередко.
Да и если честно, клинки лучше всего подходили для выяснения отношений между бывшими братьями. Они позволяли взглянуть непосредственно в глаза тому, кто раньше сражался вместе с тобой. Взглянуть и попытаться понять, как же все вышло именно так.
Адонай обрушил свой клинок сверху. Когтистые стопы Есугея впились в каменистую почву, когда воин вскинул тальвар, сдерживая чудовищный удар. В этот краткий миг сцепившихся клинков фениксиец успел снова плюнуть в противника, сместиться в сторону, пнуть противника в лодыжку и атаковал вновь.
Есугей отражал все атаки. Для него падший брат двигался… соответствующе. Разумом степной воин понимал, что схватка идет на скоростях, невиданных доселе. Но теперь он и сам был быстр. Мышцы и приводы работали в идеальной гармонии. Металл и плоть сливались во что-то единое, более совершенное, чем они были по отдельности. Боевой ассистент искусственного глаза анализировал движения противника и подсвечивал его удары, настоящие и потенциальные. Теперь совмещенное изображение не выглядело химерой, неуклюжей попыткой скрестить человеческое и компьютерное зрение. Ныне искусственное видение дополняло и расширяло восприятие реальности, создавая образ мира столь же естественный, как это было всегда, но более богатый.
Дух Есугея безмятежно парил над схваткой, пока его тело противостояло натиску противника. Все, что чувствовал воин, было грустью о потерянном брате. Адонай. Старший брат, всегда стремившийся к совершенству во всем. Всегда быть первым. Всегда быть лучшим. Естественно, его любили, им восхищались, ему завидовали. Кем же он стал сейчас…