Коллектив авторов
Сингулярность 2.0. Биотех
Трудно было узнать того красавца в чудовище, что сейчас бесновалось перед Есугеем. Фениксийцы, как оказалось, не просто уничтожали противостоящих людям инопланетных хищников, они изучали их, и гораздо тщательнее, чем из простого любопытства. И примеряли найденные клыки и когти на себя, становясь химерами, вбирая в себя плоды множества линий естественного отбора.
На стороне Есугея же был прогресс развития науки продолжительностью в сотни и даже тысячи лет. Начиная с бронзовых автоматонов Герона Александрийского и Леонардо да Винчи – и до продвинутых самообучающихся роботов, изготовленных из композитных материалов. От блоков и шестерен до сервоприводов и мышечных волокон. От клинописных записей до квантовых вычислительных машин.
Люди всегда уступали хищникам по длине клыков и остроте когтей, по скорости и силе. Но именно человек стал сверххищником, уничтожив или сократив численность всех прочих. И сделал это благодаря своему уму, который позволял хитрить и создавать инструменты и оружие, придающие дополнительные силы. Металл всяко прочнее когтей.
– А ты неплох, – выдохнул Адонай, когда противники вновь сошлись в мимолетном клинче. – Но тебе это не поможет. Я убью тебя. Как мои братья прямо сейчас убивают всех лоялистов. А знаешь, что будет потом?
Изо рта Адоная вырвался длинный язык в лицо Есугея, вынудив того отшатнуться. Воины вновь разошлись. Проклятый клинок фениксийца успел чиркнуть по ноге Есугея, оставив глубокую прорезь в металле. Степной воин, казалось, и не заметил этого.
– А потом я найду Лику, – пообещал Адонай. – И убью ее. Медленно. Ее и твое отродье, которое она носит в своем чреве. Вытащу его и проглочу целиком.
Дух Есугея обрушился с небес в его тело. Жизнь стремительным потоком окутала чувства воина, а из глубин естества поднялся яростный огонь, наполняющий мышцы новыми силами. Схватка приобрела значимость. Теперь бой с Адонаем был не просто правильным делом. Теперь дело стало предельно личным.
Когда-то Есугей боялся привязанностей, считая, что они открывают дорогу страху. Страху за себя и за других. Однако сейчас, при угрозе близким людям, страха не было. Была лишь страстная решимость защитить их любой ценой. Решимость более глубокая, чем просто намерение. Хитрость и инструменты помогали человеку справляться с опасными хищниками, но было кое-что еще. Дух. Вера в нечто более высокое и ценное, чем сама жизнь. Крылья души, позволяющие человеку вознестись над звериными инстинктами и низменными желаниями и прикоснуться к чему-то высокому, божественному. Чтобы совершить то, что называется подвигом.
– Этого не будет, – отрезал воин.
Есугей вскинул левую руку, поймав чужацкий клинок пальцами. Металл зашипел и начал плавиться от контакта с проклятым мечом. Есугей быстрой мыслью отключил ощущения от руки. Одновременно его ступня обрушилась на ногу брата, прижимая ее к земле, а тальвар быстрым взмахом снизу вверх рассек броню и плоть фениксийца от бедра до ключицы.
Еще пару секунд оба воина стояли неподвижно, глядя друг другу в глаза. Потом Есугей шагнул назад. Адонай выронил свой меч, опустил взгляд вниз и рухнул на колени. Затем медленно завалился на спину.
Есугей подошел к поверженному брату и опустился на колени рядом с ним.
– Я… ненавижу тебя… за то… что так… вышло, – прошептал Адонай. Слова были едва различимы сквозь пузырение розовой слюны на губах умирающего воина.
– Мне жаль, что так вышло, – столь же тихо ответил Есугей. – Ведь я… все еще люблю тебя, брат.
– Ду…ра…ахх… – Адонай затих. Его тело обмякло, сферы глаз поблекли, голова склонилась набок, и ниточка слюны протянулась до земли, зашипев в пыли.
Есугей тяжело поднялся, опираясь на тальвар. Вокруг продолжалась битва. Верные солдаты медленно оттесняли бывших соратников к реке. Дым и поднятая взрывами пыль заволакивали воздух, но не были преградой для искусственного глаза.
Воин бросил последний взгляд на тело падшего брата и зашагал прочь. Его ждали другие сражения. Его ждали те, ради кого он сражался.
Алексей Ведин. Ген валькирии
1
Едва Татьяна надела халат, как прозвучал короткий сигнал. Она нажала кнопку на пульте, который держала в кармане халата, с двери исчезла голографическая панель. Клиентов было двое. Девушку Татьяна узнала: она приходила пару дней назад. Доктор запомнила ее не по дизайнерской одежде и украшениям, а по надменному выражению лица. Елена – так звали пациентку – подняла крик, когда Татьяна сказала ей, что невозможно отредактировать генокарту, открытую в другом месте.
«Что значит невозможно? Мой муж платит огромные деньги, чтобы его жена выслушивала отказы?!»
Елене объяснили, что можно было бы что-то придумать, не будь за генокартой никакой истории, но история была: Елена полгода назад пользовалась услугами другой клиники. Ей провели эмбриоэкстракцию – процедуру, при которой на первых неделях беременности извлекают зародыш, судьба которого затем теряется где-то в недрах фонда «Вторая жизнь», ныне закрытого по подозрению в черной генетике. Поэтому практически бессмысленно редактировать старую генокарту, ведь информация об эмбриоэкстракции после скандала со «Второй жизнью» попала в руки правоохранительных органов. С тех пор женщины, прибегавшие к подобной процедуре, носили в генокарте настоящее клеймо. Частные же компании не имели доступа к базам министерства внутренних дел, а потому не могли стереть запись о предыдущей беременности, закончившейся подобным образом.
– А вот и тот, кто платит огромные деньги, – сказала доктор, разглядывая через дверь мужчину, что стоял рядом с Еленой.
Увидеть можно было только строгий костюм и блестящие туфли. Лицо расплывалось из-за рефлекторных очков, которые носили люди, не желающие попасться на хитрости с голографическими панелями. К тому же людей в таких очках не опознать по камерам.
Доктор нажала на другую кнопку на пульте, и дверь сдвинулась в сторону.
– Наконец, – сказал мужчина, снимая очки.
Татьяна подумала: «Зря он боится быть опознанным, ведь тогда пришлось бы запомнить совсем невыразительное лицо: полноватое, с высокими залысинами, блестящим лбом и опухшим от употребления алкоголя носом».
– Добрый день, присаживайтесь, – сказала Татьяна.
Пара села в кресла напротив стола.
Елена держалась так, точно никогда тут не была. Разглядывала белые стены, диплом врача-генетика, тыл широкого монитора, изредка смотрела на доктора, но тут же отводила взгляд. Казалось, она хотела этим взглядом сделать Татьяне больно. Точно обжечь кончиком невидимого кнута.
Мужчина достал из кармана пиджака телефон.
– Татьяна Сергеевна? – спросил он, глядя в экран.
– Все верно.
– Мы пришли на геномацию эмбриона, – сказал мужчина, убирая телефон.
– Только «геномодификацию», – исправила Татьяна и села за стол. – Тогда приступим.
Она провела пальцем по экрану – к паре из стола выдвинулись два планшета.
– Возьмите, – сказала Татьяна, – так будет удобнее.
Мужчина взял планшет и прищурился, пытаясь разобрать что-то на экране. Девушка положила устройство на колени и еще раз обожгла взглядом доктора.
– На кого зарегистрирован эмбрион? – спросила Татьяна.
– На нее, – мужчина кивнул в сторону девушки и продолжил изучать экран, который подбрасывал ему рекламные баннеры.
– Напомните, пожалуйста, вашу фамилию, – обратилась Татьяна к девушке.
– Напомнить? Танюша, разве мы с тобой когда-нибудь виделись? – спросила Елена. Под белой кожей щек заходили жевательные мышцы.
– Мне кажется…
Губы Елены задрожали.
– Нет, вряд ли. Тогда скажите, пожалуйста, вашу фамилию, чтобы я могла найти эмбрион в базе.
Девушка назвала фамилию. На последнем слоге ее голос сорвался.
– Нервишки шалят, Лен? Успокойся, – сказал мужчина.
– Да, да, конечно, – сказала она, сделала глубокий вдох и положила руку на локоть мужчины.
– Вы наверняка знаете, как тут все устроено, но, согласно правилам, я должна вам объяснить еще раз, – сказала Татьяна.
Мужчина кивнул. Елена закатила глаза и пару раз стукнула каблучком.
– Пока вы платили только за хранение эмбриона, – начала Татьяна. – Все последующие операции мы рассчитаем отдельно. Как только вы предоставите мне генокарты, мы обговорим все детали персональной геномодификации или, как это теперь принято называть, генной кастомизации. Технологии клиники «TomorrowTech» позволяют проводить кастомизацию на всех доступных гражданской генетике уровнях. По большому счету, наши возможности по отношению к эмбриону ограничены только вашей волей.
– И кошельком… – улыбнулся мужчина.
– И этим тоже, – кивнула Татьяна. – Всего же существует несколько уровней кастомизации: первый позволяет избавиться от всех наследственных заболеваний, второй – позволяет защитить эмбрион от спонтанных мутаций. При наличии средств третий уровень позволит вам выбрать, какие физические показатели примут значение «выше среднего» у вашего ребенка. Четвертый же уровень позволит определить фенотип: свойства, так сказать, чисто косметические.
– Значит, – сказал мужчина, – сын может выглядеть так, как я захочу?
– Мы, – сказала Елена, чуть сжав локоть мужчины.
– Я верно все понял? – переспросил он, не обратив внимание на слова спутницы.
– Практически. Существуют генные конфликты – это комбинации свойств, которые на генном уровне не могут сосуществовать. Я вас предупрежу, если мы до этого дойдем. Теперь же, если вопросов нет, прислоните пальцы к полю в правом нижнем углу экрана, чтобы я могла вас идентифицировать.
– Один вопрос, доктор.
– Да?
– А я могу… – начал мужчина.
– Мы, дорогой, мы… – сказала Елена.
– Я могу выбрать буквально любую… модификацию?
– Практически. Законодательство в сфере генной инженерии устроено таким образом, что вы можете избавиться от любых наследственных заболеваний, от любых спонтанных мутаций, но некоторые физиологические свойства и элементы фенотипа будут недоступны.
– Почему?
– Еще на заре антропогенетики министерство обороны продвинуло закон об ограничении модификаций класса «A» и части класса «B». Эти модификации относятся к военной генетике. Их можно встраивать в геном только по квотам от министерства обороны или по контрактам от ЧВК, типа «Валькирия» или «Варяг». Модификации класса «C» и «D» доступны для гражданской генетики в полном объеме.
– Про «Валькирию» слышал. А что за «Варяг»?
– Защищают интересы родины в Средней Азии.
– Разве информация о них не секретна, доктор?
– Я ничего секретного не сказала. Все это в открытом доступе. Они ведь не стесняются и сами выкладывают свои тревел-блоги в сеть. Но мы отвлеклись… Есть еще вопросы?
– Нет.
– Тогда прислоните пальцы к полям на ваших планшетах.
Как только пара коснулась пальцами экранов, Татьяна открыла на компьютере карту эмбриона и ввела персональный пароль.
– Теперь мне нужны ваши генокарты.
Мужчина достал свою из нагрудного кармана рубашки и протянул доктору.
– Нет, вот сюда. – Татьяна указала на черный квадрат, расположенный в столе под монитором.
Мужчина прислонил генокарту к сенсорной панели – на экране компьютера и планшетах появились два столбика, состоящие из повторяющихся букв: «А», «G», «С», «Т».
– Теперь вы, – сказала доктор Елене.
Девушка не спешила. Пару секунд она вертела генокарту в руках, после чего зажала пальцами так, чтобы доктор не могла ее рассмотреть.
«Я же все увижу на экране, – подумала Татьяна, – к чему эти фокусы?»
Рядом с первыми столбцами появились еще два, все с теми же заглавными буквами. Только в отличие от столбцов мужчины, справа от столбцов девушки вспыхнул восклицательный знак.
– Что это? – спросил мужчина: все, что отображалось на экране доктора, отображалось и на планшетах.
Елена вжалась в кресло.
– Какие-то проблемы? – спросил он.
«Проблема в том, что кто-то завел ей новую генокарту, где нет данных об эмбриоэкстракции», – подумала Татьяна, а вслух сказала: – Просто нажмите на восклицательный знак, чтобы ознакомиться с сообщением.
Мужчина так и сделал. Елена же повернулась к стене. Лицо ее покраснело.
– Тут написано, что есть сведения, не синхронизированные с данной картой. О чем это? – спросил мужчина, глядя на супругу.
– Не знаю. Какой-то пустяк, – ответила та.
– А мы можем посмотреть эти сведения? – спросил он доктора.
– На самом деле, мы должны увидеть эту информацию, иначе карта будет неактивна, и вы не сможете произвести оплату.
– Насколько быстро это делается?
Доктор пожала плечами.
– Не знаю, но сделать это можно прямо с нашего планшета. Вот, перейдите по этой ссылке. Оставьте ваши данные и все. Старые данные синхронизируют с картой.
– Дорогой, может, пойдем в другую клинику? – спросила Елена.
– Зачем? Это лучшая клиника в городе. Да и эмбрион тут. Никуда мы не пойдем.
– Но…
– Вводи данные, Лен. Не тяни кота за… – мужчина посмотрел на доктора, – тестикулы, – хихикнул он.
– Я бы все-таки хотела пойти в другое место…
Мужчина не ответил. Только устроился поудобнее в кресле.
Елена сдалась, она ввела данные и бросила планшет доктору на стол.
– Нужно дождаться ответа? – спросил мужчина. – Или можем продолжить?
– Продолжим. Главное – чтобы к моменту оплаты синхронизация завершилась. Теперь, перед вами откроется поле, в котором вы увидите все возможные варианты.
– Подождите, – сказал мужчина, – скажите сразу: сколько будут стоить первый и второй уровни?
– Один момент.
После пары нажатий цена появилась на планшетах.
– Хорошо, могу заплатить хоть сейчас.
Татьяна немного опешила от той легкости, с которой мужчина закрыл сразу два так называемых базовых уровня.
– Можно сразу к силе, ловкости и так далее? – спросил он.
– Это ведь не компьютерная игра, – сказала Татьяна.
– Вы меня поняли. Дайте мне уже сделать достойного наследника.
«Настал черед становиться продавцом», – подумала Татьяна, посмотрев на диплом врача-генетика на стене.
– Могу предложить вам следующее: у нас есть час до прихода следующих клиентов, а потому мы можем заняться ручной кастомизацией, это сэкономит ваше время. – Тут Татьяна прервалась и посмотрела на так и не пропавший восклицательный знак. Она нажала на сообщение.
– Простите, – сказала Татьяна, – вы указали неверную дату рождения.
– Неужели? – сказала Елена. – Действительно.
– Ничего страшного, я исправлю, – сказала Татьяна.
Елена стала заламывать пальцы.
– Вернемся к эмбриону. Как я уже сказала: есть ручная кастомизация, которая требует времени и определенного набора знаний, – на этих словах мужчина вытер лоб платком, – а есть ряд патентованных геномов. Мы можем подобрать наиболее подходящий для вас. Это займет буквально пару минут. Можете не спешить с решением, как я уже сказала…
– Давайте патенты, – перебил мужчина. – Посмотрим, что там.
– Но мы же хотели выбрать все сами, – сказала Елена.
– Это ты так хотела. Мне просто нужен умный и сильный пацан.
«Достойный наследник», – вспомнила Татьяна слова мужчины.
Она уже хотела перейти к патентованным геномам, когда заметила, что восклицательный знак так никуда и не делся.
– Похоже, вы ошиблись и в других данных, – сказала она, глядя на Елену.
– Да там больше негде ошибиться!
– Вот, посмотрите. Что-то с фамилией. Может, вы заводили генокарту на вашу девичью фамилию?
– Синцова, попробуйте так, – подсказал мужчина. – Так что там с патентованными геномами?
– Сейчас… так… Вот. Посмотрите на экран. Перед вами три наиболее подходящих варианта.
На экране планшета возникли три вкладки: «Эльбрус», «SCP-168» и «Одиссей».
– Итак, первый вариант – это геном наиболее выгодный с точки зрения физической силы, второй – отличается интеллектуальным развитием, третий – золотая середина.
– А нельзя быть суперсильным и суперумным? – спросил мужчина.
«Мыслит, как школьник», – подумала Татьяна.
– К сожалению нет. Такая комбинация находится под контролем военных генетиков. «Одиссей» – идеально сбалансирован по этим параметрам. Ребенок не будет самым сильным и самым умным, но будет на голову выше абсолютного большинства. Также я могу вам предложить «Одиссей+».
– А это еще что? У него будет встроен телевизор в живот? – Мужчина засмеялся.
– Нет, вы получите сразу полный спектр дополнительных услуг. Это группа моноклональных антител и ингибиторы тирозиновых киназ для лечения злокачественных заболеваний, от которых он застрахован только на период эмбриогенеза, но после – нет. Затем вы будете получать ежемесячно профиль метаболитов для контроля за его здоровьем. Также в «Одиссей+» входит персонализированный микробиом.
– И это все действительно нужно, доктор?
– Можно прожить и без этого, но с этим, конечно, будет лучше.
– Конечно… назовите цену.
Татьяна пару раз провела пальцем по экрану и на планшетах появилась цена полного пакета услуг. Примерно столько стоили туристические полеты на Марс с полугодовым проживанием.
– Это конечная цена? – спросил мужчина.
– Это без кастомизации фенотипа.
– Попроще, доктор…
– Вы еще не редактировали внешность. Если у вас есть какие-то пожелания, то можно обговорить. Тут патентованных геномов нет. В гражданской генетике, по крайней мере.
– Дорогой, мы же хотели вместе решить, как он будет выглядеть, – тихо сказала женщина.
– Это ты так хотела. Я тебе такого не обещал. Хотя, знаешь, можешь выбрать цвет глаз.
– Цвет глаз? И все?
– Кто платит, тот и заказывает музыку. Но я щедрый. Вот тебе подарок – выбирай цвет.
Девушка помолчала. В уголках глаз заблестели слезы.
– Зеленые, – сказала она, – пусть будут зеленые.
Спустя минуту Татьяна закончила оформление.
– Заявка составлена. Вам нужно время, чтобы подумать, или вы готовы оплатить сейчас?
– Нечего тянуть. Включайте машинку.
– Какую машинку?
– Шутка, доктор. Куда платить?
После оплаты Татьяна сказала:
– Редактирование займет до двух дней. Вы уже решили, кто будет вынашивать плод?
– Она. – Мужчина бросил короткий взгляд в сторону Елены. Та опустила глаза.
Татьяна решила, что Елена пыталась уговорить мужа на суррогатное материнство, но тот отказался.
– А что там с синхронизацией? – спросил он, вставая с кресла.
Девушка посмотрела на доктора. На этот раз – взглядом полным мольбы.
– Синхронизация прошла успешна. Все данные в отчете, который я уже отправила вам на почту.
– Ну-ка посмотрим… – Мужчина достал телефон. Открыл уведомление. Пробежал глазами по файлу, где встретил знакомые слова: увидел и «Одиссей+», и пометку о цвете глаз в пункте «фенотип», затем пролистал в самый низ, где были данные родителей – данные его с Еленой генокарт. Тут он задержался. Лицо его изменилось. Глаза бегали слева направо по одному и тому же месту. Он вытер лоб, хоть тот и был сухой.
– Дорогой… я… – начала Елена.
– Уходим, – сказал он.
– Прошу, дай объяснить!
– Нечего объяснять.
Мужчина вышел, забыв надеть очки. Девушка выбежала следом.
2
Раздался второй сигнал. Татьяна отключила голографическую панель. За дверью стояла взрослая пара. Одетые не богато, но опрятно. Хотя по неухоженному лицу и рукам мужчины было ясно, что его одежда – это заслуга жены, сам же он не очень волновался о внешнем виде.
Татьяна открыла дверь.
– Добрый день. Проходите, – пригласила она.
Пара прошла и села в кресла.
Татьяна посмотрела данные в компьютере.
– Тут написано, что у нас нет вашего эмбриона. Вы записывались только на консультацию?
Женщина посмотрела на мужа, который никак не мог оторвать взгляд от рук: какое-то черное масло впиталось в его ногти и кончики пальцев. Женщина покашляла. Мужчина посмотрел сначала на жену, потом на доктора.
– Здравствуйте, – сказал мужчина. – Мы вот хотели узнать, сколько будут стоить услуги вашей клиники? У нас с женой проблема. Точнее у нашего ребенка. Дело в том, что у жены был мукови… муковицд…
– Муковисцидоз, – сказала женщина и улыбнулась, будто муж не смог выговорить название какого-то японского блюда.
– Да, он самый, – сказал он. – У меня же есть… как я понял… и такой и такой ген. Ну, понимаете?
– Вы гетерозиготны по аллели муковисцидоза, если я все верно поняла, – сказала Татьяна.
– Думаю, верно. – Мужчина посмотрел на жену, как бы спрашивая: верно ли он сам все понял.
Жена кивнула.
– Вот. Мы сейчас попали в такую ситуацию, что из четырех эмбрионов, которые мы держали в третьей городской, сейчас жив только один. И у него как раз полный ген… не знаю, можно ли так сказать.
– Он, видимо, гомозиготен по рецессивной аллели муковисцидоза.
– Да, – сказал мужчина с ноткой вопроса.
– Другими словами, у него стопроцентный шанс на эту патологию, – заключила доктор.
– Точно. В третьей городской нам сказали, что на квоту у них очередь на полтора года вперед. А срок бесплатного хранения эмбриона истекает через месяц. Платно они гены не редактируют. Вот мы и пришли узнать: сколько будет стоить у вас этот ген… починить?
– Это несложная процедура, – сказала Татьяна, – могу я сначала посмотреть ваши генокарты?
Женщина достала из сумки папочку, в которой лежала мультифора, а уже в ней были обе генокарты.
– Возьмите, – сказала женщина.
Татьяна заметила, что у нее утолщены кончики пальцев. Видимо, проблему с легкими до конца решить не удалось.
– Просто приложите их вот сюда. Действительно, – сказала Татьяна, проверив генокарты. – Кроме муковисцидоза проблем не ожидается. Простите, а вам?..
– Мне пересадили легкие, – опередив вопрос, сказала женщина. Она сказала это так же обыденно, точно ответила на вопрос «который час?».
– Так. Редактирование одного-единственного гена обойдется вам в двести тысяч, плюс расходы на транспортировку эмбриона из бюджетного учреждения, ведь они сами не будут его перевозить. Если вы не собираетесь хранить его у нас, а сразу заплатите за процедуру редактирования, то все это будет стоить двести десять тысяч.
«Для прошлых клиентов – это просто смешная сумма. Одни серьги Елены стоят дороже», – подумала Татьяна.
– Двести десять, – сказал мужчина и посмотрел на жену.
– У нас есть кредитный отдел. Если у вас нет такой суммы, – сказала Татьяна, – наши специалисты помогут подобрать вам удобную систему выплат.
– Нет, нам это не подходит, – сказал мужчина. – Столько денег у нас нет. Еще на эти таблетки вечно тратим, чтобы легкие не отторглись… столько лет уже прошло, а они все…
Женщина толкнула мужа в плечо, чтобы тот не болтал, а сама улыбнулась доктору и сказала:
– Спасибо за консультацию. Мы попробуем обратиться куда-нибудь еще.
Она сказала это совсем без злобы.
– Спасибо, да… – сказал мужчина, не понимая, за что благодарит.
– Пошли, может, до обеда успеем на Новолубянскую, – сказала женщина и встала с кресла.
– Простите, вы собираетесь на Новолубянскую? – спросила Татьяна. – Вы хотите заключить контракт с «Валькирией»?
– Попытаемся. Говорят, что они быстро рассматривают такие случаи, когда есть всего один дефектный ген.
«Не лезь в это… – сказала себе Татьяна, – не лезь».
– Подождите, – вырвалось у нее, – подождите минутку.
Татьяна пару мгновений собиралась с мыслями.
– Вы ведь знаете, что это за организация?
– Военные, – сказал мужчина.
– Наемники, – исправила его Татьяна. – Вам не стоит обращаться к ним. Вы лишитесь ребенка.
– Мы поспрашивали, и нам сказали, что до восемнадцати он будет жить с нами и после пятилетней службы он опять вернется к нам.
«Не лезь в это… не лезь!»
– Это неправда, – сказала Татьяна. – Я… я сталкивалась с этой структурой. Ваш сын будет учиться в спецшколе, находиться в закрытых лагерях. Вы будете видеть его только по выходным раз в месяц – вот как это будет. В «Валькирии» не только изменят дефектный ген, они изменят геном под свои нужды. Превратят его в идеального солдата. Вы потеряете сына. И нерастущие на голове волосы – это не самое страшное, что его ждет. А после службы, если его вернут вам, это будет не ваш сын. Это будет…
Татьяна замолчала. Да, она изучила военные модификации, но сделала это тайно, а потому боялась говорить об этом вслух.
– От него мало что останется, поверьте, – подумав, сказала она. – Может, вы сумеете занять у кого-нибудь или все же возьмете кредит?
– Мы бы хотели выслушать, что нам скажут на Новолубянской. Но спасибо за предупреждение, доктор.
Пара ушла. Встреча длилась считаные минуты, однако она истощила Татьяну сильнее, чем предыдущая.
Сумма, необходимая для лечения ребенка второй пары, смехотворна, по сравнению с той, которую выложил мужчина, желающий «достойного наследника».
«Наверняка, он на еду тратит в месяц больше, чем стоит редактирование одного несчастного гена», – подумала она.
Татьяна села за стол, проверила расписание: больше никаких консультаций. После чашки кофе она отправилась в лабораторию, где приступила к генной кастомизации эмбриона первой пары.
Когда на экране появилось сообщение о завершении процесса, она размяла шею, потянулась и посмотрела на часы. До конца смены оставалось чуть меньше получаса. Это время она скоротала в ординаторской, где коллеги делились впечатлениями о недавней конференции «ГеноБог» – форуме, организованном «Православной трансгуманистической организацией».
После работы она зашла в кондитерскую неподалеку. Взяла эклер с заварным кремом и пошла на остановку, что располагалась точно напротив клиники. Табло, встроенное в панель остановки, сообщило, что электробус номер «11» прибудет через пять минут.
Татьяна села на скамейку. Сняла сумочку с плеча и хотела уже положить на скамейку рядом, когда увидела стопку листовок.
В эпоху, когда человек оцифровал все, кроме сознания, стопка бумажных листовок бросалась в глаза. Татьяна взяла одну и провела пальцами по шероховатой поверхности. От листков шел запах, напоминающий детство. Так же пахло от газет, которые ее отец доставал из почтового ящика.
Вдоволь насладившись тактильными ощущениями и запахом, она посмотрела на рисунок: за столом сидел человек в белой рубашке, локти на столе, пальцы сцеплены замком перед лицом, глаза закрыты. Фигура его напряжена, но напряжение это шло скорее изнутри. На столе перед ним тарелка, по виду с кашей, и стакан. Под рисунком текст: «Если ПОСТчеловек, то только такой».
Татьяна долго вникала в надпись. Наконец, вспомнила, что раньше слово «пост» имело еще один смысл. На обратной стороне листа она увидела адрес. Тут же вбила его в поисковик на телефоне.
– Церковь неприкосновенного Божественного права, – прочитала она вслух.
Татьяне и раньше попадались листовки этой организации. Из встретившихся ранее запомнились две: на первой было написано слово «евгеника», только не обычным типографским шрифтом, а так, точно слово связали из розовых шерстяных нитей, которые должны были пойти на свитер. От краев «евгеники» в стороны шли две спицы. В углах виднелись края рук того, кто связал слово. На безымянном пальце левой руки была печатка. Татьяна потом нашла в интернете, что это кольцо называлось «Мертвая голова». Видимо, это был намек на высказывание: «Генная инженерия – это мягкая евгеника», а кольцо должно было напомнить о людях, некогда евгенику практиковавших.
На второй листовке была изображена группа людей, у которых вместо глаз были черно-белые спирали, рты у них были полуоткрыты, как у умалишенных. Перед людьми в пустом пространстве зависла рука все с той же печаткой на пальце. Рука держала за пуповину человеческий плод. Люди со спиралями в глазах следили за плодом, точно за часами гипнотизера. Над этим действом красными расплывчатыми буквами, имитирующими разводы крови, расположилась надпись «ТРАНСгуманизм».
Листовка про «ПОСТчеловека» была попроще предыдущих.
«Наверное, поменяли художника», – подумала Татьяна.
Тут приехал электробус.