Константин Александрович Жевнов
Разбитое зеркало
Хотя нет, нет и еще раз нет! Ни черта эта конструкция не напоминала крепость, а уж грозную в особенности. Больше всего это напоминало модель бензольной группы5 впопыхах на переменке слепленную нерадивым учеником из спичек и пластилина, причем настолько нерадивым, что он поленился даже придать атомам шарообразную форму. В общем хрень какая-то, беспорядочно вращающаяся на геостационарной орбите, а не крепость непреступная! Ну и черт с ней! Пусть себе вращается, как ей хочется и сколько ей влезет!
Время шло. Буксиры, до этого постоянно таскавшие с планеты какие-то детали и грузы, пропали, монтажные аппараты тоже практически все ушли к Земле, вокруг крепости суетилось лишь чуть больше десятка монтажников. Глеб с полным недоумением созерцал получившуюся конструкцию и последние пять минут уже даже не прерывал своих пилотов, почем зря остривших на тему первой орбитальной крепости. Монтаж закончился полностью, последние аппараты нырнули к поверхности, а бензольная группа все так же, не подавая признаков жизни, продолжала, беспорядочно вращаясь, свой путь по орбите.
Между тем, срок их вахты начал подходить к концу. Глеб уже в третий раз сбросил в командный чат запрос о дальнейших действиях и получил все тот же ответ: «Все в порядке. Продолжайте выполнение задания». Немного подумав, он решил поберечь нервы и забить болт на ситуацию. Командованию виднее, а раз так, то будем всеми силами выполнять поставленную задачу.
Как же Глеб не любил конец вот такого вот, пустого дежурства! Все устали, вроде и не делали ничего, а тем не менее. Реакция притупилась, мысли уже там, внизу, вялость какая-то в теле и мозгах и, если вдруг что… Так, о таком даже думать вредно и, вообще, пора встряхнуться. Глеб глотнул тоника, пресек разговоры, самую разговорчивую шестую пару загнал наверх, на пост наблюдателей, накрутил всем хвосты и вообще провел воспитательную работу с личным составом. Полегчало. Еще час, от силы два и домой.
Вдруг крепость ожила. От неожиданности Грустинин швырнул машину в маневр выхода из-под огня и взял станцию на прицел. И спустя секунду, с удовлетворением отметил, что так же поступили все пилоты его эскадрильи. А вот в части других кое-кто прозевал и прощелкал. Ох, и не позавидуешь этим пилотам, когда сядут, совсем не позавидуешь. Крепость между тем прекратила кувыркаться, приняла достойное положение в пространстве и вышла в эфир на общем канале:
– Ну что пернатые, обосрались? – задал вопрос жизнерадостный голос, – Так, своих до икоты довели, теперь попробуем пришлых! Пташки, а ну свалили из верхней полусферы, ща большие дядьки будут готовить здоровенный ананас и засовывать его в…, короче, куда получится, туда и засунем!
Грустинин несколько обалдел от подобного выхода в эфир, да и от всей ситуации в целом, но как только открыл рот, чтобы дать станции отповедь, по основному каналу пришел приказ: «Всем эскадрильям сохранять спокойствие. Занять позиции согласно новому плану прикрытия. Время на перестроение двадцать шесть секунд». Глеб выдохнул, чертыхнулся себе под нос и, сбросив приказ своим пилотам, начал маневр.
А крепость между тем продолжила все быстрее и быстрее раскручиваться вокруг собственной оси, при этом немного меняя свой наклон относительно земли, как будто искала какое-то оптимальное положение. Грустинин очередной раз кинул взгляд на радар и вновь порадовался отсутствию противника. Все взгляды были прикованы к эволюциям крепости. Пока он высматривал вражеские корабли и давал нагоняй чересчур отвлекшимся от основной задачи пилотам, на станции что-то произошло, он сначала даже решил, что ее атаковали, но к счастью ошибся.
В пространстве между модулями загорелся синий огонек. Огонек все рос и рос и спустя несколько минут синий огненный клубок почти достиг размера модуля. На этом его рост замедлился, а потом и вовсе остановился, крепость также прекратила «ерзать» по орбите, осталось только вращение вокруг собственной оси, а потом от огненного клубка отпочковался шарик раз в десять меньшего диаметра, немного повисел рядом с материнским и устремился в космос.
На внутреннем канале эскадрильи послышался дружный вздох изумления и восторга, а также невнятная, но тоже восторженная, матерщина. Отпочковавшийся шарик между тем начал набирать скорость и устремился не просто в космос, а, в чем уже не было никаких сомнений, прямиком к Луне. Грустинин ошалело наблюдал за происходящим и перебирал в голове варианты объяснений, свидетелем чего же он стал. Единственным более-менее приемлемым был вариант создания плазмоида, но и он не лез ни в какие ворота. Больно уж здоровенный шар висел внутри крепости, а он же должен быть горячим как звезда, значит это что-то другое, правда, остальные идеи были еще хуже.
– Ну что, пернатые? Как вам ананас? Еще немножко и запихивать начнем! – вновь на общем канале выдала в эфир крепость, правда, голос говорившего был уже не просто веселый, а отдавал перевозбуждением с легкими истеричными нотками.
А отпочковавшийся шарик все летел, летел, достиг лунного диска и провалился в него как камень, брошенный в пруд. Если бы не шлем, Глеб точно протер бы глаза. Он дал на одном из обзорных окон почти максимальное увеличение, и лунный диск прыгнул к нему, заняв собой всю площадь экрана. На всех каналах началось что-то невообразимое. Люди охали, ахали, восклицали, задавали вопросы, выдвигали гипотезы и ругались из-за них, а также ругались просто так, что называется в пространство. А потом лунный диск пошел мутной рябью, частично пропал, словно бы вдруг наступило новолуние. На его фоне и вокруг него засверкали какие-то вспышки, и Луна исчезла совсем. В эфире, в который уже за сегодня раз, пронесся дружный вздох, но тут вспышки прекратились и все увидели настоящую Луну.
Настоящий спутник был похож и одновременно не похож на привычную с детства соседку Земли. Во-первых, он оказался меньше, не сильно, но меньше, во-вторых, расположен был чуть дальше, в-третьих, весь испещрен какими-то, не то строениями, не то развалинами исполинского размера. И как апофеоз, у него отсутствовал кусок в районе северного полюса, как будто какой-то великан откусил от Луны, как от яблока, но решил, что она недостаточно вкусна и отбросил ее обратно на орбиту. Тягостная тишина, повисшая в эфире, была прервана наблюдателями, к счастью, не потерявшими бдительности:
– Множественные цели со стороны Луны! Приготовиться к отражению атаки!
– А теперь Рок-н-Ролл! – вклинилась крепость, – Джентльмены, самое время оттянуться по полной!
***
Глеб еще только начал получать данные с системы целеуказания и выставлять для эскадрильи приоритеты, когда получил новый приказ. Всей группе, ранее прикрывавшей четвертый модуль, предписывалось покинуть зону боестолкновения, включить на полную мощность навесные блоки магнитной защиты и по дуге вернуться в эту же зону, но уже на высоте в тысячу километров. Так высоко, если не считать полуфантастические полеты к Луне американцев в прошлом веке, земляне еще не забирались.
Грустинина прошиб холодный пот, хорошо, что умная автоматика тут же отреагировала и включила повышенный обдув и вентиляцию, а то так и утонуть можно было бы, прямо в скафандре. Он глотнул тоника и попытался успокоиться. Получалось довольно плохо, а в голове вертелась и перепевалась на все лады одна мысль: «Ты же хотел уволиться из армии? Вот и возрадуйся, Родина дает тебе такой шанс. Только жаль, что посмертно». Поднявшись на тысячу, авиагруппа должна была нанести по противнику удар новыми экспериментальными ракетами, а дальше действовать по обстоятельствам.
С учетом подъема уровня радиации на пятистах километрах, что будет на тысяче, даже думать не хотелось, по мнению Глеба, по обстоятельствам действовать им уже не придется. Чудом будет, если они пальнуть успеют, хотя на их пташках стоит какая-то новая магнитная защита, может и пронесет. Он дал подтверждение, что приказ получен, сбросил эскадрилье новую задачу, удостоверился, что все ее уяснили и, запустив защиту, приступил к маневрированию. В расчетную точку на высоте четыреста они прибыли через полторы минуты, теперь осталось дождаться команды на подъем и атаку, ну и дальше, если это дальше будет, действовать по тем самым обстоятельствам.
А в покинутом ими квадрате пока что царили мир и покой. Крепость непрерывно плевалась в сторону Луны сгустками пламени, правда уже значительно меньшего диаметра. Прикрывающие ее звездочки вяло кружились в защитном хороводе, постоянно хаотически меняя положение, совершая рывки во всех направлениях метров на сто – сто пятьдесят, чтобы сбить противнику прицел, но при этом, не пересекая невидимой границы и оставаясь в своем секторе пространства. А вот у противника наметились проблемы.
Тарелкам явно не нравилось то, чем в них стреляла крепость. В рое, поднявшемся с Луны, постоянно что-то вспыхивало и взрывалось. Но наконец, им удалось преодолеть временные трудности, и вся масса инопланетной техники ринулась к Земле. Вот тут командование вспомнило и о Грустинине с командой. Получив приказ на подъем, Глеб очень пожалел, что он в шлеме, в кабине заполненной гелем, до такой степени захотелось сплюнуть. Проглотив слюну, он начал выполнять задание.
За те две минуты, которые потребовались засадным эскадрильям, чтобы добраться до точки атаки, в секторе вокруг крепости все разительно переменилось. Там царил кромешный ад. Глеба с самого начала неприятно поразило, что система целеуказания не выдала точного количества единиц противника и их принадлежность по размерным группам и специализации. А вот теперь он понял почему. Системе просто не хватало ресурсов для обработки. На радаре, в плотной массе красных точек, отображавших корабли пришельцев, зеленые точки звездочек, просто терялись. И, очень хотелось бы верить, что это обман зрения, но количество зеленых стремительно уменьшалось.
Еще начав подъем, Грустинин выключил сигналы от счетчика Гейгера6 и всех связанных с ним систем жизнеобеспечения, чтобы не мешали и не отвлекали. Если судьба, значит, вернется живым и относительно здоровым, если нет, ну, значит нет. Главное выполнить приказ и спустить с небес на грешную землю в виде пылающих метеоров, как можно большее количество блюдец, тарелок и прочих элементов сервиза, что по недоразумению кружат в околоземном пространстве. Свои шансы на благополучный исход, Глеб вообще не расценивал. Еще в первый год после выпуска, он, сравнив потери наших и американцев, задал своему командиру вопрос, почему у американцев выше потери, при том, что количество боестолкновений с их участием меньше? На что получил ответ: «Понимаешь ли, Глеб, большинство янки настолько дорожат своими жизнями, что боятся рисковать собой ради товарищей, вот и результат».
Основное количество кораблей противника сосредоточилось на высоте от четырехсот пятидесяти до пятисот километров, но были и те, что зависли выше. Девять громадных блинов, невообразимого размера, в несколько раз превышающих площадь сражающейся ниже крепости землян и полсотни тарелок поменьше, составлявших, по всей видимости, эскорт этих гигантов. Кораблей такого размера Глебу видеть еще не доводилось. Система целеуказания проконсультировалась со штабом и выделила именно блины в качестве приоритетных мишеней. Глеб распределил цели и дал приказ на общую атаку. Себе он выбрал самый большой корабль, висевший чуть выше остальных на высоте примерно шестисот двадцати километров над поверхностью.
Грустинин вместе с ведомым, набрав максимально возможную, по расчетам, скорость, двумя соколами рухнули на гигантский блин. С расстояния в десять километров они выпустили по противнику по половине из имевшихся на борту двенадцати ракет. Понемногу отворачивая, отстрелялись еще по шести тарелкам сопровождения, запулив в каждую по паре ракет. Примерно так же поступили и остальные пилоты. На высоте осталась лишь одна эскадрилья, пока что не торопившаяся атаковать.
Обычно противник перехватывал около половины пущенных в него ракет, но в данном случае, то ли сыграл элемент неожиданности, а может еще что, но почти все ракеты, выпущенные по девяти громадным кораблям, достигли цели. Чего уж понапихали в эти экспериментальные ракеты земные научники, Глеба особо не волновало, но рвануло знатно! Четыре блина буквально вывернуло наизнанку, и они повисли на орбите жуткими перекрученными ежами. Еще один взорвался, да так, что с трудом справились поляризационные фильтры. Оставшиеся в строю, тоже больше напоминали исковерканные обломки, чем боевые корабли. Не повезло и большей части тарелок сопровождения, лишь с пяток из них ни получили не совместимых с дальнейшим функционированием повреждений.
Грустинина вполне удовлетворил полученный результат, и так как у него не было приказа «Уничтожить любой ценой», то он предпочел после столь успешной атаки уносить ноги. Лишь чуть сбавив скорость, пролетел верхний эшелон противника и продолжил атаку инопланетных кораблей пятьюдесятью километрами ниже. Его пилоты, хорошо зная своего начальника, поступили точно так же. А вот две оставшиеся эскадрильи, по-видимому, решили закрепить успех и атаковали оставшиеся тарелки обычным бортовым вооружением.
Никакого значимого успеха они не достигли, а вот ответный огонь гигантов уничтожил их практически полностью. Лишь пять звездочек землян вырвались из этого пекла. Тем не менее, они в достаточной мере отвлекли внимание пришельцев и дали возможность оставшейся наверху эскадрилье провести повторную атаку и практически помножить на ноль флот гигантов. После повторной атаки новыми ракетами выжил только один гигантский блин, который, не смотря на полученные повреждения, сумел сохранить двигатели и управляемость, и теперь с максимально возможной скоростью драпал куда-то по направлению к внешней границе солнечной системы.
Дальнейшие двадцать минут боя скомкались в воспоминаниях Грустинина в жалкие секунды. Его эскадрилья, атаковав основной эшелон противника, практически сразу, оказалась в собачьей свалке вокруг бешено огрызающейся крепости. В этом бою, первый раз за все время службы, Глебу удалось полностью расстрелять весь безразмерный боезапас электромагнитных пушек. Но и без оружия, он еще некоторое время крутился в бешеной карусели, подводя атаковавших его под огонь ведомого. А потом Грустинина сбили. Прежде чем лучевое оружие инопланетян окончательно превратило звездочку в спекшийся кусок металлопластика, автоматика произвела отстрел бронекапсулы, в которой помещался пилот, и врубила аварийный сигнал.
При аварийном отстреле не выдержали ремни безопасности, и хорошо приложившийся шлемом Глеб потерял сознание.
Глава 2
– Таким образом, в результате двенадцатидневной наступательной операции «Покров», проведенной объединенными земными вооруженными силами, удалось сорвать попытку высадки армий противника на поверхность нашей планеты, полностью уничтожить инопланетный флот вторжения и частично захватить, а частично уничтожить их базу на Луне. В настоящее время идет изучение захваченной базы, но до получения окончательных результатов еще далеко, правда, уже сейчас можно сделать выводы о том, что она существует, по крайней мере, двести лет. Отдельный интерес вызывает голографическая проекция нашего спутника, которую мы долгое время принимали за настоящую Луну.
– С вопросом о том, как же такое могло произойти, моя коллега Елена Цветкова обратилась к руководителю отдела изучения внеземных технологий, гражданину Конфедерации Североамериканских Штатов Генри Полаку. Вам слово Елена!
– Здравствуйте Маргарет! Добрый день мистер Полак! Гарри, что вы уже можете рассказать нашим зрителям по данной теме?
– К сожалению, Елена, пока что очень мало. Странности присущие нашему спутнику были замечены некоторыми исследователями еще в середине прошлого века. Но традиционная наука, находившаяся, как мы теперь знаем, под опосредованным контролем пришельцев, напрочь отвергала все их наблюдения и выводы. Впервые тему голографического экрана, отделяющего наш спутник от земных наблюдателей, высказали ряд русских и американских исследователей в-десятых годах нашего века, но в то время на просторах интернета ходило такое количество разнообразных бредовых теорий, фейков и прочего мусора, что это их предположение прошло практически не замеченным широкими массами землян.
– Гарри, а когда уже наши исследователи пришли к подобным выводам?
– Совсем недавно, Елена, совсем недавно. Сами понимаете, война не способствовала развитию науки ради науки. Но около двух лет назад группа молодых исследователей обратила внимание на все те же странности, буквально преследующие наш спутник…
– О каких именно странностях вы говорите, Гарри?
– Ну, прежде всего, удивительное совпадение видимых размеров Луны и Солнца, благодаря которым мы можем, точнее уже могли, наблюдать солнечные затмения. То, что Луна всегда повернута к нам одной стороной, опять же, более не актуальная информация, как мы знаем уже две недели, она все-таки вертится и за это время, наверное, уже все хотя бы раз видели ее обратную сторону. Странное поведение теней на поверхности луны, в результате чего у ряда исследователей сложилось, надо сказать вполне оправданное мнение, что Луна плоская. Что еще? Определенные странности со светом Луны, то, что металлические предметы в ее свете имеют более низкую температуру, чем в тени. Да и с геометрией ее подсветки Солнцем тоже все было не совсем ладно.
– И лишь на основании этого было решено начать проект «Разбитое зеркало»?
– Конечно же, нет! Но об остальных предпосылках, приведших к созданию этого проекта я, пока что, не могу рассказать. Надеюсь, все еще помнят значение термина «Военная тайна»?
– Конечно, Гарри! Вы сможете еще что-нибудь рассказать нашим зрителям по этой теме, не разглашая секретную информацию?
– Да, в общем-то, практически нет. Разработка проекта «Разбитое зеркало» велась в абсолютной тайне более года, а операция «Покров» была лишь квинтэссенцией почти двухлетних трудов всей планеты.
– Благодарю вас, Гарри, за содержательный рассказ. Надеюсь, что мы еще не раз с вами встретимся в эфире нашего новостного канала. Всего доброго!
– До свидания, Елена!
– С нами был руководитель отдела изучения внеземных технологий, гражданин Конфедерации Североамериканских Штатов Генри Полак. А теперь я с удовольствием передаю микрофон своей коллеге Маргарет Милдрет!
– Спасибо Елена! О развитии событий мы сообщим в вечернем выпуске новостей Земли. А теперь к новостям культуры…
Глеб выключил информационный канал и откинулся на подушку.
Вообще, ему безумно повезло, причем трижды. То, что капсула своевременно отстрелилась – это к везению Глеб не относил, работа у автоматики такая, своевременно вывести пилота из-под удара, а вот дальше шло уже сплошное везенье. Во-первых, капсулу отстрелило в сторону от кромешного ада, который разверзся вокруг крепости, и она получила лишь легкие повреждения. Во-вторых, в той кутерьме, которая творилась на орбите, то, что наземные службы перехватили сигнал SOS его капсулы, было уже не везеньем, а чем-то близким к чуду, а то, что продолжали вести его капсулу, без малого двенадцать часов и не потеряли, это было уже чистое чудо! Ну и наконец, в-третьих, сборщик поймал его поврежденную бронекапсулу буквально за несколько минут до того, как у него полностью закончился аварийный запас кислорода.
Кроме него из всей эскадрильи вернулось только шесть пилотов, и лишь четверо из них сумели сохранить свои звездочки, пусть и не целыми, но достаточно работоспособными, чтобы совершить посадку. Потери, которые понесла эскадрилья Грустинина, не были какими-то экстраординарными, многие эскадрильи, вообще, не сумели сохранить ни одной машины, а были и такие, от которых просто никого не осталось. Вообще, потери землян оказались ужасны. Как Глеб выяснил из новостей, когда очнулся в госпитале, сражение на орбите длилось без малого двенадцать часов, в нем приняло участие больше половины всех аэрокосмических сил Земли и лишь треть пилотов вернулись назад.
Спасательная служба оказалась не готова к подобным нагрузкам. Несмотря на то, что на орбиту было поднято все, что способно было летать, спасти всех они не смогли. Очень многие пилоты, чьи капсулы оказались повреждены, так и не дождались помощи. Так что, на самом деле, Глебу очень повезло еще и в том, что все время в капсуле он провел без сознания. Тот хэппи-энд, что произошел с ним, прекрасен в приключенческих фильмах. В реальности же, пилот, перенесший подобное приключение, уже вряд ли остался прежним и был бы, по большому счету, надолго, если не навсегда потерян как боевая единица.
Но сражение на орбите стало лишь прелюдией к битве за Луну, продлившейся еще одиннадцать суток. И, к сожалению, потери при штурме Луны оказались даже больше, чем в сражении на орбите. В общей сложности за эти двенадцать дней вооруженные силы лишились почти трех четвертей подготовленных пилотов и больше чем половины построенных кораблей. Таких потерь у землян не было с самого начала войны. Правда, тогда все было значительно хуже.
Эскадрилья Грустинина была пополнена из других частей и трижды летала на штурмовку лунной базы под командованием его зама Александра Соболева. Летала, в общем-то, удачно, почти без потерь. Вот только третий вылет оказался печален. Четыре звездочки попали под залп какого-то, то ли нового, то ли редкого оружия чужих, больше всего похожего на гравитационную пушку из фантастических романов. Трое пилотов погибли сразу, а Соболева, вернее то, что от него осталось, доставили в госпиталь. Врачи бились за его жизнь уже третьи сутки. И пока что прогноз был не утешителен.
Сам же Глеб отделался сравнительно легко. Не сильное сотрясение мозга, и трещины в двух ребрах, ну и так, по мелочи. Можно сказать, что в рубашке родился. Еще день, от силы два и прощай палата. Будь он гражданским специалистом, так его с такими травмами и вовсе госпитализировать бы не стали.
***
– Так, необходимости держать вас дальше я не вижу. Собирайтесь Грустинин, ваши документы я передаю на выписку, – толстенький не молодой доктор, что-то пометил в планшете и сделал попытку встать.
– Благодарю, доктор. Можно вопрос? – остановил его Глеб.
– Да, пожалуйста, только побыстрее, – ответил врач и недовольно пожал плечами, – Обход.
– Как там Соболев? – спросил Глеб.
Врач помрачнел, вздохнул, но ответил:
– Без изменений. Все данные о его состоянии передаются в часть. Вернетесь, сможете хоть онлайн отслеживать, – он встал и быстро вышел из палаты.
Глеб потянулся, сел на кровати и, глянув по сторонам, усмехнулся. Интересно, что же именно он должен был собирать? Из всех личных вещей у него был только коммуникатор, и тот условно личный, собственность объединенных вооруженных сил Земли. Даже формы и той не было. Хотя должны были из части прислать, если не забыли. Нужно спуститься на первый этаж и выяснить, а то придется к месту службы без штанов добираться, а для командира эскадрильи это как-то не комильфо. Еще и насчет транспорта ситуацию прояснить. Все-таки Томск это ни разу не близко от Пскова.
Он встал, снова потянулся, сделал пару упражнений, выглянул в окно и, накинув халат, отправился вниз. Больница была старая еще советской постройки с крайне запутанными переходами и вечно ремонтируемыми лифтами, так что путь на первый этаж занял у Глеба минут десять не меньше. Спустившись, он довольно быстро обнаружил дежурного и выяснил, где находится склад вещей для военнослужащих.
Военный госпиталь в Томске закрыли еще задолго до войны, в две тысячи десятом, а сейчас было как-то не до открытия нового, поэтому для военных выделили часть областной клинической больницы. Обычно эти отделения пустовали, но количество раненых за последние дни было таким, что ими забили все военные госпитали, а часть разместили даже в обычных больницах.
Когда капсулу Грустинина выловили, Томск оказался для него ближайшей точкой, а почему сюда же доставили Соболева, было для Глеба абсолютной загадкой. Может тоже оказался ближе всего, а может и по какой другой причине. Во всяком случае, выяснять этот вопрос у медиков было безнадежным занятием, а подобным Грустинин старался не заниматься, нервы дороже.
То ли дежурный неправильно объяснил дорогу, то ли Глеб не так его понял, но поиски затянулись. Наконец, отчаявшись, он поймал в коридоре медсестричку, которая немного поохав, повздыхав и выразительно поглядев на часы коммуникатора, все же согласилась его отвести. К удивлению Глеба, нужное место оказалось буквально в двадцати метрах, и весь поход занял времени меньше, чем уговоры сестры довести его туда. На складе обнаружился молодой парень, который не стал тянуть резину и буквально через тридцать секунд Глеб стал обладателем новенькой формы, небольшого чемоданчика с замком, закодированным под его отпечаток пальца, и проездных документов на гравилет до Пскова.
Нагруженный всем этим Грустинин, немного поколебавшись, возвращаться ли в палату, решил, что туалет поблизости устроит его для переодевания ничуть не меньше. Спустя пять минут, одетый в новенькую форму, он уже совершенно не напоминал пациента, в результате чего был пару раз остановлен бдительным медперсоналом, с вопросами, к кому это он собрался в неурочное время и откуда у него взялся больничный халат. Все это отняло прилично времени, но наконец, избавившись от больничных вещей, получив на руки документы и разблокировав коммуникатор, Грустинин покинул больницу и вышел на улицу.
Все-таки, то, что уже давно стало нормой для армии, до гражданской жизни только добиралось. Глеб около минуты крутил головой пытаясь обнаружить электрокар, после чего, осознав свою ошибку, плюнул и решил воспользоваться общественным транспортом. Автобусная остановка находилась поблизости, пока он шел, его коммуникатор связался с местной информсетью и составил оптимальный маршрут с учетом графика движения транспорта.
Автобусы в Томске были уже новые, на автономных генераторах и управлялись городской сетью, видать, сказывалась близость к новой столице, а вот во Пскове таких еще не было. В смысле беспилотных, на автономное питание общественный транспорт перевели повсеместно еще года четыре назад. В Томске Глебу раньше бывать не приходилось, поэтому он с интересом поглядывал в окна.
Автобус долго петлял по старому городу, пока, наконец, не довез Грустинина до улицы Пушкина, где у него была пересадка. Ждать почти не пришлось, меньше чем через минуту Глеб продолжил путешествие, все так же наслаждаясь видами города. Только когда автобус добрался до Московского тракта, стало понятно, что в предыдущей войне не было тыла. Значительный участок города между трактом и рекой был полностью уничтожен, стерт в пыль. Но либо на этом участке не было высотных зданий, либо, что более вероятно, пыль еще до превращения в глинистые образования большей частью снесло в реку, а может люди уже просто все расчистили, в любом случае здесь не было серьезных селевых наносов, только волнистая, растрескавшаяся глиняная пустошь.
Часть пострадавшей территории уже более-менее привели в порядок. Там глина была покрыта специально разработанным полуорганическим составом-удобрением, связывавшим ее и предотвращавшим пылевые бури, а уже на нем были высажены саженцы деревьев и кустарник. Но среди молодой зелени встречались и такие места, до которых у людей еще не дошли руки.
Автобус добрался до, чудом, а вернее самоотверженностью и храбростью летчиков и ракетчиков, сохраненного моста через Томь и, набрав скорость, направился в недавно отстроенный гравипорт.
***
В Томском гравипорту было светло, чисто и пустынно. Построен он был явно на вырост. В расписании значилась без малого сотня рейсов, но судя по размеру используемых гравилетов, пассажиропоток был так себе. До рейса у Глеба оставалось еще более получаса, и он решил скоротать время, прогулявшись по гравивокзалу, а заодно найти автомат-синтезатор и выпить чашечку кофе. Вокзал был построен по стандартному проекту, но имел и парочку своих изюминок, как, впрочем, и все типовые послевоенные постройки. Одной из изюминок Томского гравипорта был зал ожидания, расположившийся в тропической оранжерее.
На взгляд Грустинина изюминка была специфической и лично ему не очень понравилась, слишком уж приторно пахли экзотические цветы. Но его мнение явно не разделяли с полсотни пассажиров, с удовольствием расположившихся в мягких креслах под магнолиями и пальмами. В конце концов, на вкус и на цвет…, да и, вообще, каждый сходит с ума по-своему. Второй изюминкой было кафе, выполненное в стиле довоенного сетевого общепита, как называлась эта сеть, Глеб не помнил, но ее визитной карточкой были две золотые арки, стилизованные под букву «М». А самым примечательным в кафе было присутствие живого персонала.
Две молодые девчонки, одетые в одинаковые платьица и бейсболки, скучали за планшетами управления синтезатором. В кафе, рассчитанном, по крайней мере, на сотню человек были заняты всего два столика. За одним, в дальнем углу, расположилась пожилая пара, ведущая неторопливый разговор за чашечкой кофе. За другим, прямо рядом со стойкой, молодой парень в шортах и футболке ел американский бутерброд и запивал его какой-то жидкостью из бумажного стаканчика. Парень безуспешно пытался разговорить девчонок-официанток, но те лишь хихикали между собой и демонстративно не обращали на парня внимания. Глеб подошел к стойке и попросил кофе.
Парень, рассказывающий официанткам очередную байку и перебитый Глебом на полуслове, хотел вначале возмутиться, но повернувшись и увидев его форму, сразу сник, а через несколько секунд и вовсе ретировался. Девчонки же во все глаза разглядывали Грустинина, даже прекратив шептаться и перехихикиваться. Через полминуты этого разглядывания Глеб отчетливо понял, что кофе ему, похоже, не дадут, но решил все же повторить попытку:
– Красавицы, мне бы чашечку кофе.
– Ой! – первой отмерла светленькая с косичками, – А вам какого? У нас много разных! С молоком есть, черный американский, с шоколадом, всего шестнадцать разных!
Глеб был несколько поражен количеством возможных кофейных напитков. В стандартном военном синтезаторе выбор кофе был более скудным и ограничивался одной строчкой в меню, в которой значилось просто – кофе
– Пожалуй…, а давайте на ваш вкус, – он улыбнулся.
– Ой! – светленькая с косичками смутилась и оглянулась на подругу, не менее светленькую, но с высоко поднятым хвостом и задорной челкой, – А я кофе не пью…
– Ну, тогда, давайте американский черный, – наугад предложил Глеб и не прогадал, полученный им напиток был очень похож на тот, с которого он начинал каждое свое утро.
