Константин Малофеев
Империя. Третий Рим. Книга 2
Священная Римская империя германской нации Карла V
Претендентом на корону Империи также считала себя и Священная Римская империя германской нации. Так в XVI веке стал называться политический преемник «империи» Карла Великого, которую константинопольский император Никифор Фока признал в 811 году в качестве западной части настоящей Империи.
С 1034 года это государство именовало себя Римской Империей. А при Фридрихе I Барбароссе в 1157 году название было дополнено словом «Священная». Произошло это в разгар борьбы между папами и императорами за главенство в Западной Европе. Однако Империя Нового Рима никогда не признавала право наследников Карла именоваться Римскими императорами, так как единственные императоры римлян и всех христиан со времен Константина правили в Константинополе.
Максимилиан I (1508–1519)
Впервые наименование «Священная Римская империя германской нации» появляется в 1512 году, когда в Кельне заседал имперский рейхстаг под председательством Максимилиана I Габсбурга. Максимилиан был выдающейся личностью, его называли последним рыцарем Европы. Он действительно считал себя императором «римлян» и планировал крестовый поход на Новый Рим – Константинополь, чтобы отбить его у турок. Максимилиан чувствовал свою ответственность за западное христианство, разлагавшееся под тлетворным влиянием таких развращенных пап, как Борджиа, и безбожного Ренессанса. Будучи императором, он даже был готов занять папскую кафедру в 1513 году, но папой стал Джованни Медичи под именем Льва X, и Ханаан восторжествовал в Риме.
Преемником Максимилиана на троне германской «империи» стал его внук Карл. Юноше было 19 лет. К тому моменту он уже был королем Кастилии и Арагона (включая Сицилию и Неаполь), великим герцогом Бургундским и штатгальтером Нидерландов. А всего император Карл V, как его будут называть после коронации в древней столице Карла Великого в Ахене, носил 27 европейских корон.
Отец Карла, Филипп, был сыном императора Максимилиана I Габсбурга и Марии Бургундской, дочери последнего великого герцога Бургундского. Мать Карла, Хуана, в свою очередь, была дочерью и единственной наследницей Фердинанда и Изабеллы – «католических королей», объединивших Испанию. Таким образом, Карл благодаря династическим бракам своих предков оказался по праву рождения властителем половины Европы. Отец Карла умер молодым, а мать из-за этого сошла с ума от горя, когда мальчику было всего 6 лет. Воспитывался он в Генте у тетки Маргариты Австрийской, штатгальтера Нидерландов, а его учителем был Адриан из Утрехта (будущий папа Адриан VI); также двор Маргариты Австрийской посещал ученик Адриана, известный ученый Эразм Роттердамский, чей трактат «Воспитание христианского государя» стал для юного Карла настольной книгой.
КАРЛ V ГАБСБУРГ (1519–1556)
Когда Карл вырос, то стал самым знаменитым монархом Европы XVI века. Его правление продлилось четыре десятилетия. Карл искренне пытался построить «всемирную монархию», защищал католическую веру от Реформации, воевал с турками-мусульманами и, в отличие от своего заклятого противника короля Франции Франциска I, никогда не шел на политические сделки с иноверцами. При нем Кортесом был завоеван Новый Свет и состоялось кругосветное плавание Магеллана. Он говорил, что над его «империей никогда не заходит солнце». А в конце жизни передал державу сыну и удалился в монастырь.
Он действительно был ближе всех императоров Священной Римской империи германской нации к тому, чтобы после падения Константинополя перенести настоящую Империю (translatio imperii) в Западную Европу. Но Империя не может жить без Церкви. А Ватикан к тому времени давно превратился в гнездо порока. Дух же Святой покинул это место еще в XI веке.
Карл стал императором в понтификат известного ренессансного папы Льва X Медичи. Его преемником должен был стать его двоюродный брат кардинал Джулио Медичи, но, когда папа Лев скоропостижно умер, новым понтификом неожиданно был избран учитель Карла кардинал Адриан Утрехтский (под именем Адриана VI), в 1521 году исполнявший обязанности регента Испании. Казалось, добродетель вернулась в Рим. Новый папа приступил к очищению Ватикана от разврата и коррупции. Так, он закрыл дворец Бельведер, ставший местом непристойных развлечений папской свиты. Известно, что Адриан искал соглашения с представителями Реформации, критика которых в адрес предыдущих пап Борджиа и Медичи, вероятно, представлялась ему справедливой. Однако всего лишь через полтора года после своего избрания папа скончался. А его место занял тот самый кардинал Джулио Медичи под именем Климента VII. Интересно, что после смерти Адриана большинство официальных документов его понтификата, включая результаты внутренних финансовых расследований, к вящей радости ватиканских казнокрадов, бесследно исчезли.
Скульптура в галерее статуй Бельведерского дворца (Ватикан)
© Vasilii L / shutterstock.com
Отношения папы Климента VII и императора Карла V, ученика внезапно умершего папы Адриана, не сложились. Старый Медичи был далек от идеалистических устремлений молодого монарха, постоянно интригуя против него и вступая в коалицию с врагами императора – французами. Однажды император даже назвал Климента «волком», а не «пастухом» стада Христова и пригрозил переходом в лютеранство. А ведь на Вормском рейхстаге 1521 года юный Карл, разгневанный отказом Мартина Лютера отречься от своих 95 тезисов, обещал отдать делу защиты католической веры от реформации «все мои королевства и мои владения, моих друзей, мое тело, мою кровь, мою жизнь и мою душу»[12].
В конце концов императорские войска, хотя Карл и не отдавал такого приказа, захватили и разграбили Рим. Климент VII поспешил уверить Карла в своей преданности и в 1530 году даже собственноручно возложил на него императорскую корону в Болонье. Но одновременно с этим он выдал свою племянницу Екатерину Медичи за французского принца Анри, будущего Генриха II. Впоследствии Екатерина станет королевой и матерью трех монархов Франции. В эпоху правления «черной королевы», как ее называли современники, в Париже расцветет развратный флорентийский Ренессанс в духе Медичи, хотя начался этот процесс еще до нее. Король Франциск I и его сестра Маргарита Наваррская, сама легкомысленная поэтесса, благоволили итальянским гуманистам: так, они приглашали ко двору Леонардо да Винчи и сотрудничали с греком Ианосом Ласкарисом, библиотекарем Медичи, который родился еще в православном Константинополе, а умер 90-летним стариком-безбожником в католическом Риме.
Толедо, столица Карла V
Король Франциск не был образцовым христианином. После неоднократных поражений в войнах с императором Карлом, а также унизительного плена, последовавшего за разгромом при Павии, Франциск подписал тайный союзный договор с турецким султаном Сулейманом. Измена христианскому миру принесла Франции геополитические и торговые выгоды. С тех пор на протяжении целых четырех веков, вплоть до крушения Османской «империи» в 1922 году, французы будут практически всегда занимать главенствующее положение в торговых и дипломатических отношениях с турками.
Для искреннего христианина Карла такой поворот в отношениях с мусульманами был невозможен. Король испанцев, только что закончивших реконкисту и освободивших Пиренейский полуостров от мавров, серьезно относился к своему прозвищу Божий Знаменосец. Он постоянно воевал с Турцией. В 1529 году султан Сулейман Великолепный осадил столицу Габсбургов Вену. Карл V, в свою очередь, в 1535 году лично возглавив поход против османского пирата Хайреддина Барбароссы, разгромил его логово в Тунисе и освободил тысячи христианских пленников. Свою работорговую базу наследники Ханаана разместили непосредственно в древнем Карфагене – ханаанский дух киликийских пиратов возрождался здесь при полной поддержке османских султанов, могильщиков Империи Нового Рима.
Но несмотря на личное благородство и готовность к великой миссии Карл V не смог утвердить на Западе имперское начало. Римские папы не были к этому готовы: они привыкли «царствовать» сами. В то время как истинная Империя провозглашала симфонию царской и патриаршей власти, вся история папства была наполнена борьбой за абсолютное единоначалие папоцезаризма.
Именно в годы правления Карла вскрылась папская фальсификация документа, известного как «Константинов дар». Ульрих фон Гуттен, напечатав в 1517 году исследование Лоренцо Валлы «Рассуждение о подложности Константинова дара», с сарказмом посвятил книгу папе Льву X Медичи. Согласно этой подделке, император Константин Великий, уезжая на Восток, якобы передал на попечение папе Сильвестру западную часть Империи; поэтому папы были, есть и всегда должны быть выше «западных императоров». Всецело проникнутые идеями папоцезаризма, властолюбивые и порочные понтифики XVI века относились к проекту Священной Римской империи германской нации Габсбургов с такой же подозрительностью, как папы XII–XIII веков – к деятельности императоров из династии Штауфенов во время войн гвельфов и гибеллинов.
Второй причиной, по которой Империя не состоялась на западе Европы, стала абсолютная материальная зависимость Карла V от банкирского дома Фуггеров из Аугсбурга. Исследователи Ю. Ивонин и Л. Ивонина пишут: «Якоб Фуггер имел, конечно, право в 1523 г. написать императору: „Известно, и из этого не делается тайны, что Ваше Величество без моего участия не могло получить императорскую корону”. Из суммы 900 тысяч гульденов, полученных Карлом от различных банкирских домов для подкупа курфюрстов, Фуггеры дали 543 585 тысяч гульденов. Но в награду за это они надолго завладели доходами главных духовно-рыцарских орденов в Испании – Алькантары, Калатравы и Компостелы»[13].
Сотрудничество Габсбургов с Фуггерами началось еще при деде Карла V Максимилиане. В обмен на заем у Якоба Фуггера он отдал ему монополию на добычу серебра во всех своих владениях. Затем, после женитьбы императора на Марии Бургундской, которая владела Нидерландами, Фуггеры утвердились в Антверпене, ведущем международном торговом и финансовом центре Европы XVI века. И, наконец, при Карле V аугсбургские ростовщики добрались до испанского Нового Света. Это сделало их абсолютными маркет-мейкерами на бирже Антверпена: Фуггеры диктовали цены как покупки, так и продажи драгоценных металлов.
Они были и крупнейшими добытчиками, и крупнейшими трейдерами в мире. А. Норден пишет: «По мере захвата важнейших горнопромышленных районов могущество Фуггеров быстро росло. На вершине этого могущества они – представители одного семейства – были мировыми банкирами, монополистами по добыче серебра и руды, торговцами международного масштаба». В современном мире такое можно представить, если объединить в один семейный холдинг крупнейшие майнинговые корпорации „АнглоАмерикан”, „РиоТинто” и „Гленкор”, а также добавить сюда „Чейз Манхэттен Бэнк” и „Бэнк оф Америка”»[14].
Рост бизнес-империи Фуггеров был напрямую связан с ростом «империи» Карла V. В 1511 году капитал аугсбургских ростовщиков составлял 200 тысяч гульденов, в 1527-м – 2,8 миллиона, в 1546-м – 7,2 миллиона. В золоте и серебре это в десять раз превышало всю ежегодную добычу этих металлов в Европе. Размер состояния Фуггеров сегодня даже трудно вообразить, но еще важнее, как пишет А. Норден, «что Фуггеры в то время занимали своего рода монопольное положение в области финансирования войн и гражданских войн. В районе к северу от Альп они обладали абсолютным суверенитетом, в Италии имелось всего лишь несколько столь же богатых семейств, игравших приблизительно такую же роль. В целом ни один светский или церковный владыка не был в состоянии осуществить без Фуггеров сколько-нибудь важную экономическую или политическую акцию».
Карл V Габсбург (Неаполь, Италия)
Если Медичи из банкиров сами стали папами и герцогами Тосканскими, то Фуггеры не гнались за славой: их интересовало только богатство. Всю славу они оставили Габсбургам. Карл V мог управлять своей лоскутной «империей» с 27 коронами, не имея единого государственного бюджета и обременяя себя огромными военными расходами, потому что жил в состоянии перманентного долга перед Фуггерами. Фуггеры же брали на откуп добычу всего золота и серебра в государстве Габсбургов, сбор налогов и начисляли любые скрытые проценты на свои кредиты. Эта система в модернизированном виде характеризует отношения современных лидеров ханаанского мира – США и Федеральной резервной системы: США тоже перманентно должны ФРС, а ФРС выпускает доллары – золото и серебро нашего времени.
Держава Карла V была заложником ханаанских технологий Фуггеров и ханаанского духа Ватикана. А подлинная Империя и Ханаан несовместимы, они антиподы по своей сути. Поэтому «империя» Карла не смогла стать новой Римской Империей. Третьим Римом стала Москва. В 1525 году Карл V, отправляя своего посла Нугаролу к Василию III, обращался к российскому самодержцу как к «императору и старшему брату». Однако второй посол, Герберштейн, которому мы обязаны первым клеветническим русофобским сочинением – «Записками о Московии», добился того, чтобы именование Великого князя Московского императором исчезло из верительных грамот. По мере того как крепла уверенность русских в себе как оплоте Третьего Рима, неприязнь европейцев к нам росла.
Адепты несостоявшейся Священной Римской империи германской нации не ограничивались тем, что не признавали Москву в качестве Третьего Рима. Они решили вычеркнуть из истории и Новый Рим, Империю Константинополя, став презрительно называть ее Византией. Этот термин, «Византия», был впервые использован в 1562 году Иеронимом Вольфом в изданном им собрании текстов «византийских» историков (лат. Corpus Scriptorum Historiae Byzantinae). Вольф учился у Меланхтона, сподвижника Лютера, и работал библиотекарем в доме Фуггеров. Инициатор реформации Лютер, как и главный олигарх Габсбургов, был горячим сторонником Священной Римской империи германской нации. Огромная тень канувшей в Лету вселенской Империи Константинополя мешала созданию новой легенды о Римской Империи от Цезаря до Габсбурга. Вольф надругался над памятью Нового Рима самым отвратительным образом – он лишил его собственного имени. С тех пор и по сей день Римская Империя, или Империя ромеев, как называли себя по-гречески ее подданные, стала именоваться Византией. Храня почтение к великой истории истинной Империи, мы не используем на страницах нашей книги этого немецкого ярлыка.
Реформация
Ватикан времен Медичи и Фуггеров был карикатурой на Церковь. В 1511 году молодой богослов, преподаватель Виттенбергского университета Мартин Лютер посетил Рим. То было время порочного понтификата Юлия II, когда все ключевые должности в Ватикане занимали родственники и клиенты папы. Юлий не только имел детей от незаконных связей с женщинами (известна как минимум одна его взрослая дочь), но и приобрел репутацию содомита.
Юлий был «достойным» звеном в цепи нечестивцев, занимавших святой престол. Он стал преемником погрязшего в коррупции и разврате Александра VI Борджиа, но папа Лев X Медичи, сменивший самого Юлия, превзошел своих предшественников. Ради «оказания содействия построению храма Святого Петра и спасения душ христианского мира» он начал кампанию по массовой распродаже индульгенций. По всей Европе двинулись проповедники-торговцы «отпущением», совершавшимся якобы за счет «сверхдолжных заслуг» святых. Отныне католикам предлагалось покупать место в раю за деньги. Торгашеский дух Ханаана окончательно воцарился в Ватикане.
Лист печатного издания «Зохара» – главного источника каббалистического учения (Мантуя, 1558 г.)
18 октября 1517 года Лев X обнародовал буллу об индульгенциях, а уже 31 октября 1517 года Лютер в ответ на нее написал 95 тезисов («Диспут доктора Мартина Лютера, касающийся покаяния и индульгенций») с критикой индульгенций и самого папы римского и отправил их своим покровителям – Бранденбургскому курфюрсту и Майнцскому епископу. С этого дня принято отсчитывать историю движения протестантов, или Реформации.
Однако у реформатов были предшественники. Сам Мартин Лютер называл своим отцом Иоганна Рейхлина, первого немецкого гуманиста, установившего тесные контакты с медичевской Академией во Флоренции. Рейхлин был также двоюродным дедом Филиппа Меланхтона, ближайшего сподвижника Лютера и главы лютеранской общины после смерти последнего. Философ А. Лосев пишет о Рейхлине: «Будучи прямым последователем флорентийской Платоновской академии, даже придерживался неоплатонизма средневековой Каббалы… вслед за своим учителем, известным членом Платоновской академии во Флоренции Пико делла Мирандола, Рейхлин был энтузиастом не только изучения древнееврейского языка, но и признания огромной важности тех многочисленных еврейских средневековых трактатов, которые в XII–XIII вв. были кодифицированы в одном огромном произведении под названием „Каббала”»[15]. Помимо Мирандолы среди учителей Рейхлина были и евреи: лейб-медик императора Фридриха III Яков бен-Иехиель Лоанс и знаменитый римский раввин Овадия Сфорно. Таким образом, взгляды Рейхлина сформировались под влиянием двух порождений Ханаана: средневекового – Каббалы и ренессансного – антихристианской Платоновской академии, возрождавшей древние оккультные практики.
Иоганн Рейхлин закончил в том же 1517 году свой фундаментальный труд De Arte Cabbalistica (лат. «Об искусстве Каббалы»). В нем описывается беседа между евреем Симоном, пифагорейцем Филолаем и мусульманином Марраном. Учитывая, что в Испании марранами называли выкрестов, выходит, что все персонажи этой вымышленной дискуссии – ханаанейцы. Все они мудрецы, которым Рейхлин явно симпатизирует. В ходе диалога выясняется, что в их учениях нет никаких противоречий и что по всем ключевым позициям они совпадают. Причиной столь поразительного сходства Рейхлин в самом начале книги называет то обстоятельство, что есть только одна древняя истинная традиция, основанная на божественном откровении. Каббала, равно как и построенное на ней учение Пифагора, являются образчиками этой древней традиции. В полном согласии с ней находятся также и учения восточных мудрецов из мусульманских стран. При этом характерно, что ни один из рейхлиновских мудрецов не является христианином, хотя книга полна цитат из Священного Писания.
Мартин Лютер (1483–1546)
Подобную пропаганду ханаанской мудрости следует рассматривать в контексте эпохи: появление каббалистического трактата Рейхлина было ответом на книгу Der Iudenspiegel (нем. «Еврейское зерцало») Иоганна Пфефферкорна. Этот выкрест, прекрасно зная своих единоплеменников, требовал, чтобы у евреев были отняты все книги, поскольку они являются главной причиной страшной ненависти евреев к христианам. Вслед за этим он издал еще несколько работ против еврейских обрядов и обычаев. В 1509 году император Максимилиан наделил Пфефферкорна полномочиями уничтожать любые еврейские книги, если он найдет в них хоть что-то антихристианское.
Рейхлин возражал Пфефферкорну и доказывал, что в еврейских книгах есть много полезного для христиан. Более того, будучи первым гебраистом нееврейского происхождения, Рейхлин советовал открыть в каждом немецком университете по две кафедры еврейского языка. Историк Льюис Израиль Ньюман пишет: «Сам Лютер поддерживал Рейхлина в попытке записать себя в либералы против обскурантов. Таким образом именно еврейский вопрос помог разжечь пожар Реформации; конфликт по еврейскому вопросу создал среду, в которой лютеранское движение возникло и развилось»[16].
Иоганн Рейхлин (1455–1522)
Папа Лев X Медичи, семье которого принадлежала флорентийская академия, подхватил идею Рейхлина и повелел открыть кафедру еврейского языка в Риме. Историк еврейства Генрих Грец считал, что «Рейхлин – предтеча европейского Просвещения. Ведь он утверждал, что согласно римскому праву евреи являются „гражданами” империи… и церковь не должна рассматривать их как еретиков и вообще заниматься ими, поскольку иудеи не подчиняются церкви. Таким образом, немецкий мыслитель прокладывает дорогу к обретению евреями равенства»[17]. Грец именует Рейхлина «лучом света в столь продолжительной темной ночи». А американский историк Давид Прайс считает Рейхлина предшественником современного филосемитизма и протопротестантом.
Лютер был ярым сторонником Рейхлина и даже написал памфлет «Иисус Христос родился евреем», в котором призывал своих читателей: «Советую, прошу каждого поступать с евреями по доброте и обучать их Евангелию. В таком случае мы можем надеяться, что они придут к нам. Если же мы употребляем грубую силу и поносим их, обвиняем их в использовании христианской крови, чтобы освободиться от зловония, и не знаю, в каком еще вздоре, поступаем с ними как с собаками, то чего доброго мы можем ждать от них? Наконец, как мы можем ждать их исправления, когда мы запрещаем им трудиться среди нас в нашем сообществе, вынуждаем их заниматься ростовщичеством? Если мы хотим им помочь, то мы должны относиться к ним не по папистскому закону, а по правилам христианского милосердия. Мы должны по-дружески их принимать, позволить им жить и работать вместе с нами, и тогда они сердцем будут с нами, а если некоторые и останутся при своем упорстве, что плохого в том? И из нас не каждый – добрый христианин… Ибо наши глупцы: папы, епископы, софисты и монахи, – большие ослиные головы – до сего дня так обращались с евреями, что тот, кто хотел быть добропорядочным христианином, был почти что вынужден стать евреем. А если бы я был евреем и наблюдал, как подобные олухи и тупицы правят и преподают христианскую веру, я бы скорее стал свиньей, нежели христианином… Евреи – это кровные родственники, братья и двоюродные братья Господа нашего: если можно хвалиться своей кровью и плотью, то они в гораздо большей степени принадлежат Иисусу Христу, чем мы. Итак, я прошу моих дорогих папистов относиться ко мне как к еврею, когда им надоест относиться ко мне как к еретику»[18].
Старая синагога (Эрфурт, Тюрингия)
Однако, в отличие от Рейхлина, Лютер искренне заблуждался в отношении евреев. Он полагал, что в результате предлагаемых им реформ иудеи захотят креститься. Но они поддерживали его по иной причине. Реформация приветствовалась наследниками Ханаана как очередная ересь, ослабляющая христианство. Лютер, автор немецкого перевода Библии, часто приглашал еврейских раввинов и даже студентов домой обсудить трудности перевода.
Л. Ньюман пишет: «Однажды три еврея, которых звали Шмариа, Шломо и Лео, посетили его [Лютера, – К. М.] в Виттенберге и выразили свою радость по поводу того, что христиане теперь погрузились в иудейское предание; они высказали надежду, лелеемую многими евреями, что в результате Реформации христиане начнут массово переходить в иудаизм. Лютер, естественно, выразил прямо противоположное желание»[19].
Осознав истинные цели иудеев, Лютер разочаровался в еврейской поддержке Реформации. Говоря об этом, Л. Ньюман проводит параллель с зарождением Ислама: «Движение Лютера, так же, как и… [движение, – К. М.] Мухаммеда, началось с возвращения к еврейским ценностям, но в каждом случае новая вера быстро расходилась со своими первоначальными основаниями и становилось полностью независимой. Каждый раз торжествовал национальный элемент: …движение Мухаммеда стало арабо-семитским, Лютера – германо-тевтонским; иудаизм оставался неукоснительно еврейским»[20].
Ханаану не удалось явно возглавить лютеранство, хотя еврейский историк Самуил Уске из Феррары (Италия) в трактате «Утешение скорбям Израиля» в 1553 году выдвинул предположение о том, что лютеране вышли из общин марранов, бывших евреев, и альбигойцев юга Франции: «…тот край был усеян еврейским семенем, и многие потомки этих иудеев, наверное, до сих пор чувствуют себя стесненными, исповедуя веру, которую их предки приняли столь неохотно. Не так уж невероятно предположить, что от этих людей происходят лютеране, объявившиеся по всему христианскому миру…»[21]. Как бы то ни было, учение Лютера оказалось подходящим инструментом для внедрения ханаанских ценностей в христианскую общину Европы.
Цюрихский священник Ульрих Цвингли пошел дальше Лютера. Он отрицал не только Священное предание святых отцов, но и церковные таинства как таковые. Цвингли серьезно занимался древнееврейским языком и литературой. По его инициативе был предпринят перевод Библии на швейцарский диалект немецкого языка (так называемая «Цюрихская Библия»), при этом Ветхий Завет переводился с еврейского оригинала.
На мировоззрение Цвингли также большое влияние оказал первый каббалист Возрождения Пико делла Мирандола. Л. Ньюман пишет: «Очевидно, что Цвингли значительно заимствовал из Пико делла Мирандолы. Реформатор, еще будучи учителем в Базеле, принял некоторые из его тезисов… Папа Иннокентий VIII запретил их обсуждать, и тринадцать из них были осуждены. Среди них три представляют особый интерес для нас в свете доктрины Цвингли:
1. Что ни крест Христов, ни какое-либо изображение не может почитаться в виде поклонения.
2. Что Бог не предполагает никакой другой природы, кроме природы рациональной.
3. Что никакая наука не дает большей уверенности в божественности Христа, чем магическая или каббалистическая наука.
Из-за своего интереса к тезисам Пико Цвингли был признан еретиком в соответствующих учреждениях… Несколько работ Пико по сию пору хранятся среди книг Цвингли в Цюрихе»[22].
Еще одним важным преимуществом Цвингли перед Лютером для дела Ханаана была его приверженность теократии Ветхого Завета как лучшей формы государства. В результате монархию он считал несовершенной и предпочитал ей республику, основанную на принципах, взятых непосредственно из Пятикнижия Моисея. Подобные политические взгляды практически полностью соответствовали идеалам иудейской общины. При всем богатстве евреев монархия как форма правления мешала им оказывать прямое влияние на власть в европейских странах. При республиканском устройстве еврейские деньги открывали своим хозяевам все двери, примером чего являются итальянские торговые города. Декларативное же соблюдение норм Ветхого Завета никак не мешало коммерческой практике, основанной на практическом Талмуде с его ханаанской бизнес-логикой.
Ульрих Цвингли (1484–1531)
От Цвингли до возрождения древней ханаанской религии золотого тельца Ваала оставался один шаг. Его сделал Жан Кальвин. Этот французский юрист принадлежал к следующему поколению реформатов и сам стал протестантом только в 1532 году. Его доктрина отличалась совершенным отрицанием свободы воли человека – основы христианского учения о спасении. По мнению Жана Кальвина, все в судьбе человека предопределено. Еще по земной жизни того или иного человека понятно, имеет ли он благословение Божие. Мерило благочестия – богатство. Бедный человек грешен, поэтому он должен смиренно исполнять свою работу, так как именно в этом и состоит его призвание. Богатый же должен хранить свое богатство как божий дар. Тратить его на роскошь не рекомендуется, но накопление его было возведено Кальвином в добродетель.
Секта Кальвина воцарилась в Женеве и превратила этот небольшой тогда (10 тысяч жителей) городок в образец протестантской общины, которая сильно напоминала общину еврейскую. Даже лютеране называли Кальвина «иудействующим» за его буквальную преданность Ветхому Завету и еврейской традиции.
Л. Ньюман утверждает, что «враждебность Реформации к иконам и мощам было той самой особенностью (за исключением разве что отрицания Троицы), благодаря которой Христианство ясно возвращалось к своим еврейским началам. Отрывки, цитируемые [реформатами, – К. М.] в подтверждение иконоборческой позиции, были взяты почти целиком из Ветхого Завета. Ортодоксальные [т. е. католические, – К. М.] круги вскоре заклеймили иконоборческую платформу как „иудейскую”… постепенное устранение статуй и изображений из христианских церквей не может быть рассмотрено иначе, как устойчивая тенденция сближения с давно пропагандируемой евреями позицией, от которой Христианство в своем историческом развитии отошло и к которой через столетия жизнедеятельности постепенно возвратилось»[23].
Жан Кальвин (1509–1564)
Отказ от церковной иерархии привел реформатов к отказу не только от папских булл, но и от творений святых отцов, от всего Священного Предания. Учитывая, что полторы тысячи лет святые отцы толковали в основном Евангелие, то для католиков (так же, как и для православных) Новый Завет был безусловно главной частью Библии. Из книг Ветхого Завета в широком употреблении была лишь Псалтирь, книга Псалмов царя Давида.
Отказ реформатов от творений святых отцов неизбежно повышал в их глазах значение и авторитет Ветхого Завета, к которому относится 50 из 77 книг Библии. Кроме того, Евангелия, как и послания апостолов, были написаны по-гречески и не требовали знания еврейского языка. Реформаты же, начиная с Рейхлина, погрузились в еврейские оригиналы ветхозаветных книг, а потом в Талмуд и Каббалу.
В результате Реформация, начавшись с протеста против ханаанских пороков Римско-католической церкви – жадности и разврата, привела к созданию массы протестантских деноминаций, некоторые из которых превратились в открытые ханаанские секты. Эти секты восстали против таинств Духа Святого в Церкви, ополчились против монашества и против власти не согласных с ними монархов. Лютеране не зашли в своем протесте так далеко – они остановились на полпути, вместе с англиканами (о которых речь впереди). По отношению к монархам лютеране были более чем лояльны. Они лишь богословски обосновали выход своих государей из-под канонической юрисдикции римских пап и разграбление властями монастырской собственности. Лютеранский монарх в своем государстве становился главой Церкви.
Вид на Женеву с обзорной площадки собора Святого Петра (Швейцария)
Кальвинисты пошли намного дальше. Их движение стало религиозной основой олигархических республик. Впервые со времен Карфагена была создана открыто пропагандируемая доктрина, узаконившая переход власти в руки богатых дельцов. В кальвинистских республиках пасторы больше не защищали бедных и обездоленных, они благословляли успешных и богатых. Даже в итальянских городах-корпорациях Церковь все еще выполняла свою традиционную функцию по сдерживанию олигархов (монах Савонарола умудрился даже на время изгнать из Флоренции всесильных Медичи). Но благодаря Кальвину и его последователям Ханаан возродился в Швейцарии, Франции, Англии и Голландии во всей своей первозданной мерзости. Первой его жертвой ожидаемо стали нидерландские владения Карла V, куда в XVI веке переместился финансовый центр Европы.
